Goldener Käfig

***

Крутясь перед зеркалом, Сара чувствует себя принцессой из сказки. Платье изумительно красиво, она таких раньше не то что не носила — не видела; и красные туфельки так прелестны! Даже собственное лицо кажется ей утонченнее и еще красивее, чем было, и дело тут отнюдь не в дорогой пудре. Сара не идиотка: она понимает, что значат эти подарки и что ждет еë дальше, но ей совсем не страшно. Замок может быть золотой клеткой — но по крайней мере здесь не воняет луком и пьяницами, как в еë прошлой тюрьме, деревянной и тесной, а граф так любезен и мил… Она против воли мечтательно улыбается, когда протягивает руку к гребню и шпилькам. Сара не уверена в том, сколько времени требуется ей на нехитрую прическу, и как долго она задумчиво рассматривает себя в зеркале после, когда тихий стук в дверь вырывает еë из ленивых грëз. — Вы готовы? Могу я войти? Она обожает то, как граф обращается к ней на «вы», и эта спокойная нежность в его голосе… Ответное «входите» она роняет слишком поспешно. Аккуратно затворив дверь, граф приближается к ней. Он статен и высок, но ступает почти бесшумно; а Сара не понимает, как могла когда-то его бояться. Да, он гротескно бледен и выглядит мертвецом, но улыбка его так тепла и столько жизни таится в темных глазах. — Не ждала Вас так рано, — она оборачивается обратно к зеркалу и вздрагивает, не находя там отражения графа. — А я оказался не в силах дожидаться бала, — граф замирает за еë спиной, и Сара чувствует на плечах мимолетное касание ледяных пальцев. — Вы прекрасны, свет мой. Сара довольно улыбается и откидывает голову назад, чтобы взглянуть на графа, но он опускает ладонь ей на макушку, удерживая: — Только, простите мне мою бестактность, кто занимался вашей прической? Ну конечно. Простая коса, короной обернутая вокруг головы, никак не сочетается с пышным платьем, но Сара никогда не умела делать сложные прически — не было необходимости. — Было бы странно обращаться за этим к Куколю… Я сама. — О, я имел в виду, — граф прочищает горло. — Вам безусловно идет, но, может, возможен более подходящий вариант? Сара поднимает брови в легком раздражении: — Я не… — Нет, Вы не так поняли, я, — Сара в это почти не верит, но в его голосе ей так явно кажется очаровательное смущение. — Я могу помочь Вам с прической. — Вы?! — она всë же оборачивается, удивленно вскинув голову. И не жалеет: тень потерянно-смущенного выражения на лице графа сложно описать, но она делает его как никогда живым. — Серьезно?.. — Стал бы я с вами шутить, mein Schatz? — он опускает руки Саре на плечи, мягко заставляя сесть прямо. — Так, Вы мне позволите? Я прошу. Сара размышляет не больше секунды, прежде чем расслабиться и устремить взгяляд в зеркало. Она позволяет кокетливой улыбке скользнуть на губы: — Ну раз просите… Я вам доверяю. — Я ценю, — голос графа слишком серьезен для ситуации, и Сара фыркает. — Что? — Ничего. Начинайте, чего вы ждете? Зеркало перед глазами делает ситуацию забавной: шпильки, аккуратно извлекаемые из прически невидимыми руками, парят в воздухе, а коса расплетается сама по себе. Проскальзывает мысль: Альфреда бы такое испугало. Саре же лишь интересно и немного смешно. Когда в воздух взмывает гребень и осторожно, плавно проходится по спутанным прядям, она спрашивает: — Почему вы не отражаетесь в зеркалах? Граф отвечает не сразу; он перебрасывает копну кудрявых волос ей за спину, и — Сара не видит, но догадывается, — медленно пропускает пряди через пальцы. Так…ласково. — У Вас прекрасные волосы. Было бы преступлением оставить их собранными, — бормочет он, и, будто опомнившись, добавляет: — Все зеркала в этом замке достаточно старые, из тех времен, когда отражающее свойство обеспечивалось только серебряным напылением. Что же до наших проблем с серебром… Думаю, Вы достаточно осведомлены. Он снова берется за гребень, разделяя волосы на несколько равных частей. Граф так осторожен, что то, что он делает, Саре приходится угадывать по отражению: она не чувствует почти ничего. — Значит, сейчас не во всех зеркалах есть серебро? — Нет, mein Schatz. Люди изобретают и пробуют всë новые составы, — Сара издает невнятный заинтересованный звук, слишком увлеченная видом того, как будто сами собой собираются в тонкие косички пряди на висках. Граф, кажется, хочет убрать ей волосы от лица, но оставить прическу свободной в остальном. — Если вы захотите, — граф тянется за шпильками через еë плечо, и Сара не может отказать себе в том, чтобы огладить пальцами его руку. Он, кажется, на миг сбиваеся с мысли. — Если захотите, я закажу такое зеркало, когда вы… — Когда я стану вампиршей? Это было бы так здорово! Граф ничего не отвечает, сосредоточенный на симметричности прически — или просто не знающий, что ответить на еë лишенный страха энтузиазм. Сара, довольно улыбнувшись, прикрывает глаза, замолкая и сосредотачиваясь на ощущениях. Прохладные руки расчесывают и укладывают еë волосы, и ощущение этих аккуратных прикосновений погружает в транс. Будь Сара кошкой, она начала бы мурчать. Она снова теряет счет времени, и удивленно вздрагивает, когда граф тихо сообщает: — Готово. Мне остается только надеяться, что Вам понравится, и что я не зря потратил Ваше время. И Сара только теперь, крутя перед зеркалом головой, замечает рассеянно, сколько на самом деле в голосе графа насмешливой иронии: — Ах, ты вы надо мной смеетесь? Как только смеете! — она изображает обиду, но тут же смеется сама и оборачивается к нему. — Впрочем, мне нравится прическа, так что считайте, что искупили свою вину. Граф поднимает раскрытые ладони в примиряющем жесте, и улыбается так, что Саре становится тепло. Она вскакивает с кресла и встаëт перед зеркалом в полный рост; теперь еë образ закончен, и сказочного в нëм только больше. Она смеется и кружится; пышный подол платья кажется сотканным из цветов. Сара смотрит на отражение — и видит в собственных глазах счастье. Она и вправду счастлива, счастлива как никогда, и чувство это невыразимо словами — а они и не нужны вовсе, когда она хватает графа за руку и увлекает в танец. Он смеëтся — и Сара удивляется искренности этого смеха. Они вальсируют по комнате, не попадая ни в один из существующих ритмов; Сара несколько раз сбивается и спотыкается, но это совсем не страшно — она никогда не знала поддержки надежнее ласковых рук графа. — На балу я станцую лучше, даю вам слово! — Нет нужды. Я не знал никого, кто танцевал бы столь хорошо, — снова ирония, но вовсе не злая. Граф привлекает еë ближе, и подхватывает на руки, прижимая к себе. Каждое его движение полно силы, но Сара не боится. Сара никогда не чувствовала себя спокойнее; она только притягивает его ближе за шею и оставляет на бледном лбу нежный поцелуй. До бала остается всего несколько часов.