***
Это был один из таких дней, когда удача от Гарри Поттера отворачивалась. Он проспал, потому что уснул с тяжелыми мыслями о невеселом будущем, где от Гарри в любом случае не отстанут родственники еще ближайшие лет восемь, что даже через год, когда он перейдет в другую школу, его ничего хорошего ждать не будет, он просто погрязнет в антисоциальном обществе будущих преступников. Гарри не хотел размышлять предвзято к тем детям, с которыми ему предстоит учиться, но ничего не мог поделать с грустью и обидой за себя, которая его внезапно одолела. Пропустил завтрак, потому что Дурсли не удосужились его разбудить пораньше, хотя обычно всегда завтраки на всех готовил именно Гарри. В школе снова получил выговор за грязную тетрадь. А после уроков вот уже которую минуту он отчаянно пытался сбежать от Дадли и его дружков. И все никак не мог от них оторваться. Гарри не разбирал дороги, сердце судорожно билось в горле, перед глазами мутнело от физической нагрузки, потому что он был голоден, потели руки и воздуха стало катастрофически не хватать. Поттера занесло на повороте, но все-таки успел юркнуть в какую-то закоулочку, когда понял свою ошибку. Он забежал в пространство между магазинами, где обычно просто стояли все мусорные баки, а за ними возвышалась, редкая для этого городишка, многоэтажка. Гарри понял, что в патовой ситуации, когда остановился отдышаться, но не успел сделать выдох, давясь воздухом. По спине зарядили палкой. Гнусный смех таких же запыхавшихся мальчишек отразился в его голове. Гарри больше не смог устоять на ногах, он упал на бок, принимая позу эмбриона и закрывая руками голову. Какой же это был паршивый день. Обычно его били недолго и несильно, но на днях, когда они сидели за столом и ужинали, Гарри посмел дерзить Дадли и тот, видимо, решил на нем за это отыграться. Поттер потерял счет времени, все, что он мог, — это лежать и считать минуты, пока экзекуция закончится. Он не проронил ни звука, удары потеряли частоту и интенсивность. Однако сдержаться при одном особо сильном Гарри все-таки не смог и застонал от боли. «Лежишь, как тряпка, и стонешь, как последний пьянчужка-маггл», — пронеслось у него в голове словно бы его и одновременно с этим чужая мысль. Обидчиков же стон боли тоже воодушевил, они принялись за дело с новой силой. «Было бы неплохо их проучить», — снова подумал Гарри и удивился таким мыслям. Он отпустил все свое отчаяние. Последнее, что услышал, прежде чем потерять сознание, крики дружков Дадли.***
Как же было тяжело приходить в себя после таких побоев. Все тело ныло, каждая клеточка в организме болела. По крайней мере Гарри так казалось. Живот громко урчал и требовал, чтобы его покормили хоть чем-нибудь. С ужасом осознал, что уже давно стемнело, к нему никто не подошел и не спросил, как мальчик себя чувствует. Гарри в который раз подивился жестокости мира. Он с едва слышным кряхтениям поднялся на ноги, отряхнул мешковатую футболку и поплелся домой. Поттер плохо помнил, куда убегал, но решил не анализировать. Все равно придет к дому. Гарри снова не отдавал себе отчет о том, сколько времени прошло, мальчик был жутко голоден. Дома его ждала очередная встряска на этот раз уже от мистера и миссис Дурсль. Гарри малодушно подумал сбежать. Он решил, что такая жизнь, в бегах и бродяжничая, ничем не будет отличаться от той, что в доме на Тисовой улице 4. «Как глупо. Будто кто-то позволит бродяжничать ребенку. Скорее всего поймают и отдадут в детский дом, где такие побои будут каждый день от других детей, которые еще и обозлятся, что жил с родственниками и почти каждый день ел.» Гарри решил, что эта чужеродная мысль не лишена смысла, поэтому помотал головой, чтобы не лезли всякие глупости и продолжил идти. Ноги гудели от усталости, мышцы ныли, а где-то даже болели, все тело ощущалось огромным синяком. Этот прецедент не сулил ничего хорошего, раз его так сильно избили, то подобное повторится снова. Грань была пройдена. Гарри казалось, что мальчишки, почувствовав удовольствие от своей жестокости, больше не отступятся. Игра в «охоту на Гарри» перешла на новый уровень. Мальчику захотелось сесть и расплакаться, но он себе не позволил. Он больше не маленький, чтобы лить слезы от любой несправедливой жестокости. «Надо отвечать», — подумал Гарри. «Надо», — согласился сам с собой мальчик, — «вопрос в том, как». «Ты ведь особенный! Если сравнивать с этими жалкими отребьями, то точно особенный», — Гарри не ожидал от себя таких злых мыслей, хоть он и частенько называл про себя Дадли свиньей, а его дружков огромными и пустоголовыми, но никогда не чувствовал себя особенным. Поттер даже остановился и все-таки присел на какой-то бордюр. Ему сильно повезло, что начало осени баловало их хорошей погодой, а дожди начнутся только на следующей неделе. — Никакой я не особенный! — вслух возмутился Гарри, — живу под лестницей в чулане, ем три раза в неделю, мой кузен меня избивает, а тетя и дядя ненавидят! Это ведь все не просто так, — мальчик почувствовал горечь на языке, а глаза защипали. Гарри снова был на грани слез и истерики, но мужественно боролся с подступающем плачем. Он сделал глубокий вдох. — Никак я не смогу проучить этих тупоголовых свиней. Если ударю в ответ, то Дадли нажалуется родителям, меня снова запрут и лишат еды, запрут так надолго, что даже не увижу света дневного. Словами отвечать нет смысла, они все равно безмозглые, — продолжал вслух причитать Поттер. Он делал это тихо, но в округе и без того никого не было, кто мог бы обратить над побитого мальчика внимание. — Вот и нечего разглагольствовать. Потерпеть еще год, а там я пойду в какую-нибудь школу, где не будет Дадли. «А будет другое хулиганье. Так и будешь терпеть побои всю жизнь», — снова пролетела разумная мысль. Гарри сжал кулаки, он не знал, что противопоставить этой мысли. Злой и взбудораженный этой несправедливостью Гарри решил игнорировать себя. Только лишь травил себе душу лишними разговорами, на деле же Поттер ничего не мог сделать. Он нахохлился, как воробушек перед боем, — разозлиться сам на себя, это надо же, — и активно зашагал в сторону дома. Все эти размышления яйца выеденного не стоят. Гарри уже видел очертания улицы, чувствовал скорую расправу за позднее возвращение, за потрепанный вид, за грязные вещи, как его снова огорошила мысль. «Напугай их магией», — в памяти всплыл летающий мотоцикл, огромные теплые руки и невыносимая боль пронзила голову, вспомнил, как оказался на крыше, как уменьшался тот отвратительный джемпер, как быстро вырастали его волосы, как загорелась газета в руках у дяди. Гарри снова остановился. Это уже полностью бред! Гарри с детства крепко-накрепко вбили, что никакого волшебства не существует. Все эти случаи легко объясняются. Вовсе это не мистическое нечто, а просто стечение обстоятельств. Гарри снова разозлился, поэтому резко открыл входную дверь. Дом встретил его тишиной. — Что ты с ним сделал, мальчишка? — по-прежнему визгливым, но дрожащим голосом спросила тетя. Гарри недоуменно на нее посмотрел, встречаясь с ее испуганными глазами. Она бегло осмотрела его, поджала без того тонкие губы и грубо схватила Гарри за плечо. — Отправляйся в душ, а затем в чулан, ты больше из него не выйдешь. Я не желаю тебя видеть. Вернон не знает о том, что произошло, Дадли не скажет, но и ты помалкивай. Ты понял меня?! — женщина перешла на шепот, она словно вдалбливала в Гарри каждое слово. Мальчик мог лишь кивнуть и вывернуться из хватки родственницы. Уже лежа на кровати, в компании пауков, Гарри размышлял о прошедшем дне. Завтра он пропустит школу, ведь это тоже часть наказания. Невыносимо хотелось есть и пить, хотя он умудрился наглотаться воды, пока отмывал с себя пыль. Ему хотя бы позволили принять душ! Но, наверное, произошло что-то ужасное, потому что тетя Петунья не рассказала о случившимся дяде Вернону, такое случалось лишь тогда, когда Дадли тоже был в чем-то виноват. Сначала Гарри думал, что так тетя Петунья защищает Дадли от гнева отца, но потом понял, что так тетя Петунья защищает Гарри и наказывает Дадли. Ведь тому только в удовольствие, когда Гарри ругают, запирают и лишают еды, а дядя Вернон не обладал никакой жалостью или сочувствием к Гарри Поттеру. Так вот, произошло что-то запредельное, что-то, что натворил Дадли, но при этом испугало миссис Дурсль. У Гарри снова разболелась голова, он прикрыл глаза. Веки словно окаменели, больше поднять Гарри их так и не смог. Ему снился зеленый свет. Летающий мотоцикл. Большие теплые руки. Ему снился сильный ветер, который укрывал его тело в том проулке, ему снились крики Дадли и его дружков. Утром Гарри разбудила Петунья. Дав ему заданий на день, она ушла в магазин. Гарри до одури хотел есть, после сна ему стало легче, но он чувствовал себя на грани. Ему, конечно, пришла мысль что-нибудь стащить из кухни, но миссис Дурсль грозно ему указала на то, что она все посчитала и все запомнила, где, что лежало и чего, сколько было. Гарри плюнул на это и принялся подметать двор от опавших листьев. — Я упаду в обморок перед домом, если Вы меня не покормите, — заявил Гарри, сидя на крыльце, как только увидел Петунью. Они частенько оставались наедине, когда Гарри был наказан, поэтому Поттер позволял себе такое поведение, тем более он действительно не ел уже слишком давно. — Несносный мальчишка, — проворчала женщина, которая полностью утрачивала свой характер, стоило ей начать вести диалог со всеми, кроме Поттера. Она лебезила перед мужем, лишь изредка кривила лицо, когда смотрела на Гарри. Женщина прошла мимо мальчика и зашла в дом. Гарри знал, что она покормит его, ведь если он упадет в обморок здесь, то потом придется объясняться перед соседями, что же именно произошло и почему, люди вызовут скорую, а врачи уж догадаются о том, что происходит с мальчиком. Сам Гарри не раз думал о том, чтобы обратиться в органы о ненадлежащем воспитании, но не знал, как это правильно сделать и действительно считал, что он-то живет не так уж и плохо, когда все чувства утихали. За все прошедшее время Гарри сам собой больше не заговаривал. Этот феномен его сильно удивил, до того момента у него никогда не было конфликта или спора со своими же мыслями. «Наверное, дружки Дадли все-таки ударили меня по голове», — невесело заключил Гарри, когда перед ним опустилась тарелка с омлетом и охотничьими колбасками. Видимо, Поттер действительно выглядел хуже некуда, раз его удостоили такими изысками. Мальчик быстро запихал в себя свою порцию, чтобы тетушка не передумала, хотя она с ним есть отказалась и ушла к телевизору на диван. «Нет, просто был голоден и не было сил даже на мысли», — Гарри от осознания даже немного подпрыгнул. Мысль не прошлась в голове мыслью, а словно бы приобрела голос, до этого никогда такого не было, даже когда Гарри размышлял, он никогда не представлял, что говорит, просто думал, это не проходило так чужеродно, будто не его и вовсе. Поттер почувствовал резкое головокружение и все-таки свалился на пол со стула. — Поттер! Поттер! — звал его визгливый знакомый голос, на щеки опускали ладони, видимо, тетушка хлестала его по лицу. Гарри пришел в себя, он отвел чужие руки от своего лица и тяжело поднялся. Голова раскалывалась на части. В этот раз мальчик даже не почувствовал это мерзкое ощущение слабости и невозможности пошевелить собственными конечностями, как было вчера, прежде чем упасть в обморок, в этот раз Гарри просто отключился, даже особо не понимая, что произошло. Последнее Поттер озвучил вслух. — Что случилось? — Гарри остался сидеть, потому что чувствовал, что если встанет, то покачнется и снова упадет. Рядом с ним на корточках осталась сидеть тетя. Женщина была бледна, как мел. Его тонкие губы высохли, кое-где потрескались, вытянутое лицо словно бы состарилось, а глаза смотрели испуганно. — Ты просто упал в обморок. Ты не шутил там, на улице? Вообще-то Гарри пытался манипулировать ей и давить на чувство достоинства, на страх, что за спиной будут судачить и заподозрят в чем-то нехорошем, но тут же решил не опровергать слова тети. Та действительно была не в курсе, почему так произошло и еду не травила, Гарри допустил даже такие мысли. — Конечно. Вчера Ваш сын выбил из меня все,. — Гарри хотел выразиться очень грубо, но решил, что перед взрослой женщиной не стоит, — В общем, Ваш сын и его дружки сильно постарались, когда оттачивали на мне свои способности в махании палкой, — Поттер задрал футболку и показал налившиеся синяки по всему торсу. Женщина недовольно сверкнула на него мутными глазами, — нет, я их не провоцировал, — тут же возразил Гарри. Он знал все эти вопросы и упреки от и до. — Садись, поешь еще, — миссис Дурсль поднялась и покинула столовую. У нее не нашлось более никакого желания находиться с этим наглым мальчишкой в одной комнате. «Перестарался», — снова возникла спонтанная мысль. На этот раз просто мысль. Гарри сильно устал раздумывать над этим. Мальчик лишь пожал на это плечами, он снова наложил себе огромную порцию омлета, нарезал колбасок и заварил чай. Обед удался на славу, надо было быстрее улепетывать с кухни, заниматься порученными делами и корчить несчастную гримасу. Вскоре вернется Дадли, который не упустит шанса позлорадствовать над тем, что Гарри эксплуатировали, как бесплатную рабочую силу, а затем вернется и Вернон, который обязательно оценит проделанную работу. Гарри продолжил уборку двора, он полил газон. Дадли, пришедший со школы, к Гарри не подошел, а лишь с небывалой для него скоростью юркнул в дом, ни слова не сказав кузену. Гарри бы продолжал дивиться необычному поведению родственников, но мистер Дурсль вел себя привычно. Нашел где-то вновь сорванный ветром листок, поругал Гарри и запер того в чулане. Вообще по части наказаний Дурсли не были изощренными, за что Поттер не знал даже кого благодарить. Дадли его бил, но это была детская жестокость и глумление, а вот Вернон и Петунья рук на него не поднимали. Коротать вечера, пока все смотрят фильмы на новеньком телевизоре, Гарри было не в первой. Научился открывать и закрывать щеколду, ведь на замок Дурсли поскупились. Пока семейство увлеченно следило за действиями на экране, Гарри тихо пробирался на второй этаж, в комнату, где хранились многочисленные подарки Дадли. Ему удавалась стаскивать книги, которые дарили кузену на дни рождения. Книги пустоголовая свинья, как называл его Гарри, не ценил, но ему их упорно продолжали присылать многочисленные родственники, поэтому пропажи никто не замечал. За остальными игрушками, пусть поломанными, Дадли бдел. Поттер всегда возвращал прочитанные книги обратно, чтобы в случае чего ему не навалял Дурсль-младший. Так вышло в этот раз, Гарри каждый раз напрягал зрение, пока сидел у двери, чтобы попадающий в щели свет хоть немного освещал страницы. Гарри увлекло путешествие по выдуманным мирам, которые отражали книги. Он точно так же хотел бегать на улице, найти своих добрых и верных друзей, может, даже подружку, как у героя в этой книге, а потом сбежать из дома, чтобы стать пиратом и уплыть далеко-далеко на необитаемый остров. Он дошел до той главы, где заговорщики планируют изуродовать лицо богатой вдовы. «Наверное, шрамы на лице драгоценной тетушки Петуньи смотрелись бы очень хорошо», — Гарри тут же ужаснулся, что вообще мог поставить тетю на место женщины из книги. Он помотал головой. Гул за дверью прекратился, а сверху посыпалась пыль. Дадли всегда старался сильно топать по лестнице, когда поднимался к себе в комнату. Мальчик отложил книгу, снял очки и умостился на кровати. Та становилась ему все меньше и меньше. Вскоре он перестанет здесь помешаться. Ему было до сих пор не по себе, что он позволил себе такие страшные мысли. Гарри не любил семейство Дурсль, но никому из них не хотел причинять боль. Гарри чувствовал иррациональную злобу. Странное чувство, будто бы неродное, чужеродное поселилось в нем. Мальчик попытался уснуть, но разные мысли атаковали мозг. В нем поселилась неуверенность. Он чувствовал, что были какие-то странности, которые происходили только с ним одним, но не мог даже на секунду представить, что это магия. Откуда взялись те мысли? Гарри не мог ведь сойти с ума? Поттер был вполне себе обычным мальчишкой. Он не любил подолгу сидеть, ему хотелось носиться, играть с другими детьми и просто быть активным ребенком. В нем не было природной охоты до книг, академических знаний, но Гарри не был глупым. Ему не чужды были размышления, анализ над ситуацией. Хоть Поттер не мог правильно сформулировать, что именно кажется ему не так в собственном состоянии, но он знал и чувствовал, что что-то в его ощущениях было странным, необычным. «Схожу завтра в городскую библиотеку и попытаюсь найти хоть что-то, только какие книги придется брать?» — у Гарри, как и у многих школьников, был читательский билет, вот только мальчик редко посещал данное заведение. Он не разбирался в книгах, поэтому первое же решение, которое пришло ему на ум, тут же загнало его в тупик. Поттер сжал кулачки и ударил по подушке. Гнев разрастался. — Спать! — прошептал вслух Гарри, буквально заставляя себя уснуть и не поддаваться ярости.***
Следующие несколько дней не внесли ясности в происходящее с маленьким Поттером. Поход в библиотеку, как и ожидалось, не дал нужных результатов. Он даже попросил помощи у работников библиотеки. Те всунули ему скучные книжки, в которых не было никаких приключений, куча странных слов, значение которых Гарри не понимал. Он просидел ровно пятнадцать минут (Гарри засекал!) и смылся оттуда, куда глаза глядят. Дадли к нему больше не приставал, словно забывая и про игру, и про простые подначки. Он затравленно глядел на кузена, когда они встречались дома за завтраком или случайно в коридоре школы. Со временем жизнь в доме Дурслей вошла в привычную колею. Не трогали Гарри — Гарри старался не отсвечивать, как можно реже попадаться им на глаза. Так прошла неделя за неделей. Странные ощущения не покидали Гарри, как и спонтанные мысли. Поттер с каждым днем убеждался в их чужеродности. Ему несколько раз приходило на ум подойти к Петунье да признаться в собственном, как думал мальчик, недуге, но чьи-то чужие сомнения накладывались на его собственные. Дурсли без этого считали его уродом, если Гарри подойдет с фразой «кто-то поселился у меня в голове», то они точно упекут его в какую-нибудь больницу, где над Гарри будут проводить опыты! Он видел это по телевизору, когда семейство что-то смотрело вечером, а Гарри подсматривал в щелку. Тряхнув головой, маленький Поттер решил пустить все на самотек. Он все-таки ребенок! Ему никогда раньше не приходилось решать такие сложные вопросы. Так Гарри для себя решил, что ничего с этим не поделаешь, и ему придется скрывать это ото всех. Шли месяцы. Прецедентов, произошедших с Дадли, больше не было. Кузен понемногу снова набирался храбрости, вновь практиковал на Гарри свое остроумие, но к побоям больше не прибегал. Они точили друг об друга языки, соревнуясь, кто же лучше и обиднее заденет другого. Гарри считал, что это закономерное взросление, а драки — детская забава. С каждым днем в чулане становилось все теснее и теснее. Атмосфера в доме была спокойной, Гарри ел практически каждый день. На самом деле он не чувствовал себя лучше, чем за эти последние полгода. И однажды случилось то, чего он боялся. — Я знаю, что ты уже давно понял, что это не твои мысли. Голос! В его голове только что зазвучал хриплый и еле слышный, но чужой голос! Гарри раньше никогда не ощущал такой паники, какая накрыла его после осознания, что в его голове действительно есть кто-то! Страх заполонил все его маленькое тельце. Гарри остановился посередине коридора школы. Плечо заныло с новой силой. До этого он ударился об какого-то мальчика, который был чуть крупнее Поттера, но все равно упал, хватаясь за голову. — Не время для паники», — сказал «кто-то», — у меня мало сил, поэтому слушай внимательно. Подружись с тем мальчиком. Постарайся здороваться с ним чаще при помощи рукопожатия. Этот грязнокровка — единственный, кто хоть как-то магически одарен. Ничего страшного, если мы позаимствуем у него немного энергии, если я буду забирать у тебя твою, то, к сожалению, мы оба упадем в обморок. Досадно. Ты — волшебник, я — волшебник. У меня нет времени для объяснений, как и у тебя нет времени спорить с моими утверждениями. Делай так, как я сказал, Поттер. Он быстро утих. Гарри почувствовал какую-то мимолетную усталость. Где-то на задворках поселилась головная боль, которая иногда касалась шрама, но он лишь покалывал, а все остальное противно ныло. Поттер оперся рукой о стену, позволяя себе восстановить дыхание. Голос хоть и был тихим, но в нем чувствовалась власть. Будто бы тот, кто говорил (Гарри отказывался признавать, что это мог быть отдельный человек), не потерпел бы никаких отказов, словно знал, что каждое его слово — истина в последней инстанции, а отрицают и отрекаются от истины лишь глупцы, недостойные жить. Гарри почувствовал чужое удовлетворение, словно одобрение на его размышления. Он последний раз набрал в грудь побольше воздуха и тут же шумно выдохнул. Головная боль отступила. Паника сошла на нет и мысли прояснились. Но чужие эмоции все равно остались, почти невесомые, но все же ощутимые. Гарри не мог их ухватить, различить, однако знал, что они сидят в нем. Впервые Гарри смог различить что-то помимо ярости. Одобрение ему понравилось больше. «Надо найти мальчика», — промелькнула мысль, Гарри тут же догадался чья она. Он ничего не подумал в ответ. Оторвался от стены и побрел в свой класс. Ему нужно было время, чтобы все это осознать. Волшебник. Магия. Он действительно отличался от других детей? Гарри обвел взглядом помещение. В нем сидело почти что двадцать таких же учеников, как он. Обычные мальчишки и девчонки. Неужели Гарри Поттер чем-то отличается? Почему тогда голос не появлялся раньше? Почему сказал подружиться с тем, кого Гарри даже не запомнил? Мало ли с кем можно столкнуться на перемене. «Этот грязнокровка». Так сказал голос. Что бы это могло значить? По телу снова разлился чужой гнев. Гарри лишь тяжело вздохнул. Он привык к нему, а потому вполне себе мог быстро его подавлять. За полгода Гарри привык, что ему надо успокаивать чужую ярость. С этим он смог жить и достойно справляться. Поттер не мог не гордиться собой. Теперь, когда он знает, что точно не сумасшедший, когда знает, что он действительно волшебник, когда все его странности — не странности, а его особенность. Гарри чувствовал эмоциональный подъем. Прозвенел звонок. Шрам тут же кольнуло. «Знаю! Что за убогое побуждение к действиям? Будешь шантажировать меня болью? И как, черт возьми, я отыщу теперь его? В школе по меньшей мере полтысячи учащихся, ты же не думаешь, что я запомнил первого встречного?» — Гарри встрепенулся. Ему не нравились такие действия этого существа. — «Раз уж мы делим мое тело, что ты потом мне в подробностях расскажешь, будь добр, относись ко мне с уважением!» Ярость и недоумение разлились, делая голову тяжелой. Гарри только фыркнул. Ему действительно было достаточно той отсрочки, чтобы научиться совладать с этими манипуляциями. Гарри почувствовал внезапный прилив сил. Ничто не могло испортить ему настроение. Поттер верил в свои волшебные силы. Он распрямил плечи и буквально искрился от радости. У него были подозрения, что голос мог ему соврать. Гарри понял, что тот по отношению к нему не особо дружелюбен, но факты, всплывающие в воспоминаниях, говорили сами за себя. Осталось вспомнить того школьника. Существо тут же услужливо подбросило в его память внешность мальчика. Все следующие перемены Гарри бродил по коридорам, шатался по столовой и даже выходил во двор, но так и не смог найти его. Поттер понимал важность мальчика для сущности, что поселилась в его голове, но он так же понимал эту значимость и для себя, что только так он мог получить ответы. Гарри понимал, что нечто могло бы мысленно с ним общаться, но тогда маленький волшебник чувствовал себя плохо, а существо хотело приобрести голос. Он чувствовал, что это было важно. Все последующие дни найти будущего знакомого у Гарри не получалось. Существо снова злилось, а Поттер решил, что ему стоит снизить интенсивность желания знакомства и поиска того школьника. Все-таки они столкнулись в тот раз случайно, что если снова положиться на случайность? «Глупость!» С этим Поттер был вынужден согласиться. Все-таки надеяться на случай? Гарри хоть к мыслям прислушался, но сделал все равно по-своему. Специально искать мальчика он перестал. Так прошла еще неделя. Существо в своем гневе только крепло. Гарри едва с ним справлялся. «Он здесь»,— пронеслась в его голове мысль однажды. Гарри сидел в столовой. Это были те редкие деньки, на самом деле единичные случаи за всю его жизнь, когда ему удавалось поесть булочку в столовой. Дурсли уезжали на выходных к тете Мардж. Они никогда не оставляли его одного в доме, поэтому он провел свои выходные в доме старушки миссис Фигг. Там всюду было кошки. Гарри до сих пор иногда ловил себя на мысли, что давится кошачьей шерстью. Весь дом был пропитан специфическим запахом кошачьей мочи и корма для них. Гарри казалось, что он пропах этим амбре на долгие годы вперед. Старушка была до умопомрачения странная и одинокая, но в Гарри души не чаяла, а потом баловала его угощениями, которые готовила сама. К слову, делала она это отвратительно. Гарри давился черствыми печениями, запивая чересчур сладким чаем. И вот, в конце его пребывания в гостях у старушки, она отсыпала ему незначительное число мелочи. Но на булочку и чай в столовой хватало. Гарри испытывал неистовую радость. Мягкая и сладкая сдоба буквально таяла на языке, а холодный чай разбавлял эту сладость. И в этот же день удача повернулась к нему лицом. Поттер одним махом запихал в себя булку, тут же следом проглотил весь чай. Отряхнувши крошки с щек и с губ, Гарри постарался врубить все свое обаяние на максимум. У него никогда не получалось завести друзей, но он верил, что в этот раз все выйдет. Гарри действительно очень хотел друга. — Здравствуй! — воскликнул Поттер, подходя поближе к будущему знакомому. — Я хотел перед тобой извиниться за то, что толкнул тогда в коридоре, но никак не мог тебя найти эти дни, — Гарри протянул руку. Мальчик немного помялся, но пожал ее, тут же отвечая: — Привет. Ничего страшного, ты ведь тоже не виноват, что мы столкнулись. Перемена выдалась буйной, — он улыбнулся, но его улыбка резко померкла, Гарри уже испугался, что слухи дошли до мальчика, и тот не будет с ним общаться. — На самом деле меня не было все эти дни в школе, я приболел, до сих пор, если честно, чувствую себя неважно. Голова побаливает, — но страх отступил. Новый знакомый просто плохо себя чувствовал, а вовсе не хотел общаться с Гарри. Он оказался довольно разговорчивым, — меня зовут Кристофер Хиггс, а тебя как? — Меня зовут Гарри. Гарри Поттер. Ты здесь недавно? — снова задал вопрос, отодвигая стул и садясь рядом с Кристофером, Гарри. — Как ты догадался? — мальчик стушевался. Поттер принялся рассказывать, почему сделал такие выводы. Он старался не отвлекаться на возникающие чужие мысли, но это было достаточно тяжело, поэтому Гарри тоже чувствовал себя утомленным. Между мальчиками сложился довольно активный диалог, который они продолжили по пути в класс, где им пришлось разойтись. Кристофер выглядел весьма болезненно. «Хиггс? Уж не потомки ли это Берти Хиггса?» — снова проскочила мысль, от которой Гарри хотел избавиться как можно скорее. Он не знал никаких Берти Хиггсов. Но ему удалось познакомиться с Кристофером! Это удивительно. Гарри никогда раньше ни с кем не дружил. У него были большие надежды, что все-таки с Кристофером у них заладится общение, и он сможет назвать его своим первым другом! Кристофер и Гарри снова пересеклись в конце учебного дня. Они учились в разных классах, Кристофер был младше на один год, но выглядел как ровесник Поттера. Это немного удручало Гарри. Ведь он был в том нежном возрасте, когда разница в год казалась неимоверно большой, но не позволил этому чувству расползтись сильнее. Гарри решил, что ему нет никакой разницы, если Кристофер примет его дружбу. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри, когда они сели покачаться на качелях перед школой, прежде чем пойти домой. — Все еще не оправился, — признался Кристофер. — Вчера дома было получше, но сегодня все снова ухудшилось. Думаю, я поспешил возвращаться в школу, но мне так надоело лежать дома, ты не представляешь! Они посидели еще с полчаса, пока за Кристофером не приехала мама. Хиггс пытался держать себя в руках, но с каждой минутой Гарри видел, как тому становилось все хуже и хуже. Мальчики попрощались, снова важно пожав друг другу руки. Чужое удовлетворение прошибло на пот. Гарри никогда раньше не чувствовал существо так ярко и четко, как сейчас. Поттер даже содрогнулся и поспешил домой. Может, это какой-то извращенец? «Заткнись, Поттер», — видимо это нечто не стало тратить силы на воплощение голоса, а просто в который раз внесло свои мысли в стройный ход мыслей Гарри. Это как получить в лицо ушат холодной воды. Всегда неожиданно и неприятно. Поттер был готов покляться, что это больше было похоже, что он читает чужие заметки в каком-нибудь личном дневнике. Голова на миг разболелась, заставляя злиться уже Гарри. «Чертов паразит!» — не сдержался Гарри, — «Что я тебе говорил насчет боли? Ты же это специально!» — мальчику было тяжело ворчать не вслух, но негодование так внезапно настигло его. Этого было слишком много. Гарри чувствовал усталость. А еще дома куча дел. «Все из-за тебя!» — он снова поворчал. Поттер был готов дать руку на отсечение, но у него тоже должно быть средство воздействия на этого упыря. Какой же это был невыносимый сосед по разуму. «Мальчишка!» — и гордости в этом существе было столько же, сколько в павлинах. — «Никакое я не существо и, упаси Салазар, не твой сосед по разуму. Зови меня мистер Гонт. Ты сегодня был молодец. Вечером мы сможем поговорить. Для этого мне нужно беречь силы». Мысли прояснились. Голова опустела, в целом полегчало, будто сбросил тяжелую ношу. Это действительно было что-то чужеродное, доставляющее Гарри неприятности. И потихоньку Поттер научился отличать, когда «мистер Гонт» спал, а когда третировал маленькую черепушку Поттера. Мальчик по праву снова собой гордился, когда смог понять, что научился отличать свои состояния. Домашние дела слово бы горели под рукой. Наступил долгожданный вечер. Гарри самостоятельно залетел в чулан. Пусть его это утомляло, но Поттер считал невербальное общение с мистером Гонтом забавной тренировкой разума. Словно бы он так крепчал. «Кто ты?» — первым заговорил мальчик. Он был полностью пропитан нетерпением. «Воспоминания одного волшебника, которые случайно оказались в твоем детском несмышленом разуме», — видимо мистер Гонт считал, что у них будет долгий разговор, поэтому не спешил воплощать голос, либо же у него были свои причины. «Почему ты,. — Гарри задумался над подходящим словом, — пробудился только сейчас?» Мистер Гонт снова словно бы писал свои мысли. Начал он издалека свой рассказ. Сначала волшебник поведал о магическом мире, рассказал он и детях-волшебниках, о магических выбросах, о магическом ядре и потенциале, которые у всех были индивидуальными. Гарри почувствовал, как тот даже немного бахвалился, когда привел в пример себя, что он, дескать, великий волшебник. Резюмируя, Гарри пришел к выводу, что до десяти лет, он был слишком слаб, чтобы дать силы и воспоминаниям пробудиться, либо же тратил слишком много своей энергии на стихийные выбросы. Мистер Гонт не потрудился ему более четко объяснить причину. Маг был очень интересным рассказчиком, пусть это были всего лишь мысли, но Гарри действительно понял, что такие стройные и четкие мысли у самого Гарри никогда не формировались. Возможно, потому что он все еще ребенок. Поттер никогда не задумывался на этот счет. Он слушал и слушал длинный монолог, иногда прерывая его своими вопросами. О себе волшебник отказался рассказывать, так же отказался говорить и о родителях. Маг всего лишь сказал, что действительно знал Джеймса и Лили Поттеров. «Они… они бросили меня?» — Гарри все-таки решился на этот вопрос, чувствуя всепоглощающую тоску. — Нет, мальчик, они погибли на войне», — Гарри готов был покляться, что слышал тяжелый вдох мистера Гонта. Он даже заговорил, видимо решив, что это важно потратить на это часть энергии. Гарри тут же воспрял духом. Смерть — не то, чему надо радоваться, но мальчик просто не мог по-другому. Его не бросали. «Что значит «гразнокровка? Ты так назвал Кристофера». «Это значит, что ребенок был рожден в семье не магов, а магглов». «Получается, Кристофер тоже волшебник?» — Гарри очень обрадовался, он даже вскочил на ноги. Неужели у него действительно появится самый настоящий друг? Ведь наверное Кристофер тоже замечал в себе странные вещи! «Да, но тебе надо держать язык за зубами. Иначе тебе придется несладко. Я серьезно, не смей проболтаться этому мальчишке», — эта мысль казалась угрожающей, и Гарри не посмел ей перечить, хотя очень сильно расстроился, что не сможет поделиться такой замечательной информацией с другом. Он не стал спрашивать почему. «Как тебя зовут? Я не могу обращаться к тебе «мистер Гонт» каждый раз, это длинно и тебе не идет!» — упрямо выдал Гарри. Он чувствовал сильнейшую усталость, поэтому не смог подавить зевок. В голове до этого стоял шум, а сейчас будто бы громкость убавили. Гарри подумал, что волшебник уснул, но спустя еще продолжительное молчание голос ответил: — Том.***
Дни сменяли друг друга с неимоверной скоростью. Гарри все-таки смог наладить контакт с Кристофером, но никак не мог понять, можно ли их взаимоотношения назвать дружбой. Хиггс частенько пропадал, отлеживаясь дома. Он оказался на удивление болезненными пареньком. Они сидели во дворе перед школой, качались на качелях, пока ждали родителей Кристофера и иногда пересекались на переменах. Они всегда здоровались и прощались крепкими рукопожатиями. Кристофер больше не спешил делиться личной информацией. Гарри не знал, как тот тут оказался, откуда переехал, есть ли у него братья или сестры, когда у него день рождения. В свою очередь Гарри не навязывал и свое общество. Ему было достаточно, что с ним хотя бы общаются. После встреч с Кристофером, вечером, к нему всегда приходил Том. Они подолгу разговаривали. Гарри удавалась все лучше и лучше контролировать образ собеседника, выделять его мысли из потока своих, а еще Том стал чаще пользоваться воплощением голоса. Поттер чувствовал, что в этом была и его заслуга. Он становился старше и сильнее. Том был очень начитанным волшебником. Выделялась поставленная речь, а рассказывал он намного интереснее всех преподавателей в школе. Мистер Гонт иногда заставлял медитировать, а еще пытаться очищать разум. Гарри был расстроен тем, что у него никогда не получалось, что-то да все равно проскальзывало. Единственное, что ему действительно помогало лучше контролировать поток чужого сознания, так это медитация. Гарри чувствовал, что так ему намного легче, поэтому не сопротивлялся от новых сеансов, охотно выполняя поручения. Прошло еще полгода. Однажды Том рассказал ему о Хогвартсе. Гарри слышал благоговение в голосе волшебника, чувствовал непонятную тоску и тепло. Никакого труда не составило отделить чужие эмоции, даже не надо было больше задумываться. Гарри действительно вырос. Поэтому быстро понял, что скорее всего Том ностальгировал по школьным денькам. — Это мой первый дом, — как-то проговорился Том. Они больше не поднимали эту тему, но Поттер все запомнил. Мистер Гонт рассказал ему о простейших заклинаниях, Гарри попытался выворачивать запястья так, как описывал Том, но у ничего не получалось. Поттер немного расстроился, но все же не стал сильно на этом зацикливаться. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На этом заключении и порешил. Теперь Гарри ждал своего одиннадцатилетия с небывалым восторгом. Скоро должны были начаться летние каникулы, потом день рождения Дадли, а через месяц с небольшим день рождения у Гарри. Мечты о Хогвартсе заполонили всю его голову. «Том», — как-то раз позвал волшебника Гарри, — «я так сильно искал друга в Кристофере, что никогда не думал об этом, но, Том, за последнее время, пусть это не твой выбор, но ты всегда был со мной. Наверное, я действительно могу назвать тебя другом». Настал предпоследний день перед летними каникулами. Гарри чувствовал, что он на финишной прямой, останется только перетерпеть лето, и он обязательно поедет в Хогвартс! Гарри выловил Кристофера после окончания занятий. Поттер чувствовал, что он, наверное, больше никогда не увидит так и не состоявшегося друга. Мальчики снова качались на качелях, ожидая миссис Хиггс. Они неспешно делились впечатлениями ото дня, планами на лето, когда клаксон машины оповестил, что Кристоферу пора уходить. Гарри поднялся, за ним поднялся Кристофер. В этот раз рукопожатия не было. Гарри невесомо приобнял Кристофера Хиггса, желая ему удачи. Мальчик почувствовал сильнейшую тошноту, но ничего не сказал. Он лишь улыбнулся Гарри, доковылял до машины, даже помахал в окно удаляющемуся Поттеру. И Гарри действительно больше никогда не увидел Кристофера Хиггса. «Том, у кого ты теперь будешь брать энергию, если Кристофера не будет все летние каникулы?» — Я взял достаточно, так что нам хватит до Хогвартса, не волнуйся. Нам больше не понадобится мальчишка Хиггс. Весь июнь, вплоть до дня рождения Дадли Гарри батрачил по дому. Поливал газон, косил его, поливал цветы тетушки, готовил на всех завтрак, мыл посуду. За последние полгода он забыл, как сильно его разгружали во время учебы. Гарри валился с ног по вечерам, иногда засыпая под бубнеж Тома. Волшебник как будто бы специально начинал говорить заунывным голосом, что играло с Гарри злую шутку. Он тут же отрубался под это мягкое гудение. А один раз вечером, Гарри услышал настоящий смех Тома. Том пытался снова заставить его разучить парочку заклинаний, хотя бы движения рук. У Гарри никак не получалось визуализировать, поэтому у него выходили какие-то забавные выкрутасы, словно отбивался от невидимых мошек. Это здорово надоедало, но Том настаивал. Тогда-то все прояснилось. Бессовестный волшебник хохотал над ним! Сначала Гарри покраснел от возмущения, что взрослый и опытный маг смеется над десятилеткой, но потом передумал, заслушиваясь искренними эмоциями мужчины. — Спи, Гарри, — последнее, что услышал тогда мальчик.***
— Пусть она проснется! — заверещал Дадли, как только они наткнулись на террариум с самой крупной змеей. Гарри оказался в зоопарке на день рождения Дадли, потому что миссис Фигг сломала ногу. Он был в сопровождении тети и дяди, а также пустоголовых друзей Дадли. Этот свин психовал и капризничал, заставляя Вернона бить по стеклу, чтобы потревожить змею. Если бы Гарри знал, как кончится этот инцидент, то он бы в зоопарке продолжал молчать и держаться подальше ото всех: змей, Дурслей, даже от поганого Пирса. Его снова заперли в чулане. Гарри считал, что научился сдерживать стихийные выбросы, однако сильное потрясение выбило его из колеи. Ведь он разговаривал со змей. Еще бы! Гарри никогда в жизни не был так поражен. Если раньше заточение в чулане, в котором он уже не помещался, означало для Гарри каторгу, невыносимую грусть, то сейчас это воспринималось как отдых, возможность нормально отдохнуть, забываясь в разговоре с Томом. — Скажи, Том, — вслух произнес Гарри, он уже давно понял, что так меньше расходуется его собственная энергия для поддержания диалога, — а все волшебники умеют разговаривать с животными? — Нет, то, что ты говорил со змеей, и меня в какой-то степени удивило. Я разберусь в чем дело, когда будем в Хогвартсе, сейчас у нас нет ресурсов. А еще тебе придется научиться открывать замки, потому что если ты не будешь питаться, боюсь, что мы не сможем разговаривать. Гарри тут же насупился: — Тетя Петунья всегда следит за едой. Она всегда знает, если я что-то тащу с кухни. Я знаю, потому что так уже делал, — Поттеру было нелегко признавать, что он воровал у Дурслей с кухни, но он почему-то знал, что Том не осудит, хотя ему было стыдно за свои поступки. — Мерзкие магглы. Они не вспомнят о тебе еще неделю. Ты уже достаточно окреп. Я уверен, у тебя получится сотворить беспалочковое заклинания отпирания двери. У магглов замки очень хлипкие, они не защищены от магов, поэтому тебе не нужно будет вкладывать много сил. Сосредоточься на открытии двери. Подумай о том, как сильно ты хочешь выйти или войти, а потом произнеси «Алохомора». Раз нельзя таскать еду из этого дома мы будем брать ее из других. На такое заявление Гарри хотел взбунтоваться. Мальчик не хотел становиться вором, но Том его прервал. — Послушай, нет ничего важнее собственной жизни. Иногда цель оправдывает действия. А теперь замолчи и старайся выучить заклинание. Ты станешь слабеть на третий день. И Том исчез. Гарри всегда умел открывать щеколду на чулане, не применяя магию. Тома не было уже три дня, а Гарри мучился от жажды, болезненных спазмов в животе. Ему не удавалась сдвинуть ее даже на миллиметр. Гарри даже потерял веру в себя. — Неужели ты настолько слаб? — голос Тома словно гром в ночной тиши. Гарри даже вздрогнул от неожиданности. — А что я могу сделать, — прошелестел Гарри. У него сильно пересохло в горле. — Я не ел, даже не пил три дня. У меня нет палочки в конце-концов. — Я с шести лет умел передвигать вещи по своему собственному желанию, не касаясь их. Заставлять животных слушать меня без дрессировки. Мог делать больно тем, кто был со мной жесток. Смог я — сможешь ты. — Значит, ты сильнее меня. Ты же сам говорил, что не все волшебники обладают одинаковой силой. — Воспринял это на свой счет? Забудь эти бредни. Ты такой же сильный, как и я. Мы…, — Том поколебался, — равны.