Сколько в жизни встречал людей, Сколько в сердце впускал гостей, Сколько раз ошибался в них...
Все эти организации — ООН, Евросоюз, Европейская комиссия, НАТО — созданные для помощи странам, на самом деле способны лишь прогибать их под себя. Они — абсолютное зло. Вершина бесчестия. Они словно змеи, имеющие во рту переизбыток яда и ощущающие острую потребность его выплюнуть. Ведь вариантов, чтобы иметь не то чтобы контроль над Россией, но хотя бы некое подобие влияния, у них нет. А когда самостоятельно не получается одолеть сильнейшую фигуру, в ход начинают идти пешки. Одной из таких пешек и стала Сербия. От всех завуалированных предложений пойти против России Вучич всегда отбивался с завидным упорством. Но угрозы санкциями в случае неисполнения их воли стали поступать с завидной настойчивостью и регулярностью. Внутренний голос Вучича упорно кричал, что с моральной точки зрения вступление Сербии в ЕС в корне не верно. Но что не сделаешь ради развития и благополучия своей страны — даже пойдёшь на уступки тем, кто несколько десятков лет назад хотел сравнять твою Родину с землёй. Память обо всех тех событиях Вучич хранил в израненной и уставшей от предательств и разочарований душе. Они вереницей кружились в его измученном сознании. Да, народ Сербии простил, но он ничего не забыл. Вучич устало дёрнул ворот рубашки, ослабляя удушливый узел галстука, но не снял его окончательно. Не мог он в подобном виде предстать перед президентом Российской Федерации.Мой Друг, на повороте дней Вижу я всё ясней, Кто настоящий друг...
Громко стучали настенные часы, стрелками безжалостно отсекая от дня минуту за минутой, но Вучич так и не мог решиться на звонок. Страх — дикий, необузданный — держал его за горло, сдавив ледяными пальцами. Они не разговаривали несколько месяцев, и Вучич не знал, нужен ли Путину этот разговор спустя столько времени. Нужны ли ему разъяснения Вучича. Наконец ему удалось взять себя в руки, прийти в относительно шаткое равновесие. Через своего секретаря он связался с кабинетом президента России и, выбрав из предложенных вариантов видеозвонок, стал ждать ответа. Казалось, что прошла вечность, пока на экране ноутбука не появился президент Российской Федерации. Слова, вертевшиеся у Вучича на языке весь день, вмиг исчезли, и он не знал, что сказать. — Добрый вечер! Чем обязан вашему звонку? — осведомился Путин, первым начав разговор. — Здраво, господин председник. — Вучичу всегда было легче говорить на сербском, когда он волновался, но увидев приподнятую бровь своего собеседника, перешёл на русский: — Я хотел объяснить вам свою позицию по поводу возможного вступления Сербии в Евросоюз. Вы ведь всё делаете для блага своей страны, для её будущего. И я не могу поступить иначе, ведь окружённая странами-членами ЕС Сербия не справится в одиночку. В свою защиту могу сказать... — Я вас ни в чём не обвиняю, — спокойно, как и всегда, ответил Путин. — Это ваша страна. И только вы вправе принимать подобные решения.Но зато всё случилось так, Что я выдержал груз атак...
Вучич смотрел на него внимательно и с восхищением. Вот он — человек, никогда не менявший свою позицию и всегда отстаивающий собственное мнение; политик, лишь при упоминании имени которого лидеры других государств испытывают дикий страх и начинают биться в агонии. Гордый, сильный, величественный, стоявший на своём даже тогда, когда против него восстал весь мир. Он всегда боролся ради блага своей страны. И будет продолжать это делать, несмотря ни на что. Он никогда не позволит России, подобно другим странам, прозябать под американским сапогом.Друг почувствует, что тебе Стало холодно на земле...
Путин вертел в пальцах ручку, опустив взгляд, а Вучич знал, что тот делал так, когда что-то обдумывал или планировал. Брови Путина были сведены к переносице, лоб нахмурен, а Вучичу показалось, что морщин у того стало чуть больше. Вучич хотел бы поддержать его. Но нужна ли была тому его поддержка... Скорее, она была нужна самому Вучичу. — Господин президент... — Вучич тихо окликнул Путина, и тот поднял глаза. В воздухе повисло несказанное Вучичем "Мне очень жаль". Как возведённый топор палача над шеей того, кого сейчас ему придётся казнить. И Вучич без промедления был готов сложить голову на плаху. Ведь олицетворяющий Россию Путин был столь же мощен и силён, как и его страна. — Народ Сербии никогда не забудет, что Россия сделала для нас и в 1999 году, и в период пандемии. — Я знаю, — ответил Путин, постаравшись придать своему голосу небрежную расслабленность, а улыбка у Вучича под прицелом острого взгляда Путина вышла какой-то нервной.Мой Друг, ты уж меня прости За всё, что нам пришлось пройти...
— Господин президент... — Вучич набрал в грудь побольше воздуха и постарался говорить спокойно, но лежавшие на коленях руки дрожали так, что сомнений не было: он нервничал. — Простите меня! — Господин президент, — нарочито медленно, словно увязнув в многообразии слов, проговорил Путин, — вам не за что извиняться. И не переживайте, наши с вами договорённости в плане экономики останутся прежними. Взгляд Путина был пронзительным и покровительственным. Мол, своих не бросаем. Он расправил плечи — с истинно русским величием — и откинулся на спинку кресла. — Меня волнуют не только наши деловые отношения. — Вучич наконец решился озвучить то, что волновало его куда больше, чем возможное повышение цен на газ. Путин усмехнулся. Он читал Вучича, как открытую книгу. Возможно, заурядную и скучную. Путин бросил беглый взгляд на правую руку — на часах было 23:00. В Белграде — на час меньше. — Уже поздно. — Слова Путина прозвучали для Вучича как горький финальный аккорд. И всё же он надеялся, что "поздно" — это исключительно про глубокий вечер за окном, а не про то, что было уже абсолютно и необратимо поздно сохранить их дружеские взаимоотношения. Они вежливо попрощались друг с другом. И всё, казалось бы, осталось по-прежнему... Вот только Вучич прекрасно понимал, что чувство неправильности из-за собственных поступков будет грызть его ещё очень долго.