Городские Вояки

—Соня, просыпайся, а то весь день проспишь! Белый пес с янтарными глазами, серой с черными пятнами спиной и мордой, а также рыжеватыми подпалинами, зажмурился от яркого света: —Слушай, Вита, дай хоть поспать, я вчера весь вечер просидел на посту! Перед глазами появилась фигура пушистой собаки, белой, но с черной маской на морде, такого же цвета спине и хвоста, с веселыми зелеными глазами—это Вита, моя сестра. Мы живем в стае Городских Вояк— разношерстное и разноразмерное общество собак со своей иерархией, территорией и законами. Сейчас я вас со всеми познакомлю! Тот пес, что сейчас ворчливо копается в маленькой куче на старой деревянной коробке, что являлась местом, куда мы клали все, что добыли (чаще всего это был мусор и еда людей, которую они нам давали и изредка дичь—она тут в дефиците)—мой отец, Летний Бриз. Они с Витой очень похожи, в отличие от меня: все говорят, что я пошел в мать. Мы—Австралийские овчарки, или, как нас называют, когда зовут всей семьей, Аусси. В стае мы живем семьями. Итак, где же мы? Это широкий переулок между двумя многоэтажками, в котором мы и разместились. Спим мы не под открытым небом—каждый находит себе место. Например, я сплю в старом огромном мусорном баке, опрокинутым на бок так, чтобы крышка была сверху, которая, из-за тугих петель, образовывает навес. Внутри не воняет—пахнет лишь мной, да ливерной колбасой, которой я вчера ужинал. Прекрасное место: изнутри лежит старая потрепанная собачья лежанка, место, где сплю я. Поскольку бак не такой уж и огромный, а мне уже полтора года, я живу отдельно—Вита и Бриз спят за углом, где остальные убежища, под навесом из старых фанер, которые образовывают потолок над каменными тремя стенами, где ранее стояли четыре таких бака, в котором сплю я. Поэтому, туда умещаются не только Аусси, а еще Угасающий закат—изящный палевый малинуа, который спит прямо у входа и Батлером, белой с коричневыми пятнами Кавказской овчаркой, который спит чуть поодаль от входа. Можно сказать, у нас тут уголок овчарок. Также еще несколько псов устроились рядом, но о них я расскажу потом. Вита куда-то отошла, поэтому я сейчас пройду в район, где живут псы старшего ранга. Вот заворачиваю за угол, прохожу мимо ряда кустов, откуда слышно тявканье (щенки, видимо, играют) и останавливаюсь у старого буфета, лежащего на полу: сюда забирается наш вожак, Россыпь Звезд, доберман, покрытый шрамами, ранее участвовавший в незаконных собачьих боях, где и познакомился с Бризом, из-за чего мы не имеем проблем в стае. Чуть поодаль находится старый вольер без сетки, зато с множеством будок внутри—да, как вы могли понять, это район, где живет множество животных, в основном коты да собаки, поэтому местный переулок периодически пополняется какими-нибудь собачьими штучками. В вольере виден зимник, из которого видно серый тощий хвост— это Флейта наш врач, или же лекарь, а вольер— ее, считай и работа, и дом. —Кейко, сходи пока к Ричи, он звал тебя!—кинул мимо прошедший хаски, обращаясь ко мне. Как же я мог забыть, Ричи еще вчера просил подойти! Пока я иду, объясню— у нас же разноразмерные породы, соответсвенно, у нас есть район крупных собак, мелких, куда я направляюсь и между ними средних, через который я иду. Ричи—Джек Рассел, коротколапый белый с коричневыми пятнами пес, местный управляющий. Ну, у мелких. Итак, пора бы рассказать чуть больше о нашем месте проживания. Мы сейчас находимся на северной стороне города, из-за чего наша стая по первому имени Северная, а Городских Вояк уже придумал Россыпь Звёзд о котором я говорил ранее. Ну что ж, теперь расскажу о строении—представьте сеть переулков между высоких многоэтажных домов, считай, сквер. По центру виднеется полуразрушенная клумба без цветов—просто клок травы, примерно четыре на четыре метра с низенькими кустами, ограждающими ее: это наша площадка для щенков, где они могут спокойно играть, не опасаясь ничего. Неподалеку, в тупике, откуда я только что вышел, находится тот самый район высоких по чину псов. Напротив меня уже показываются опрокинутые на бок металлические мусорные ведра, груды кирпичей и даже старые собачьи клетки, на крышах которых толстым слоем лежат листья с дуба, росшего рядом. Это как раз и отделение мелких. Ну и где Ричи? Что мне, его теперь по всему скверу искать?! —Риичиии!—на зов он приходит всегда. Вот из корней клена высунулась сначала морда, а потом и сам джек-рассел с грязной белой шерстью и нежно-коричневыми пятнами по телу. Он недовольно фыркает, но все же отряхивается то пыли и подходит ко мне. —Явился, не запылился... Ладно, пойдем, там у нас арка кирпичная обрушилась, надо разобрать мусор... Он молча развернулся и, махнув тонким хвостом, направился к одному из выходов, куда и я тоже поплелся, медленно переставляя лапы. Ненавижу таскать кирпичи...