Останови моё сердце

-Джек, дружище. Дружище! - Снайпер догонял его, хватался за стены коридора в полумраке. Инженер оглянулся, поднял голову на гулко топающий по дереву долговязый силуэт, остановился. Положил механическую руку на пояс. - Сможешь телепорт до синих к пятнице? -Чего? -Построить. С входом у нас на базе и с выходом у них. Безотлагательное дело. -Я не... -Знаю, что оштрафуют. Оплачу из своего кармана любые претензии, пусть только он работает, пока не сломают. Построишь? -Зачем тебе? -Приказываю, чёрт! С командиром пререкаться будешь? - Джек щурился с подозрением, и это заметно было по глубоким морщинам над уровнем густой русой бороды. Снайпер остудил пыл в голосе. – Чтобы не пятьдесят лет до Людвига добираться. Постарайся на всеобщее благо хотя бы потому, что я прошу. Раз в жизни, эгоистичный ты убл-л-л...! -Да будет, будет, не кричи. -Я прослежу. -К пятнице, говоришь? -Ленивая ты сволочь. Тебе так трудно? – Ман-Ди ни секунды не стоял мирно как будто в суете, переминаясь, болтая руками взад-вперёд и пряча их, закипая изнутри. – Пожалуйста. А сегодня? Никак не сможешь, парш-ш… -Попробую. Но погодка за окном, конечно… -Ты ради всех постараешься, неужели не приятно? Лично тебе пирог испеку, если сделаешь, - и посовестился. -Да брось. На правое дело рад стараться. Сейчас только инструменты с металлом захвачу. -Храни тебя Господь. --- -Можно к тебе? – Ман-Ди сразу после встречи с инженером направился к пулемётчику. Тот тоже сидел допоздна, запертый в душной и тесной спальне, залитый тёплым и очень рассеянным светом настольной лампы, сгорбленный за письменным столом с книгой, смехотворно маленькой в его медвежьих лапах. -Можно, проходи. Чувствуй себя как дома. -Дома… В снайпере отчего-то возросла ненависть. Зациклиться на воспоминаниях о детстве, семейной ферме, вероломно оставленных на ней опекунах, о душистых летних вечерах с редким самолётным громом вдалеке он не был готов; сейчас такие мысли навлекли бы неуместные слёзы взахлёб. Впрочем, Фёдор примет его чудачества – и докопается, как обычно, в роли любопытствующего душеведа; приходилось и здесь скрывать эмоции до поры. Ман-Ди положил очки на прикроватную тумбочку и чуть не ослеп от приглушённой бумагой лампочки; рухнул на пружинный матрас, съёжился, уткнулся в насквозь пропотевшую простыню. Он вдруг признал обыкновенный отцовский запах после утомительных работ глубоко в знойной степи, который разливался по прихожей и по кухне, окружал мальчика-приёмыша, будущего наёмника секретной базы, денно и нощно всё лето. И с ним, запахом пота и поля, будто приходило в гости закатное солнце, бьющее в окна и приотворённую дверь, настойчиво и с досадной обидой прощающееся до завтра, греющее проказника через стекло до головной боли. Снайпер лежал клубочком, клацал зубами как можно беззвучнее, ныл про себя от тяжести в висках, не хотел вытаскивать ледяные ладони из-под мышек, только чтобы натянуть на плечи покрывало из громадной стопки постельного белья у ног. Не спать же он сюда явился, в самом деле. А зачем тогда? -Ничего не расскажешь мне? – и у Ман-Ди защемило сердце. -Не-а. Что рассказывать? – Челюсти стучали, как снайпер ни шептал сквозь них. – Мы вместе на карту ходим, видим одно и то же. -Возможно, что-то дома происходит без моего ведома. -А что ты читаешь? – протараторил он. -Освежаю Достоевского в памяти. -И что там? -Книга о студенте, который совершил преступление и не находит покоя. -А в конце убивается, как во всей русской литературе? -  Перебитый Фёдор поправил очки для чтения: -Здесь очень сложно, чтобы я в двух предложениях и исчерпывающе пояснил. -Его что-то спасло? -Христианская вера. Ман-Ди получил что нужно, и доклад о некой Сонечке отдалённо скользнул мимо его больных ушей. Он крепко задумался, не отравляют ли католичество в его душе и крови напрасные, но необходимые для имитации покоя ежедневные привычки, в какой мере необратимо Ман-Ди отстал от Бога и примет ли он его когда-нибудь под крылья ангелов. Греховные желания в нём не отпадали с течением недель и месяцев, топили его, но не добивали насмерть; прямиком подсобить им Ман-Ди не решался, так как этот грех он не искупит уже никогда. Противоречия, которые со временем сглаживали контрасты и обретали очевидно негативный оттенок, несмотря на ничтожные самооправдания Ман-Ди, грызли его, а заслуженно ли они закрались в мятущийся разум – вопрос для отдельной внутренней дискуссии. Ман-Ди заулыбался с хриплым смехом: надежда на то, что она не успеет состояться, его осчастливила. -Как ты себя чувствуешь? -Ничего нового. – Дрожь наконец-то унялась сам собой. – Пойду я, наверное. -Куда? -По лидерским делам. Отчёты-шмотчёты о том, какие вы болваны, но как я вас по-прежнему всех уважаю и обожаю. – Снайпер словно приклеился к краю кровати, врос в него пальцами. Подмятый слабостью и непониманием, почему ему холодно в невыносимом спёртом воздухе, он затарахтел, радуясь своей живой и безостановочной речи: - Вот, спрашивается, на черта наш любезный мистер Доу сегодня заливал ракетами заряженного Людвига вместе с его Пиро, какой в этом был смысл? -Разнести их сразу по истечении убера. -Он палил и за восемь секунд до его окончания, что за глупость, не думаешь? Раз уж Пиро без ракетницы его не поранит, так, значит, можно боеприпасы на них зря изводить? А потом, видите ли, никому не хватает. Известно отчего! Тратили бы экономнее и целились хоть немного. -Потише. -Ты читаешь? Мне уйти? – Фёдор поднялся и даже аккуратным перемещением со стула на кровать подбросил раскисшего снайпера к потолку, приложил мизинец к его лбу – и встретился с весёлым горделивым взглядом. «Заболел». – Я знаю. -Почему же молчишь? -Мелочи, пустяки жизни. Посплю – и всё пройдёт. Что я, ребёнок, чтобы тревогу тут бить? «Пройти» могло в двух случаях, Ман-Ди понимал, но ничего не делал в пользу ни того, ни второго, полагался на решение судьбы и с любым исходом давно смирился. Он поддался заботливому раздеванию и укладыванию под массивное жаркое покрывало и, разморённый, отключился на редкость быстро. --- Он разозлился на лёгкий шум и грозно посмотрел на фигуру в сером от полумрака халате. Он лежал нетронутый в спальне Фёдора, рядом с ним топтались и перешёптывались бородатый инженер и медик синих. Последний отложил градусник, обернулся на скрипучего Ман-Ди, надвинул потеплевшую тряпку ему на лоб, приговаривая: «Я тебе кажусь, я призрак, меня здесь нет. Не обращай на меня внимания, скоро температура спадёт и я уйду». -Ты моя иллюзия? Очень жаль. Хотел с глазу на глаз переговорить. -Лежи спокойно. -Как ты? – высунулся из-за спины Людвига Джек. -Отлично, супер, выше всяких похвал, - уныло бормотал пациент, - если не вставать. Но сейчас, верите, нет, затылок приварится к подушке и станет гораздо хуже. – Медик усадил его, раздражив кожу спины, и вручил любимую кружку с кислым горячим настоем. – Не-а. Нет, говорю, Людвиг! Не будь как наш медик, нам предостаточно. -Выпей сколько сможешь, - его очки запотевали от пара и этим пробивали Ман-Ди на хихиканья. -Нисколько не смогу, меня стошнит. -Как дитя малое! -А что я сделаю… - он послушно пригубил, поморщился. – Всё. -Ты издеваешься. -Я серьёзно, клянусь. Давай потом с этим. Сейчас ни есть ни пить не получится, пока температуру не снизим, - он устал напрягать глотку для кричащего шёпота, вздремнул, пока не вошёл Фёдор, не впустил струю прохладного ветерка и не взбесил хрупкого лидера. -Вы чего зашипели? -Ман-Ди не хочет пить лекарство. -Не-мо-гу. Это он виноват, - он указал пальцем и выдержал паузу. -Ему плюсик, потому что ты бредишь! -  тыкнул в защиту Джек, уселся за стол. «Прекрасно», - снайпер не обиделся и скатился обратно к матрасу, завернулся в мокрое покрывало. Достал руку в полной тишине и остудил ей лицо. -Ты просто не хочешь лечиться, и я не могу понять почему. -А на кой? Для чего мне жизнь? Отстреливать твою непокрытую башку и танцевать кадриль после каждого раунда? Не без этого, - он посмеялся, - разумеется. Этим ты мне дорог. -И больше ничем? – с небольшим огорчением произнёс Людвиг. Он сдёрнул кокон с обнажённого Ман-Ди и шлёпнул на тело студёную пригоршню спирта. Снайпер взвизгнул и не нашёл ругательств, сначала попытался выбить бутылку из руки медика, а потом его не спрашивая распластали по матрасу в две пары рук. Так что оставалось ёрзать и вопить в беспощадную пустоту. -Если ты убьёшь меня, я благословлю тебя, - и заржал: – Чёрт, а не получится же… -Ладно тебе, это обычный спирт… Ты простудился, скажи? – Любая реплика Людвига казалась ему подколом за гранью врачебной этики. – Продуло, ноги промочил? -Это не простуда, точно. -А что, ты уже знаешь? - Фёдор протянул к нему руку, но никуда не положил, как будто снайпер превратился в бабочку и Хеви побоялся его раздавить. Столько сравнений приходило Ман-Ди на ум… Он изумлялся тому, что ещё не заделался поэтом. -Это предвестие смерти, недолго мне на этой базе осталось. -Не смей так говорить, - отрубил медик, в качестве наказания за длинный язык попросил перевернуть Ман-Ди на живот, обработал и спину тоже. Тот засопел в подушку. -Нет, а ты слышал об эвтаназии что-нибудь? -Не напоминай, прошу… Ещё предложения? – Он начинал грубить. -Раздобудь мне яду. Не отвяжусь, пока не умру! -Я думал, ты серьёзно скажешь, что сможешь принять вместо настоя, и облегчишь мне жизнь. «Я не буду!!» - ответил Ман-Ди на немую просьбу отведать его. -Один жар мне сбивать, или надо лёгкие просветить у себя в кабинете, или антибиотики проколоть, как я разберусь, если кроме лихорадки нет ничего?! -Яду мне. -Ты, кажется, не понял: я не собираюсь лишать тебя жизни! Это не в моей компетенции. -Тише, умоляю, мне больно от шума, - он разбавил тишину: - А какая-нибудь овсянка с цианидом вылечила бы меня навек, от всего. Товарищ инженер! -Да? – буркнул Джек. -Где хочешь его бери. Хоть от крыс, в городе, в хозяйственной лавке. Прошу. -Я не… -Ты мой подчинё… А-ай!! -Не верещи, - Людвиг опять облил его. – Впрочем, представь, что это разъедающая плоть кислота и через пару минут здесь будут покоиться мясные лоскуты. -Я так не играю, - Ман-Ди притерпелся к мнимой боли, она больше не насыщала его идефикс. – Тогда - я не отказался бы от бананового мороженого. Вот что. -Ты же сказал… -Это не еда, не считается. Растаяло во рту - и готово. Людвиг кончил унизительную процедуру, разрешил Ман-Ди скомкаться по пояс в покрывале, и Джек уступил ему стул для заполнения справки и рецепта. -Следите, чтобы соблюдал, - потребовал он то ли у Джека, то ли у Фёдора с твёрдым и удручающим осознанием, что Ман-Ди как лидер обратит его наставления вспять, забастует и бездействием доведёт себя до бог знает чего. -Ага. -Ай-й-й-й-й, не тем почерком, - ругнулся он нараспев и взял другую бумажку. – Я же не ваш медик. Снайпера озарило, он с кряхтением оторвался от простыни и сел. -А ну-ка, постойте… - Повисла тишина, только ручка шелестела промеж линеек. Озарило и Людвига. -Я не допустил бы тебя до него! -А тебя кто спрашивает, дружочек? Ты за сорок минут солдатской ходьбы от меня живёшь. А тот… Он бы всё выполнил, и я бы успокоился и не насиловал вам мозги. -Лежи и выздоравливай тихонько, - его положили, он вскочил обратно как в апогее болезни: -Аха-ха-а, тихонько. Хотелось бы тише некуда! Выйдите, а? -Что? -Я сказал, выйдите, - процедил снайпер. – Как лидер приказываю. – Вскоре Людвиг и Ман-Ди остались наедине. – Как много народа ходит к тебе просто побеседовать? -Что за перемены. Нечасто, знают, что я работаю. А ты просил у Джека телепорт, часов пять назад… - «Угу». – Хотел чаще ко мне наведываться без потери времени? -Да, а то не комильфо тратить два часа на пешие прогулки. Так ведь забудешь, что обсуждать идёшь. -Или на полпути ко мне сам все проблемы решишь. -Или можно за дорогу домой такого надумать, что хоть совсем тебя не отвлекай. -Нет, я рад поговорить, - он завершил оформление, смочил тряпку на лбу снайпера и устроился рядом, в ногах. -Но не о моих вечных сомнениях, правда? Так ведь? – «Каких?» - Недели идут, а я не затыкаюсь. -Потому что конец их невозможен? -Ага. И мне не выпутаться. -Не поведаешь мне? – Снайпер удивлённо уставился на него. – Помни о врачебной тайне, - он улыбнулся, - или назови её исповедью. -Так я и не начну с ходу… Можно мне наволочку на голову, как Фёдор со мной каждый раз делает? Шучу-шучу. Это для того, чтобы легче выговариваться было, ничего не подумай. -Или в метафорах, - наклонился Людвиг и блеснул очками. – Что сердце, душу, разум гложет червь, и название ему…? -Я не знаю его имени, - и заныл: слишком много этим преждевременно выпалил. – Точнее… Обозначим его предметом, и предмет этот одушевлённый. Нам обоим знакомый, в той или иной степени. -Ja. -И пока я живу предметом против его воли, поступаю слишком дерзко в отношении него и не знаю такта, и он меня ненавидит – за всю мою натуру, не за помехи. Я ему не по нраву. -Ты влюблён в него? -Стерегусь этого слова, но да. Какая тут к чёрту любовь… Я как будто заставляю его ответить взаимностью, а он не поддаётся, конечно. Очень своевольный предмет, и хорошо, что отстраняется. Ибо кто я такой, чтобы отдаваться мне. Где он и где я… Людвиг долго находил, чем отозваться, и произнёс: -Всё безнадёжно? -Я до предмета не преследовал никого так. И нарвавшись однажды, никогда его не брошу. Я себя хорошо знаю. Хоть в могилу его сведу, - «Ман-Ди!» - а не оставлю без своего общества. Я понимаю, как плохо себя веду, а что поделаю, кто мне подскажет? Я не обязываю тебя, Людвиг. Медик таял, когда снайпер называл его; он укутывался не столь плотно, и Людвиг расценивал это за победу. Его рука, держащая сухую тряпку на лице, затекала, а он всё говорил и говорил в потолок, склабился при упоминании жертвы. Он весьма горевал о том, что и в момент особенного словоблудия красивые выражения не снисходили ему. -Меня как будто прокляли, а со мной и предмета без вины зацепило. Чей злой язык заговорил… -Чушь. -Никак нет, док! Чем иначе объяснить? Предмет устал побольше моего, мне нужно его освободить от себя и перестать причинять боль, так что... давай, воткни уже в меня что-нибудь. -Ни. За. Что. -Помоги нам двоим, мне и твоему союзнику, или я до Уберменша доберусь. -Не смей. -Что скажешь в противовес? Давай, - и Людвиг потерялся. -Вариант с вышибанием содержимого моего черепа и кадрилью не подходит? -Хе-хе, нет. Другие убийцы найдутся. – Он неожиданно привстал, одной рукой схватился за кружащуюся голову, второй - за плечо медика. – Фух, ты не шпион. Без обид. -Ja-ja, - он развеселился, - необходимое дело. -А по углам не прячутся?.. – «Ты не устал?» - Нет, но уже близко. Но знай: от тебя и любой яд сладок, я предпочёл бы тебя в палачи. -Так выпей настой, остывает. -А это лекарство, не яд. Ха-ха! Ты по уши во врачебной этике, Уберменша я боюсь, только и выходит, что запускать лихорадку на нервной почве. -Или воспользоваться предметом как оружием самоубийства. -То есть? А, ага, понял… -Однажды ты надоешь предмету настолько, что он зарежет тебя на месте и не постесняется. И не станет раскаиваться. -Правильно, но сколько ждать и мучить придётся… -Недолго, если приложишь усилия, - он вспомнил о смягчении тона в целях разрядки обстановки. -Это чересчур, - снайпер задумался. Людвиг употребил минуту тишины для измерения температуры. - Но имеет право быть… Словесный заряд кончился, и Ман-Ди вот-вот проваливался в глубокую дремоту, но держался; считал невежливым засыпать при госте. Людвиг не давил его вопросами и молча удивлялся улучшениям, и с тем глаза слипались всё неумолимее. -Растём. Через три-четыре часа ещё подойду, благо вы телепорт соорудили. -Пока не сломают. – Медик попробовал возразить тем, что его не оградят от пациента, и затем тоскливо выдохнул. «Значит, пешком доберусь, без каникул. Не брошу». --- Людвиг жил четыре дня, три из которых катался на запрятанных телепортах до базы RED, навещал Ман-Ди, что на следующее же утро руководил порядком без постельного режима из своей комнаты и из кухни, где выпекал пирог для инженера, - и не осознавал вполне, что отговорил врага от покушения на жизнь. Чего, дескать, грандиозного, рядовым методом вытянул из нервной болезни того, кто в этом нуждается, без оглядки на цвет униформы. Однажды расщедрился, выбрался в город и принёс оттуда к красным свёрток с банановым мороженым в честь выздоровления. Восторг Ман-Ди отменил последние крохи сожаления о том, что он не погиб. -Спасибо огромное, - он на радостях поделился со всеми близкостоящими приятелями и с медиком в том числе, тот неловко отказался. - Ты лучший медик на свете. Цианид уже подмешал? -Ман-Ди! -Аха-ха, шучу. Я не глупец и ты тоже, сладость же его нейтрализует, правильно?.. Подумать только, ну и дурак, искал смерть на Mann Co. -Так зачем тебе телепорт, если не меня на дом вызвать? -Спросить у предмета, как дела, я, горячечная душа, кружился по базе как угорелый и решил к вам заглянуть. Ускорить ход событий, как ты заметил. "Ты заслуживаешь медали. Какое ещё "найн"? Я подброшу", - заикнулся снайпер в том разговоре, и взаправду в одну рабочую смену перед лицом Людвига в стену вонзилась стрела с накрепко привязанным к древку ремешком металлической побрякушки с кое-как приваренным крестиком и подписью Ман-Ди на обороте.