the devil wears ysl

Минхо познакомился с Хенджином еще до того, как нога последнего ступила на новый школьный двор. В тот сентябрьский день легкий ветер уже пах ностальгией по юности, а дьявол появился на мелодично прорычавшей бмв Х4. Минхо улыбнулся ощутимой свободе, до которой оставалось несколько месяцев, сделал звук в наушниках громче и на мгновение прикрыл глаза. Он сильнее оттолкнулся ногой о дорогу и отлетел от удара дверью вместе со скейтом. Хенджин вышел из машины, смирил Ли презрительным взглядом и провел ладонью по воротнику пиджака Ив Сен-Лоран последней коллекции. После мягкого хлопка дверцы ученики во дворе замолчали и разглядывали новенького, который поправлял укладку в отражении зеркала автомобиля. Из главного входа, распихивая толпу зевак, орал Джисон, чтобы его с дружками пропустили. У него чуйка на дорогой парфюм. Хан сразу начал кружить вокруг богатенького, закидывал вопросами и норовился показать всю школу. Хенджин отвечал односложно, пропускал имена мимо ушей и сразу забыл этаж, на котором столовая. Минхо, сидя на асфальте, проводил светлую макушку, сразу исчезнувшую в толпе других голов. Он молился только о том, чтобы это не училось с ним в одном классе. Спустя две минуты Хван стоял возле доски под открытым обожанием девочек и пристальными взглядами парней. Когда учительница попросила представиться, Хенджин, не отвлекаясь от переписки, пошел в сторону свободной парты и хмыкнул: — Будто мне нужно. Хван Хенджин сын генерального прокурора, поэтому ходил по коридорам так, будто у его ног не школа, а весь мир. Если ему что-то не нравилось, стоило лишь приспустить солнцезащитные очки, все сразу затыкались. Его луки менялись каждый день, но выражение лица было по-прежнему надменным. Когда находились протестующие его власти, он ставил им условные подножки, и они без вариантов оказывались на коленях. Хенджин без стеснений матерился при взрослых, чересчур много курил, игнорировал установленные правила, сразу обозначил границы и подпускал к себе только Хана с друзьями – лучшими бейсболистами. Его просто заебало настойчивое упрямство и жалкие попытки шутить. Но, если честно, иногда у Джисона получалось приподнять уголок губ Хенджина. В такие моменты его самооценка пробивала небо. Удивительно, как Хан каждый раз завоевывал внимание людей выше себя по статусу, но это получалось у него безотказно. Девочки проявляли особое внимание. Хван увозил на матовой X4 одну из лучших пару раз в неделю. На следующий день счастливее них не было. Они пытались вновь получить хоть грамм внимания, но он не то, что бы не помнил имена, Хенджин забывал лица. От того, что известная на всю страну фамилия была занесена в журнал какой-то ублюдской школы, лопались сосуды в глазах. Конечно, Хенджин учился в частной школе, где каждый стабильно родился с серебряной ложкой во рту. Но потом он захотел доказать свою самостоятельность и начал успешно продавать в ней наркоту, пока зип-лок не попал в руки к завистливым крысам. Этот проеб Хван не простит себе никогда. Хенджин выловил каждого, пытавшегося нагнуть его, и после искренне удивился тому, как матеря узнали их рожи, больше походившие на рубленое мясо. Чтобы все забыли немаленький скандал, пришлось отвалить сумму. Их семья не ощутила изменений, но отец отправил его в обычную школу, чтобы усмирить пыл. Также заблокировал все карты, запретил доступ и к своим, запер новенький Мустанг в гараже, но мама выпросила у мужа позволить ездить на первой машине. — Отцу всегда было похуй, и он вдруг решил заняться моим воспитанием, — Хенджин невесело улыбнулся. — Но деньги же дает, — отозвался Чанбин. — Нет, — Хван блеснул глазами. А Минхо влюбился отчаянно. Он ненавидел день, когда его задержали на дополнительных, и чертов ливень. Накинув пиджак на голову, он собирался побежать на остановку, но из открытого окна припаркованной рядом со входом Х4 высунулся зонт. — За первое сентября, — лениво пояснил Хван. Минхо с удивлением разглядывал Хенджина на приспущенном сиденье, который явно был вымотан. Его короткие волосы, которые всегда были аккуратно уложены, растрепались, глаза напоминали стекляшки, губы выделялись алым во мраке салона. — У тебя секунда. Минхо взял зонт, порозовев, поблагодарил и трепетно гладил его всю оставшуюся дорогу в автобусе. Делая уроки, он пытался найти объяснение поступка «мудака школы». Не нашел. Но улыбку, не сходящую с лица до самого сна, игнорировал до последнего. На следующий день Ли откровенно пялился на Хенджина и со звонком сразу побежал в столовую. За двумя соединенными столами, полными ресторанной еды, уже сидела главная свита. Первое, что заметил Минхо – новые лица. Парни и девушки в дорогой форме лучшей частной школы. Они смеялись, хотя по большей части пытались развеселить Хвана, Джисон накладывал блюда в уже не вмещающую ничего тарелку, Бин завис в телефоне, Чан стабильно купался во внимании девушек. Когда Минхо заметил незнакомку на коленях Хенджина, притягивающую его к себе за кожаный галстук, внутри не екнуло, и Ли облегченно выдохнул. Он пару раз сжал и разжал кулаки и подошел ближе. — Ты одолжил его вчера, спасибо. Минхо пронаблюдал, как Хенджин медленно повернул к нему голову и молча смотрел в глаза. Ли напрягла застывшая атмосфера, то, что все замолчали и его гребаная протянутая рука. Он натянул улыбку и ждал. Джисон нарочито громко усмехнулся. Лицо Хвана вмиг обросло неприкрытым высокомерием, и Минхо давился им, но с места не сдвинулся. — Малыш, думаю, тебе это приснилось, — его голос сквозил ядом под гогот друзей, а Минхо глотал эти слова. После кивнул и быстрым шагом двинулся на крышу. — Уебок, — выплюнул Ли и швырнул зонт в деревья. Внутри разрасталась жгучая обида, но у него не было особых возможностей уколоть Хенджина. Все, что он смог, это гадко усмехнуться, когда у Хвана не получился норматив на физкультуре. Минхо узнал о том, как он не любил проебываться, и припрятал этот факт, чтобы однажды использовать. После уроков Хенджин поставил Ли подножку на выходе из кабинета и схватил за рюкзак. Минхо почти встретился носом с джорданами и зажмурился. — Ты слишком много себе позволяешь, — прохрипел он в ухо и швырнул на пол. Ли не был закомплексован, имел красивую внешность, часто ловил на себе заинтересованные взгляды, отвечал грубостью на грубость, но после появления Хенджина его уверенность горела синим пламенем, а глаза опускались в пол. Минхо сопротивлялся – незачем было влюбляться в последнем классе. Ему нужно готовиться к экзаменам и думать только о поступлении. Но чем больше Ли не хотел, тем глубже мысли о Хенджине пускали в голове корни. Минхо принял свой конец, когда из-за короткого взгляда черных глаз сгорел заживо. И в этот момент он возненавидел себя. За слабость. За то, что из-за спорного проявления заботы растекся лужицей. Хенджин, несомненно, был дьявольски красивым и эффектным. Так Минхо обнаружил четвертую причину разгорающейся внутри ненависти. Ли загружал себя домашним заданием, повторял правила по физике, которые знал наизусть, ведь однажды Хенджин проснется, чтобы ответить «а я тебя нет», а будущее еще вселяло призрачное подобие надежды. Он и сам понимал, что перегорит. В глубине израненной души Минхо знал, что это вранье, но признавать запрещал. Потом Ли обнаружил, что выполнил все номера на неделю и подготовил три презентации, вместо одной, и остался один на один с пылающим в груди сердцем, шепчущим только одно имя. Точные предметы единственное, что не позволяло расколоться надвое. Ли хотел окончить университет, связать свою жизнь с наукой и увидеть искреннюю гордость в глазах мамы. Поэтому готовился к конкурсу, победа в котором дает возможность поступить в лучший технический вуз на бюджет. Минхо ходил к репетиторам и изматывал себя параграфами. На перемене он снова решал задачу, но настрой тут же испарился, когда Ли уловил знакомый голос и поднял глаза. Хенджин зажимал очередную девчонку, а Минхо медленно умирал. Он дико завидовал каждой и хотел, чтобы длинные пальцы Хвана, отравленные запахом сигарет, касались его лица, на вид мягкие губы шептали слова о любви, а глаза цвета мазута смотрели только на него. Мечты исчезали со звонком, и оставалась только пустая страница со словом «решение». Минхо начал тонуть добровольно, не умея плавать. Он полюбил ходить в школу, потому что видел там Хенджина и с придыханием провожал его спину в конце рабочего дня, готовясь скучать всю ночь. Минхо выучил наизусть каждый вскрывающий его взгляд. Любил, когда он открывал лоб, укладывая оранжеватые волосы, потому что мог любоваться идеальным лицом. Особенно обожал подчеркнутые коричневым карандашом глаза. Иногда дружки Хенджина издевались над Минхо за сжирающие взгляды, последний сгорал от стыда, но зависал на ухмылке Хвана. Хенджин без спроса забирал его тетради на перемене и переписывал домашнее задание. Минхо делал вид, что возмущен, а тот огрызался и продолжал писать. Всего несколько фраз, но адресованные только ему. Иногда на обеде Хенджин на ходу забирал клубничное молоко с подноса или мяч во время физкультуры, Ли недовольно хмурил брови, но Хван игнорировал это или посылал безэмоциональные поцелуи. Ли был жаден на эти мелочи. На каждом уроке Минхо подмечал все его малейшие детали, считал милыми родинки на лице, плавился из-за нежного голоса с хрипотцой, видел во снах, как касается пухлых розовых губ. Имя Хенджина оставалось на языке приторным осадком, его хотелось неспешно смаковать, чтобы распробовать вкус безрассудной любви, который становился ярче с каждой секундой. А потом Хенджин улетел на две недели раньше каникул праздновать Новый год. Минхо расклеился и еле отходил последние дни. Предпраздничная атмосфера не вселяла радости, не помогали посиделки у друзей, даже мамин вишневый пирог казался пресным. Минхо так скучал. Месяц без возможности посмотреть на него был не кошмаром, а реальностью. По ночам он листал фотографии Хенджина, по несколько раз обновлял страницу, надеясь увидеть новое. Теперь он думал только о Хване, не стесняясь своих желаний. Перед сном он старательно вырисовывал фантазии, где Хенджин лежал бы на его коленях, а Минхо гладил мягкие волосы, щекотал ребра кончиками пальцев, слышал звонкий смех и наблюдал попытки сопротивления. Минхо открыл глаза, поняв, что никогда не слышал его смех. В секунду смены года Минхо пожелал увидеть искреннюю улыбку Хенджина дрожащим шепотом. Время тянулось бесконечно медленно. Ли проводил все время в кровати, либо ездил с мамой по гостям. Последнее он не особо жаловал, но мама не слушала, что тот хочет. Открывать глаза по утрам стало сложнее, больше всего хотелось запереться в комнате и уснуть на две недели, чтобы перестать слышать в голове единственное имя. Истерики посещали чаще. Ли удовлетворял себя каждый вечер, представляя Хенджина. Последний охрипший вскрик разносился по ванной слишком громко. Минхо не знал, в какой момент со слезами на глазах орал в рукав свитера, как любит. Осталось дотянуть последнюю неделю, и он признается. Скорее всего, после этого его найдут избитым в переулке, но терпеть он больше не мог. Минхо оставил пальто в гардеробе и вышел в коридор. Сердце пропустило несколько гулких ударов и, хлюпнув, упало под ноги. Хенджин шел на него, расправив плечи. Его волосы были слегка мокрыми из-за снега, подтянутую грудь облегала черная водолазка с горлом, поверх которой огромная бархатная куртка, узкие джинсы с разрезами и массивные ботинки. Глаза жирно обведены черным карандашом, на предплечье сумка-тоут Ив Сен-Лоран. Хван прошел мимо, и Ли настигла его прохлада. Он посмотрел вниз, на свое раздавленное сердце, и горько усмехнулся. Хенджину стоило лишь появиться рядом, и Минхо рассыпался. Ли хотел позорно разрыдаться из-за того, как был рад снова видеть его. Душа расслабилась. Он улыбался и с жадностью рассматривал Хенджина, желая не упустить ни одну деталь. Хван не обратил на него внимание. Минхо не расстроился, знал, что Хенджин скуп на него. Но спустя несколько дней ничего не изменилось. Ни малейшего взгляда. О едком комментарии он перестал мечтать. Хван каждый день приходил в скверном настроении. Те, кто не боялись подходить, после жалели – Хенджин мысленно выпускал на каждого всю обойму. Из-за дешевого девчачьего визга раскалывалась голова. Девочки хлопали глазками, намереваясь поздравить заранее и лично. Хван прилюдно унижал каждую, отшвыривал подарки и скармливал пирожные со своим лицом собакам возле школы. Близилось четырнадцатое февраля. Ежегодная коробка для валентинок появилась в фойе десятого числа. Ученики оживились и крутились вокруг нее на каждой перемене. Минхо так и не признался. Хенджин пребывал не в лучшем настроении и срывался даже на Джисона. Но Ли обрадовался – можно написать анонимное признание на бумажном сердце, а не готовить оды. Возможно, наступит момент, и он возьмет себя в руки, но сейчас хотелось хотя бы написать об этом, чтобы стало легче дышать. О том, что коробку до верха будут занимать любовные письма Хвану, думать не хотелось. Перед сном Минхо аккуратно вырезал большое нежно-розовое сердце и подписал специально кривоватым почерком. Так романтично. Минхо шел в школу с теплеющим в груди трепетом. Хенджин не появился на первом уроке. Сердце завыло. После третьего урока все искали валентинки со своим именем и угощали друг друга конфетами. Парта Хенджина была завалена открытками и подарочными коробками. Минхо каждый раз судорожно задирал голову, когда в класс кто-то входил и от волнения стирал зубы друг о друга. После обеда Ли возвращается в класс и застывает в дверях, будто на него вылили раскаленный металл. Хенджин целуется со старостой параллельного класса. Минхо сжимает челюсти и выходит в коридор. Видеть это вживую отвратительно. Он чувствует себя на дне глубокого бассейна, где не может различить звуки. Глаза жжет от хлорки. Или слез. Минхо не понимает. Он делает шаткие шаги и заходит в гудящий туалет. Шумит вода и ученики в коридоре. Ли оседает на пол кабинки мешком и стеклянными глазами смотрит вперед. Больно. Крупные слезы одна за другой капают с подбородка, оставляя на щеках жгучие хвосты. Минхо жмет ноги ближе к себе и упирается в них лицом. Он должен сминать губы Хенджина, а не она. Зачем он влюблен. Минхо слышит отдаленные голоса и чувствует, как затекла спина. Хмурится и обнимает себя. Веет холодом. Ли открывает глаза и морщится от боли в шее. Он уснул на полу. Который час? Полуживой Минхо подходит к раковине и включает воду. Он смотрит в зеркало на свои потрепанные волосы, красные глаза и замечает Хенджина с парнями на класс младше. Тон Хвана становится тише. Он пожимает одному из них руку и на пол глухо падает зип-лок. Минхо зависает на таблетках, Хенджин прожигает в Минхо дыру. Парень накрывает товар ботинком. Ли продолжает смотреть в это место и смывать давно стекшее мыло. Он слишком медленно вытирает руки и выходит, не удостоив Хенджина ни одним взглядом. Обиделся. Уже в коридоре Минхо останавливается и вскидывает брови, обернувшись назад. Утро встретило Ли белым тихим пейзажем и грустью по первой любви. Минхо хотел ласки и дарить свои чувства Хенджину, который не заслуживал этого. Мама уехала пораньше, поэтому у него была возможность плакать вслух, давясь хлопьями. На уроках истерика бесцеремонно хватала его за горло. На последнем уроке сдержаться не получилось, поэтому Минхо спрятался за учебником и глотал слезы. Класс задерживают на последнем уроке, и они уходят последними. Ли плывет в гардероб, обдумывая предстоящий дома припадок, но его грубо хватают за рукав и затаскивают в кабинет. Сквозь мокрые оболочки на глазах, Минхо видит перед собой злого Хенджина. Его тело обдает колючками. — Что это было? Ты мне скажи. — О чем ты? — спустя несколько секунд разглядывания лица Хвана, выдает Минхо. — Почему ты не доложил директору о том, что видел вчера? — Это не мое дело. — Не гони, — Хенджин усмехается. — Что лишит меня головной боли и заставит тебя заткнуться? Минхо молчит. — Я думал, ты умнее, раз знаешь физику лучше всех, — Хван закатывает глаза, — но ты тупой. Что тебе нужно? Минхо не успевает обдумать вопрос, как губы шепчут: — Ты. — Что, блять? — Ты, — вторит более уверенно. Минхо правда устал. Хенджин вжимает его в стену и сильно давит на хрупкое горло. По напряженной руке вздуваются вены, обрамляя руку сетью выступающих бугорков. Минхо перестает чувствовать пол под ногами, плещется в чистейшей ярости глаз напротив, жмурится и хрипит. — Чем ты объебался? — рычит Хван рядом с его лицом и резко отпускает. Колени пронзает острой болью, легкие нещадно горят. Минхо жадно глотает холодный воздух и сжимает свитер. Хенджин опирается о первую парту и с омерзением наблюдает, как Ли рыдает. Громко, не боясь, что услышат. — Прости, пожалуйста, — заикаясь, Минхо подползает ближе на коленях. Не захотев дослушать, Хенджин хватает его за волосы, дернув наверх, и Минхо вскрикивает. — Я бы избил тебя, только руки марать не хочу. Хван уходит, а Минхо запускает в волосы пальцы и сильно оттягивает, взвывая. Он кусает запястья и раскачивается вперед-назад. Идиот. Ли трясся в ванной сорок минут, желая вырвать свой язык. Ничего не съев, лежал с распахнутыми глазами. Часы на тумбочке пропищали шесть утра. Что, если Хенджин расскажет об этом? Что тогда будет? Минхо уткнулся лицом в подушку и застонал от собственной безмозглости. Утром Ли белее снега. Он слезно уговаривает маму остаться дома и на ходу придумывает план, как бы заболеть на пару месяцев. Мама отказывает. Кладет таблетки на стол, повторяет, как важно не пропускать уроки в последнем учебном году и уезжает на работу, предупредив, что обязательно позвонит классной, если сын решит обмануть. Одеваясь, Минхо трусится не от озноба. Он передвигается по коридорам приведением, опустив голову. Ожидает, когда ему вмажут кулаком по лицу. Доев, Ли гипнотизирует пустую тарелку. К нему подходит буфетчица и оставляет на столе клубничное молоко. — Но… Она кивает подбородком в сторону коробка. Ли замечает приклеенную записку и разворачивает ее. Сердце замирает. «Подготовься перед завтрашним экзаменом» Минхо поднимает глаза, и внутри леденеет. Хенджин буравит его темным взглядом. Ли глупо моргает несколько раз. Хенджин заводит язык за щеку, не меняясь в лице. Минхо с трудом сглатывает. Хочется выпрыгнуть в окно. На закате Ли выбегает из секс-шопа красный, как фонарь взлетно-посадочной полосы. Минхо просыпается раньше на полтора часа будильника. Тихо принимает душ, закрывается на щеколду и достает из рюкзака смазку. Хенджин не подарит ему трогательную любовь, но трахнет. Лучше единожды дотронуться до него, чем вообще ничего. Глаза еще слипаются, но Хван не будет нежен, поэтому он берет все в свои руки. Минхо становится на колени и выдавливает на пальцы холодную жидкость. Растерев, он запускает вторую руку в белье и несколько раз проводит по всей длине члена, сжимая у основания. Стимулирует головку в выступившем предэякуляте и укладывает грудь на кровать, издав первый тихий стон в подушку. Минхо осторожно проталкивает внутрь себя первый палец и зажмуривает глаза. От напряжения мышцы туго стягиваются вокруг фаланги, Ли сильно кусает щеку изнутри и настойчивее ласкает свой член. Он часто дышит и подключает второй палец, прогнувшись в пояснице, замирает. Хнычет в подушку, начиная медленно растягивать себя. Минхо думает о Хенджине, и пальцы двигаются активнее. От прикосновений к чувствительной головке по спине проскальзывает волна удовольствия. Под кожей вспыхивает, на лбу выступает пот. Минхо скулит, прикусив наволочку, и надрачивает быстрее. От новых ощущений в голове взрываются фейерверки. Наслаждение ощущается каждой клеточкой организма. Член крупно дергается, и на простынь падают первые полупрозрачные капли. Ли сглатывает и трется лицом о подушку, продолжая легкие движения. Он обессиленно валится на постель и часто дышит. Звенит будильник. Минхо собирает учебники в рюкзак, и к нему подходит одноклассница. — Можешь зайти в сто одиннадцатый? Ли смотрит на пустующее место Хенджина и напрягается. — Конечно. Минхо тянет кулак к двери, но замирает. Он может развернуться и уйти, но чего-то ждет. Решив не стучать, он входит в пустой кабинет и облегченно выдыхает – Хван не пришел. Только собравшись повернуться, его обнимают со спины и зажимают рот, когда Ли дергается. — Тише, тише. Минхо готов потерять сознание от того, как тесно к нему прижимается Хенджин и ближе притягивает к себе за талию. Как жарко становится от разницы в их росте и слабых укусов в шею. Хван останавливается возле учительского стола и укладывает на него Минхо, последний упирается, хочет повернуться и намекнуть на поцелуй, но Хенджин давит на поясницу, тем самым наказывая прогнуться. Ладони сильно сжимают ягодицы, и Минхо уже готов кончить. У Хенджина большие ладони, в которых идеально помещается его задница. Хван не церемонится и спускает брюки до середины бедра. Смачно облизывает пальцы и запускает руку в белье, приближая к напрягшейся дырочке. Минхо чувствует, как туго проходят два холодных пальца, пищит и царапает запястья, услышав довольное хмыканье. — Надеюсь, ты представлял меня. Щеки Минхо вспыхивают и, боги, как хорошо, что Хван не будет видеть его лицо. Хенджин толкается пальцами до конца несколько раз, улыбаясь скулежу и всхлипыванию, звенит ремнем, после шуршит упаковкой презерватива. Минхо жует губу и собирается с мыслями. Проведя по полувставшему члену, который отозвался сразу после вжатой в него задницы одноклассника, Хван с трудом входит до половины, выбивая из Минхо весь воздух. — Такой узкий. Ли, вцепившись в парту, шипит и морщится, но не отодвигается. Он хочет просить вытащить, но умолять этого не делать. Будет приятнее, повторяет. Минхо пил безразличие Хенджина ежедневно и до дна, поэтому все перетерпит, только пусть он будет рядом. Пускай сердце изрезано тупым ножом и заботливо зашито несколько раз. Минхо знает, что больше не хочет ни с кем и никогда. Потому что Хван въелся под кожу и кислотой отравляет разум. Хенджин медлит, двигаясь внутри размеренно, но толчки быстро сменяются на размашистые. Смазки не хватает, от боли пересыхает в горле. Минхо давится собственными стонами и прогибается в спине, чтобы облегчить мучения. Хенджин заводит ладони под рубашку, гладит живот, успокаивая, и ласкает. Хван смыкает пальцы на чужом члене, и Минхо уносит в заоблачные высоты. Он ненасытно впитывает каждое ощущение. Внизу живота сладко тянет. Так приторно, что горчит. Ли прикрывает глаза в наслаждении, укрывающем тело мурашками. Только его начинает плавить, за дверью слышатся шаги и чьи-то голоса. Они не замкнулись. Хенджин быстро реагирует и зажимает рот Минхо. — Веди себя тихо, — голос переходит на шепот, движения постепенно замедляются, — ты ведь не хочешь, чтобы все узнали, чем мы занимаемся? — он сжимает головку и, оттягивая кожу, кусает за лопатку, а Минхо мурлычет и тает под нажимом его тела. — Или это только сильнее возбудит тебя? Хенджин резко возобновляет толчки, долбится дико и безрассудно, не переживая, если непрошеные гости до сих пор за стеной. Стол под ними шатается и гремит, а Минхо прерывисто стонет, опершись лбом о поверхность. Он даже в самых ночных фантазиях не мечтал быть выебанным на учительском столе. — Запоминай, Минхо, запоминай каждое прикосновение и свой ебаный стон. Ли чувствует надвигающийся оргазм каждым миллиметром тела и откидывает голову назад. Хенджин, натягивая его особенно глубоко и сильно, хватает за волосы, принимая это за подношение. Хван сильно бесится на уверенность Минхо, на то, что он посмел посягнуть. Без устали терзает его тело и душу, тем самым наказывая себя. Перед глазами плывут темные звезды, Ли выстанывает несвязное и неразборчивое. Головка проходится по простате, и Минхо подбрасывает. Оргазм обрушивается на него, как вспышка сверхновой. Он обмякает в держащих его руках, пока Хенджин тяжело дышит после нескольких быстрых толчков и замирает внутри, наклонившись вперед и накрыв ладони своими. Хван отлипает довольно быстро, швыряет презерватив в мусорку и надевает джинсы. Минхо, вложив все силы в то, чтобы натянуть брюки, съезжает на пол, все еще пытаясь восстановить дыхание с закрытыми глазами. В лицо прилетает что-то невесомое. — Ты жалок, — отчеканивает Хенджин и покидает кабинет. В глазах застывают слезы. Он глушит всхлипы в рукаве и, едва касаясь, подносит ближе к себе розовую валентинку. Читает вслух, негромко. «Я очарован тобой, Хенджин» Он разбито усмехается. Я ненавижу тебя, Хенджин. После долгого душа и пропущенного ужина, свернувшись в центре своей комнаты в комок, Минхо жмется от холода. Хенджиновых глаз или уличного – не знает. Его унизили. Грубо, бесцеремонно, безжалостно. Он давится переполняющим чувством использованности, но без конца вспоминает, насколько живым чувствовал себя в его руках. Минхо утопает в своей любви, все дальше отдаляясь от света. — Почему? — с надломом интересуется у пустоты и рыдает в ладони. Ли успокаивается спустя два часа и разъедает обои взглядом. Ему почему-то нравится, как ярость плавно накрывает тело и отравляет рациональные мысли. У него есть возможность спустить Хенджина с небес. В школе Хван смотрит сквозь Минхо, будто не он сгорал вместе с ним вчера. Это радует. Пусть поиграется. — Я знаю, что Хван Хенджин распространяет наркотики по школе, — твердо произносит Ли перед столом директора. Глаза мужчины округляются, он прикладывает палец к губам и просит подойти ближе. Хенджин подслушивает разговор возле приоткрытой двери и до крови рвет губу зубами. Он очень сильно проебался. Уже второй раз. Хван уходит прежде, чем Минхо покидает кабинет с гордо поднятой головой. Вечер. Ли моет руки после дополнительных и умывает лицо холодной водой. Предстоящий экзамен истребляет все нервы. Он смотрит в зеркало и зависает на своих красных от недосыпа глазах. Лицо бледное, под глазами чернеют мешки. Выглядит ужасно. Только он собирается на выход, в туалет забегает разъяренный Хенджин. Ли чудом успевает забежать в кабинку и с осторожностью закрыть дверцу на щеколду, но заевшая железная трубочка выскальзывает с громким отзвуком. Хван в бешенстве наворачивает круги по комнате и разговаривает на повышенных тонах. Слышно, как в угол летит мыльница, а рука, полная колец, ударяет сушилку. Минхо вздрагивает и жмется, пытаясь бесшумно залезть на крышку унитаза, но она прогибается и трещит. Хенджин кладет телефон на раковину, включив звонок на громкую связь, нервно и быстро потирает лицо ладонями, будто желая содрать собственную кожу. — Ты добился того, что, видимо, хотел. Поступаешь самостоятельно и на бюджет. Не поступаешь – отправляю к бабке в Китай выращивать рис. Только попробуй попросить у меня или матери деньги. Еще один проеб – съезжаешь в однокомнатную квартиру на окраине. Понял? Хенджин сбрасывает и в отражении видит затянутые агрессией, словно поволокой, глаза. Замечает потертые кеды в последней кабинке, скалится и качает головой. Минхо слышит удаляющиеся шаги, ждет около двух минут и выходит без задней мысли. Возле двери его припечатывают в кафельную стену, надавливая на затылок. Скула неприятно пульсирует от вжатия в холодную поверхность. — Мразь решила поразвлечь тощую задницу, — Хенджин хватает его за загривок и оттягивает, выдыхая слова в самое ухо. — Так давай развлечемся. Хван разворачивает его к себе резким движением и давит на плечи. Уставший Минхо не может сопротивляться и оседает. Он смотрит на Хенджина умоляющими глазами, но даже не знает, о чем молит. Хван остервенело расстегивает брюки, как в туалет заходит их одноклассник. Происходящее ни капли его не смущает. Хенджин застегивается с еще большим бешенством и выжидающе смотрит, чувствуя, что вот-вот взорвется. — Где товар? — Я больше не торгую. — Ты ахуел? Я заплатил деньги, и где мне искать нового дилера? Хенджин хватает его за воротник и прижимает к стене. — Мне похуй, — цедит сквозь зубы Хван, сильнее стискивая рубашку, — одного раза должно было хватить, но я повторю: больше-не-продаю. Он отпускает максимально безэмоционального парня и вытаскивает из заднего кармана пачку крупных купюр. Начиная пересчитывать, Хенджин быстро забрасывает это дело и швыряет в него их все. — Хоть обожрись порошком. Он оборачивается, но Минхо, конечно, уже нет. — Блядство. Минхо задыхается, морщится от боли в животе, но бежит. Он предпочитает не оборачиваться, знает, что Хенджин не погонится за ним, но набирает скорость. В прихожей он много кашляет, упав на колени, и уже хочет выплюнуть легкие – настолько рвется горло. Лучше бы молчал. А сейчас он трясется, закрыв все окна и двери, ожидая своей смерти. Минхо уверен – Хван это просто так не оставит. Страшнее только то, что его месть неизвестна. Игнорируя до сих пор пылающие следы прикосновений, Минхо пьет снотворное и кутается в одеяло. Завтра экзамен по физике. Без двадцати девять он уже в холле учебного центра по физике и химии. Без десяти девять всем школьникам раздают бланки для ответов и ждут указаний. Ли слышит из колонок свой номер и проходит в указанную одиночную кабинку. Как только дверь за ним закрывается, он вздрагивает. Из-под стола видны длинные вытянутые ноги в кожаных штанах. Минхо наклоняется и видит расслабленного Хенджина. Последний указывает взглядом на стул, но Ли разворачивается и тянется к ручке двери. Объявляют о начале экзамена. С этого момента запрещено выходить, иначе все аннулируют. Минхо сдвигает брови на переносице и задирает голову, сделав нервный вдох. Он садится и еще раз заглядывает под стол. Хенджин поднимает свои черные глаза и улыбается совсем невинно. В голове проносятся вопросы, ответы на которые очень хочется узнать, но Минхо может выдавить из себя только: — Зачем? — Заткнись и решай. С начала прошло три минуты. Ли смотрит на лист и читает первый вопрос из сорока. Минхо настораживает то, что Хенджин молчит и листает ленту, изредка улыбаясь постам. Он решает подумать об этом позже и приступает к восьмому вопросу. Острие ручки упирается в черновик с задачей, которую он уже два раза решил неверно. Потерев лицо и проговорив теорему шепотом, в голове возникает ответ. Ли бегло расписывает его и заносит в бланк. Следующий вопрос сложнее. Он хмурится, закрыв глаза, перебирает в голове все когда-либо заученные формулы и законы. Положив руку на бедро и сжав кожу сквозь штаны, Минхо чувствует мягкое прикосновение. Хенджин трется о его колено щекой и проводит губами по пальцам. Ли завораживает это зрелище, он отключается на несколько секунд и видит только довольное лицо между своих ног. В голове бэкграундом проносится мысль о поступлении, и он отстраняется, слабо толкнув Хенджина в лоб пальцами. Хван не сдается, укладывает локти на бедра и становится на колени, принимаясь играться с собачкой на молнии зубами. Минхо коротит от горячего дыхания на пах. Он пытается отодвинуть Хенджина, пихая в плечи, но тот будто прирос в пол и прекращать не собирается. С трудом справившись зубами с пуговицей, Хван немного спускает штаны и, обнаружив на белье мокрое пятнышко, утробно мурлычет. Длинные пальцы оглаживают член через ткань, который предательски отзывается на каждое прикосновение. Минхо хнычет, ему не нравится то, что происходит, но останавливаться он запрещает. Обхватив его пальцами, Хенджин мажет языком по головке. Медленно проводит по всей длине. Повторяет. Немного поигравшись, берет член в рот и посасывает головку. Несколько раз заглатывает, расслабив глотку, импровизированно глотает и сияет глазами, следя за каждой эмоцией Минхо. Тело Ли скручивает и тянет вниз, напряжение скапливается ниже пупка. Он поджимает губы и проглатывает стоны, с трудом сдерживает крик, когда Хенджин не случайно проходится по плоти зубами. Хван насаживается настолько медленно, насколько получается. У самого болезненно стоит, а сдавленный скулеж Минхо только раззадоривает. Ли неосознанно кладет руку на чужой затылок, наконец, сжимает короткие волосы и откидывает голову, позволяя чувствам завладеть им полностью. Хенджин заводит головку за щеку и выпускает, наслаждается тем, как у старшего трясутся ноги. Из маленькой колонки доносится бодрый голос девушки, оповещающий о скором завершении экзамена. Минхо с отчаянием ощущает, как ускользает время. Ли пытается привстать, но Хенджин начинает заглатывать онемевшим ртом быстрее. Минхо жмурит глаза и, не сдержав истеричный вздох, кончает. Хенджин проглатывает все без колебаний и отстраняется, вытерев рот тыльной стороной ладони. Когда сладостная пелена перед глазами рассеивается, Минхо в ужасе смотрит на бланк с восьмью ответами, вслух проклинает дьявола между ног и шустро пишет первое, что приходит на ум. Когда всех просят освободить кабинки, Ли обреченно вздыхает и выходит, быстро закрыв за собой дверь. Минхо, раскрасневшись, сдает полупустой бланк и убегает прочь. Они продолжают убивать друг друга медленно и мучительно. Сев на ступеньки перед центром, Ли заправляет рубашку и поправляет бежевую жилетку. — Мы в рассчете, — становится рядом с ним Хенджин и поджигает кончик сигареты. — Мудак, — тихо произносит Минхо, кидает голову на согнутые колени и сдвигает брови на переносице, будто сейчас заплачет. — Повтори, — Хван цепляет его подбородок пальцами и приближает к себе, прищурившись. Усмехается тому, как Ли тушуется, и снова затягивается, выдыхая дым в лицо Минхо. — Не переживай, я могу лишь произнести твою фамилию, и ты обнаружишь себя в списке студентов Сеульского Национального университета. Стоит лишь извиниться. — После тебя, — недовольно бубнит Минхо и отворачивается. — Как хочешь, — Хенджин улыбается и идет в сторону припаркованной Х4. Вечером Минхо убеждает маму, что уверен в своих записях, и он обязательно поступит. Его маска спокойствия трещит по швам, но он умело игнорирует это. Посреди третьего урока в класс забегает парень и кричит, что Хенджин избивает Джисона в школьном дворе. Минхо спускается вместе со всеми на первый этаж. На входе жалуются учителя, чтобы все шли на занятия, потому что здесь не на что смотреть. Пробравшись через толпу, Ли замирает. Сердце крошится в щепки, в горле разрастается ком, а в глазах застывают слезы. Уши закладывает, стыд крепко смыкает руки на шее и душит, душит, душит. На дороге едко-красным баллончиком горит надпись, стремительно уничтожающая внутри все живое. «Минхо шлюха Хенджина» Неподалеку стоит парень, которому Хван не отдал таблетки, смеется со своими друзьями, тыча в Ли пальцем. Он переводит взгляд на разъяренного Хенджина, который вбивает рожу Джисона в асфальт. Непонятно, кровь ли заполнила лицо Хана или краска. Это неважно. Он болтается в сильных руках, как тряпичная кукла, без возможности пошевелиться. — Пока не слижешь это своим языком, не сдвинешься с места. Ребра Джисона под ботинками Хенджина хрустят как леденцы на зубах. Хван без остановки избивает кулаками, вытирает окровавленные руки о пиджак и повторяет. Его перехватывает Чанбин и вмазывает по лицу до звона в ушах. Хенджин валится рядом с бывшим другом, лицо которого напоминает фарш, поднимает глаза и натыкается на стеклянный взгляд Минхо. На его лице читается бесконечное сожаление. Ли не знает, верит он ему или нет. Разворачивается и убегает вглубь двора, где никто не найдет. Хенджин стонет от безысходности, поднимается и, сплюнув бордовым, движется к своей машине. Нарыдавшись за ночь, Минхо еле соскребает себя с постели. Мама волнуется и выпытывает объяснения, но сын упирается. Женщина заходит на кухню, где Ли уже двадцать минут ковыряет омлет, и кладет рядом с ним письмо. Минхо видит герб главного вуза страны и прокашливается. Разорвав бумагу, он бегло читает строки и поднимает глаза на маму, которая сжалась от волнения. — Я поступил… — шепчет он. Мама радостно визжит, обнимает сына и расцеловывает лицо. Минхо смеется сквозь слезы и вновь и вновь перечитывает ту же строку. — Мне казалось, конкурс проводил другой университет, — спустя несколько минут задумывается мама. Минхо молчит. В коридоре все ученики молча обходят Ли стороной. Он проходит мимо кабинета директора, где ведется слишком громкий разговор. — Да пошли вы все нахуй! — орет Хван, выбегая в фойе, и почти сносит Минхо на ходу. Его вжимает в стену, а по позвоночнику проходится поток мурашек. От злого Хенджина у Минхо разъезжаются колени. За сыном бежит мама, за ней отец и перепугавшийся директор, непонятно за что вымаливающий прощение. Сегодня поблагодарить не получится. Но тем же вечером под окнами Минхо звучит знакомый рев мотора. Ли проскальзывает на улицу и идет на две изящные красные фары, одиноко выделяющиеся в ночи. — Хочешь купить меня дорогим кофе? — Минхо заглядывает в салон и кивком указывает на два стакана фраппучино из Старбакс. — И кокосовым батончиком, — усмехается Хенджин и машет сладким. — Надо же, и кокосовым батончиком! — Минхо запрыгивает на сиденье и аккуратно закрывает дверь. Они напряженно молчат несколько секунд, но Хенджин начинает первым. — Угощайся. — Спасибо, я не голоден. Снова давящая тишина. — Я хотел сказать спасибо. Через несколько месяцев начнется учеба в университете, о котором я и не грезил. — Не за что, — Хван сдерживает смущенную улыбку, но получается у него, честно говоря, хуево. — Почему ты избил Джисона? — вкрадчиво начинает Минхо. Ему неприятно вспоминать об этом, но это плохо получается, потому что перед глазами мелькает распухшая рана на губе Хенджина. — Он обидел тебя. Минхо хлопает глазами. — Я никому не позволю обижать тебя, Минхо, потому что ты мне нравишься. На него будто выливают ведро ледяной воды. Он вздрагивает и с ужасом смотрит Хенджину в глаза. — Не молчи. Пожалуйста… — голос Хвана становится тише с каждым словом. — Нет. Хенджин не шевелится. Его глаза, наполненные искренней надеждой, вмиг потухают. Минхо больно не за себя, но он хочет попытаться спастись. — Что – нет? — Я не могу… Мы не можем, — и в этих словах трескается непомерная боль. Минхо спешит уйти, но Хенджин осторожно накрывает его ладонь своей, будто если он приложит больше усилий, Ли рассыплется. — Прошу, — сломлено начинает он, разбивая Ли на кусочки, — возьми кофе. Мне еще век вымаливать у тебя прощение, я хочу начать прямо сейчас. Минхо возвращается в дом на дрожащих ногах и со вспоротой грудью, не оборачиваясь. На этот раз его сердце осталось у Хенджина, и Ли надеется больше никогда не получить его обратно. Они причинили друг другу слишком много боли, чтобы сейчас просто забыть это и начать сначала. Глаза за мгновение наполняются вечной печалью. Сидя на кровати в темной комнате, Минхо все еще сжимает стакан с фраппучино. Он смотрит на растаявшую пенку и издает первый всхлип. Упав на постель, Минхо рыдает. Выплескивает все чувства, которые бережно хранил в глубинах сознания. Ли не понимает, почему влюбился так сильно. И почему Хенджин влюбился в него. Они ранили друг друга сильнее с каждым разом, будто это соревнование. Минхо винит себя следующие три дня, лежа в кровати, потому что мама разрешила остаться. Она снова не получила ни один ответ, но заботилась, постоянно навещая его. Ли чувствует себя полым. Пустышкой, у которой закончились даже слезы. Он безостановочно смотрит в окно на снегопад, мечтая стать им и больше ничего не испытывать. Наконец, упасть и растаять. Он проклинает дополнительные, ливень, зонт, валентинку, таблетки и себя. Утром четвертого дня голову посещает страшная мысль – если оставить все, как есть, они будут страдать без конца. Вскочив с постели, Минхо подбегает к столу и быстро расписывает отрывок листа из первой попавшейся тетради. Чуть не сбив с ног маму, которая принесла крем-суп на подносе, извиняется и бегло надевает куртку, валится с ног, пока натягивает ботинки. Он бежит в школу, изредка останавливаясь перевести дыхание, с обрывком бумаги и тусклой искрой надежды. Хенджин садится за парту после звонка и нехотя открывает учебник. Пальцы открывают разворот с запиской. Хван закатывает глаза, разворачивая ее, но когда вчитывается, сердце взволнованно бьется о стенки. «Пересдача на крыше» Он не отпрашивается, просто вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью. Бежит по ступеням наверх и выходит на бетонированную площадку. Сразу видит своего мальчика в плюшевой пижаме, наспех надетой куртке и выглядывающих носках с котиками. В груди сжимает от раскрасневшихся глаз, какие у самого все эти дни, и щек. Но в этом он винит чертов мороз. Они медленно подходят друг к другу и останавливаются в нескольких сантиметрах, боясь пошевелиться. Ветер колышет волосы, из-за льдинок, попадающих в глаза, приходится постоянно моргать. Хенджин приближается первым. И первым целует. Без языка, нежно сминая каждую губу. Оба облегченно выдыхают. Минхо с опаской берет его лицо в ладони, гладит пальцами холодные уши, зарывается в волосы. Хенджин кладет руки ему на талию, теснее притягивая к себе. Ветер со снегом будто стихает. Они медленно целуются, пробуя друг друга с трепетом. — Прости меня, — Хенджин прикрывает глаза и прижимается лбом к чужому. — И ты. Минхо лежит у Хвана на груди, почти засыпая при легких покачиваниях, насколько может, кутает в свою куртку и ворчит, что тот прибежал раздетым. Хенджин посмеивается и целует в макушку. Раны после всех сказанных слов и слишком откровенных прикосновений изредка кровоточат. Это происходит по неизбежному прошлому, а в настоящем только поцелуи в шею, пластыри на изрезанные сердца, секс на водительском сиденье и неправильная первая любовь. После драки мама закатила мужу скандал, и он согласился вернуть сына в прежнюю школу. Каждый раз, когда Минхо хотел расстроиться, что больше не видит его на уроках, Хенджин приезжал с шоколадкой. Май. Приближаются ненавистные экзамены, к которым Минхо перестал готовиться уже как три месяца. Ему оставалось только выбрать рубашку на первый день в университете. Ли обнаруживает очередную записку во время урока и тянет уголок губ вверх. «Проведем повторный экзамен?

ХХ»

— Ли Минхо, просьба пройти в кабинет директора, — звучит механический голос из колонки на потолке. Закрыв за собой дверь, Минхо видит отвернувшийся к окну силуэт в оранжевых лучах, пробивающихся сквозь жалюзи. Хенджин поворачивается и поправляет очки в круглой оправе на переносице. — Взял на столе у деда, — усмехается Хван. — Как тебе? — Сексуально, — притягивает его к себе Минхо. — Я бы даже позволил тебе трахнуть меня в них. — Ох, детка, ты сводишь меня с ума, — Хенджин усаживает его на край стола, зацеловывая шею. Минхо притягивает ближе к себе, обвив ногами талию, и откидывает голову вбок, подставляя ее. Руки сжимают бедра, пощипывая до приятной боли. Ли расстегивает шелковую рубашку цвета молока, играя с сосками пальцами, и по укусу понимает – доволен. Он прикрывает веки, постанывая, когда Хенджин задерживает плоть между зубов, оставляя розовые следы, мажет по ключицам губами, оставляя влажные дорожки. Хван давит пальцами на щеки, открывая рот, и безбожно вылизывает его языком. Оба в ужасе оборачиваются на скрип открывшейся двери и видят удивленное лицо директора. — Блять, бежим!