Константа

Солнце заливает кабинет, жарит заживо, заставляет задуматься о том, что он всё-таки человек, а не рептилия, для которой подобное — единственный способ согреться. Бьякуран жмурится и медленно выдыхает. Опаляющий огонь — плата за то, что забрался слишком высоко: хозяин этой ветки реальности, куда уж дальше. На рабочем столе громоздятся белоснежные горы бумаг. Что бы о нём ни думали, смерти миру Бьякуран не желает. Отчёты научных лабораторий, доклады военных и мафии, информация о настроениях людей, донесения из штабов мятежников, — всё это грозится разорвать его голову. Бьякуран подтягивает к себе одну из стопок, быстро пробегает глазами, сортирует информацию. Это легче, чем память о бесчисленных развилках мироздания, но всё ещё тяжело. Утечка нефти в Южной Америке во время транспортировки, вспышка неизвестного заболевания в Африке, пожары в Австралии, страшный потоп в Нидерландах, — мир упрямо пытается развалиться на части. И удержать его целым не сможет никто кроме Бьякурана. — Делай что должен, и свершится, чему суждено, — едва слышно произносит он, отыскивая в своей почти бесконечной памяти решение очередной проблемы. Мир давит на плечи до тупой, ноющей боли.

* * *

Шоичи заходится хриплым кашлем и оттирает вязкую кровь с губ — лёгкие ни к чёрту. Небо сегодня ясное, пронзительно-синее, с приклеенным белым солнцем, совсем не напоминающее те грязно-серые пылевые тучи, которые поднялись после бомбёжки, когда он и наглотался дряни, разрушающей его изнутри. Шоичи втягивает воздух со свистом, дерёт им гортань. Времени всё меньше и меньше, невидимый таймер писком ввинчивается в виски. Шоичи прикусывает губы и возвращается к монитору — схема штаба Бьякурана издевательски мигает и смазывается, становясь ещё сложнее, чем есть. Разработать план проникновения — задачка не из простых, не из тех, с которыми он умеет справляться. Это не программный код, не чертёж прибора, даже не необходимость придумать способ спасения и прокорма нескольких десятков людей, не поиск оружия. Шоичи снимает очки и потирает переносицу. Выбора всё равно нет, никто кроме него с этим не справится. Значит, остаётся только делать то, что можешь, и будь что будет. Перед своей смертью он должен хотя бы попытаться помочь миру, избавив его от пугающей белой болезни.

* * *

Бьякуран смотрит в знакомые глаза с выцветшей радужкой. Шанс того, что Шоичи доберётся сюда, был невысок — десятая доля процента, — но тому словно везёт с малыми вероятностями. Хриплый кашель заставляет вздрогнуть. — Ты пришёл меня убить, — говорит Бьякуран спокойно. Шоичи мотает головой. С трудом разгибается и выравнивает дыхание. — Я пришёл умереть вместе с тобой, — поправляет он с призрачной улыбкой. Бьякуран разводит руками, не утруждаясь повторением банальности, известной им обоим. Взрыв жжёт слабее, чем солнечный свет.