Помоги, ты нужен мне, очень

Двадцать четвертое октября, среда. Звон будильника заставил Маринетт нехотя проснуться. Она наощупь нашла телефон и отключила будильник, после чего недовольно простонала. — Какого черта утро наступило так рано? — Тихо задала она риторический вопрос неизвестно кому. На улице только наступал рассвет, людей можно было сосчитать по пальцам, ведь в пять утра далеко не многие куда-то шли. Открыв окно, чтобы проветрить комнату, Маринетт застелила постель. Почему-то болела голова. Больно пульсировали виски. Быть может, свежий воздух помог бы? Увы. Потом Маринетт села делать уроки, хоть болела голова. Французский, химия, музыка и математика. Как же это уже надоело... Благо, по музыке задали повторить какую-то песню, которую они слушали на прошлой паре. Конечно Маринетт ее не слушала, разве что вполуха. Она решила не делать — задание-то устное. Больше времени ушло на химию. Повезло, что вчера физики не было. Но не повезло, потому что голова по прежнему болела и это мешало сделать уроки быстрее. Когда Маринетт доделала домашнее задание и собрала рюкзак, она пошла на кухню и заварила себе кофе. Заглянув в холодильник, решила сделать себе немного салата — обещала ведь, что будет есть. В ее распоряжении был еще час, а этого, в принципе, должно было хватить. Когда Маринетт позавтракала и перекинулась парой фраз с родителями, она пошла собираться. Она надела серое худи и черные кюлоты. Из обуви черные кроссовки, которые она носила чуть ли не постоянно, потому что удобные. Накинула пальто — сегодня было не холодно, — и взяла рюкзак. Попрощавшись с родителями, а также понадеявшись на то, что боль утихнет и станет докучать в колледже, Маринетт вышла из дома. Она планировала договориться с Адрианом, чтобы после пар он зашёл к ней и забрал свое пальто, которое она не отдала ещё с воскресенья. Было неудобно как-то, потому что уже три дня прошло, а Маринетт так и не вернула — она все время забывала. Сам Адриан, похоже, тоже забыл про его пальто, ну или не хотел настаивать. Но в колледже ждал сюрприз. И не самый приятный. Этим сюрпризом была не Лайла, которая вернулась в колледж и уже общалась с кем-то. И даже не то, что голова не перестала болеть. Нет. Как только Маринетт зашла в класс, то заметила, что все перешептываются и смеются, глядя на нее. Уже тогда стало не по себе. Она не обратила должного внимания на их поведение, хотя стоило. Прошла первая пара. Французский язык. Только что прозвенел звонок, а значит, что через десять минут начнётся следующая пара — история. Как пережить чертову историю, когда в голову будто втыкали сотню иголок? «Они наверняка обсуждают меня... Они что-то знают?» — Пронеслась мысль, когда она заметила, что студенты снова начали что-то обсуждать, выходя из кабинета. Калин Бюстье тем временем собрала вещи в сумку и быстро ушла. Маринетт была не исключением, она быстрым шагом вышла из кабинета и хотела пойти на улицу, чтобы перестать накручивать себя. Ей надо было успокоиться, потому что догадки и мысли просто душили. А головная боль добивала. «Побуду в тишине, подышу свежим воздухом, — думала Маринетт, — может тогда пройдет.» Но не тут-то было. Адриан вышел следом. Маринетт могла бы подумать, что он просто вышел «проветриться». Если бы он не последовал за ней и не взял бы за плечо, тем самым останавливая. — Ты куда? Что-то случилось? — Спросил он, когда Маринетт повернулась к нему, сжимая челюсть от колющей боли. — Нет, все.. Нормально. — Ответила она. — Я шла на задний двор. — Ты точно в порядке? — Не успела Маринетт ответить, как неизвестно, откуда появившийся Айван посмеялся. — Что смешного? — Спросила Маринетт, повернувшись к нему и одарив взглядом «вы-меня-все-достали». — Да ничего, просто смешно с того, что ты пытаешься привлечь к себе внимание. Точнее как. — Маринетт насупила брови, хотев убрать руку с плеча, но так и замерла, а Адриан, который тоже не понял этого намека, сказал: — Подробней. Айван цокнул, будто пытается объяснить им обоим что-то элементарное, вроде «два плюс два равняется четырем». — Рукава закати. — Маринетт резко сжала запястье Адриана, которое убирала с плеча. Челюсти мигом сжались еще сильней. — Зачем это? — Адриан то ли дурака из себя строил, то ли пытался сделать так, чтобы Маринетт не показывала руки. А она опомнилась и отпустила его запястье, сложив руки на груди. — Она ж режется у нас. — Маринетт будто ледяной водой окатили. — С чего ты вообще это взял? — Резко и напряжённо спросила она. — Так это уже весь класс знает. — Пожал плечами Айван. — Маринетт, признай уже, что тебе просто хочется, чтоб тебя пожалели. Бедная, несчастная! — И снова засмеялся, уходя к Максу, который стоял и ждал его в коридоре. Маринетт смотрела ему вслед, а затем медленно перевела взгляд на Адриана. Стук сердца болью отражался в висках, но это уже не было так значимо. Она глубоко вздохнула. Как об этом узнал весь класс? Ответ был только один и он был очевиден. Настолько очевиден, что не хотелось в это верить. — Ты, по-моему, спрашивал, в порядке ли я. О да, я в полном порядке. Все просто отлично. — Зло прошипела она. В ее тоне чувствовался сарказм. — Черт тебя побери, Адриан, это слишком подло. Маринетт развернулась, даже не став слушать Адриана и его попыток объясниться, а затем быстрым шагом ушла к выходу из колледжа. Сегодня у Маринетт ужасный день. Сегодня просто отвратительный день. — Мари, постой! — Маринетт поджала губы, но не остановилась, а наоборот, побежала. Она слышала, что за ней бежит Адриан. Только зачем? Оправдать себя? В любом случае не получилось бы, ведь об этом знали только два человека. И Нуару незачем рассказывать. Черт, Нуар. Маринетт утром даже не смотрела уведомления. Он, наверное, писал ей. Ему придется подождать, а ей извиниться. Но для начала надо было остаться одной, чтобы переварить все и смириться с произошедшим, чтоб не начать рыдать во время занятия из-за какой-то мелочи. Убегать было бессмысленно, ведь Адриан все равно, рано или поздно, догнал бы Маринетт. Бежать было трудно — голова раскалывалась, да и сил особо не было. Поэтому как только она добежала до заднего двора, в котором — к счастью или нет — не оказалось ни одного человека, то сбавила скорость. И буквально через секунду почувствовала, как Адриан схватил ее за плечи, а сам встал рядом. У обоих сбилось дыхание. — Оставь меня в покое, ты уже сделал так, чтобы надо мной еще больше издевались. — Маринетт разочаровалась в нем. Она искренне надеялась, что ему можно доверять. Но, как оказалось, нет. — Послушай, я не знаю, откуда они узнали об этом. Честное слово! — Сказал Адриан, глядя в ее глаза, которые уже блестели. — Можешь уже не врать. Уже все в курсе. Я не думала, что ты на такое способен. — Она облизнула губы и горько усмехнулась. — В который раз убеждаюсь, что людям доверять опасно. — Сказала она, держа себя в руках. Не могла она заплакать при нем после такого. Она была обязана быть сильной, будто ее это совсем не сломило. У Маринетт получалось плохо, а вот у гребанной-головной-боли сильной — очень даже хорошо. Иронично, не правда ли? Маринетт хотела убрать его руки, но Адриан буквально вцепился в ее плечи. — Убери руки, пожалуйста. — Сквозь зубы сказала она. — Убери. — Нет, ты опять от меня убежишь. Почему ты мне не веришь? — Ты серьезно? Дай-ка подумать. Может быть, потому что кроме тебя об этом никто больше не знал? — Мари, скажу честно — я на днях рассказал Алье и Нино. — Маринетт подняла брови и уже хотела что-то сказать, но Адриан перебил ее. — Но только им, клянусь! Ты сама знаешь, что они не могли тебя подставить. И я бы никогда не поступил так с тобой.. Да ни с кем я не смог бы так поступить! — Вот как.. — Маринетт повернула голову в сторону и прикусила губу. Висок снова пронзила острая боль. Несколько секунд помолчав, она тихо и спокойно сказала: — Знаешь.. Ты, наверное, иди. Я не хочу ничего говорить и ничего выяснять. Я не хочу тебя слышать. Мне нужно побыть одной. — Она вздохнула, — Уйди. Пожалуйста, просто уйди. — Мари, я.. Я действительно не знаю, как все узнали. — Адриан, хватит. — Честно, я никому больше не говорил. Никто не мог узнать.. — Ты можешь просто заткнуться и уйти? — Дрожащим голосом, в котором при этом слышались злость и обида, сказала Маринетт, посмотрев в его глаза. — Я не хочу больше ничего слушать. Оставь меня, Адриан. Уйди. Не хочу тебя видеть... — В любом случае, прости меня. Я не думал, что все так обернется, надеялся, что никто не узнает. — Сказал он, убрав ладони с плеч, но все еще глядя в глаза, наполненные слезами. — Мне очень жаль. Я не хотел, правда... — Выдохнул Адриан, а затем исполнил просьбу Маринетт и оставил ее одну. Сам же ушел в колледж. Сегодня у Адриана официально ужасный день. Просто отвратительный день. И он обещал себе, что выяснит, откуда все узнали о том, чем занималась его Маринетт. А затем убьет человека, который рассказал всем. *** Маринетт прижалась спиной к холодной кирпичной стене и медленно опустилась на землю. Тихий задний двор, на котором сидела одна лишь Маринетт, прижав колени к груди, по щекам которой текли слезы. Она пообещала Нуару больше не курить. Она действительно хотела бросить. Но сейчас она уже доставала пачку сигарет из кармана штанов. «Последний раз.» — Мысленно сказала Маринетт, дрожащими пальцами поднося к губам подоженную сигарету. Саморазрушение частенько выручало Маринетт в подобные моменты. И этот раз не должен был стать исключением. Однако слезы все текли, а обида заполняла лёгкие. Или это сигаретный дым? Она бы взяла и следующую сигарету, если бы не мужской голос, проникший в разум. — Ох, Маринетт.. Они узнали то, что ты доверила одному человеку. Это так низко с его стороны — рассказывать о твоем секрете остальным. — Маринетт не смутило то, что рядом никого не было, а этот голос был так близко, будто она в наушниках. — Как он так мог... — По щеке покатилась слеза, а руки сжались в кулаки — благо окурок уже был рядом на земле. — Если бы не Лайла, то ничего бы не было. Ни этого секрета, ни насмешек. Ничего не было бы... Почему я? Это несправедливо... — Поддерживаю, это действительное несправедливо. Я понимаю, как тебе больно. Поэтому предлагаю тебе сделку: я дарую тебе силы, чтобы ты проучила всех, кто тебя предал, а ты принесешь мне талисманы Скарабеллы и Кота Нуара. Согласна? — Я согласна, Бражник. Принцесса Правосудия расставит все на свои места. Правда вскроется и Лайла поплатится за все. Секундой позже тело Маринетт окутало фиолетово-черное нечто. А затем вместо Маринетт оказалась девушка в черно-белом костюме, с оружием в виде колоды карт и решительностью во взгляде. — Отныне все узнают о лжи. Ты пожалеешь о своих словах, Росси. — Злорадствуя, прошипела она. — Пришла пора расставить все на свои места.