Комфортное место

Фигура был высоким. Настолько, что ему иногда приходилось пригибаться, чтобы не встретить головой потолок; его шаги отзывались эхом за три комнаты до библиотеки, а рёв его сотрясал стены всего особняка. Огромный, громкий и до умиления невинный, когда пытался «проосязать» очередную книгу. За место глаз у Фигуры были острый слух и чувствительная кожа — и все же даже они не особо помогали прочесть строку старой пыльной книги. Чернила было слишком сложно пощупать, даже такому, как Фигуре, и это сильно огорчало его: быть каждый день, каждый час в любимой библиотеке, но без возможности погрузиться хоть в одну историю — это ли не ужасно? И, внезапно даже для самого себя, Сик решил помочь. Вообще, «чернильный монстр» литературу не любил. Всё эти сложные, заумные слова, мысль, которую надо было прочесть между строк, а потом ещё и сформулировать для себя какой-то вывод, урок, который «автор хотел донести». Однако ради Фигуры можно было пойти на такие жертвы. И предложив как-то, между делом, посидеть вечерком и почитать книжки, Сик сильно пожалел, что не сделал этого раньше — настолько открыто счастливого и взволнованного библиотекаря он видел очень редко. И вскоре они собрались вместе, в библиотеке, выбрав укромный и не очень тёмный уголок. Фигура где-то стащил большое грязно-розовое одеяло, укутался сам и заволок Сика. Под ним, конечно, ткань сразу же промокла, но ни одного это не волновало. Сик взял из взволнованно дрожащих рук Фигуры какую-то не слишком толстую книгу с непримечательной обложкой. Быстро мысленно прочитал оглавление, и порадовался, что это не какой-то мыльный роман. Читая первую страницу, Сик медленно начал окунуться в медитативное состояние. Сначала его голос звучал довольно громко, с першением, из-за редкого использования, но постепенно выравнивался. Сик поймал себя на мысли, что даже начал погружаться в текст, когда высокая, даже сидя, фигура рядом заерзала. Хранитель библиотеки склонился, прижался к мокрому боку Сика, и коротко заурчал. Сик с участившимся сердцебиением снова обратил свое внимание на текст. За окном, как и всегда, лил дождь. Его абстрактная музыка сливалась с тихим жужжанием ламп, скулящими стенами и навсегда похороненными здесь призрачными звуками постояльцев — разговорами, движением мебели, дыханием. Пожалуй, это не было самым комфортным местом в мире, тем более, когда твой мир — это маленькое ограниченное пространство, застрявшее во временной петле; однако тепло тела Фигуры, запах крошившиеся от старости книг, и нежное чувство, расползающееся корнями под грудью, значили для Сика гораздо больше, чем он мог бы понять.