Демон моего сердца

      — Ты правда считаешь, что трёхнедельное отсутствие главы Братства и командира гарнизона станет менее заметным от того, что они покинут крепость пешком? — задавая этот вопрос раз за разом, Маркус делал ударение на последнем слове, потому что опасное изобретение Сабитариуса казалось ему всё более гениальным, а решение Рамара — всё более абсурдным.       Трое других спутников воспринимали необходимость шевелить ногами с поразительным равнодушием       Маркус мог бы сказать, что получившееся мероприятие безумно опасно даже по его меркам. В итоге недолгой, но эмоциональной дискуссии, в состав полевого отряда вошли один потенциальный король, один не совсем святой, один командор и один неприкаянный наследник великого дома Эларн. Иными словами, если бы вдруг этот поход увенчался неудачей, четыре важных политических союзника устроили бы между собой глобальный скандал по вопросу о том, кто во всём виноват. Но, очевидно, это не волновало никого, кроме него самого. Финраэль с завидным равнодушием на все подкаты продолжал отвечать:       — Я не король.       Рамар делал такое выражение лица, как будто ему было очень смешно при одном только звуке слова «святой».       Когда же в очередной раз в ответ на вопрос Маркуса он ткнул пальцем в Эшрана и сказал:       — Объясни это своему командору, — Эшран, к ужасу Маркуса, даже не поправил слово «свой».       — Рамар посчитал, что миссию нужно провести скрытно, — просто отозвался он. — Я бы, конечно, предпочёл отправить к этому бастиону войска.       У Маркуса не было слов и он просто замолк.       Финраэль знал много историй и умел их рассказывать. Сложно было ожидать подобного от настолько нелюдимого эльфа, но оказалось, что у эльфийского повстанца весьма подвешен язык.       По вечерам у костра он рассказывал эльфийские предания о временах Нариана, о богах и героях, о тех самых ладьях и витязях, которых они видели в разрушенном бастионе… и о жизни в этом самом бастионе.       — Мать рассказывала, что иногда они выходили на поверхность, — задумчиво говорил он. — Но всегда принимали облик городских эльфов или дикарей.       — В смысле… переодевались? — уточнил Маркус.       — В смысле, по-разному, — отозвался Финраэль. — Сокрытые в меньшей степени изменились со времён Нариана. Они перестали быть бессмертными, но остались долгожителями. И маги среди них рождаются куда чаще даже чем среди лесных племён. И уж конечно никто не ограничивает магов в свободе. Мы верим, что они — наши пророки, наши проводники в мир Запределья.       — Так считают и лесные племена, — сухо отозвался Эшран. — Но от этого инцидентов с магией крови среди них не становится меньше.       Финраэль хотел ответить, но посчитав, видимо, что этот ответ до добра не доведёт, Рамар поспешил его перебить.       — Но ты… не маг? А твоя сестра?       Финраэль покачал головой.       — Я — точно нет. А что касается Лиандры… Она была слишком маленькой, когда мать с отцом расстались. На тот момент она, кажется, не проявляла признаков Дара. Хотя как ты понимаешь, это не та тема, которую мы с матерью обсуждали чаще всего.       Рамар кивнул и все на какое-то время замолкли. На лицах Рамара и Эшрана отчётливо читалось, что они сейчас вспоминают собственную семью. Маркус и хотел бы похвастаться тем же, но не смог. Он подумал только о том, что Сабитаруис сейчас заперт в темнице под их новой крепостью. И о том, что стало с его сыном, Навиром. Они с Навиром только дружили, между ними никогда не было ничего большего, и в то же время это давно уже было действительно большее, чем всё, что связывало Маркуса с его одноразовыми любовниками.       Финраэль первый собрался уходить в шатёр, а остальные последовали его примеру.       — У меня тоже есть сестра, — сказал Эшран, как только они с Маркусом вошли в свой шатёр, и полог закрылся у них за спиной. Помолчал и зачем-то добавил: — Это она учила меня играть в шахматы.       При упоминании шахмат Маркус невольно ухмыльнулся. Оба сели на пол, потому что палатка была недостаточно большой, чтобы стоять, и Маркус потянулся к Эшрану, чтобы обнять.       — Сейчас она далеко? — понимающе спросил он.       Эшран задумчиво и грустно кивнул.       — Она мне пишет… довольно часто. А я ей — никогда.       Маркус ничего не ответил, только пристроил голову ему на плечо, Эшран продолжил сам:       — Я… Я не могу.       На сей раз Маркус повернул к нему голову и спросил:       — Почему?       Эшран прокашлялся.       — Всё что было… В Гавани… Я не смог бы ей об этом рассказать. И всё, что происходит сейчас… Нет ничего, чем я мог бы гордиться. Я не хочу писать ей о неудачах. Я всё ещё её любимый старший брат.       — О… — озадачено произнёс Маркус. — Ну, по-моему, тебе очень даже есть чем гордиться. Я видел обрывки писем, которые пишут домой наши солдаты, и у них для этого куда меньше причин. Ты — командор Братства, которое обретает всё большее влияние на материке…       — Я проиграл всё, что мог, — оборвал Эшран. — Меня всё ещё мучает тяга к Пыли. Я знал… — его голос внезапно сел, так что пришлось снова прокашляться. — Знал, как смотрят родные на таких людей. С какой… тоской.       Маркус глубоко вздохнул и, приподнявшись, взял в ладони его лицо, а потом внимательно посмотрел в глаза.       — Эшран, если кто-то и справится, то это ты.       — Спасибо, — когда командор произнёс это слово, мука отразилась у него на лице. Маркусу вдруг показалось, что он ждал какой-то иной реакции на свои слова.       — Ты думал, я не верю в тебя?.. — растеряно спросил он.       — Я думал… — Эшран отвёл взгляд. — Думаю, что когда Пыль окончательно выйдет из моего тела и я потеряю способности Стража… то стану, мягко говоря, бесполезным, — многозначительно произнёс он.       Маркус шумно вздохнул и посмотрел на него с укором.       — О да, тогда ты больше не сможешь изгнать из меня демона, которого я сам из себя не хотел бы изгонять…       Он запнулся, встретив серьёзный взгляд Эшрана и сообразив, в какую тему зашёл. Всё было слишком сложно с демонами и с их перспективами на этот счёт, и Маркус несколько секунд просто смотрел на командора, а потом отвернулся и скомкано произнёс:       — Навир был мне как брат.       — Сын Сабитариуса, — понял Эшран.       Маркус бросил на командора короткий косой взгляд.       — Я посмотрел некоторые материалы с тех пор… как мы встретились с твоим учителем, — пояснил он. — Ты не упоминал ни его, ни Навира в письмах к отцу.       Маркус коротко, прерывисто вздохнул.       — Здесь не о чем говорить, — быстро произнёс он. — И есть… много вещей, о которых я не рассказываю отцу. Их куда больше чем тех, о которых я с ним говорю.       — Вы никогда не были близки.       — Нет, — Маркус помолчал. — Не с отцом. А вот Навир, — Маркус запнулся, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. — Навиру оставалось недолго, — наконец тихо сказал он. — он заразился порчей из Запределья. Случайно, когда на его карету напали, неправильно использовал силы, использовал экспериментальное заклятье, которое предложил его отец. Никто… не думал, что будет такой результат.       — Маркус, — в голосе Эшрана послышалась угроза.       — Я знаю, знаю, — отозвался Маркус торопливо. — Знаю, что ты хочешь сказать. Маги опасны и…       — Магия опасна, — перебил его Эшран. — Твоя магия восхитительна, я люблю на неё смотреть. И я рад — что ты маг. Но каждый раз, когда я думаю, что с тобой может случиться нечто подобное…       — Ну, я тоже предпочёл бы, чтобы со мной этого не случилось, — отозвался Маркус. — Чтобы такого не случалось вообще ни с кем.       Оба ненадолго замолкли, а потом Эшран произнёс:       — Значит, он был магом?       — Ну… как и все, с кем я рос, — пожал плечами Маркус. А потом, после паузы, добавил: — Для меня он не был магом. Я никогда об этом даже не думал. Он был просто… человеком, которого я… — он запнулся и замолк. — А теперь, я даже не знаю, жив он или мёртв, — закончил он всё-таки и надолго замолк.       Эшран вздохнул и притянув его к себе, осторожно поцеловал в висок. Некоторое время они сидели молча, просто греясь в тепле друг друга.       Но хотя рассказчицкий талант Финраэля впечатлял, а набор историй, которые он знал, был неисчерпаем и нов, Маркус скучал по Камилу. Сказки его друга-барда может и были не столь возвышенными и познавательными, зато заставляли Маркуса улыбнуться даже самой тёмной ночью. Валенсия тоже была хорошей расказчицей. Покидая крепость, она менялась и как будто бы молодела, но её истории всегда дышали грустью, в них было много красоты и любви, и мало хороших концов. Нет, рассказы Камила определённо нравились Маркусу больше всего.       А слушая очередную историю про эльфийскую магию, эстерец то и дело да вставлял не к месту:       — Жаль, что этого не слышит Сайлар.       Он и не знал, что противный, высокомерный и скучный эльф когда-нибудь заставит его по себе скучать, однако теперь, заметив любое необычное явление вплоть до невовремя выпавшей росы, невольно ловил себя о том, что поворачивает голову направо и замирает с раскрытым ртом, поняв, что Сайлара рядом нет.       На самом деле тот факт, что они не взяли с собой целителя, был ничем не объясним. По крайней мере так считал Маркус, пока однажды не заикнулся об этом в разговоре с Рамаром. Рамар посмотрел на него серьёзно и задумчиво и спросил:       — Ты знаешь, что Сайлар показал нам нынешнюю крепость?       — Ну… да, и что?       Маркус не мог не признать, что с этой находкой им поразительно повезло.       — Что он подтвердил теорию Динары о том, что нам нужно установить контроль над священными местами, но не объяснил почему?       — Сайлар ведь изучает Запределье. И прости, но я не удивлён, что он не стал посвящать тебя в свои научные выкладки. Ты бы всё равно ничего в них не понял.       — Он мог бы поделиться знаниями с тобой или с Динарой, — заметил Рамар.       — О да, мир населён магами, которые так и рвутся рассказать коллегам о своих открытиях, — Маркус рассмеялся звонко и зло. — Знания — это власть, Рамар. Ни один серьёзный маг другому никогда не доверял.       — Но вы с Сайларом обмениваетесь наблюдениями по мелочам, — возразил Рамар.       — Ключевое слово тут — «по мелочам», — отозвался Маркус. — К тому же, я неправильный маг. Мне наплевать на власть.       — То есть, ты признаёшь, что ему — не наплевать?       Маркус запнулся с ответом. Неприметная внешность Сайлара, его каштановые плохо расчёсанные волосы, посеревшая от времени дорожная куртка… Всё это действительно не вязалось с образом властолюбца.       — Ну-у… Люди имеют свойство удивлять, — обтекаемо отозвался он. — К чему ты клонишь, Рамар?       — А ты знаешь, что он совсем не удивился, когда я рассказал ему о своём разговоре с этой Тёмной Девой?       Маркус подобрался.       — Он что-то знает про Деву?       — Возможно. Но если так, мне он мало что сказал. Зато признал, что изменения в моей крови, которые установили связь между мной и Запредельем, похожи на некоторые древние эльфийские практики.       — Так…       — Эльфы Нариана умели делать не магов — магами. Не-маги по сути считались в этом мире увечными — так он сказал.       — Это мало что объясняет, — признался Маркус.       — Вот именно. Сайлар создал больше вопросов, чем дал ответов.       Маркус помолчал.       — И всё-таки, он нам всегда помогал. Мне кажется, было бы нечестно ему не доверять.       — Может, ты и прав. Но я хочу сначала переговорить обо всём об этом с другими эльфами, которые сохранили хоть какие-то воспоминания о прошлом.