Подвал

Натан вдел плеер в уши, накинул капюшон толстовки и сунул руки поглубже в карманы дутой безрукавки, одетой поверх. Ногой пнул дверь своей комнаты, чьи стены были увешаны плакатами с рокерами, заставленной стопками с дисками и с навороченным компом на столе. Прислуга все время пыталась испортить его правильный хаос, а он всякий раз отвечал скандалом, тыкал пальцем в носы и орал, что отец их уволит к чертовой матери. Правда, папочка после этого вызывал его к себе и иногда ограничивался пощечиной. От отцова воспитания парень слетал с катушек и пускался в свои семнадцать во все тяжкие со своими приятелями; друзей у сына главы медицинской корпорации почему-то не водилось. Натан называл отца не иначе как "папик", презрительно сплевывая. Сейчас он намеревался прошвырнуться до ночного клуба и как следует оттянуться. На лестнице его встретил пожилой слуга, который не замедлил наставительно заметить, что отец категорически против его выходов так поздно, и попросил хотя бы подождать телохранителя, но Натан даже не взглянул на старика, сделав вид, что не услышал из-за музыки. Он отправился в гараж, где взял свой спортивный байк – черную Хонду, и выкатился из дома. В клубе он уселся за барную стойку. Бармен попросил показать документы, тогда парень положил на стойку стодолларовую купюру и двумя пальцам продвинул к мужчине. Тот быстро смахнул её за стойку и спустя пару минут поставил перед парнем бокал с «Кровавой Мэри». Когда Натан наконец появился в баре, мужчина, сидящий у противоположного конца стойки поднес к губам стакан с остатками виски, чтобы спрятать за ним улыбку. Все так просто, до скуки предсказуемо. Отчаянно стараясь казаться крутым и взрослым, мальчишка принялся за коктейль, очевидно ожидая появления охочих до его молодости и смазливой мордашки. Ничего, подождешь. Терпение – добродетель. Одним глотком осушив стакан, мужчина сделал бармену знак повторить. Натан провел рукой по волосам, взъерошивая их, ставя короткую челку дыбом. Отец замечал его редко, но когда замечал, доставал до печенок. Уйти из дома парень не мог. Слишком зависел от своего "папика", от его денег, связей. Отец хотел, чтобы сын был полезен для его медицинской династии, а мальчишка просто хотел бездельничать, хотя голова у него варила неплохо. В колледж он ходил через день и часто смывался с половины занятий, отправляясь мотаться на байке по городу и кутить ночами. Не смотря на разгульный образ жизни, парень все еще был девственником. Женщины его не привлекали, а мужчинам он довериться опасался. Ровесники вызывали скуку, а взрослые мужики сразу напоминали об отце, особенно если начинали читать нотации представителю "золотой молодежи". Что Натану нравилось – так это адреналин. Нравилось подцепить мужика на крючок, приехать с ним в мотель, подсыпать клофелин, а потом пошмонать его вещи. Иногда попадались забавные цацки, которые Натан оставлял себе на память. Добавлял в свою криминальную коллекцию. Кольца с черными бриллиантами и мужские серьги пользовались у него наибольшим уважением. Одна из ворованных сережек как раз была сейчас вдета в правое ухо. Натан обернулся, якобы не заинтересованно и лениво осматривая окружающих. «Что, уже пятнадцать минут здесь, и до сих не нашлось желающих?..» Наблюдавший за ним мужчина усмехнулся, со вкусом затягиваясь сигаретой. Он находил определенное изысканное наслаждение в том, чтобы вот так, мысленно, разговаривать с такими мальчишками, как этот. Говорить с ними вслух не имеет смысла, это он усвоил давно. Скучно, бесполезно, утомляюще. Тупые, избалованные и изнеженные сынки богатых родителей. Годятся только для одного. Особенно умилительны в поисках приключений на свои тощие задницы. Решив не слишком затягивать, он кивком подозвал бармена и попросил плеснуть мальчишке виски за его счет. Тем временем Натан достал сигарету и закурил. Он думал о том, что пока ему изрядно везло, и он ни разу не столкнулся второй раз с теми мужиками, которых дурил. В этом риске тоже был свой адреналин. Если бы его отец узнал о его забавах... Но ведь в этом и был смысл. После "дела" парень любил вздрочнуть в каком-нибудь необычном месте. А если вдруг у него находились зрители, от этого возбуждение становилось еще сильнее. Натан не считал себя извращенцем. Просто ему были интересны другие вещи, нежели секс в общепринятом смысле. Кстати, от наблюдателей со слишком длинными руками у него в кармане куртки был перцовый баллончик. Пару раз пришлось применить. Один раз в вагоне метро. Тогда Натан был после аварии, и байк отец у него отобрал на время реабилитации. Второй раз – в парке. Тогда парень сам нарывался. Хотелось кому-нибудь вмазать. Пусть и после того, как мужик примется кататься в траве, ослепнув от едкого содержимого баллончика. Перед Натаном возник граненый стакан с виски. – Что это, – холодно осведомился парень. Бармен пояснил. – От кого? Натан обернулся к мужчине за стойкой. Не особенно церемонясь, осмотрел его. Поднялся, и развязной походкой направился к нему. Он знал, что обычно мужикам нравились его хамоватые манеры. И его ноги. И крепкая задница. Поэтому он носил узкие джинсы с прорезями в самых неожиданных местах. Приблизившись к мужчине, Натан уселся на соседний высокий стул. – Спасибо, – сказал он и оперся локтем о стойку, держа в руке виски и пригубив спиртное, глядя на мужчину. Парень считал себя привлекательным. Рыжие волосы, яркие голубые глаза, и легкие веснушки, рассыпанные по бледной коже, которые бесили его самого, обычно приводили "клиентов" в восторг. – Твое здоровье, – незнакомец отсалютовал мальчишке стаканом и улыбнулся снисходительно-понимающе. Так, чтобы тот не смог не повестись. – Я подумал, что ты заскучал в ожидании. Мужчина не сомневался в том, что этот парень отреагирует так, как ему надо. Брюнет с яркими зелеными глазами и порочной улыбкой – мечта для подобных сосунков. Сейчас начнет лезть на рожон и доказывать, что крут и невероятен. А потом согласится на что угодно. Проверенный, старый как мир, способ раскрутки. Натан еще отпил виски. Когда он только начинал, – это было три года назад, и ему тогда было почти четырнадцать, – алкоголь так быстро ударял ему в голову, ведь раньше он не имел возможности даже пригубить что-то мало-мальски крепкое. Тогда авторитет отца еще довлел над ним, как огромный сгусток антиматерии, а потом, однажды, внутри случился протест и перелом такой силы, что Натан сказал себе: «хватит» раз и навсегда и сорвался с цепи. Он понял тогда, что не готов ползать за "папиком" как собачонка, лизать ему руки и в нужный момент потявкивать. Он нашел в кабинете у отца коньяк двадцатилетней выдержки и напился так, что мажордому пришлось везти его в больницу, где мальчишке делали промывание и еще два дня держали под капельницами из-за интоксикации. Выходя из клиники, парень мрачно ухмылялся и думал: "О. Это только начало". Теперь он был достаточно тренирован, чтобы не падать после стакана-двух. Правда, после четырех его в любом случае изрядно штормило. – Я никого не жду, – ответил Натан на слова незнакомца и достал новую сигарету, собираясь закурить. – Какое совпадение, – мужчина неторопливо поднес к губам свой стакан, акцентируя внимание на своем жесте. – Я тоже сегодня никого не жду. Небрежно, так чтобы мальчишка непременно уловил в его интонациях сдержанное превосходство, он добавил: – Надеюсь, не слишком крепко для тебя? Натан коротко усмехнулся. – Не слишком. Он еще отпил и наконец протянул руку. – Я – Джонни. Никому он, разумеется, своим настоящим именем не представлялся. Джонни. Что может быть проще. Достойное имя-ширма для тех дел, что Натан под ним проворачивал. – Джонни, – повторил мужчина с усмешкой, сжимая руку парня, не слишком сильно, но уверенно, будто случайно провел кончиками пальцев по запястью и ладони. – В таком случае, можешь называть меня Джеком. Все шло настолько идеально, что ему начало становиться смешно. Очередной предсказуемый шаблон из сотен таких же. Интересно, как скоро они уйдут отсюда? Сам бы он поставил на то, что максимум через полчаса. – Чем занимаешься, Джек? – спросил "Джонни", просто чтобы поддержать разговор. Он опрокинул стакан, допивая угощение, и облизнул краешек стакана, слизывая последние капли. Он снова присмотрелся к мужчине. Дорогие часы, на вид ухоженный. Интересно, что у него в карманах. Натан надеялся, что что-то более интересное, чем стопка кредиток. – Это важно? – незнакомец полунасмешливо-полувопросительно изогнул бровь, опустил руку в карман, и, вынимая ее наружу, выронил внушительную пачку купюр. – Как неловко, – лучезарно улыбнувшись, он наклонился, чтобы поднять деньги. – Скажем так, прямо сейчас я занимаюсь тем, что сижу здесь и жду... кого-то вроде тебя. Натан провел пальцами по губам, чтобы скрыть усмешку. – Что ж, – теперь мальчишка улыбнулся открыто и обворожительно, – похоже, кого-то ты дождался. Странно, что тебе вообще пришлось. И это действительно было странно. Мужик был на все сто. Настоящий красавчик. Такому давно уже предложили бы и услуги и бесплатные радости. От всего происходящего пахло весьма странно и настораживающе, но Натан и затевал свои игры ради хождения по лезвию. – Похоже на то, – назвавшийся Джеком мужчина склонил голову на бок, делая вид, что оценивает мальчишку. – Ты же не думаешь сейчас о том, что я подозрительный или страшный? В глазах паренька уже зажглись бесенята. «Быстро же ты закусил удила, мой мальчик». Натан перестал улыбаться и цепко взглянул в зеленые глаза. Боже, таких красивых он еще не встречал. Но дело есть дело. Паренек вдруг подумал: вдруг он импотент или асексуал, потому что секса ему даже с этим отпадным мужиком не хотелось. Но, может быть, когда эти сногсшибательные глаза закроются, он подрочит рядом и спустит своему новому знакомому, Джеку, на щеку. Взгляд парня быстро набрал градус, обычно в этот момент его предыдущие "клиенты" предлагали поехать куда-нибудь. А этот... Коротко кивнув, подтверждая, что все вопросы сняты, мужчина заключил, что, пожалуй, пора, и будто невзначай подцепил медную прядку волос мальчишки пальцами и отвел от лица. – В таком случае... ты уже определился с планами на вечер? Джонни. – Я готов рассмотреть твой вариант, Джек, – ответил паренек понизив голос до интимного с хрипотцой. Он мягко отстранился, показывая: "Еще не твоё. Не трогай". Умилившись вполне искренне, «Джек» изобразил виноватую, разумеется, в меру порочную и соблазняющую, улыбку и поднял руки, давая понять, что не намерен их распускать. Пока. – Боюсь показаться банальным, но как ты смотришь на место потише? – По-моему, это отличная идея, Джек. Натан обратил внимание на сигарету, которую прикурил, но сделал только одну затяжку, и та уже догорела, пролежав всю свою короткую жизнь на краю пепельницы. Дело на одну затяжку. Он поднялся. Двигаясь следом, «Джек» бросил на стойку две стодолларовые купюры, позаботившись о том, чтобы мальчишка видел, что он оставил безрассудно щедрые чаевые. Образ скучающего богатенького педофила – то, что нужно сейчас. То, что почти всегда срабатывает. За исключением тех случаев, когда не нужно даже этого. В конце концов, разве не должен хороший охотник уметь сам перевоплощаться в жертву?.. Направляясь к выходу, он пропустил мальчишку вперед и провел рукой по воздуху, будто намереваясь положить ее тому на талию, но передумав. Свежий воздух приятно охладил кожу. Джек не любил бывать в клубах. Парковка перед заведением была пуста и располагала добавить игре остроты. Все же подхватив мальчишку, «Джек» потянул его к себе и коротко, ненавязчиво коснулся губами губ. Натан уперся рукой в грудь мужчины, тут же прерывая поцелуй и стараясь удержать его на дистанции. – Не здесь, Джек. – Разумеется, – ничуть не смутившись, мужчина щелкнул брелоком: щегольской спортивный К-maro призывно мигнул фарами. – Идешь? Натан приподнял бровь. Тачка его впечатлила. В голове зародился безумный план. Такого он еще не делал. Стянуть ключи и прокатиться до клуба. В конце концов, он вынужден бросить здесь свой байк. А новый дружок потом, отыскав свою малышку, будет так счастлив, что забудет все печали. Паренек провел пальцами по глянцевой поверхности наполированной двери и одобрительно присвистнул. После чего забрался на пассажирское сиденье спереди. В салоне приятно пахло парфюмом его "клиента". – Последний шанс передумать, – «Джек» беззаботно улыбнулся, склоняя голову так, чтобы поймать зрачком свет ближайшего фонаря. Так его глаза казались почти нечеловеческими. Тоже не раз проверенный трюк. В них вспыхнул огонек, будто он был самим Дьяволом. От этого по коже Натана пополз холодок. И это было экстатически приятно. – Я уже здесь, – ответил парень. – И не меняю решений. – Приятно это слышать, – коротко кивнул «Джек», поворачивая ключ в замке зажигания. Мотор сыто заурчал и автомобиль, плавно полавировав по парковке, быстро понесся по вечерним улицам. В каких-либо речах сейчас не было нужды. Начало положено, и теперь не терпелось приступить к... основному блюду. Постепенно улицы, по которым они ехали, стали становиться все менее освещенными. Бросив короткий цепкий взгляд на сидящего рядом мальчишку, «Джек» резко свернул вправо, тормозя под единственным тусклым фонарем на узкой стоянке перед унизительно дешевым мотелем. Натан посмотрел на своего спутника медленным взглядом, еще не зная, куда его привез "клиент". И выдал легкую соблазнительную улыбку. Затем он распахнул дверь, выбрался наружу... и всякое выражение стерлось с его лица. – Здесь? – он не сдержал брезгливую мину и несколько растерянно задрал голову, осматривая неприметное здание. – В любом случае, купим еще выпивки? Стоя спиной, он не мог видеть, что лицо «Джека» за долю секунды из расслабленно-спокойного превратилось в серьезное и собранное. Действуя предельно быстро и абсолютно бесшумно, мужчина вынул заранее приготовленный шприц и легким отработанным движением всадил иголку мальчишке в шею. Если тот и хотел что-то ещё сказать или попытаться сопротивляться, сделать этого он не успел. Снотворное подействовало мгновенно. Ничего не опасаясь, «Джек» быстро перегнулся через пассажирское сидение и подхватил оседающего парня. Если кто и заметил эту сцену, что вряд ли, решат, что он спасает непутевого братишку, перебравшего с дружками. Ничего особенного, с кем не бывало. *** Натан оказался в душной, давящей пустоте. Ему грезилось, что он бежит по бесконечному тоннелю-кишке, что он застрял во чреве огромного чудовища. Его кто-то преследовал, он чувствовал спиной холодный жесткий взгляд. Вдруг в конце тоннеля появился рассеянный свет, проступающий сквозь толщу тумана. Свет был серым, будто вел в пасмурное утро. Но тьма так пугала, что Натан решил – там будет лучше. Его веки задрожали, и паренек открыл глаза. Он услышал странный звук и не сразу понял, что это его собственный сдавленный стон. Мальчишка застонал, просыпаясь, и Алан потушил сигарету. Дожидаясь пробуждения гостя, он предусмотрительно оставался в тени и не хотел, чтобы огонек сигареты его выдал. Не хотелось упустить ни одного взгляда, ни одного вздоха, ни одной детали. Лекарство, которое он вколол, было абсолютно безопасно. Его действие вот-вот закончится. Юноша очнется и увидит. Темное помещение, облупившиеся стены, тощий матрас, на который он его уложил. И тяжелую цепь на своем запястье. За эту цепь Алан в свое время отдал целое состояние и еще ни разу об этом не пожалел. Натан, как и ожидалось, наконец окончательно очнулся. В теле еще ощущалась слабость, перед глазами плыло. Но не настолько, чтобы он не понял, в каком клоповнике оказался. Он качнул головой в одну сторону – обшарпанная стена, затем в другую – мимо мелькнул потолок в желтушных потеках, – комната, маленькая, пропахшая сыростью, утопающая в глубоких тенях. В спину впились жесткие пружины, ощутимые из-за тонкого неудобного матраса. Все это было уже совсем не забавно. Паренек дернулся, садясь. Его чуть качнуло, и он привалился к стене. Голова снова мотнулась, будто он был марионеткой. Одежда была на нем. Но на запястье добавилась новая деталь. Натан вмиг пришел в себя и дернул рукой. Цепь, тяжелая, толстая, добротная, как-то сыто и плотоядно загрохотала. Парень вскинул голову, в глазах отразилась паника. Он вновь дернулся, вставая на колени, и вцепился свободной рукой в цепь, принялся тянуть её двумя руками. Его ноздри раздувались, он шумно и с трудом дышал, охваченный непониманием происходящего и страхом. Страх мальчишки, панический, сильный, глубокими волнами разлился по подвалу, электризуя воздух. Любопытно посмотреть, насколько он упрямый. Как долго будет пытаться. Одного из своих… подопечных, самого первого, Алан в свое время даже пожалел. Отчасти. Пожалел, представив, как это было бы для него, – очнуться после укола здесь, беспомощным, не имея возможности подняться, разве что на колени. Натана ему жаль не было. Скорее, этот парень был как... бабочка на игле. С той лишь разницей, что бабочек Алан всегда жалел. Натан дернул цепь с такой силой, что захрустело плечо, а паренек глухо застонал сквозь зубы. – Чёртчёртчёрт..! – он заскреб наручник, обдирая ногти. Обхватил его свободной рукой, а другую попытался вытянуть, сложив пальцы в пику. Но запястье не пролезало сквозь наручник. Парень натужно сопел, обдирая кожу, матерясь последними словами. Бесполезно. Тогда паренек попытался выпрямить ноги, упершись ими в стену возле его незамысловатого лежбища, в которую была вварена цепь. Он повис всем своим телом, но быстро сдался от накатившей боли. Похоже, он изрядно вывихнул руку или потянул связки. Он устал, перестал дергаться, осмотрелся. Натан понял, что находится в подвале, а не в комнате. Это все тот же захудалый мотель? А тот мужик – хозяин этого мотеля? Иначе кто бы сдал ему подвал для его очевидно незаконных целей... Но все-таки, стоило испробовать все свои шансы. Натан набрал в легкие побольше воздуха и заорал. Наблюдая за попытками мальчишки освободиться, Алан поднес руку к лицу. Напряженный, сосредоточенный, он впитывал каждый жест, каждую волну дрожи. Он видел страх, переходящий в паническую беспомощность, ужас, боль, и наконец – беспомощность. Пятнадцать минут. Не больше и не меньше остальных. Теперь вопрос в том, насколько разумно он поведет себя дальше. В конце концов Натан закричал. От этой самой беспомощности, но Алан даже не вздрогнул. Он не боялся, что его гостя услышат. Мотель был всего лишь проходным, отвлекающим пунктом: «гостей» он привозил к себе. Натан сорвал глотку и зло сплюнул на пол. – Блядь... Наконец, наступил тот день, когда он сам нарвался. Это должно было случиться рано или поздно. Он достаточно нарезвился. Но как же неприятно – и страшно – это осознавать. Паренек сунул руку за пазуху, где хранил пузырек с клофелином. Его не было. Ну конечно, наверняка тот мужик его обшмонал, чтобы избавить от всех возможных колюще-режущих. Он тяжко вздохнул, забился в угол, сидя на матрасе, и обхватил ноги руками, ткнувшись в колени лбом. «Молодец мальчик». Глядя на него, Алан испытал извращенное чувство почти гордости. Напуган, растерян, но не перестает пытаться. Вполне возможно, что этот проект имеет все шансы стать интересным. Решив, что, пожалуй, пора, Алан поднялся и не торопясь, специально давя на психику, вышел из тени, остановившись под единственной тусклой лампочкой под потолком. Натана словно приложило по голове. Он чувствовал себя подавленным, оглушенным, опустошенным. Внутри не было ни мыслей, ни идей по освобождению. Он не мог адаптироваться к ситуации, понять свое место в ней. В ушах звенело от тишины. Пока ее не нарушил тихий шорох. Паренек вскинул голову. Он увидел того самого мужчину, чей силуэт обрисовал тусклый свет. Тени рельефно и устрашающе вырисовывали его черты. Натан шумно втянул воздух раздувшимися ноздрями. – Какого хрена, Джек, – выдохнул он, надеясь, что его голос не слишком дрожит. – А ты не догадываешься? – Алан медленно, будто задумчиво, прошелся по помещению, удерживая на себе внимание и взгляд мальчишки. – Неужели совсем нет предположений? Кстати! – он прервался ровно на столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы закурить. – Ты был хорош. Старался. Но продолжать, как ты понимаешь, бессмысленно. Твоя газовая игрушка, телефон и сигареты тоже у меня. Натан помолчал. Потом чуть сузил глаза. – Выкуп? Ты меня из-за денег "папика" похитил? Бессмысленная трата времени. Я опухоль в его организме. Он не заплатит. Алан лишь небрежно пожал плечами: – Мы узнаем это через пару дней. Думаю, твоему отцу потребуется время, чтобы заметить твое отсутствие. Натан с трудом сглотнул. Этот мужчина был пугающим… и от этого притягательным. Парень почувствовал себя хищником, которого подсек куда более матёрый противник. Наверняка этот мужчина знал, кто он такой на самом деле. Иначе не подловил бы его. – Слушай, Джек, – миролюбиво сказал он. – Давай заключим сделку. Я терпеть не могу отца. Я выгребу всё, что смогу из его сейфа и отдам тебе. Натан облизнулся. – Чёрт. Джек, дай мне сигарету. Пожалуйста. На этот раз Алан засмеялся. – Разочаровываешь, детка. Так хорошо начал в баре. Топорно, прозрачно, но какие твои годы?.. А сейчас так банально пытаешься меня купить? – мужчина выпустил дым в потолок и посмотрел, как тот клубится в тусклом свете. – Тебе семнадцать, если не ошибаюсь? Курить в столь нежном возрасте вредно. Сказав это, он с наигранным сожалением посмотрел на тлеющую в его пальцах половину сигареты, бросил на пол и затоптал. – Купить? – Натан напрягся. – Тебе же деньги нужны, верно, Джек? Мы же уже это выяснили. Поверь, то, что я смогу для тебя достать, будет куда лучше той суммы, которую отец за меня заплатит. Паренек голодно глянул на упавший на пол окурок. – Верни мне мои сигареты. Они никак не помогут мне сбежать. Курить хочется. – Ты всерьез полагаешь, что я поведусь на такую дешевку? Твой отец деловой человек. Иметь дело с тобой... – Алан выразительно усмехнулся, давая понять, что комментарии не требуются. – Сигарету ты получишь завтра. Не больше одной в день. Натан поджал губы, приняв слово "дешевка" на свой счет. На скулах заходили желваки, он опустил голову, угрюмо глянув на своего пленителя исподлобья. "Долбанный говнюк", – ругнулся про себя парень, посчитав, что вслух высказываться таким образом не стоит. Все же, этот Джек теперь практически его хозяин, а скорее, продавец. – Молодец, – Алан коротко кивнул. – Хороший мальчик. Сообразительный, – произнося последнее слово, он позволил насмешке прозвучать в своем тоне. – Продолжишь в том же духе – завтра получишь еду. По крайней мере, подумал Натан, его похититель не прикасается к нему, не бьет, не делает ничего плохого. А поесть было бы не плохо. Жаль, что только завтра. А то паренек из упрямства не стал обедать, так что в желудке был только алкоголь. Натан поежился, представив, что с ним сделает отец, когда Джек продаст ему сына обратно. – Я не слышу твоего ответа, – Алан выжидающе кивнул снизу вверх. – Или ты сейчас пытаешься представить, как скоро твой папенька меня вычислит? Натан угрюмо хмыкнул. – Тебе придется запастись изрядным терпением. Я не самая важная часть отцовой жизни. Но ты... можешь не беспокоиться. Я буду паинькой. – Молодец, – снова похвалил Алан, подходя ближе. Присев перед мальчишкой на корточки, он жестко взял того за подбородок, вынуждая поднять лицо. – Но на всякий случай я объясню тебе правила. Никаких правил нет. Я говорю – ты делаешь. Я спрашиваю – ты отвечаешь. Еду, воду и сигарету будешь получать раз в день. Думаю, некая скудность рациона будет тебе полезна. Для жизненного опыта. Попытаешься сбежать – меры будут адекватными. Захочешь покричать – на здоровье. Тебя все равно никто не услышит. Все ясно? Вопросы, предложения? Натан чуть поупирался, не желая никакого контакта, но его, очевидно, было не избежать. И в итоге поднял лицо и посмотрел в глаза своему тюремщику. – Нет вопросов, – буркнул он. Больше всего ему сейчас хотелось скрючиться на этом мерзком жестком матрасе и уснуть, чтобы завтра поскорее наступило. Да и отключиться от всего происходящего. И была робкая, нелепая надежда, что он проснется в своей кровати, и окажется, что все события ему приснились. – Хорошо, – кивнул Алан. Отпустил мальчишку и, отойдя на несколько шагов назад, сел на пол под лампой, скрестив ноги, и снова закурил. – В таком случае, в качестве скрепления нашего с тобой соглашения, расскажи-ка мне, Нэйт, почему ты так уверен, что отец не станет за тебя платить? Паренек вздрогнул. Хоть он и понял давно, что его похититель много о нем знает, но услышать свое настоящее имя от этого человека, в этой обстановке было... жутковато. Раскрывать перед похитителем свои семейные драмы совсем не хотелось, но – Натан обругал себя в который раз за сегодня – он уже трепанул лишнего. Надо было помалкивать. А теперь нечего выкручиваться, поздно. – Мы с ним крепко не ладим, – сухо произнес он. – Отец решит, что я вздумал от него смыться и сам все это устроил. – Из-за чего? – Алан не торопясь, со вкусом затянулся. Зрелище было стоящее: интересно было читать на лице парнишки растерянность и злость. – И как часто ты пытался от него сбежать? Натан смотрел на испускающую соблазнительно пахнущий никотиновый дымок сигарету во все глаза и будто делился своими горестями именно с ней. Он сглотнул набежавшую голодную слюну. – Он распланировал мою жизнь до самой смерти. Я послал его на хуй. Ему не понравилось, – ответил паренек мрачно. – А сбежать... Было раз. Его охрана нашла меня за сутки. Больше не сбегал. – Почему? Что он сделал в наказание? – спросил как бы между прочим Алан, глядя в сторону. Парень должен был почувствовать, что просто удовлетворяет любопытство, и что судьба его на самом деле для похитителя не важна, что, впрочем, и вправду было так. Статус «попугая», которому позволяется говорить лишь когда сдернута черная тряпка и виден свет, будет для него унизителен. И полезен. – И что в его планах тебе так уж не нравилось? Обеспеченная жизнь, блестящее образование, престижная работа..? Натан пожал плечами. Ему не хотелось говорить. Хотелось спать, отключить все звуки и образы, может быть, даже зажать уши руками. Почему этот Джек не уходит? Он выдал нервный смешок. – Тогда отец приказал охраннику выпороть меня. А сам даже не прикоснулся. Брезговал. И сказал, что если сбегу еще раз, он лишит меня наследства, материальной поддержки, всего. А я тогда мелкий был. Испугался. Сбегал, чтобы обратить на себя его внимание. В итоге познал новые глубины его безразличия. Сейчас я так его достал, что он плюнет на моё отсутствие. Натан потер лоб, его глаза закрывались сами собой. – Что до радостей богатой жизни... Я не хотел быть его проституткой. Учиться где он велит, идти по его стопам, наследовать империю... В этом не было ни грамма меня. Я знал, что он продаст меня тому, чья дочка будет выгоднее для укрепления его партнерства. И всю жизнь я должен буду у него сосать. На хер такую жизнь. – …Он смотрел на то, как тебя пороли? – глупый, никчемный вопрос, но Алану была бесконтрольно любопытна реакция. Конечности немного затекли, и он сменил позу: вытянул левую ногу и расправил плечи. Чувства: усталость и сытое удовлетворение – смешались в тягучий коктейль, и хотелось только расположиться поудобнее, безостановочно курить; может быть, немного выпить чего-нибудь расслабляющего, но не слишком крепкого,.. и слушать. Он не сомневался в том, что рано или поздно мальчишка станет с ним откровенным, – ни один не выдерживал давления до определенного предела. Чего Алан не ожидал, так это того, что эти откровения окажутся настолько... познавательными. На вопросе о порке Натан вскинул на мужчину хмурый взгляд. "Извращенец, что ли?" На миг у него возникло сильное желание наплести с три короба и посмотреть, как его тюремщик будет сглатывать слюни от богатых подробностей. Но решил, что так он может, чего доброго, нарваться, а ему это было как-то не с руки. – Нет, – ответил Натан. – Он ушел. Не хотел слышать мой голос. Все мысли и идеи паренька буквально отпечатывались у него на лбу, особенно сейчас, когда он оказался слишком растерян и подавлен, чтобы держать маску, и Алану на секунду стало смешно. И немного жаль: было бы любопытно узнать, насколько богатая у «гостя» фантазия. Натан обхватил себя руками, будто ему было зябко, – его и вправду начало познабливать в отходняке от употребленного на голодный желудок алкоголя и после пережитого стресса. – А какой же ты видишь свою жизнь? Считаешь, на что-то способен, сможешь многого достичь? – Нет. Теперь уже не смогу. "Папик" крепко передавил мне жилы. К тому же, он пообещал, что найти приличную работу у меня шансов не будет, он позаботится. А эмигрировать в другую страну... Мне и тут неплохо. – Значит, так или иначе, ты собираешься в дальнейшем ориентироваться на отца? – Смотря что подразумевать под словом "ориентироваться", – Натан откинул голову назад, опершись затылком о стену. – Папаше не слишком интересен резонанс в прессе о моих выходках, поэтому я развлекаюсь... аккуратно. А он подбрасывает мне немного средств на существование. Иногда я беру что-то сам. Не знаю, как долго это будет продолжаться. Натан, говоря все это, почувствовал неладное в собственных словах. Зачем он отцу, будучи бесполезным? Раз держит, значит, все еще рассчитывает на какую-то выгоду. Что это может быть? Паренек ощутил беспокойство. Раньше он особенно об этом не задумывался. Выслушав ответ, Алан усмехнулся понимающе и одновременно презрительно, так, будто иного и не ждал. – Плюешь на отца, но с чистой совестью существуешь на его средства? Хорошая позиция, малыш. Удобная и выгодная. Губы Натана дрогнули. Он оскалился и процедил сквозь стиснутые до скрипа зубы: – Он сам предпочел сделать меня таким. Натан с удивлением отметил, что рассказал этому незнакомцу уже довольно много о себе. С чего бы? Потому что он спрашивал? Раньше никто особенно не задавал ему вопросов. Или не успевали или у них даже не возникало мысли о том, что у такой продажной сучки может быть что-то за душой. – И тебе быть таким комфортно, – Алан кивнул, словно утверждая что-то для себя. Парень выглядел таким несчастным, даже раненым, что при других обстоятельствах его захотелось бы утешить. Алан подумал было о том, чтобы сжалиться и угостить Нэйта сигаретой, но быстро передумал. Не стоит противоречить самому себе. Натан перестал скалиться и просто нахмурился. – Вполне комфортно. У меня есть все, что мне нужно. Он сердито дернул цепь, которая неприятно терла кожу запястья. Этот незнакомец наступил многократно на больную мозоль, основательно на ней потоптался, поэтому теперь даже такая мелочь, как ссаженная кожа, невероятно злила. – И что? Ты даже не спросишь, сколько, по-моему, стоишь? – Мне похуй сколько я стою, – ответил Натан напряженно. – Тебе все равно этих денег не видать. – А сам ты как думаешь? – похититель нехорошо улыбнулся, видя, что задел за живое. – Сколько ты стоишь, Нэйт? Столько, что сколько бы я ни попросил, папенька не станет переплачивать? Парнишка стиснул зубы до скрипа. Что это за игра. Джеку действительно это интересно? Зачем? Отец Натана был состоятельным человеком. Его бабла хватило бы на десяток поколений таких, как он. На чем он сколотил состояние? Натан предполагал, что в фармацевтической фирме «папика» все было далеко не так радужно, как вещали порой по телевизору. Ну да соваться еще и в эти дела он точно не собирался. В принципе, за стоящую вещь отец мог бы отвалить хоть десять миллионов зелени, если обчистить несколько счетов фирмы. Но вот сын его вовсе не был стоящей вещью. Нет, вещью-то, несомненно, был. Натан понял, что странным образом накручивает себя. Раньше, до этой ночи, до этого подвала, он не думал столько об отце. – Один миллион долларов и девяносто девять центов, – хмыкнул он. – А почему девяносто девять центов? – против воли Алан улыбнулся вполне искренне. Пацан был жалок и трогателен одновременно. И отчего-то казался очень привычным здесь, на старом матрасе, с тяжелым металлическим браслетом на запястье. Натан пожал плечами. – Так больше похоже на бросовый товар с распродажи в дешевом супермаркете. Оценив совсем не детский юмор, Алан снова закурил. – И тебя совсем не интересует, что я сделаю, если твой отец не заплатит? Натан замер и вытаращился на мужчину широко распахнувшимися глазами. В подвале было темно, и зрачки затопили почти всю голубую радужку. Он не думал. Он просто не успел об этом подумать. Паренек нервно облизнул губы, чувствуя, как холодные, призрачные, костлявые руки сжимают его горло. Он заговорил, и его голос, к его стыду, жалко дрогнул. – Я полагаю... если отец не заплатит, ты все же воспользуешься моим предложением. Хоть ты и сказал, что я – дешевка, но это всяко лучше, чем голый зад, правда ведь, Джек? – Голый зад лучше, чем копы, – любезно улыбнувшись, Алан развел руками. – Ты ведь сдашь меня сразу же, а, Нэйт? Побежишь даже не к папеньке, а прямиком в участок. И это единственный вариант, который приходит тебе в голову? – Не побегу, – ответил парень. – У меня есть на это причины. Мне светиться ни к чему. Поверь мне, Джек. Я тебя не сдам. В его глазах проступил страх, Натан инстинктивно вжался в угол, глядя оттуда на своего тюремщика. – И что же ты в таком случае намерен сказать отцу? Не хватало на сигареты? – издевка была откровенной и очевидной, а мальчишка из просто уставшего и потерянного стал казаться сломленным. Некоторые из «гостей» Алана, осознав свое положение, очень быстро начинали умолять, готовые валяться у похитителя в ногах, – за воду ли, сигарету или свободу. Очень быстро становилось все равно. Им. Алану – мерзко. А сейчас было по-настоящему интересно, станет ли этот? Судя по тому, что Алан о нем знал, видел, скрытно наблюдая, – да. Исходя из того, что видел сегодня, прямо сейчас – большой вопрос. Натан отрицательно мотнул головой. – Я не смогу достать для тебя миллион, но полляма точно. А как я потом разберусь с отцом – не волнуйся, справлюсь. Скажу, решил заняться благотворительностью за его счет, в конце концов. Придумаю что-нибудь. Я тебя не подставлю, Джек. Натан подумал, что, может быть, сейчас ему удастся раскрутить этого мужика и тот таки воспользуется его предложением. А как достать деньги – он еще успеет придумать. – Какое рвение! – Алан не спеша потушил окурок. – Только вот сдается мне, что ты много на себя берешь, детка. Он легко поднялся и направился к двери. – Поспи пока. Завтра мы продолжим. Прежде чем уйти, он задержался на секунду у порога, глядя на Натана, будто ожидая чего-то. А потом выключил свет, оставив парня в полной темноте. Вопреки тому, что ему уже смертельно хотелось спать, Натан долго оставался на грани между сном и бодрствованием. Он думал о том, что конкретно сможет предложить Джеку. И вспомнил про сейф отца. Пожалуй, ключ от этого сейфа – то единственное, что он смог бы добыть. Хотя для этого придется развести на еблю начальника отцовой охраны. А если не захочет? Остаток ночи пареньку снилось, как он сосет у здорового мужика-охранника, и вдруг появляется еще один, а следом еще... они по очереди и попарно имеют его в рот и в зад, а потом просто оставляют лежать на полу, залитом спермой. Во сне пареньку стало так себя жаль, что он даже горестно хлюпнул носом. Вернувшись домой ближе к обеду, визит к своему "гостю" Алан отложил до вечера. Не смотря на свой унылый вид, подвал, в котором он держал таких, как Натан, был отремонтирован со всей тщательностью и оборудован со всеми предосторожностями. Помещение было начисто лишено окон, хотя одно узкое, вдоль потолка подвала и предусматривалось, но было забито кирпичами и зацементировано. Дверь открывалась таким образом, что даже если пленнику и удалось бы выглянуть, он не увидел бы ничего, кроме стены, и не смог бы определить даже какое снаружи время суток. Подвал обеспечивал полное погружение в свое собственное безликое, деморализующее пространство. Издевательски широко распахнув эту самую дверь, Алан спустился вниз, когда уже начало темнеть. В руках у него был бумажный пакет с эмблемой ресторана быстрого питания. – Как спалось, детка? – спросил он на секунду раньше, чем щелкнул выключателем, зажигая свет. – Или ты не спал, изобретая способы вытрясти из папеньки денег? Натан вскочил, спросонья забыв, что прикован. Цепь дернула его на место, и парнишка упал на матрас. Сегодня он несколько раз просыпался, но бодрствовать в темноте было страшно. Какие только мысли не лезли в голову. Он заледенел изнутри от голода, а губы пересохли от жажды. С каждым разом уснуть становилось все труднее, а сон становился болезненным, тягостным. Как и пробуждение от него. – Боже, Джек... Ты меня напугал, – выдохнул парень, решив по возможности быть искренним с грабителем в жалкой надежде расположить его к себе. То, что тюремщик сказал о планах Ната на папиковы деньги, было жутко. Он словно мысли читал. Даже не видя лица, он все равно сделал правильное предположение. "Неужели это так просто? Прочитать такого как я? Потому он и поймал меня? А может, он просто профи. И уже достаточно насмотрелся и наслушался... Знает каждый шаг и каждую мысль своего товара". – Джек, может, ты будешь иногда оставлять свет включенным? Я не могу больше спать... – попросил дружелюбно Натан. Алан внимательно оглядел мальчишку. За ночь он осунулся и заметно побледнел. Глаза были красные... Неужели плакал? Если и так, то сейчас держался молодцом. – Я принес тебе поесть, – мужчина подошел ближе и присел перед пленником на корточки, откровенно демонстрируя свой интерес. Секунду изучая его лицо, он бросил Натану на колени пакет. – Страшно было в темноте, малыш? Натан протянул чуть дрожащую руку к пакету и быстро, пока не отняли, дернул его на себя. Принялся потрошить его, доставая пластиковые суденышки с едой. Хоть паренек готов был заталкивать пищу в рот голыми руками, он все же побрезговал этим, видимо, все же не так сильно оголодал. Нашел в пакете пластиковую вилку и раскрыл первую из коробок. Он громко сглотнул. От запаха закружилась голова, замутило. Такое бывало с ним и раньше после бурной ночи, когда Натан только пил. И по опыту он знал, что нужно съесть хоть что-то, чтобы избавиться от дурноты. – Я просто устал спать, Джек, – повторил мальчишка и набросился на еду. Алан следил за ним со смешанными чувствами. Хоть его "гость" и выглядел помято, но волком еду не заглатывал, не бился в истерике, не грыз испуганно ногти. Того, что был до него, пришлось долго приводить в себя после первой ночи. Может, стоило усилить давление? Будет видно. – Хорошо, – кивнул он наконец. – Свет останется. Держи воду. Протянув бутылку с питьевой водой, он подождал, пока Натан возьмет ее из его рук. Натан потянулся навстречу, глядя своему пленителю в глаза, словно думал, что в этом простом жесте может крыться подвох, и необходимо не пропустить момент, когда мужчина может напасть. То ли случайно, то ли нарочно он тронул руку Алана. Затем открутил крышку бутылки и выпил сразу половину. Он так жадно глотал, что вода полилась из уголков его губ. Потом он облизнулся. – Сигарета. Ты обещал. Возможно, невольно отзываясь на случайное – случайное ли? – прикосновение, или просто повинуясь чему-то темному, волной поднявшемуся из глубины сердца, Алан подался вперед и пальцем стер капли воды с уголка губ мальчишки. Ассоциации возникли самые непристойные. Алан выбил из пачки две сигареты. Прикурил обе и одну протянул Натану. – Зажигалку не дам. Чтобы ты вдруг не решил устроить тут акт самосожжения. Натан изумленно посмотрел на Алана и вдруг засмеялся. Это был истерический смех, и паренек все никак не мог успокоится. В итоге он уронил пакет с остатками еды на пол и трясся, вжавшись спиной в стену и запрокинув голову. Сигарета прыгала у него в пальцах. Несколько минут Алан просто наблюдал. Паренек наконец сорвался, но такая истерика была лучше, чем многократно прослушанные им от прежних "гостей" слезы и мольбы. Поняв, что успокаиваться Натан не собирается, Алан подался вперед, вытащил из пальцев паренька сигарету, чтобы и вправду ненароком себя не подпалил, и залепил короткую, но сильную пощечину. Голова пленника отрывисто мотнулась в сторону. Натан тут же прекратил смеяться, тихо охнул. И медленно повернулся к Алану. Заметил, что тот забрал сигарету и потянул к нему руку. – Отдай, – попросил он. – Пожалуйста. – Держи, – непонятным даже ему самому тоном отозвался Алан и, возвращая мальчишке сигарету, намеренно повторил его жест, коснувшись костяшки большого пальца. Натан то ли сделал вид, что не заметил, то ли и вправду не заметил это касание. Он глубоко затянулся, выпустил одновременно из ноздрей и рта дым и тихо застонал от наслаждения. Он снова привалился к стене, запрокинул голову, закрыл глаза. Каждая затяжка, особенно потому, что была еще и после еды, показавшейся пищей богов, дарила ему счастье. Натан вытянул одну ногу, вторую согнул в колене и откинул на бедро. Его джинсы были живописно разорваны чуть ниже паха. Сейчас сквозь прорези виднелась бледная кожа. Алан негромко, но так чтобы паренек услышал, усмехнулся и отодвинулся чуть-чуть назад. – Скажи-ка мне, Нэйт. Мне просто любопытно.., что именно ты делал с теми мужчинами, которые были до меня? В голове мальчишки промелькнуло сразу несколько вариантов ответа на такой каверзный вопрос. "Ничего, ты у меня первый" – очевидно, не прокатит. "Какое твое дело" – не стоит, вот это точно не стоит, не нужно его злить. "Трахался" – плохо, вообще не стоит произносить такого слова, мало ли к чему приведет. Свои размышления паренек постарался прикрыть очередной затяжкой. От этого удовольствия можно было кончить. – Я находил удобный момент, обшаривал их карманы и сбегал с чем-нибудь занятным и памятным. Игра такая. – А потом? – войдя во вкус, Алан выдал лучшую из своих улыбок, порочную, обольстительную, и в то же время располагающую. Безотказно действующую на мальчиков от шестнадцати до шестидесяти. А парень все же молодец. Полуправда лучший ответ, но Алан хотел услышать остальное. Не может быть так просто. Богатенький мальчик подворовывающий только адреналина ради?.. Должно, обязано было быть что-то еще. "Улыбается? Он мне ТАК улыбается?" Натан почувствовал теплую волну, разлившуюся по его телу. Эта улыбка словно шептала ему на ухо, легонько щекоча волоски на виске: "Ты в безопасности, малыш. Теперь все точно будет хорошо". И в это так хотелось поверить в этой жестокой ситуации. Но сделав это, Натан считал, он окажется в паутине, и паук наконец заполучит муху на обед, высосет все соки и оставит шелухой среди десятков таких же. – Ничего больше, – паренек заметил, как охрип его собственный голос. Он-то знал, что не от курева. – Просто брал вещь, привлекшую внимание. Не деньги или кредитки, с ними неинтересно. Я коллекционер, можно сказать. Собираю кусочки из чужих жизней. От этого моя кажется интереснее. Качнув головой, изображая досаду, Алан одним движением придвинулся практически вплотную к мальчишке и жестко взял его за подбородок, причиняя боль и вынуждая смотреть тебе в глаза. – Я же, кажется, предупреждал тебя, мальчик. Не лги мне. Я хочу услышать правду. Натан дернулся, пытаясь отстраниться. Его рука вскинулась, но замерла буквально в паре сантиметров от сжимавшей его подбородок руки Алана, паренек сам её остановил, не решившись прикоснуться к своему похитителю. – Но это правда, – выдохнул он. – Зачем мне делать что-то еще. С чего ты взял, что я лгу, Джек. – С того, – тот, кого он называл Джеком, говорил негромко и обманчиво мягко, давая прочувствовать ситуацию. – Что я достаточно давно наблюдал за тобой. Просто мелкое воровство не в твоем стиле, Нэйт. Тебе нужно что-то по-настоящему опасное. И грязное. Что ты собирался сделать, забрав мои часы? После. Он видел, как мальчишка в последний момент удержался от того, чтобы вцепиться в его руку, это вызывало в позвоночнике приятное ощущение, похожее на щекотку. Натан хмуро посмотрел на Алана. Ясно. Это действительно профи. Но что ему от него надо. Зачем тогда весь этот треп? Вроде бы, кроме выкупа ему не должно быть интересно ничего, ни досуг похищенного парня, ни его грязные делишки... А может, этот мужчина, пока следил за ним, видел что-то, и нет смысла скрывать свои похождения. Зачем же он тогда спрашивает... – Джек... Если тебе так надо услышать рассказ о том, как я развлекаюсь... Ну, если ты следил за мной, ты же сам все наверняка видел. ...Я... Мне нравится ...дрочить в разных местах после того, как я стащу что-нибудь. Ну, ведь у каждого человека есть немного придури, каждый немного псих, правда, Джек? – Конечно, – кивнув, Алан закурил. Подумал секунду, и отдал зажженную сигарету парню. – Держи, заслужил. Для себя он выбил из пачки еще одну. – Только вот почему ты оправдываешься за это? – глубоко затянувшись, он посмотрел на мальчика сквозь завесу дыма. – Трудно о таком рассказывать, да, Нэйт? Натан взял сигарету и облизнул её кончик, а потом закурил. – Ты очень щедр, Джек, спасибо, – сказал без тени иронии. Он посмотрел на мужчину, думая, с чего тот вдруг стал таким дружелюбным. – Обращайся, – Алану такая вежливость показалась забавной. Он сощурился от дыма, наблюдая, как мальчишка подносит свою сигарету к губам. – Ты уже предъявил требования моему отцу? – Натан с удивлением отметил, что почему-то в разговоре с похитителем ему не хочется использовать привычное слово "папик". – Еще нет. Думаю, позвоню ему завтра. Дам сперва свыкнуться с мыслью, что ты не дома. – А он... – Натан снова приложился к сигарете, – не пытался позвонить на мой телефон? Или ты уже разбил его? Этот Джек... В нем было что-то притягательное. Порочное. Несомненно преступное. Паренек оперся макушкой о стену, поглядывая на своего тюремщика, полуприкрыв глаза. – Пытался, – на долю секунды Алан на себя разозлился. Его гость не глуп, а значит, неосмотрительно с его стороны так отвлекаться. – Ты ему не ответил. – А сумма выкупа? На скольких нулях ты остановился в итоге? Натан завел нескованную руку за голову, вроде как для того, чтобы не опираться о жесткую стену. – Я еще не решил, – Алан лукаво улыбнулся, провоцируя. – Но если тебя так это интересует, я оглашу твой приговор завтра. Его взгляд остановился на заведенной за голову руке Натана. Отчего-то зрелище показалось ему непристойным. После следующей затяжки Натан провел по губам пальцами, сминая их, словно пробовал табачный вкус. – А чем ты обычно занимаешься наверху, пока очередной лот на продажу скулит здесь? Алан качнул головой, восхищаясь такой наглости. – Кажется, мы с тобой договаривались, что вопросы здесь задаю я. Глубоко вдохнув табачный дым, он склонил голову на бок. – А ты тут скулишь? Натан хмыкнул. – Похоже, что я скулю? Он вспомнил, как был напуган ночью, как пребывал в нескончаемом кошмаре, в бредовом трансе, из которого было не выбраться. Как эта темнота душила его весь день до прихода похитителя. И понял, как сильно ему не хочется снова оказаться одному. Но за спасение от одиночества, вероятно, пришлось бы платить непомерно высокую цену. – Если только немного, – выдохнул он себе под нос, переменившись в лице и повесив нос угрюмо. – Молодец, – Алан потушил сигарету. – Хороший мальчик. Честный. Сегодня Натан показался ему неожиданно ранимым и... доступным? Нет, не совсем то слово. – Ты не ответил на мой вопрос. – Трудно ли мне рассказывать тебе что-то? – уточнил паренек и задумчиво посмотрел на Алана. – Сперва я не понимал, зачем ты спрашиваешь. И было тяжело говорить. Но сейчас мне, пожалуй, все равно. Если хочешь что-то знать – спрашивай. Я расскажу. – Если быть точным, я спрашивал, трудно ли тебе рассказывать о своих похождениях, – уточнил мужчина негромко. – До тебя я никому не говорил. Не хотелось. Не считал нужным. И сейчас это было... неприятно. Все равно, что наизнанку выворачиваться. – Значит, понравилось? Или у тебя появились какие-то соображения на счет того, зачем это мне? – в голове Алана упорно крутилась мысль, воплощать которую... он не был уверен, что стоит. Не находил для себя логического объяснения собственному желанию. Натан дернул плечом. – У людей разные пристрастия. Кому-то нравится смотреть, кому-то – слушать. В этом нет ничего странного. Сейчас я подчинен тебе, и ты вправе потребовать от меня рассказать тебе что-нибудь. И я это сделаю. Одна сумасбродная идея тут же сменила другую, и Алан ответил прежде, чем успел задуматься над тем, что говорит. – Да, ты подчинен мне, – он подался вперед, опустился коленом на матрас и провел пальцами по щеке и подбородку мальчишки. – И я люблю смотреть. Ты правильно понял. Прикосновение жестких пальцев вызвало мурашки по всему телу. Натан прикрыл глаза, вслушиваясь в свои ощущения. Вся ситуация была такой грязной и плачевной, что дальше падать уже некуда. И отец, если и выкупит непутевого сынка, такое ему устроит... Натану захотелось совершить что-то еще более грязное, чем когда-либо. Этим он мстил своему отцу, который так хотел достойного сына, продолжателя его традиций, марионетку на нитках... – Ты хочешь, чтобы я подрочил для тебя, Джек? – хрипло спросил парень, выворачивая назад плечи, раскрывая грудную клетку. Его ноги разъехались в стороны, снова демонстрируя кожу сквозь грубые прорези. – Умный мальчик, – кивнул Алан больше себе, чем ему, и чуть откинулся назад, чтобы удобнее было смотреть. – Начинай. "Почему бы нет. Нет вопросов, Джек". Натан улыбнулся. В изгибе его губ просочилось что-то похотливое и развратное. "Я дам тебе то, чего ты хочешь. Шоу. Мой звездный час". На миг стало паршиво от понимания того, как низко он пал, но паренек даже тряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли. Он провел ладонью по животу, завел её за край футболки и задрал повыше, обнажая впалый живот. Потом с усилием потер себя между ног поверх одежды, глядя на Джека тлеющим взором. Наконец он подцепил "собачку" молнии и потянул вниз. Поерзал, приноравливаясь, передвинулся повыше к изголовью матраса, чтобы цепь позволяла больше свободы. Натан запустил руку себе в пах, приподнял ягодицы, стянул с них и бедер джинсы и трусы. Его подростковый член не был возбужден, но в умелом родном кулаке стал быстро оживать. Натан запрокинул голову, отдавшись ощущениям. Чувствовать взгляд на себе – чужой и враждебный – было так сладко, так нестерпимо грязно... Паренек тихо застонал, тут же прикусил нижнюю губу, гася звук. Он задвигал кулаком, накачивая себя в любимом ритме: сильно сжать у основания и потянуть вверх, словно выдаивая. А там – погладить, пощекотать кончиками пальцев потемневшую, влажно блестящую головку. Взгляд Алана потемнел. Позволив себе не задумываться о том, что и зачем делает, он ловил каждое движение парня, каждый изгиб юного, по-мальчишески угловатого тела. Натан ласкал себя вдохновенно, привычно, ловя свой извращенный кайф, будто радуясь возможности сделать это для зрителя. Опасного зрителя, не гарантировавшего ему ничего. Чувствуя, что возбуждается сам, мужчина на секунду отвлекся, и только теперь заметил, что Нэйт зажмурился, отдаваясь ощущениям. – Открой глаза. Возможность отдавать приказы прямо в процессе вышибала дух. "Почему я не попробовал раньше?.. " Потому что было не интересно. Потому что, как правило, они предлагали сами. – Смотри на меня. Интересно, как бы он делал это для кого-то другого? Не себе. Натан состроил недовольную мордаху, но подчинился. Он распахнул глаза, потемневшие, наполнившиеся похотью до отказа. Он снова облизнулся. Его взгляд стал диким, плотоядным, когда он посмотрел на своего похитителя. Рука задвигалась быстрее. Натан охнул от силы ощущений, которые он сам в себе вызвал. Парнишка стонал и измученно смотрел на Алана. Слушая, как мальчишка стонет, Алан чуть подался вперед, словно боясь упустить что-то из предназначенного для него одного зрелища. А Натан был если уже не на грани, то явно в ударе, и... Интересно, насколько он был бы доступен сейчас? Дурея от ощущений и вседозволенности, мужчина поймал взгляд своего "гостя" и, не разрывая контакта, приблизился вплотную. Не терпя возражений, крепко сжал член парнишки, быстро и уверенно провел от основания к головке и обратно и замер, ожидая реакции. Натан вжался в стену, когда мужчина шел на него, посмотрел как-то затравленно, шумно втянул носом воздух. Но не перечил и не брыкался, когда тот присел перед ним. И когда чужая рука коснулась члена, свою руку Натан убрал. Посмотрел на Алана просяще, прикусил губу. Похоже, что чужое прикосновение ему не очень нравилось, было крайне непривычным. Алан заметил на голой коже рук мурашки. Натан прикрыл глаза, пытаясь переключиться, вытащил на поверхность сцены из порно и принялся прокручивать их бесконечным калейдоскопом. Он боялся, что если его тюремщик не получит от него желаемого финала - оргазм, то может разозлиться и сделать с ним что-нибудь ужасное. Видя, как мальчишка напрягся, Алан почувствовал, как в нем самом что-то просыпается... Что-то, чему он сам не собирался давать ходу. Только работа, и здесь не стоит перебарщивать... К черту работу!.. Пацан испугался?.. Вместо того, чтобы убрать ладонь, как собирался сначала, Алан снова провел по члену парня, теперь гораздо легче и медленнее, чем тому требовалось, то ли уговаривая, то ли издеваясь, внимательно отслеживая реакцию. Натан вздрогнул, поежился. Вскинул умоляющие глаза на Алана. Прикусил губу. Ему не нравилось. Он не хотел этого. Его никто так не трогал, он не позволял, и, если было необходимо, применял газовый баллончик. Но сейчас защиты не было. Паренек заскрипел зубами, ткнулся подбородком в ключицу. Фантазии на порно-тему рассеивались, оставляя черноту с красными потеками. Вся его бравада оказалась мыльным пузырем. – Пожалуйста, Джек... – хрипло прошептал мальчишка. – Не надо... Можно, я сам?.. "Непременно. Чуть позже". Остановиться Алан уже не мог. Сжав член пацана чуть сильнее, Алан увеличил темп так, что тело Натана не могло не отозваться. Его пальцы скользнули ниже, погладили яички, и вернулись назад, принуждая вздрогнуть, наклониться вперед, пытаясь вырвать стон. Натан терпел с минуту, но вот снова застонал сквозь зубы, мотнул головой. Не глядя в лицо похитителю, он робко тронул его руку. – Джек... Его член откликался. И для паренька это оказалось мучительным. Он издал тихий всхлип. Его тело предавало, реагировало совсем непривычно. Бедра плавно качнулись, поддавая в кулак Алана. Свободной рукой Алан перехватил пальцы Натана, тянущиеся к его запястью, и сжал до боли. – Меня зовут не Джек, – шепнул он горячо и влажно, склонившись к самому уху мальчишки, поглаживая его резче, грубее, наслаждаясь его невольной реакцией, пытаясь поймать ритм. – Ты девственник, Натан? Парень начал постанывать при каждом движении руки Алана. Это не должно было ему нравится. Это было слишком просто. Слишком обыденно. Не должно было... Его контроль был все еще силен, но явно уже недостаточен, чтобы полностью сдерживаться. Слова похитителя долетали до него как сквозь водную толщу и требовалось некоторое время, чтобы мальчишка осознал их. "Он спросил, девственник ли я?.." – Я... нет... конечно... ооаааххх!.. нет... "Какая ему разница... Он же не будет меня трахать..." – Ну, разумеется, – Алан нехорошо ухмыльнулся, слегка задел нежную кожу ногтем, требовательно двинул рукой, заставляя мальчишку ощутить, что его неумолимо ведут к финалу, и тут же ослабил хватку, почти убрал руку. – Расскажи мне, каким был твой первый раз. Тебя трахнул один из тех парней, на которых ты хотел просто подрочить, предварительно обчистив? Он был груб с тобой? Знал, что он у тебя первый? Думать становилось все труднее. Вернее, совершенно невозможно... Когда рука похитителя ослабила хватку, сперва вызвав острое наслаждение от царапания – Натан с удивлением отметил, что ему нравится боль, – когда она покинула его налившийся кровью член, он почти заныл, но постарался скрыть истинные чувства за стоном. – Не... помню... – выдохнул он. – Это... было давно... – Не помнишь? – Алан едва ощутимо погладил напряженный член самыми кончиками пальцев, дразня, напоминая о том, какие ощущения дарил только что. Мальчишку выгнуло дугой, и похитителю на секунду показалось, что он сейчас заплачет. Жалобные почти стоны у самого уха, срывающееся дыхание, пустой ошалевший взгляд, полный похоти. С ума сойти!.. – Мы договаривались, что ты говоришь мне правду, малыш... Помнишь, что я объяснял про адекватные меры? Натан запрокинул голову. Его рот оскалился. Ему так хотелось, чтобы этот мужчина, преступник, снова потрогал его. А тот медлил. И лишь изредка задевал стонущую от похоти плоть. Мучил его. "Пожалуйста... сожми его еще..." – только и крутилось в голове. – Я... – Натан судорожно облизнул губы и принялся бормотать все, что в голову приходило, на ходу выдумывая сказку. – Я был пьян. И не успел достать баллончик. А он ударил меня, затащил в кусты, поставил на четвереньки. И так оттрахал. С сожалением прицокнув языком, Алан качнул головой. Уже почти скулит, но не сдается. Что же с тобой сделать, чтобы попросил?.. Собственный член неудобно упирался в одежду, наливаясь свинцовой тяжестью пополам с болью. – Ну, как пожелаешь. Убрав руку, Алан наконец расстегнул собственные джинсы и, стянув их вниз, на бедра, недвусмысленно положил ладонь мальчишке на затылок. Натан напрягся. Он вскинул глаза на похитителя, подался назад. Мотнул головой и инстинктивно сжал губы. – Джек... пожалуйста... Окончательно теряя голову от этого сопротивления в сочетании с умоляющим взглядом, Алан с силой сжал его волосы, дернул, привлекая к себе. – Ну что же ты, смелее. Ты же так хотел... Сам. Пользуясь тем, что прикованный и до боли возбужденный Натан едва ли способен сопротивляться, мужчина заставил его склониться ниже. – В тех кустах тебя же наверняка научили. – Хорошо, я сделаю, – простонал парень, опускаясь ниже, но продолжая сопротивляться, упираться, надеясь, что случиться чудо, и ему все же не придется так унижаться. В нем мешался страх и нежелание брать у мужчины в рот – он ведь никому этого не делал, играя в свои игры с изрядной долей везения. С другой стороны, это был необычный мужчина. И вся ситуация была совершенно безумной, жестокой и грязной. Член похитителя Натану понравился. Длинный, достаточно толстый, с крупной мясистой головкой. И пареньку даже захотелось попробовать его. Он облизнул губы и осторожно тронул самое навершие теплыми губами, обоняя будоражащий запах плоти. Алан шумно выдохнул, осознав, что до сих пор сдерживался чудом. Мальчишка со смесью любопытства и чего-то еще, уже похожего на удовольствие, ласкал его губами. Так, будто повторял подсмотренный в какой-то порнухе шаблон, и Алан снова дернул его за волосы, задавая ритм и заставляя взять глубже. – Молодец... – собственное дыхание срывалось и голос слушался с трудом. – Хотя бы на это твой рот годится... Натан дернулся от оскорбления, вскинул руки и вцепился в бедра мужчины, пытаясь остановить, посмотрел на него возмущенно. При этом член Алана оставался зажатым в его губах, а щеки запали от сосущего движения. Алан почувствовал взгляд, но не ответил на него, позволяя себе ненадолго прикрыть глаза и запрокинуть голову, отдаваясь ощущениям, слушая только биение собственного пульса. Не глядя он сильнее надавил на голову мальчишки. Натан дернулся, но в следующий миг с тяжким вздохом, признавая поражение и принимая свою участь, наделся ртом на член тюремщика. Он стал двигать головой вверх-вниз, крепко сжимая член губами и иногда сглатывая слюну. Это действие даже стало увлекать его. Ощущать во рту тугой горячий член было необычно и приятно. Живая плоть слегка вздрагивала от стремительного притока крови. На языке Натан ощутил солоноватую каплю и, причмокнув, слизнул её и проглотил. Теперь он, держась за бедра тюремщика, слегка поддергивал его на себя либо придерживал, чтобы дышать размеренно и сосать ритмично. Задышав чаще и глубже, Алан поймал себя на том, что ласково перебирает рыжие прядки под рукой, и тут же сжал сильнее, причиняя боль, удерживая, чтобы удобнее было толкаться во влажный податливый рот самому, заставляя захлебываться. – Ммм!.. Натан недовольно замычал, вскинул на Алана испуганный взгляд: тот протолкнулся слишком глубоко и удерживал жертву нанизанной на себя ртом, хоть та уже не могла дышать. Пальцы принялись царапать бедра мужчины со всей силы. Почувствовав, что паренек снова начал протестовать, Алан чуть отстранился, позволяя вдохнуть, и снова толкнулся вперед, навязывая свой темп, за которым неопытный мальчишка едва ли мог угнаться. – Давай, поработай языком, – он снова погладил по волосам, поощряя, и дернул так, что на глазах у "гостя" выступили слезы. У Натана зашумело в ушах. Это удушье... и осознание того, что его трахает в рот похититель... Все это, оказывается, способно было невероятно возбудить. Натан почувствовал, что его член, опавший от невнимания, стал крепнуть сам по себе. В голове промелькнула мысль, что его тюремщик может ничего не заметить, и ничего же нет плохого в том, чтобы немного порадовать и себя. Натан тайком опустил руку себе между ног и принялся ласкать себя, продолжая неумело отсасывать Алану. Он принялся лизать головку члена, а когда тот проталкивался глубже – щекотал вертким языком крепкий, вздувшийся сосудами ствол. Уже находясь на грани того, чтобы кончить, Алан отметил скрытное движение, резко подался вперед, одновременно проталкиваясь в рот Натана еще глубже, и сильно дернул пленника за локоть. – Не смей себя трогать. Не сомневаясь в том, что мальчишка послушается, он вернул ладонь тому на затылок, лишая возможности лишний раз двинуться, а пальцами другой руки неспешно погладил спину и поясницу, скользнул ими ниже, под резинку спущенного белья. Задержал на секунду – и убрал руку. Натан было обрадовался, что его тюремщик сейчас сам к нему прикоснется. Его сознание на тот краткий миг завопило, что это недопустимо. Что это мерзко. Что он не должен никого к себе подпускать. И пришлось бы бороться с собой и признаваться в порочном наслаждении. Но этот чертов мужик убрал свою чертову руку. И Натан понял, что издал недовольный стон. Чтобы скрыть свою неосознанную реакцию, он тут же наделся всем ртом и даже глоткой, захлебнулся от удушья, и теперь позволил себе застонать на полных правах. Где-то в глубине Натан понял, что ему нравится чувствовать член этого мужчины, своего похитителя, в глотке. Чувствовать, как он распирает её, как ссаживает, как пульсирует. Нравилось, как ладонь властно лежит на его голове. Если бы это был кто-то другой, Натан давно бы уже дрался. Но это был преступник, и душа паренька мрачно ликовала. Услышав сдавленный, полный недовольства и якобы скрытого нетерпения стон, чувствуя, как Натан сам насаживается на него ртом, вбирая так глубоко, как только может, Алан захлебнулся воздухом и кончил, вцепившись пареньку в волосы, не давая отступиться. Натан задергался, ища спасения. Но крепкая рука удерживала его на месте, а бедра мужчины вжались в лицо паренька. И Натану ничего другого не оставалось, как, вздрагивая всем телом, глотать солоноватую терпкую гущу. Он почувствовал, что его собственный член стоит торчком. Может, снова предпринять попытку потрогать?.. Да и мужик вроде в отключке... Натан снова потянулся к себе. Ему так дико хотелось отдрочить себе и кончить. Его тело и разум молили о разрядке... ...Стена качнулась за полуопущенными ресницами: Алана выгнуло дугой. В груди стало тепло и пусто, и будоражуще от того, что мальчишка так судорожно, неумело, но старательно глотает. Удовольствие пополам с неожиданным для него самого злорадством от осознания того, что он первый, кто проделывает с Натаном нечто подобное. С полученным откликом пленника – далеко не в последний раз, надо думать. С трудом подняв мигом отяжелевшие веки, чтобы оценить обстановку, Алан увидел, что парнишка быстро, украдкой ласкает себя. Мученическое выражение на лице, пылающие щеки, сбившееся дыхание. Нервно прикушенная губа и влажный след его собственной разрядки на подбородке... Хотелось досмотреть. Хотелось прокомментировать. Но прямое неповиновение должно было повлечь определенные последствия, и Алан подался вперед, распластывая мальчишку на матрасе, раздвигая его ноги так широко, как только позволяли болтающиеся на бедрах джинсы, вынуждая приподнять одно колено и с силой сжимая его, другой рукой отводя его руку. – Мне кажется, или ты меня не расслышал?.. Натан судорожно сглотнул, мутными, сердитыми глазами взглянув на Алана. Джинсы больно врезались в кожу, но это была не беда в сравнении с тем, что тюремщик снова не позволил ему кончить, когда тот уже вот… почти... Натан начал серьезно злиться, но ситуация отягощалась тем, что он не мог ничего потребовать. Все, что ему оставалось, это выражать недовольство взглядом. – Да, Джек, – прошептал паренек осипшим голосом, помня, что мужчина сказал как-то, что "Джек" – это не его имя, но замены так и не назвал. И в том, чтобы продолжать называть его "Джеком", была маленькая месть за прерванную дрочку. – Я был немного занят и почти ничего не слышал. – Да, я заметил, – склонившись очень близко, Алан скользнул языком по подбородку мальчишки. – Хочешь что-нибудь мне сказать, Нэйт? Его ладонь скользнула по бедру и легла на ноющий от возбуждения член, сжала недостаточно крепко, чтобы паренек мог кончить, будто просто обозначая свое присутствие. От влажного прикосновения языка по всему телу прокатилась горячая волна, заставившая паренька прогнуться, подставляясь под ласку. "Что со мной творится?" – Натан не мог поверить, что так реагирует на кого-то. Обычно даже секундные касания сверстников вызывали в нем либо отвращение, либо оставляли безразличным. А тут он уже готов был из штанов выпрыгнуть. И эта сильная рука, держащая под коленку. Боже, как же хотелось, чтобы она приласкала его... И вдруг чудо случилось. Или, скорее, проклятие. Натан навострил уши и дернул бедрами, пытаясь поглубже ткнуться в кулак Алана. Но тот нарочно раскрыл ладонь и тугого воздействия не получалось. Паренек недовольно засопел. Умолять? Просить его? Господи, нет, только не это..! – Ты не мог бы... – Натан быстро облизнул губы, чувствуя на них соленый привкус семени, – сжать посильнее. Наслаждаясь растерянностью и пугающим его самого удовольствием лежащего под ним мальчишки, Алан прижался теснее, улыбнулся Натану в шею, услышав срывающийся негромкий голос, и еще раз лизнул, – просто чтобы вновь ощутить ответную дрожь, поймать ее всем телом. "Я ведь сейчас мог бы его трахнуть. Вот прямо сейчас, он бы пискнуть не посмел..." И что? Едва ли сообразил бы, что именно с ним делают и мало что в таком состоянии запомнил? Не интересно. – Я не слышу волшебного слова, – горячий шепот на влажной от выступившего пота коже. "Сдашься? Или еще нет?" Натан притих. Его проклятый голосок внутри зашептал: "Когда он уйдет – ты сможешь закончить. Никаких грязных оскорбительных прикосновений. Только ты сам". Но это пареньку уже не слишком нравилось. Да нет же, он точно понял, что хочет почувствовать – каково это, когда тебя ласкает чужая ладонь. Остро захотелось познать – а какая она у его похитителя? Шершавая? Мозолистая? А может быть, гладкая и холеная? Паренек не то всхлипнул, не то вздохнул. – Пожалуйста, Джек... – едва слышно прошептал он. – Не слышу, – на этот раз Алан позволил опознать свою улыбку, пробегая самым кончиком языка по губам парнишки, обводя и царапая настойчивыми пальцами косточку на бедре. Натан, будто ища в насмешливом поцелуе спасения, вжался губами в рот Алана. Ему было все равно, что тот улыбается. Удовлетворение собственных желаний всегда было для Натана делом первой необходимости. Он жил для себя и во имя себя. Сейчас он определился, что хочет своего тюремщика и потому выдохнул громче: – Пожалуйста! Его бедра приподнялись, не желая расставаться с ласкавшими пальцами, потянулись за ними, как за магнитом. Когда Нэйт прижался губами к его губам в жарком ответе, Алан замер на секунду в изумлении, а потом резко потянул, лишая мальчишку возможности отвлечься и спрятаться в поцелуе, снова дернул за волосы, заставляя запрокинуть голову. Потерся щекой о его подбородок, впитывая вырванный стон. Сжал его член так сильно, как любил сам, быстро и грубо доводя до финала. Натан податливо запрокинулся, чувствуя чуть шершавую щеку Алана на своей гладкой коже. А когда мужчина сжал его член в кулаке, сильно, властно, когда потянул вверх... когда быстро задвигал по нему рукой, иногда стягивая кожицу вниз слишком сильно, напитывая паренька резкими контрастными ощущениями... Тогда Натан понял, что ему крышка. Он вскрикнул, заваливаясь назад и задирая вверх бедра, так высоко, как только смог в навязанной ему позе. Его рот оскалился, кадык судорожно дернулся вверх-вниз. Одной рукой он вцепился в свою цепь, натянул, удерживаясь за неё. Снова мучительно застонал, но тут же прикусил губу и теперь лишь натужно и шумно сопел пока в кулаке Алана не стало мокро от брызнувшего семени. Когда дело наконец было сделано, Натан протяжно втянул носом воздух и довольно облизнулся, даже сыто причмокнул. Потом он разберется со своей фобией, потом. Сейчас же ему просто хорошо, томно и сонно. Алан чуть отстранился, с интересом наблюдая реакцию сыто вытянувшегося под ним мальчишки. Ведомый уже не столько желанием, сколько азартом он успел отследить момент, когда Нэйту сорвало крышу, видел, как тот с беспомощным вскриком выгнулся, подаваясь навстречу, как, пытаясь удержаться, до побелевших костяшек ухватился за свою цепь. На какую-то долю секунды мужчине даже показалось, что парень сейчас отключится, не выдержав ощущений. Но Натан прикрыл глаза, дыша глубоко и довольно, и облизнулся так, что Алан не без удивления отметил, что он совсем не прочь продолжить. Развернуть его прямо сейчас, расслабленного, опустошенного, не ожидающего атаки и не способного сопротивляться, прижаться сзади, раскрывая под себя... Глубоко вдохнув, Алан заставил себя остановиться. Склонился к уху мальчишки, прихватил мочку губами. – Знаю, что уже спрашивал, но мне интересно услышать ответ еще раз. Так сколько ты, по-твоему, стоишь, Нэйт? Беспомощный, почти жалкий, – или по-детски обиженный, рваный вздох в ответ. Алан одним плавным движением поднялся, натянул джинсы, не застегивая и отошел, укрывшись в тени противоположного угла комнаты, куда не дотягивался лучик тусклого света. Вернулся он через пару секунд, уже приведя себя в порядок, и бросил Натану коробку с влажными салфетками. Парень покосился на подачку и поморщился. Шевелиться было так лень, но в паху слишком липко, не хотелось, чтобы все так и засохло. Натан протянул руку, выдернул из пачки чуть влажный белый квадратик и принялся медленно вытираться, глядя на Алана задумчиво и рассеянно. – Можно вопрос, Джек? – произнес он и, не дождавшись разрешения, продолжил: – Ты всех похищенных разводишь на такие игры? Или только тех, на кого у тебя особенно охрененно стоит? Закончив со своей промежностью, парнишка деланно чопорно, дразня мужчину перед собой, промокнул этой же салфеткой губы и ухмыльнулся. Натягивать джинсы он не спешил, развалившись на тощем матрасе в расслабленной позе, раскинув ноги. Алан ухмыльнулся, оценив провокационную показуху. – Отчего же, не всех. Только тех, в ком сомневаюсь, сколько за них могут дать. Окинув Натана выразительным взглядом, в котором должно было читаться все, что он не так давно планировал с ним проделать, Алан вытащил сигареты и со вкусом затянулся. – А что, ты надеялся на продолжение? – взгляд задержался на все еще обнаженных бедрах мальчишки. Натан несколько нервно рассмеялся. Стрельнул взглядом в сторону сигарет, повел носом. – Поверь, мой папик не расценивает меня как соску, поэтому такая оценка тебе ничем не помогла бы. Придется рассчитывать исключительно на мои внешние данные и прикидку его капитала. Хотя, я не очень похож на того, за кого могут отвалить лям, верно? От обволакивающего взгляда мужчины по коже паренька побежали мурашки. Он толком не понял, что именно говорил этот взгляд, но от него стало как-то неуютно. "Продолжение". "Продолжение", он сказал. Нет, это было бы слишком. Ни за что. Никогда. – Продолжение? – Натан изобразил крайнее удивление, будто тут и подразумевать было нечего. – Не расценивает, говоришь?.. – напустив на себя задумчивый вид, Алан подошел ближе и присел на край матраса. Выглядел он при этом так, будто хотел отдохнуть после тяжелой и не интересной работы. – В таком случае, встречный вопрос, Нэйт, кем же он тебя считает? Ещё разок затянувшись, он посмотрел на сигарету, и вдруг протянул ее мальчишке. – И на счет миллиона ты прав, – еще один прямой взгляд, но на этот раз совершенно не читаемый. – Но свои девяносто девять центов ты вполне отработал, молодец. ...А что касается продолжения... – подавшись искушению, Алан все-таки придвинулся ближе: ему было интересно, шарахнется от него пацан или сумеет удержать лицо. – Ты так это произнес, что я уже было решил, что тебе особенно охрененно льстит, что у меня на тебя встал. Или я не прав? Натан с трудом сдержался, чтобы не рвануться за сигаретой. Ему так хотелось курить, постоянно. А тут еще после такой горячей, безумной дрочки... Но он заставил себя медленно протянуть руку и церемонно забрать сигарету у Алана. Он коротко лизнул фильтр и затянулся – глубоко, с наслаждением, выпустив струйку дыма в сторону от севшего рядом мужчины. – Мой папик, наверное, все еще надеется на что-то, потому и держит меня в доме. Разменная монета, вот кто я для него. От слов Алана "девяносто девять центов" Натан внезапно и быстро покраснел, сердито отвернулся, поджав губы. "Неплохо для первого раза, – мрачно подумал он. – Честно заработанный первый почти доллар. Да, из тебя получится отличная соска, далеко пойдешь". Натан начал сердиться еще и на себя. Да, ему понравилось. А что такого?! Захотел – сделал. Не захотел бы... все равно бы пришлось. Так уж лучше сосать с удовольствием. Когда мужчина придвинулся, паренек напряженно посмотрел на него и снова быстро затянулся. Его пальцы мяли сигарету, будто она была повинна во всей той сумятице, что творилась сейчас в голове. – Прав, Джек. Ты блядски охрененно прав. Льстит. Да. Но не более. Отсосать этому мужику было здорово. Хотел ли Натан повторить? Возможно. При мысли о толстом крепком хрене в паху сводило от сладкой тяжести. Хватит уже думать об этом! Натан докурил и затушил окурок об пол. Алан склонил голову на бок, наблюдая. Смотреть на Натана было приятно... Интересно. Это слово подходит больше. На бледном напряженном лице сорок чувств разом, от злости до смущающего его самого желания. И как ни странно, все напоказ, и тем смешнее, когда пытается скрыть. Как-то подозрительно искренне для такого, как он. Мужчина негромко рассмеялся своим мыслям. А ведь если сейчас придвинуться еще ближе и выдать ему что-нибудь неоригинальное в духе "Я тут заикнулся про девяносто девять центов... не разочаровывай меня, малыш", он действительно позволит что угодно. Там, где можно прикрыться принуждением, стираются всякие границы. Любопытно, насколько при таком раскладе хватило бы недовольного выражения на смазливой мордашке?.. Определенно, интереснее, чем бабочка. Льстит ему, надо же... Натан потушил сигарету, и Алан, в очередной раз пойдя на поводу у смешанного с любопытством азарта, протянул ему еще одну, – между прочим, уже четвертую. "Что-то я стал слишком добр". – Держи. Я же вижу, хочешь. Считай, заработал. Паренек уцепил подачку, но замешкался, размышляя, что с ней сделать. – Может, оставишь мне зажигалку? Я не устрою акт самосожжения, можешь не сомневаться. И мне будет что покурить утром. Он протянул руку и осторожно тронул мужчину за скулу, а потом – сразу же следом, сливая в одно движение – смелее провел ладонью до макушки, погладив волосы. "Такие шелковистые". Натан вспомнил своё желание подрочить этому Джеку на лицо. Тогда он думал, что очередная игрушка в его власти. Как он был глуп и наивен. Но все еще понимал то свое желание. Алан настороженно замер под прикосновением, а потом потянулся, вжимая мальчишку в стену, пользуясь его замешательством, разомкнул чужие губы своими, целуя глубоко и жестко, ощущая на его языке привкус табака, смешанный со своим собственным. Только почувствовав, что Натан задыхается, мужчина прервался, но не отстранился, и когда он заговорил, его губы все еще касались губ "гостя": – Блядь ты мелкая, да ты бы мне дал за сигареты... Поднимаясь, он будто невзначай оставил на матрасе початую пачку и зажигалку. Бутылку с остатками воды и салфетки Алан хотел забрать с собой, но передумал. Положил на пол, достаточно близко, чтобы парень мог дотянуться. Но и достаточно далеко, чтобы не смог взять и незаметно вернуть на место. – Если попытаешься что-то поджечь в расчете на то, что мне придется тебя освободить, вытаскивая из огня, знай, я не стану этого делать, – добавил он уже совершенно спокойно, задержавшись на пороге. – Так что не делай глупостей, детка. Договорив, он ушел, оставив мальчишку в одиночестве. Натан проводил широкую спину взглядом. Его похититель не выключил свет, и лампа на проводе, будто ночник в детской, горела в отдалении. Натан подался вперед, вытянул руку. Мужчина поставил бутылку с водой так, что дотянуться можно было только кончиками пальцев. Натан чуть не опрокинул её, пока поддевал и подтягивал к себе, и в миг похолодел, понимая, что упади она – укатится в другую сторону, и сидящему на цепи её уже не достать. К счастью бутылка упала прямо в подставленную ладонь. Мальчишка прижал её к груди. Торопливо открутил крышку и присосался. "Ты начинаешь ценить простые радости", – посмеялся он над собой, но вышло как-то угрюмо. Напившись, Натан застегнул наконец джинсы и улегся на матрас боком, подтянув к себе колени. "Что будет дальше? Вдруг этот мужик вообще не станет звонить отцу и предъявлять какие-то требования? А если отец продолжит звонки на мой мобильник – ответит ли этот "Джек" хоть когда-нибудь?" И с горечью посмеялся над собой: "Если ты будешь ему с таким восторгом отсасывать, то наверняка никогда не позвонит". А чем вся прошлая жизнь Натана отличалась от этого подвала? Ну, свободы-то было побольше. И еды. И радостей. Однако стоит ли рассчитывать на продолжение прошлой разгульной жизни после выкупа? Вероятно, отец либо выставит его за дверь – но зачем тогда ему платить? Либо посадит под замок – но до сих пор же не посадил? Натан устал от вопросов и неизвестности. Он подложил ладонь под щеку и уснул. Выбравшись из подвала, Алан простоял под душем не меньше часа. Уходить не хотелось. Хотелось остаться. Стащить с самоуверенного щенка его изрезанные джинсы, и насладиться полностью, до конца – каждой дрожью, каждым надрывным вздохом, полными боли и вымученного наслаждения стонами, может быть, даже слезами. Если войти быстро и безжалостно, удерживая, сжимая до синяков... Мужчина прикрыл глаза, инстинктивно сжимая собственный член, почти физически ощущая податливое горячие тело под собой. "Какого черта?! Совсем охренел, не хватало еще насиловать малолеток". Прибавив холодной воды, он постоял еще немного, чтобы успокоиться. Завтра любые эмоции, особенно такие, будут ему только мешать... В подвал Алан спустился только на вторые сутки, когда вечер уже начал плавно перетекать в ночь. Подумав немного, он все-таки прихватил для Натана бутылку воды и пару бутербродов. Мальчишка выглядел замученным. Синяки под запавшими глазами, заострившиеся скулы, потрескавшиеся губы. Когда Алан вошел, паренек даже не поднялся с матраса. С трудом разлепил глаза и угрюмо посмотрел на тюремщика. Бутылка, высосанная и вылизанная досуха, валялась на полу. От пачки сигарет осталась только упаковка. Натан испытывал голод, сводило запавший живот, но еще страшнее была жажда. Всю воду он выпил еще вчера. Мальчишка не знал, сколько времени прошло с прошлого посещения, не понимал, какой сегодня день и какое время суток. Но догадывался, что не меньше суток по тому, как давно он не пил. Он ругал себя за то, что много курил, от этого в горле пересохло, а теперь оно и подавно превратилось в пергамент. Сперва Натан говорил сам с собой, чтобы не рехнуться, но потом это стало невозможно из-за рези в глотке, да и не до того стало. Единственное желание было – получить хоть глоток. – Что-то ты неважно выглядишь, – присев перед мальчишкой на корточки, Алан заглянул ему в лицо. При ближайшем рассмотрении Натан выглядел не "неважно", а действительно хреново. Всего третий день... Прежде такого не случалось, обычно пленники экономно относились к подачкам. Едва не расплескав воду, Алан сорвал пробку и поднес бутылку мальчишке. – Попить хочешь? Натан ограничился кивком и припал к бутылке, принявшись жадно глотать из рук Алана, надавливая на бутылку и заставляя своего тюремщика запрокидывать её всё выше. Сперва закашлялся, расплескав немного воды, облизываясь и утираясь, чтобы потекшие из уголков рта струйки не пропали даром. Напившись, паренек обессиленно опустился на матрас. Он вспомнил, как однажды в детстве спрятался от отца, кричавшего на мать и обзывавшего её шлюхой. Натан маму, кажется, тогда любил, она была ласкова с ним в те редкие моменты, что была рядом. И вот он спрятался в шкафу - в знак протеста. Запретил себе вылезать наружу. И как-то так сложились обстоятельства, что даже слуги упустили его из вида, суетясь вокруг хозяина и привыкнув к тому, что его мальчишка уже в шесть лет вполне самостоятельный. В итоге он просидел в шкафу до вечера следующего дня, его организм достиг довольно серьезного обезвоживания, и когда его нашли и вытащили из шкафа, он не мог сказать ни слова и висел в руках перепуганного слуги. Отец тогда лишь сурово стиснул губы и вызвал скорую. Наконец загнанному в подвал Натану стало лучше. Он даже смог подумать – было ли столь долгое отсутствие тюремщика наказанием за какой-то проступок или простым стечением обстоятельств. А еще он подумал, готов ли он к такому повтору. От картин, которые он себе нарисовал, стало за себя перед собой же стыдно. Нет. Он не будет валяться в ногах у этого "Джека", не будет умолять приходить к нему или оставлять воды побольше. Алан плотно сжал губы, внимательно следя за пареньком, пытаясь понять, что такого могло случиться за полутора суток. Отложив пустую бутылку, он снова попытался заглянуть Натану в глаза, и невольно придвинулся. Ни эмоций, ни выражения. Только обреченная отупелая сухость и нечто, отдаленно напоминающее немую мольбу. – Хочешь еще? – вопрос сорвался с языка прежде, чем он успел обдумать его необходимость. Мальчишка кивнул и теперь взял бутылку из рук Алана сам. Пил, пока та не закончилась. Его кадык медленно и обреченно двигался, обозначая большие, с трудом проделываемые глотки. Наконец Натан утер губы ребром ладони. – Спасибо, – хрипло произнес он. – Со мной такое иногда бывает. Врачи говорят, пройдет с возрастом. – Испугался? – спросил Алан вполне миролюбиво, присаживаясь на край матраса. Закурив, он положил пачку и контейнер с бутербродами там, чтобы Натан мог при желании дотянуться. Но парнишка пока ни за чем не тянулся, сидел, привалившись спиной к стене. – Немного, – кивнул Натан. – Такое уже бывало. Он не стал спрашивать мужчину, почему того не было так долго. Вопрос вялой медузой проскользнул в сознании и покинул его. Причин может быть больше сотни. А гадать нет смысла. Сколько еще он пробудет здесь, в этом подвале? В этой странной, гнетущей – и одновременно очищающей – изоляции... Алан смотрел в стену и пытался думать. Мысли упорно отказывались выстраиваться во что-то более-менее связное, а мальчишка за плечом – странно, – ощущался обескураживающе одиноким и беззащитным. Алан старался на него не смотреть. Затушив сигарету, он резко поднялся и пошел в противоположный угол комнаты. Чтобы вернуться с ключом. – Вставай. Натан удивленно посмотрел на мужчину. "Что это значит? Отец наконец раскошелился?" Да, наверное. Потому похититель и пришел. А если бы отец думал еще пару дней? Паренек похолодел от мысли, что бы с ним случилось за это время. Оттолкнувшись от стены, он всполз на ноги. Покосился на цепь, вытянувшуюся вслед за рукой. За те несколько дней, что Натан пробыл в подвале, она стала частью его. Пуповиной, связывающей его с этим унылым местом. Натан хотел выбраться отсюда всей душой..! ...И не хотел. Это замкнутое пространство давало ему опору, давлело ограничениями – и потому защищало от внутреннего хаоса. – Я не буду тебя связывать, – чтобы открыть замок, цепь пришлось натянуть так, что тяжелый браслет до боли впился в и без того натертую грубым металлом кожу. – И глаза завязывать не стану. После того рвения, с которым ты вчера мне отсасывал, ты едва ли побежишь сдавать меня копам. Мальчишка явно с трудом держался на ногах, и Алан по возможности мягко подтолкнул его к выходу. – Душ тебе не помешает, а после поговорим. Натан пошел вперед. Надо же, ходьба уже успела стать непривычным занятием. Размяться было очень приятно. Первые шаги дались с напряжением, но вскоре в движения вернулась некая грация, походка стала привычно развязной. Мальчишка поднялся по лестнице, придерживаясь за стену. В какой-то момент он, повинуясь спонтанному непреодолимому желанию, обернулся, мазнул взглядом по углу подвала, видимому с лестницы, и по Алану, шедшему следом. Алан неожиданно для самого себя расслабился, отстав от Натана на шаг и направляя его легкими прикосновениями к плечу. Еще никого и никогда он не выводил из этого подвала так. Обычно – доза все того же снотворного, и последний шаг – оставить спящего мальчишку в условленном месте. Нэйт же шел сам, поначалу с трудом, неуверенно, почти робко, и было в этом что-то... трогательное? Нет, мужчина не мог подобрать названия. Выбравшись наконец из подвала, Натан украдкой окинул взглядом дом и его обстановку, слыша пружинистые шаги похитителя за своей спиной. Оказалось, мужчина не шутил на предмет помыться и действительно подталкивал Натана к душевой. "Неужели решил вернуть меня папику в лучшем виде? Как это благородно". Натан сам не понимал до конца, отчего сердится, но, похоже, с ним случилось нечто худшее, чем первый настоящий минет. Было неприятно сознавать, что он лучше отправится обратно в подвал, чем пойдет к отцу. Но кто же его спросит? Папик заплатил – интересно, сколько же в итоге – пора и честь знать. Натан почувствовал вдруг - остро и болезненно, что это "приключение" сделало его тверже - и старше. И, кажется, теперь он сможет по-настоящему уйти из отчего дома. А раздобыть средства на жизнь... Он что-нибудь придумает. Такая решимость заставила мальчишку развернуть плечи. Стоя в ванной он не стал дожидаться, пока Алан выйдет и начал стягивать одежду. Прислонившись спиной к дверному косяку, Алан наблюдал, как мальчишка раздевается, будто вовсе о нем, своем похитителе, позабыв: такое странное у него сейчас было выражение лица. Взрывоопасная смесь детской обиды от того, что "сейчас будут выгонять", – что уже само по себе смешно и нелепо, – и взрослой решимости, какой за ним раньше не водилось. Алан отстраненно заметил, что парнишка и правда красивый. И даже когда не пытается вести себя нарочито вызывающе, все равно в итоге выходит одна сплошная провокация. Может, сейчас сказать, чтобы особенно не обольщался? Или не расстраивался... Нет, подождет. Скользнув по спине Натана выразительным взглядом, Алан вышел, прикрыв за собой дверь. Присев на край кушетки он закурил, а потом позволил себе откинуться на мягкую спинку и прикрыть глаза. Скорого возвращения "гостя" он не ждал. Натан включил воду, такую горячую, что от нее покраснела кожа. К мочалке он не прикоснулся, принявшись скоблить себя руками, напустив в ладонь жидкого мыла с травянистым запахом. Он догадывался, что уходить из дома по-настоящему – страшно, но уже твердо решил, что не останется там. Он стал взрослым в том подвале и больше не станет тратить время на глупости. Паренек сжал в кулаке свой невозбужденный член и потянул его, примял, со стоном подставляясь водным струям. Отпустил свою промежность и провел ладонями по телу вверх, нащупал соски и сжал их в пальцах – до боли. Затем отпустил и устало, будто прощаясь, выключил воду. Глянул в зеркало: его рыжие волосы потемнели. Натан кое-как расчесал их пальцами. Потом он замотал вокруг бедер полотенце и вышел в гостиную. Услышав шаги, Алан открыл глаза и посмотрел на возникшего на пороге мальчишку. После душа Натан выглядел если не посвежевшим, то хотя бы живым. Волосы с одного бока оказались небрежно прилизаны, с другого – стояли торчком, широкое полотенце на тощих бедрах смотрелось забавно. Алан позволил пареньку заметить свой взгляд. – Апофеоз твоей наглости, – только поднявшись с теплой уютной кушетки, мужчина почувствовал, насколько сегодня устал. – Отправишься назад в таком виде? Или хотя бы соврешь, что постирал одежду? Натан только недоуменно хлопнул глазами. Взгляд Алана упал на широкую красную полоску на его запястье, оставшуюся от железного браслета. Его не было жаль, таких не жалеют, но внимание Алан обратил. "Охренеть, сколько всего я с ним делаю впервые!.." – Ладно, хрен с тобой, – он коротко кивнул в сторону кушетки. – Я сегодня говорил с твоим отцом. Натан покосился на кушетку, но идти туда и садиться казалось очень опасным – все равно, что самолично залезть в едва замаскированный капкан, – поэтому он остался стоять. – Я так и понял, – сказал паренек и скрестил руки на груди. Инстинктивно захотелось прикрыться перед жестким считывающим взглядом похитителя. – И что? Папочка по мне уже соскучился и жаждет заплатить за встречу? Или уже сделал это? – Он предложил мне катиться к черту и пообещал оторвать яйца, если ты не будешь дома через три часа, – Алан склонил голову на бок, разглядывая паренька. "Да мы надумали проявлять характер..." – При том, что я выставил действительно минимальный счет за твою тощую задницу. Как ты уже, наверное, понял, к назначенному сроку дома ты не оказался. Натан напряженно посмотрел в лицо Алану. "И что теперь? Что теперь он будет делать? А отец... Ожидаемо. Старый жмот нипочем бы не заплатил. Этот мужик, этот долбанный "Джек", налетел на серьезное препятствие. Но я-то по-прежнему здесь, и теперь он может выместить на мне свой промах. Нельзя его злить". Натан пожалел, что поленился одеться. Его кожа от волнения покрылась мурашками, и паренек потер свои предплечья перекрещенными руками. – Это ничего, Джек, – сказал он нарочито беззаботно. – Я ведь даже предупреждал тебя о подобном раскладе, помнишь? У тебя есть запасной вариант. Если ты отпустишь меня, я буду так благодарен, что добуду для тебя что-нибудь по-настоящему ценное. В конце концов, ты примешь оплату бриллиантами? Моей матери все равно уже давно не нужны драгоценности. Услышав про цацки, мужчина рассмеялся от души. – Ты меня за идиота принимаешь? Схема проста, Нэйт: я получаю деньги и исчезаю. Мне не нужны лишние хлопоты с камнями, с которыми меня возьмут на следующий же день, не копы, так охрана твоего папаши, что вероятнее. Мальчишка обхватил себя руками, пытаясь хотя бы условно закрыться, и в голове Алана мелькнула мысль о том, что спешить им некуда, а кушетка достаточно широкая... – Кстати, тебе интересно, во сколько я в итоге тебя оценил? Натан помрачнел. Похоже, этот парень не примет от него ничего, кроме баксов. А где взять столько без ведома отца и его "церберов" – не слишком понятно. Его губы сжались в тонкую нитку. – Да, Джек, конечно. Скажи мне. И мы непременно придумаем, где добыть для тебя такую сумму. Алан усмехнулся, довольно потягиваясь. Не иначе как мальчишка сейчас прикидывает, как достать нужную сумму и выкупить самого себя. – Девятьсот девяносто девять тысяч долларов. И девяносто девять центов. Как на распродаже. Как ты и хотел. Натан нервно хмыкнул. – Папик наверняка решил, что ты прикалываешься. И, я смотрю, ты и вправду сделал на меня скидку, – паренек тут же пожалел о последних словах, но они прямо-таки вырвались. Что еще за дела? Это что, досада? Возмущение тем, что старался, отсасывал, а цену скинули? Захотелось как следует себя треснуть. Какая же глупость лезет в голову, когда необходимо собраться. – Я достану тебе денег, обещаю. Отпусти меня, а? – Нет, – ответил Алан откинулся на спинку кушетки и посмотрел на парня спокойно, едва ли не доброжелательно. – Иди сюда. Прибавить что-либо еще он не счел нужным, предоставив мальчишке самому догадываться, чего от него ждут. Натан напрягся. "Не стоит его злить" снова возникло из подсознания, но стало совершенно не по себе от сомнительного укрытия в виде полотенца на бедрах. – Я сейчас, – пробормотал мальчишка, – только оденусь, ладно? Звучало жалко, будто мольба о пощаде. Неожиданно для самого себя Алан улыбнулся. – У тебя тридцать секунд. Закуривая, он принял подчеркнуто расслабленную, почти развязную позу. Натан метнулся в ванную, запрыгнул в джинсы на голое тело, а майку натянул уже по пути назад. Так ему стало намного лучше, и даже появилась некая вера в светлое будущее. Он оказался перед своим похитителем, взъерошенный, с еще не высохшими волосами. Выдохнул и подошел поближе, как было приказано. "Бля, что я делаю, – застонал парень про себя. – Надо было не бежать назад к нему, а валить отсюда нахрен. Вдруг бы свезло. Ничего хорошего меня тут не ждет. Еще и похититель без бабла остался". На этот раз Алан смотрел на него без улыбки, хоть в глазах и плескалось лихорадочно-отвязное веселье. Смелый парнишка. До сих пор даже не попытался броситься на него или выбраться через окно. Еще и уложился со шмотками раньше срока. Все так же молча мужчина потушил сигарету и посмотрел на Натана снисходительно-выжидающе. Натан напряженно замер. "Почему он молчит? Почему просто смотрит?" Это оказалось ужасной пыткой неизвестностью, непониманием. Никаких "особых желаний", никаких условий – просто взгляд. "Он что, ждет, что я сам ему что-то предложу?" Натан помялся. Сил ждать у него не осталось. – Джек... Что происходит? Я не понимаю. Что мне предложить, чтобы ты освободил меня? Натан обхватил себя руками покрепче. – Ну хочешь, я выторгую у отца эти деньги. Я буду умолять его, а ты запишешь меня на камеру и подбросишь ему фильм?.. – Да у вас действительно больная фантазия, юноша, – изобразить восхищение у Алана вышло мастерски. – Если начистоту, мне не так важны деньги в случае с тобой, Натан. Скажем так, это дело принципа. И я согласен подождать. К тому же, я уже почти успел к тебе привыкнуть. Как к домашней зверюшке, – прибавил небрежно. И выразительно коснувшись своего колена, повторил не терпящим возражений тоном: – Иди сюда. Брови мальчишки дернулись вверх. Домашняя зверушка?! Черта с два. Привык?! Еще не хватало. Натану уже хотелось на свободу. Оказавшись в доме, выбравшись из подвала, он довольно быстро переключился на другой режим. Уже не узник, ведь нет цепи на запястье. Натан невольно покосился на оставшуюся, еще не прошедшую красную метку. Почему-то она ему понравилась. Хотелось, чтобы это приключение оставило свой след. Но оно должно было закончиться. И теперь, чем дольше оно тянулось, тем более вязким казалось. Нужно было что-то предпринять, чтобы выбраться из трясины. Натан осмотрелся, но ничего тяжелого, чем можно было бы оглушить похитителя не заметил. И до клофелина уж конечно не добраться. Паренек вздохнул и приблизился, опасливо косясь на колено Алана. Он решился наконец сесть рядом, но все его тело было напряжено, в любую секунду готовое к бегству. Алан подождал немного, давая пареньку освоиться, а потом подхватил его, затаскивая к себе на колени лицом к лицу. Он развел ноги пошире, вынуждая Натана прижаться теснее к жесткой груди, и заставил его упереться руками в спинку кушетки на уровне своих плеч. Лишь потом он скользнул обеими ладонями парнишке под майку, провел по костлявым бокам, сам не зная толком, чего хочет: приласкать, пощекотать или цинично осмотреть. Трогать все еще покрытую мурашками кожу было приятно, и мужчина пробежал кончиками пальцев сперва сверху-вниз по гибкому позвоночнику, а следом, лениво обведя бедро, снизу-вверх – по впалому животу и безволосой груди. – Давай-ка выясним, может, я и вправду запросил многовато? – шепнул Алан горячо и влажно Натану на ухо и, когда тот меньше всего ожидал, задрал на нем майку, стянул через голову и оставил висеть на плечах. Сунувшись вниз, мужчина жарко впился губами в крошечную розовую бусинку соска, лаская её языком. Напор похитителя оказался для Натана не то чтобы неожиданным, напротив: все предыдущее время парнишка подсознательно ждал подобного и только удивлялся, почему мужчина ничего не делает, ведь это было бы так логично. Когда события со стремительностью горного селя потекли в ожидаемое русло, с одной стороны это вызвало ощущение закономерности и даже... правильности, с другой – немыслимо пугало. Быть изнасилованным в планы паренька уж точно не входило. От ощущения больших шершавых ладоней на теле Натана корчило, он метался то к ним, то от них прочь, изгибался, кусал губы. Из горла рвались стоны – о чем он хотел умолять? Отпустить? Продолжать? Член Ната слегка отвердел, пока похититель тискал его всего, удерживая на своих коленях, подергивая там, прикусывая здесь. Задница сама собой приподнялась, хоть раньше Натан не замечал за собой подобных инстинктов. Он сильно дернулся во властных руках, и то ли всхлипнул, прося пощады, то ли поощрительно застонал. А Алан сильно дернул ногами, грубо сбрасывая парнишку с себя – пол неожиданно и потому больно ударил Натана в бок, – и в один миг, стремительно оказался рядом, подхватил и ткнул лицом в сиденье кушетки. Натан было задергался, но получил несильную затрещину и притих, чем Алан не преминул воспользоваться и стянул заведенные за спину жилистые руки суетливо выдернутым из джинс ремнем. Затем Алан дернул пленника за волосы, заставляя на миг выпрямиться и давая всецело прочувствовать свое положение: полуголый, связанный, с до боли выкрученными плечами и на коленях... Снова эти руки. И ремень – ограничение свободы. И жестокий рывок за волосы. Натан выпрямился, чувствуя, как туго стянуты руки, как приходится выкрутить их, чтобы высоко поднять голову и распрямить плечи. Воздух обжег возбужденные, превратившиеся в тугие бусины, соски. Натан с изумлением посмотрел на них. А ведь этот мужик только начал. Что это?.. Не должно быть так. Ему не должно хотеться, чтобы с ним обращались грубо... Похититель возвышался над ним. Он ощущался хозяином, вожаком, победителем, получившим все права. Нет. Нельзя сдаваться. Натан нахмурился, упрямо сжал губы и потянул руки, пробуя ремень, стягивающий их, на прочность. – Что за хрень, Джек. Отпусти. Мы же договаривались... Сжав волосы мальчишки в кулаке, Алан снова сложил его пополам, втыкая грудью в диван, и устроился сзади. Желание, порожденное расчетливым, злым азартом, брало свое. Расстегнув на Натане джинсы, мужчина сдернул их до колен, и медленно, будто задумавшись, положил пальцы на поясницу. Скользнул ими ниже и едва ощутимо погладил инстинктивно поджавшиеся ягодицы. А потом лег грудью на спину пленника, давая прочувствовать свой вес и склоняясь к самому уху. – Договаривались. Ты помнишь, о чем, Нэйт? Я говорю – ты делаешь. А мне что-то слишком часто приходится повторяться. Одна рука похитителя скользнула вниз по груди парня, стекла по животу к паху, а другая тем временем крепко сдавила плечо, впечатывая Натана лицом в кушетку, практически лишая возможности дышать. – А ты, сдается мне, еще и всерьез обдумываешь, как бы меня "сделать". Алан выпрямился, стоя на коленях позади, с удовольствием обозрел открывшийся соблазнительный ракурс, и снова принялся с обманчивой нежностью поглаживать худую, поджарую задницу. – Интересно, а что бы сказал твой папик, узнай он, в какой позе тут стоит его сынок?.. Нравится это, Нэйт? – Нет, – рыкнул Натан, брыкнувшись, дернув бедрами. – Кому вообще это может нравиться?! Завязывай с этим, Джек. Пожалуйста. Ладони на его голой заднице. И он сам говорит одно, а чувствует другое. Эти руки, порочные и жесткие, делают его грязным, таким потрясающе грязным. Отпусти. Нет, сожми крепче. Так невыносимо остро захотелось потереться спиной о сильное, тяжелое тело. Но мужчина отстранился, и Натан куснул губу, придушивая досадливый вздох. "Охренеть!" "Да кому ты врешь, щенок?.." Алан грубо дернул мальчишку, ставя на колени и разворачивая к себе, вынуждая смотреть снизу вверх, пресекая очередную попытку заговорить короткой унизительной пощечиной. – Есть только один способ заткнуть тебе рот, да? Который, кстати, если память мне не изменяет, тебе как раз таки нравился. Удерживая Натана за волосы, заставляя его задрать голову, мужчина на секунду склонился ниже. – И учти, попробуешь пустить в ход зубы, останешься без них. Выпрямившись, он расстегнул пуговицу на своих джинсах, предоставив юноше самому справляться с "молнией". – Вперед. Натан почувствовал внутреннюю дрожь. Это был "приход", когда то, чего он действительно хотел, забрезжило на горизонте. "Опасно". Ведь похититель на этот раз может не пожелать ограничиться отсосом. Ну и черт с ним. Паренек свел брови на переносице. – Зачем, Джек. Зачем ты это делаешь. Если тебе нужны только деньги. На щеке еще ощущалась обидная пощечина. От неё судорогой свело нутро. Да, он очень плохой мальчик, его нужно и правильно наказывать. Отец должен узнать, какой у него грязный сынок, чтобы не смел больше грезить о своем идеальном во всем до последнего кирпичика королевстве. Натан не слишком решительно расстегнул зубами молнию на штанах Алана и сунулся лицом в ширинку. Он тронул губами через трусы тот самый внушительный член, который не так давно до боли долбил его в глотку, и от которого стояло до звона в ушах. Алан жестко, напоминая о прошлом разе, подцепил пальцами подбородок Натана, заставляя его посмотреть себе в глаза. – Потому что ты хорошо сосешь. Если уж мне не светит выкуп, поимею с тебя что смогу. А после снова положил ладонь мальчишке на затылок, давая понять, что разговор окончен. Но Натан вздумал упрямиться. Он боялся того, что еще может с него стребовать похититель, и цеплялся за крохотную надежду. Паренек крутанул башкой, пытаясь вывернуться из захвата ладони Алана, но не вышло, мужчина грубо вернул голову в верном направлении, нацелив ртом на свой пах. – Постой, – охрипшим от волнения голосом пролепетал мальчишка. – Пожалуйста. Я буду прилежно сосать, сколько ты захочешь. Тебе понравится. Ты такого клевого минета больше не получишь ни с кем... "Бля, что я несу, я сосать-то буду второй раз в жизни!" – Но прошу тебя, пообещай, что после этого ты меня отпустишь, Джек. Алан выразительно хмыкнул в ответ. – Ты меня с кем-то спутал, Нэйт. Обещать я могу что угодно, – он сильно дернул пленника за волосы, заставляя унизительно вскрикнуть, до конца прочувствовать свою беспомощность. – Только вот не факт, что выполню. А сосать как следует ты будешь и так, – еще один снисходительный смешок.– Если конечно ты уверен, что со второго раза у тебя пойдет лучше. Никаких гарантий. Никакой пощады. "Все верно. А ты как хотел? Думал, в сказку попал?" Натан подумал: раньше надо было думать о побеге, а не тогда, когда его крепко держат за волосы, а руки связаны. Если даже он попытается, мужчина крупнее и крепче его, без труда удержит. Сама же попытка к бегству наверняка тюремщика рассердит, и вот тогда Натану точно не поздоровится. – Какого черта, Джек, ты так облажался?! – голос мальчишки прозвучал обиженно-возмущенно. – Ты нихрена не подготовился, а может, вообще впервые вздумал срубить бабла? Какого хрена я буду сосать тебе, чтобы потешить твою глупость? Как ты мог позволить моему отцу не заплатить тебе?! Он говорил запальчиво, не слишком подумав, и сам поражался собственной смелости. Внутри все клокотало от возмущения. "Таких как ты было много..." Так много, что однажды Алан даже бросил считать: зачем, если в любые времена в любой стране мира найдется избалованный щенок, за которого богатый папенька отвалит кругленькую сумму? Алан всегда работал чисто, возвращал их целыми и невредимыми, даже бить не приходилось ни разу. А вот Натана он ударил. Так, что онемела и начала саднить рука. Так, чтобы непременно надолго остался если не синяк, то заметный след. – Забываешься, Нэйт, – мужчина присел на корточки рядом с упавшим пленником. – Так вот, мальчик мой. Я так хочу. И у тебя сейчас два варианта: делаешь все здесь и сейчас добровольно и как следует. Либо немедленно отправляешься назад, в подвал, и уже там мне твое согласие не потребуется, – рука Алана собственнически скользнула вниз по груди юноши. – Ты весьма неплохо смотришься со скованными руками. Натана оглушило от удара. В ушах зазвенело. Когда он упал, первое, что сделал – это пробежался языком по зубам, все ли на месте. Кулак похитителя попал по скуле и уху. Мальчишка облизнул губы и ощутил металлический вкус во рту. Он дернулся от руки Алана, весь напрягся, не желая, чтобы мучитель его трогал. – Я тебе не соска и не шлюха, – процедил сквозь зубы Натан, чувствуя, что сети, в которых он бился все это время, затянулись окончательно. Мало ли что ему нравится, к тому же в первый раз он вполне упоенно сосал... Но он не будет снова чьей-то марионеткой. Хватит с него и отца. "Ему что, нравится, когда его бьют?" Мысль мелькнула и сама собой ушла на второй план, когда Алан подался вперед, разводя мальчишке ноги пошире и жесткой рукой прижимая его за горло к полу. – Серьезно? Я подснял тебя у барной стойки, детка. Если помнишь. Той самой барной стойки, где ты присматривал парня, чтобы вырубить его, обчистить и кончить от этого. Кто ты еще, Нэйт, если не нечистая на руку блядь для дешевых мотелей? В ладони Алана дернулся острый кадык, когда Натан сглотнул. – Я не собирался трахаться, – просипел мальчишка. – Это всего лишь игра. Натан подумал, как много бы отдал бы за то, чтобы все это просто прекратилось. И был уже готов исполнить любое желание похитителя - за свободу. Но тот мог запросто не сдержать слова, даже если подставить ему задницу - мог не отпустить... Думать о сексе было неприятно. Наверняка это было бы очень больно, мерзко, унизительно. Натан не мог разобраться, хочет ли он такого рода унижения. Все же взять в рот – это одно, а получить хрен в "очко" – совсем другое. Просто так он сдаваться в любом случае не собирался. – В самом деле? – Алан выразительно вскинул бровь. – Какое совпадение. У меня тоже, – он наклонился и сильно, но коротко, чтобы пленник не успел ответить, прикусил Натану губу в том месте, где она уже была разбита, – своя игра. Неужели не нравится по другую сторону? Алан отстранился очень вовремя, потому что мальчишка тут же клацнул зубами, норовя отомстить за измученную губу. "Неужели все это с самого начала было ложью?!" И когда Натан сам предположил, что это – похищение ради выкупа, а мужчина просто подтвердил... это был игровой ход?.. Натан сам разложил перед маньяком карты лицом вверх, а тот забавлялся, наблюдал? Как он назвал его... зверушка. Наблюдал за ужимками и словечками глупого зверька. Натан никогда еще не чувствовал себя таким униженным. Все это время он был в логове настоящего чудовища и не понимал этого. Накативший страх парализовал. Его могут убить в ходе игры, могут порезать на части. Все просмотренные триллеры всплыли из глубины сознания. Маньяк выбирает жертву, узнает о ней все, выслеживает, пока наконец не заманивает в свои сети. И тогда действительно начинается особая игра. Губы Натана дрогнули, и он беспощадно закусил их. – Я... – это его голос? Такой жалкий. Нет, он не мог выдавить ни слова. "Я буду сам"? "Буду паинькой и твоей личной шлюхой"? Этого его язык не мог произнести. А Алан внимательно следил за реакцией мальчишки: Натан кусал губы и кажется, готов был заплакать. Но спорить перестал, и значит, сейчас начнет перечислять все известные ему виды сексуальных услуг в обмен на жизнь. Все-таки начнет? Даже обидно... Мужчина поднялся, подтолкнув мальчишку так, что тот слегка приложился затылком об пол. – Тряпка. Застегивая джинсы, он на Натана не смотрел, только скривился с пренебрежением, граничащим с брезгливостью. – Надевай штаны, ты отправляешься назад, – он наконец поднял взгляд на робко потянувшегося за одеждой парнишку. – Трахать тебя было бы скучно. Хочешь знать, почему? "Назад?" Он сказал назад? Куда? К отцу? В подвал? Опять в этот высасывающий душу, калечащий ее мрак? Но лучше так, чем быть изнасилованным, впустить в себя кого-то. Натан натянул джинсы и коротко глянул на Алана, пожал плечами. Чем меньше он будет говорить, тем дольше протянет. Он знал по фильмам, что маньяк может воспринять любую фразу на свой вкус и отреагировать весьма враждебно. Вернее, игриво... Алану захотелось колко рассмеяться. И закурить. И съездить мальчишке по роже еще разок другой. Щенок уперся, явно думая о чем-то своем, и это парадоксально злило, заставляя быть непоследовательным. И неосторожным. Смутно подозревая, что его самого уже начинает заносить, Алан все же дернул мальчишку снова, развернул спиной к себе, и заломив спутанные руки, прижался губами к тонкой светлой коже на шее, посасывая, лаская языком, оставляя метку. Заставляя задыхаться от контраста ощущений. – Потому, – пояснил он Натану на ухо, чуть отстранившись, – что ты не представляешь из себя ничего. Не способен даже трахнуться с кем хочешь и как хочешь. Не говоря уже о том, чтобы свалить от папеньки с его креативными методами воспитания. Зато готов делать что угодно после пары легких тумаков, лишь бы не забивать себе голову. Сперва Натан напрягся, прислушиваясь к действиям мужчины. Вдруг тот достанет нож? Может быть, пора предпринимать последний решительный рывок и бежать – вдруг чудо случится и дверь снаружи окажется с ключом в замочной скважине? Или мимо этого дома будут проезжать патрулирующие район полицейские. Но вместо ножа случился язык. Горячий, влажный. И губы. Натан шумно втянул воздух, вдавил ногти в ладони выкрученных похитителем рук, чтобы перестать вестись на приятные до дрожи в коленях моменты. Нет, он не не может трахаться с кем хочет. Просто он не желал впускать в себя никого. Кто-то говорил "это же просто секс", а для Натана сексом были другие вещи. Его маленькие гнусные игры. И уж конечно, он не возражал против того, что он – никто. Если этот мужик хотел "звезду", ему стоило следить за другим домом. Натан молчал, решив, что мужчине достаточно той игры, которую он ведет, но понимал, что наступит момент апогея, кульминация. Придется что-то предпринять. А он не посещал ни одного занятия по самообороне, хоть их и вели в колледже. – Так и будешь молчать? – Алан чуть сильнее сжал его вывернутые руки, посылая в плечи волну лишающей возможности сопротивляться боли, а свободной рукой снова погладил Натана по ребрам, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. – Давай, скажи что-нибудь, Нэйт. И для тебя же лучше, если это будет правдой. Паренек едва заметно подался вперед, вдохнул поглубже – якобы с трудом, но на самом деле – чтобы лежащие на ребрах пальцы скользнули по ним. Боль в плечах отрезвляла, и Натан был благодарен ей. – Ты во всем прав, Джек, – быстро откликнулся он. – Неправильный ответ, – Алан улыбнулся мальчишке в затылок. Отпустил уже начавшие неметь руки и, приняв неведомое пленнику решение, выпутал их из ремня. В следующий миг мужчина, сильно огладив жесткие подрагивающие бока, в два коротких движения расстегнул на парнишке джинсы и сунул в них руку, сжимая, тиская, обещая. Натан вздрогнул всем телом, охнул, застонал было "нет" и "не надо". Но его тело все решило за него. Его выгнуло дугой под умелыми, уверенными, властными движениями, которым не хотелось сопротивляться. Но он ведь был должен! Обязан! Натан потянулся свободной теперь, поднывающей рукой к руке Алана, шарящей между ног. Тронул эту руку... но как-то само собой вышло, что не смог сжать и попытаться отстранить. Вышло совсем наоборот. Натан чуть было не съехал на пол, но успел привалиться к стоящему позади мужчине. Он стремительно капитулировал, распахнув рот и сипло, натужно дыша. Алан уткнулся в шею своей игрушки, вдыхая свежий аромат разогретой желанием кожи и всем телом ощущая реакцию Ната. Мальчишка изогнулся у него в руках, прижимаясь спиной, и Алан погладил его по ребрам сильнее, так, как ему понравилось. Натан задышал чаще, мотнул головой, угодив Алану в висок губами. Не понимая толком, что делает, вжался сильнее, не целуя, просто касаясь. Потерся носом и тоже вдохнул. "Хорошо... пахнет..." – мелькнуло в голове. Натан всегда питал особую слабость к определенному типу запаха, теплому аромату тела с легкой примесью давно нанесенного одеколона. Руки ласкали ребра. Хотелось попросить сжать их покрепче, но Натан боялся издать хоть звук, ведь это раскрыло бы его перед самим собой, стало бы признанием, что он испытывает дикое желание здесь и сейчас. Мальчишка нетерпеливо извивался в руках, тычась губами куда придется. "Довести до невменяемого состояния и заставить попросить?.." – Алан решил, что это пошло. И вместо этого погладил сильнее, нашел пальцами соски и смял их, чуть покручивая в пальцах и ощущая бурный отклик от Ната. А потом отпустил измученные наслаждением бусинки и с ощутимым нажимом провел ладонями по горячей коже вниз до расстегнутого ремня, и тут же вверх до плеч и дальше, слегка сдавливая беззащитное горло. Натан сглотнул, почти заныл, подаваясь навстречу. "Господи, почему это так... хорошо..." Парнишка никогда такого не испытывал. Даже когда в виде эксперимента позволял потрогать себя кому-нибудь из сверстников и сверстниц, укурившись, в туалете на чьей-нибудь вечеринке, это все было такой мелочью, незначительным, неинтересным. Сейчас же... Зачем. Зачем этот мужчина так играет с ним? Хотел бы трахнуть – ведь давно бы разложил. Так в чем дело? Алан тем временем наслаждался: паренек оказался приятным под руками, податливым и искренним. И неопытным до безобразия, при его-то образе жизни! Сообразив, что сжал костлявое плечо слишком сильно и на коже Натана теперь наверняка останутся синяки, похититель нежно погладил ключицы мальчишки. "Если разогреть его как следует, с ним будет настоящая феерия". А если нет... Насильником Алан никогда не был. Ладони снова скользнули к паху Натана, гладя у основания бедра, вызывая беспомощную, загнанную дрожь. ...Не был. "Похоже, сейчас все-таки стану". На секунду прижав паренька к себе сильнее, Алан толкнул его на кушетку лицом вниз. Натан упал и, хоть ожидал от себя, что станет брыкаться, вместо этого вцепился в диван пальцами, царапая обивку. Его спина напряглась, выгнулась, лопатки остро ушли вверх. Он начал мелко дрожать от напряжения. Что же с ним происходит. Чего он боится больше? Что этот мужчина, его похититель, отпустит? Отступится? Или, напротив, продолжит делать то, к чему, похоже, идет? "Ты ведь сам все думал: чего он медлит. Вот он перестал забавляться с тобой. Сейчас и дойдет до дела. Ты рад?" В этом была определенность. И даже больше – предопределенность. Рано или поздно это должно было случиться. "Ты нарвался. Неужели до сих пор не понял? Ты хорошо, качественно нарвался". Натан со всхлипом выдохнул. Захотелось прогнуться в пояснице, но он запретил себе это делать, отчего его дрожь усилилась, подпитываясь внутренней борьбой. Волосы Натана высохли, и Алан сперва вроде бы погладил по голове, а потом запустил пальцы в волосы, сжал и легонько потянул на себя. Он будто только теперь заметил, что парнишка рыженький... нет, скорее медный, и странным образом это заводило необычайно, так, как взрослого разумного человека не должно было бы. Чужая дрожь оказалась настолько сильной, что передалась и Алану, заставляя если не терять голову от желания, то находиться на грани. Решив, что проанализирует собственную глупость позже, Алан опустился ниже, кусая мальчишку в плечо, а затем настойчиво и сильно вылизывая между сведенных лопаток, и со сдержанной требовательностью, будто прося разрешения, поглаживая бедра. Паренек вдруг обернулся к нему. Его голубые глаза были затуманены, губы закушены. Он провел ладонью по своему плечу, где был укус и где уже проступали красные дужки от зубов – скоро исчезнут, но пока метка ощущалась. Затем ладонь скользнула к руке, державшей его за бедро. Натан слегка сжал ладонь Алана. Раздался сиплый шепот. – Ты хочешь?.. Джек... - острый кадык дернулся вверх-вниз. Слова дались Натану с трудом. Их и произносил будто не он, а кто-то посторонний, потусторонний. Мальчишка чувствовал, что демон внутри захватывает его все сильнее. С одной стороны Натан хотел остаться чистым для самого себя. С другой же – он мысленно стонал от желания вываляться в такой отборной, завораживающей грязи. "Ладони такие горячие..." – кажется, он чувствовал их даже сквозь ткань джинсов. – А ты? – самый глупый и противоестественный вопрос из всех, что можно было задать сейчас, уже выразительно севшим голосом на ухо, прихватывая губами мочку. Алан прижался всем телом, практически ложась грудью на спину мальчишки и втискивая колено между его ног, заставляя раскрыть их шире. Какая разница, чего он там хочет, в конце концов?! Но любопытно. – Чего ты хочешь, Натан? – еще один короткий укус, на этот раз в холку. – Только честно. Мальчишка под Аланом тихо застонал, выгибаясь, подставляя острые позвонки под тонкой кожей, прогибаясь в пояснице и вжимаясь ягодицами в ногу мужчины. Алан отчетливо почувствовал, как двинулись бедра, как его пленник потерся расщелиной о его колено. – Честно? – Натан тихо рассмеялся. – Разве между нами есть что-то честное? Паренек выкрутился, упершись плечом и боком головы в кушетку, чтобы можно было наблюдать за тюремщиком. "Что я делаю..." Его ладони коснулись края джинсов и потянули их вниз, не расстегивая, до красноты сминая кожу. Чего он хочет? Выбраться наружу. А другим способом путь, очевидно, не проложить. Но пусть его тюремщик течет от желания, а не он сам. Не его трахнет чужак-преступник, а он станет совратителем, и потом просто покрепче стиснет зубы. – А ты хотел бы, чтобы между нами было что-то честное? – Алан наклонился, с легкой улыбкой скользнув языком по виску мальчишки. Затем перехватил его руку, и прижал оба запястья к кушетке, заставляя Натана опереться на локти, прогибаясь откровенно непристойно. Неожиданная инициатива со стороны мальчишки отрезвила, порождая неприятный осадок и заставляя злиться на себя. – Гаденыш ты мелкий. Натан громко втянул воздух, его глаза широко распахнулись. Когда мужчина проявил силу, это вернуло ощущение страха. Губы паренька сжались. Он вздумал играть с огнем, и пламя было готово больно опалить его. – Да. Конечно, хотел бы, – шепнул мальчишка, припадая к дивану, безуспешно стараясь избежать излишней пошлости в своей позе. Нужно соглашаться со всем, что потребует похититель, с любыми его словами. Особенно если это касается установления контакта. Может быть, тогда удастся заработать поблажку. А может, и улучить момент и сбежать. Еще миг назад он сам хотел этих прикосновений, этих рук на своем теле, этих жестких губ – где угодно... Теперь на нем снова лежал враг, подавляющий, обездвиживший, присваивающий. А Натан снова ощущал себя жертвой. Все еще пытаясь совладать со злостью, Алан прижался теснее, снова погладил по ребрам, больно сжал сосок. – А в тебе-то самом есть хоть что-нибудь настоящее? Продолжая удерживать Натана одной рукой, другой мужчина подобрал с пола брошенный ремень, и перехватив им запястья мальчишки, пристегнул их к резному подлокотнику. Теперь, когда обе руки были свободны, можно было трогать раскрытыми ладонями, чуть сильнее надавливая на позвоночник, гладить шею под волосами, откровенно и требовательно сжимать напряженные ягодицы. Натан дернулся, запротестовал, но мужчина уже пристегнул его, и все "не надо" растворились в пустоте, проглотившей слова. Паренек сжался, прогибаясь в пояснице, будто бы поджимая между ног невидимый хвост, прикрывая беззащитную задницу. – Я... не знаю, – мальчишка удивился тому, что внезапно сказал правду. Удивился, осознав, что действительно не знает. Будто заглянул в зеркало и увидел там вовсе не свое привычное отражение, а чье-то чужое. – Каким мне нужно быть, Джек? Я буду послушным. Только развяжи меня. – Какая пошлость, – Алан обвел языком ушную раковину мальчишки, забираясь кончиком языка внутрь. – Сейчас сделаешь что угодно, чтобы после двинуть мне по голове настольной лампой и попытаться сбежать. А впрочем, – все еще злясь, он спустил джинсы Натана до колен и легонько шлепнул. – Ты сделаешь и так. А ремень потерпишь. Натан испугался еще сильнее. На самом деле он был уже в панике. Связанный, обездвиженный, с голой задницей и маньяком за спиной. Он не сомневался больше, что этот Джек не просто похититель. А он как наивный сопляк очень глупо играл с ним. Но руки мужчины было так сладко чувствовать. В них было уютно. Тепло. Волнительно. Паренек стал дрожать так сильно, что зубы начали тихо постукивать. Хотелось заскулить, умолять, сделать что угодно, лишь бы прошел этот мерзостный сосущий страх. Натан ткнулся лбом в изгиб локтя. По телу бежали мурашки от влажной ласки языка на ухе. От неё по телу прокатывались горячие волны. Все это, смешанное со страхом и смятением, рушило последние опоры внутреннего мира. Голова шла кругом. Даже когда выпивал с полбутылки виски, Натан не чувствовал себя так. – Не надо, – паренек сам не расслышал свои слова. Сказал ли он их... "А вот это уже настоящее..." Не убирая рук, Алан соскользнул ниже, попутно лизнув мальчишку под ребрами, и больно укусил, на этот раз – за бедро. А потом раздвинул поджавшиеся ягодицы и провел пальцами по напряженно сжатым мышцам. Подумал секунду и осторожно, на пробу, тронул языком, прежде бросив: – Почему? Натан охнул. Его пальцы растопырились от напряжения, он повис на привязанных к изголовью ремнем руках, вжался лицом в кушетку. Мальчишка попытался вывернуться, чтобы уйти от прикосновений, но сил не хватило. Его протянуло горячей волной по всему позвоночнику, колени вдавились в покрывало, разъезжаясь широко в стороны. – ...Страшно... – выдохнул Натан прижатыми к коже локтя губами, желая, чтобы похититель не услышал его, и будучи не в силах больше молчать о той буре, что металась внутри. А страх ли это был. Нет, дальше думать не стоит. Иначе можно додуматься до такого... Когда Натан превратился под Аланом в горячую, напряженную струну, злость растаяла, как и не было, сменившись не менее нелогичным весельем. Алан прикрыл на секунду глаза, прижимаясь лбом к спине парня. Давно никого не было... так. Чтобы боялись в первый раз, и, не осознавая, хотели... Даже жаль, что нельзя развязать. – Не страшнее, чем дрочить на парня, которого ограбил, – шепнул Алан негромко, ведя языком ниже по позвоночнику, снова касаясь тугого мышечного колечка, проникая самым кончиком внутрь, утешающе поглаживая ладонью живот. Потом подался вперед, снова почти ложась на Натана, вжимая в кушетку всем телом, проводя ладонями по напряженным рукам до самого стянувшего их ремня. Пальцы Натана снова напряженно раскрылись. Он будто бы хотел прикоснуться к ладоням похитителя, ласкавшим его, то ли ища в этом защиты от него, то ли спасения от себя, то ли какой-то нелогичной уверенности. Паренек толкнулся коленями в мягкую упругость дивана, в ответ вдавливаясь спиной в живот Алана, сильно вздрогнул, наткнувшись на его пах. И нервно хмыкнул от услышанных слов. – Тогда... я не чувствовал... реальности... происходящего. А ты... настоящий. Такой... настоящий... Натан вновь застонал и теранулся лбом между связанных рук по покрывалу кушетки. И подался вниз, натягивая до предела запястья, стремясь снова ощутить горячий пах мужчины. Мальчишка отчаянным рывком подался навстречу, уже откровенно подставляясь, и что-то неприятно ёкнуло внутри. Перед глазами поплыло, и Алан перехватил его поперек живота, заставляя встать на колени, прогибаясь, и вжался пахом в нежную кожу. Джинсы давили уже до боли, но расстегивать их Алан не спешил, словно специально не давая себе воли. – Ты правда так считаешь? Он просунул руку между широко разведенных ног мальчишки и провел подушечками пальцев по отвердевшему члену. Натан запрокинул голову и тяжко, часто задышал. Всхлипнул, роняя подбородок между ключиц. Его бедра подались выше, животом парнишка припал к кушетке, подчиняясь, прося. Он заерзал, исступленно отталкиваясь ногами, стремясь вернуть прикосновение, такое легкое, такое невыносимо горячее, пробивающее всё тело миллионами искр. Растянув рот, оскалившись, Нат застонал. Его член налился кровью и подрагивал, жаждя привлечь крепкие, уверенные пальцы. – Да... – Натан укусил губу. – Да. Он не хотел проявлять свои чувства, но тело действовало само за себя. Бедра качнулись, ища контакта, на натянутых костлявых руках проступили жилы. Над губой паренька заблестела испарина. Его всего потряхивало от страха, волнения и возбуждения. Пленник наконец простонал это чертовски вожделенное "да", и Алан сдался. Прижался теснее, вжимаясь в дрожащее тело пахом, крепко обхватывая член паренька и медленно поглаживая обеими руками от головки к основанию. А потом коротко и горячо прижал к себе, по-кошачьи отираясь о спину. – Сейчас, потерпи. И тут же отстранился. Замер на секунду, собираясь с духом. И поднялся. Старательно проигнорировав невнятный, протестующе-разочарованный звук, который мальчишка издал, Алан прошел в спальню и, едва не уронив ящик тумбочки на пол, выудил из него тюбик с гелем-смазкой. На миг замер, с силой проводя ладонью по лицу. Сейчас еще не поздно остановиться. Оставить все как есть, избавив себя от неминуемых, пусть и коротких, сомнений в собственном профессионализме, а заодно и от проблем, которые неизбежно последуют, как только Натан вернется домой и пожалуется папаше. Но в то же время... Нэйт ждет его в соседней комнате, доступный, связанный, возбужденный. И уже готовый. "Не за сомнения ли ты сам его высмеивал? Хочешь – сделай, и будь что будет, не о чем здесь жалеть". Приняв решение, Алан быстро, не давая себе обратного хода, двинулся в гостиную. Натан глянул на вошедшего через поднятое напряженное плечо. Его взгляд метнулся на руки мужчины, вычленили тюбик и упаковку резинок. Румянец перехватил высокие скулы, и мальчишка поспешно отвернулся, спрятал лицо за плечом. Алан видел только взъерошенную рыжую макушку. Его пленник тяжело дышал. Ребра расходились, отчетливо проступая через бледную кожу, пальцы скрючились и сжались в кулаки. Натану нравилось чувствовать грубую шершавую поверхность ремня, было приятно осознавать его реальность, его плен. Позади стоял преступник, маньяк, вооруженный смазкой, резинками и кое-чем покруче. Натан вспомнил, как сосал ему. У него длинный, довольно толстый член, который еле помещался во рту. Как же он влезет в него, в его дырку... Нет, он точно не влезет, это физически невозможно. Думать о таком стало вдруг стыдно. А если этот Джек поймет, что Натан девственник? "Наверное, очень скоро мне будет не до стыда. Вообще ни до чего". Но возбуждение вовсе не пропало. И член стоял так, что даже прикосновения к коже живота были мучительными в своей недостаточности. Натан сразу сообразил, что зажимать его между животом и койкой и пытаться хоть так потереть – дело неблагодарное. Поверхность кушетки была слишком шершавой и дарила только болезненно-резкие неприятные ощущения. Руки были стянуты, самому себе было никак не помочь. И его последний шанс – похититель – оставил его без своих касаний. Натан переступил на коленях, пытаясь зажать член между бедер и так утихомирить невыносимый стояк. Вернувшись в комнату, Алан поймал короткий взгляд мальчишки, и даже остановился на секунду, любуясь. Возбужденный, беспомощный, до предела открытый, изнывающий от нетерпения и стыда Нэйт был чудо как хорош. Медные волосы, не так давно произведшие на похитителя столь сокрушительное действие, взмокли и липли к вискам, и одного взгляда на эту картину хватило, чтобы шум в ушах отозвался мучительной ноющей тяжестью в члене. "Хочу. Немедленно." Достаточно оказалось произнести это самому себе, чтобы в голове не осталось ни одной связной мысли. Алан не слишком торопясь расстегнул свои джинсы, чтобы мальчишка даже не глядя, по звуку имел возможность догадаться, что он делает, стряхнул всю совершенно лишнюю одежду на пол и, оставшись обнаженным, снова накрыл Натана своим телом, потерся, коснулся подушечками пальцев сосков, лизнул влажную кожу под волосами. – Ты как?.. "Идиот, какая тебе разница?!" От звука расстегиваемой молнии судорогой свело нутро. Натан до скрипа стиснул зубы, чтобы не застонать, а так хотелось. Хотелось громко подать знак, сигнал о том, что он нуждается в спасении. Все происходящее с ним, каждый миг – приносили новое доказательство того, что расплата близка, неизбежна и вот-вот произойдет, бежать некуда. И... не хочется. Было стыдно от собственной слабости и от той страсти, которая замутила разум. Натан почувствовал, как сжался и медленно разжался его сфинктер. Вдруг мальчишка понял, что, наверное, его похититель заметил это, и спрятался еще сильнее между прикованных к изголовью рук. Когда же тяжелое тело мужчины легло поверх, распластывая по кушетке, поясница прогнулась сама собой, подавая вверх маленькие крепкие ягодицы. Натан тихо охнул. Изогнулся под лаской пальцев, потянулся навстречу горячему языку. Слова мужчины эхом долетели до кромки слуха. – Плохо... – честно признался срывающимся голосом Натан. – Ты долго. – Я уже здесь, – Алан успокаивающе лизнул его между лопаток. И вдруг понял, как хочется развернуть, потрогать везде и сразу, почувствовать, как Натан сожмет его бедра коленями, щурясь от желания и боли... Чуть отодвинувшись, Алан провел ладонями по внутренней стороне бедер парнишки, а потом снова прижался всем телом, давая почувствовать выразительно твердый член. Натан засопел, ощущая, как костяшки пальцев Алана задели его окрепшие, подтянувшиеся яички. Хотелось, чтобы похититель трогал повсюду, пальцами, языком... всем, что есть в арсенале. Чтобы целовал, глубоко засовывая в рот язык – до потери дыхания. Чтобы пережимал ладонью глотку – до удушья. Чтобы сжимал соски, выкручивая их и потягивая. Чтобы гладил живот, царапал ребра... Опалял дыханием между ягодиц... Когда мужчина зашевелился и чуть передвинулся, Натан почувствовал твердый, длинный член, развернувшийся во всей своей красе, ткнувший ему под ягодицы, съехавший по расщелине и скользнувший под яйца. Мальчишка закусил губу и, словно обессилев, прилег на кушетку пахом, выпрямил ноги, перестав опираться коленями. Теперь член Алана был зажат между его выпрямленными бедрами и утыкался головкой в шершавое покрывало кушетки. Грубая ткань обивки болезненно оцарапала нежную плоть и, услышав возмущенное шипение над ухом, Натан мстительно хмыкнул. Правда, самому ему пришлось еще хуже. Сейчас он оказался крепко зажат между телом мужчины и диваном. И грубая ткань отнюдь не ласкала его возбужденные соски и стоявшую колом до пупка плоть. – Гаденыш, – шепнул Алан неожиданно для самого себя ласково, и чуть двинулся наверх, чтобы Натан чувствовал, как горячий твердый член трется между его ягодиц. Потянул Натана за волосы, заставляя приподнять и повернуть голову, и легко и целомудренно коснулся губами его губ, давая возможность поцеловать самому, если захочет нежностей. А если он хоть что-нибудь понимает в этой жизни, мальчик должен хотеть. Голова у Натана снова закружилась от наплыва эмоций и ощущений. Он дышал тяжело и прерывисто, широко распахнутым ртом. Было так сладко чувствовать твердый крепкий член между бедер, поддевающий под яйца и трущийся о его собственный. Щекотно скатилась по скуле капля пота, и мальчишка дернул плечом, стирая её. Когда похититель потянул за волосы, Натан с готовностью поддался: он поднял ягодицы повыше, увеличивая амплитуду трения между своих бедер, ловя каждый удар пульса в паху лежащего на нем мужчины. "Черт, что это?!" – последовавший легкий поцелуй заставил паренька изумленно вскинуть брови. Глаза Натана распахнулись и сквозь похоть даже проступила некая осознанность происходящего и недовольство им. – Блядь! – ругнулся Натан и вжался в рот мужчины своим, торопливо раздвигая ему губы, стараясь перехватить инициативу и взять столько, сколько хотелось. Он прижал язык к частоколу зубов, потыкался в них, щекоча десны, и наконец с усилием, преодолевая нарочитый запрет, протолкнулся в жаркий влажный рот. Глаза закрылись сами собой. Натан засучил ногами, пытаясь расположиться поудобнее и поцеловаться глубже, но при этом не потерять твердый горячий кол из плена своих бедер. Почувствовав влажную каплю, размазавшуюся по его коже, Натан застонал прямо в рот Алану. Натан целовался неловко, самозабвенно и жадно, и Алан огромным усилием воли заставил себя не закрывать глаза. Потому что хотелось видеть: дрожащие влажные ресницы, сведенные в напряжении брови, едва заметные веснушки на переносье... Хотелось выпивать в поцелуе горячее, заполошное дыхание. И всего этого было мало. Хотелось – внутрь. Войти до конца, растянуть под себя – и трахать. Сначала медленно и глубоко, постепенно увеличивая темп, так, чтобы даже стонать не мог, чтобы воздуха не хватало... Алан заставил себя прервать поцелуй, возвращая себе возможность дышать, но все же скользнул губами по шее, а потом языком по бьющейся под светлой кожей жилке. – Черт, – мужчина на секунду прижался лбом к плечу мальчишки. – Развязать бы тебя.. Натан замер, притих. Он вдруг почувствовал, что если похититель его развяжет, то снова нужно будет думать о побеге, о своем падении – ведь как иначе, – и нельзя будет просто наслаждаться своей несвободой, и тяжелым жестким телом, и этим ртом, и твердым членом, зажатым между бедер. Мальчишка не знал, как сказать, как попросить оставить всё как есть. Как самому себе признаться, что загнал себя в ловушку – и рад этому, и не хочет наружу. Взгляд Натана, обращенный к Алану, быстро наполнился горечью, сделавшей радужку темной, почти васильковой. Паренек медленно мазнул мокрыми, распухшими губами по коже плеча, утирая их, и отвернулся. – Не хочешь? – самому Алану хотелось уже так, что голова кружилась, но он, словно целенаправленно мучая и себя и мальчишку, снова коснулся его рта, выводя контур губ языком. – Хочешь оставить так? Об этом не стыдно просить, Натан... Парнишка так тесно сжимал его бедрами, так горячо и сильно, что мужчина коротко и глухо застонал, и в качестве мести поцеловал сам – глубоко, агрессивно, требовательно. – Расскажи мне, чего ты сейчас хочешь. Натан сперва не отвечал, лишь демонстративно равнодушно держал рот широко открытым, позволяя похитителю выделывать с собой все, что угодно. Но агрессивный, жадный поцелуй быстро захватил его, и он, мстительно прикусив Алану язык, включился в новый этап игры. Он начал кусаться, иногда довольно ощутимо, перемежая боль с ласками языка, то заманивая в свой рот, то принимаясь его выталкивать и преследовать на чужой территории. Их губы встречались с громким влажным чмоканьем. Этот звук всегда Натану очень нравился, даже когда целоваться приходилось с очередным любителем мальчиков, если того без вариантов требовала ситуация. А с его похитителем это было еще и очень сладко, возбуждающе, улётно... Кажется, Натан давно перестал дышать, в ушах шумело. Мальчишка повис на скованных руках, выкручивая их, подставляясь под ласки мужчины, жадно и ревностно ловя его поцелуи. – Хочу так... – с трудом выдохнул он, чувствуя, как ходит ходуном грудная клетка, восстанавливая сбитое дыхание, и как горят от стыда щеки. Алан задохнулся в поцелуе, осознавая, что от движений языка Натана в его рту у него стремительно и совершенно непозволительно сносит крышу. Невероятное, дикое сочетание невинности и чувственности заставляло так неосмотрительно терять контроль. Мальчишка вне всякого сомнения, девственник. И при этом так потрясающе целуется... Сверх всяких ожиданий хорошо, так что Алан увлекся поцелуем, чуть отстранился, восстанавливая дыхание, и снова лизнул губы парня, едва ощутимо укусил в ответ, и поцеловал снова, уверенно и властно. Странным образом Натана хотелось целовать – до головокружения, до потери реальности, заставляя жалобно и нетерпеливо скулить себе в губы. Мужчина сосредоточился на своих ощущениях. Извернувшись, он положил тяжелую ладонь мальчишке на затылок, напоминая о подчиненном положении, и начал легко массировать. Рыжая макушка ткнулась в ответ в ладонь, потерлась о неё, еще сильнее ероша жесткие волосы. Натан и вправду скулил, и начал покачивать бедрами. Сперва едва ощутимо, а потом все более явно и отрывисто. Он свел ноги еще теснее и напряг мышцы, массируя ими член Алана, перекатывая ствол между бедер. Подчиняясь своим желаниям, Натан вывернул руки, зашипел, когда хрустнула косточка в плече, и улегся наконец на бок, кое-как выбравшись из-под тяжелого тела. Член похитителя остался без внимания. Мальчишка делал это нарочно, подстегивая, побуждая – без слов. Прижавшись к мужчине, Натан забросил ногу ему на бедро, притискивая к себе, давя на поясницу пяткой. Проявленная пленником инициатива вышибала дух. Алан переместился на бок – они едва умещались вдвоем на узком диване – и тут же сполз ниже, сжимая в губах розовый сосок, прикусывая посильнее, чтобы тут же приласкать языком. Пьянея от ощущения собственной власти, он подхватил мальчишку под ребра, уже откровенно лапая, и подался вверх, чтобы прижаться губами к коже за ухом, всасывая, задевая зубами, оставляя откровенно непристойную метку. Алан погладил закинутую на свое бедро ногу, щекотно провел пальцами под коленом и требовательно, до синяков, сжал лодыжку, прежде чем потереться ноющим членом о член Натана. Паренек реагировал всё откровеннее. Он то шипел сквозь стиснутые зубы, то тихо постанывал, подставляя ребра или ухо, безмолвно прося ласк. На коже проступили мурашки, плечи изредка вздрагивали, но, кажется, уже не от страха. Когда Алан тронул маленький отвердевший сосок, Натан натянул привязанные руки, разводя их пошире, чтобы дать себе пространство для обзора, и широко распахнутыми глазами следил, как мужчина лижет его. Тонкие ноздри раздувались от тяжелого дыхания, мальчишка часто облизывал губы, а когда ласка становилась грубой – не брыкался – просто сопел громче и как-то совершенно беззащитно всхлипывал. Он поддавался рукам, гуляющим по его телу, пощипывающим, стискивающим до боли. Это оказалось так здорово, быть в таких жестоких, сильных руках, чью власть нельзя оспорить. Нравилось, что невозможно было предугадать, куда направятся ладони и что сделают – причинят короткую боль или не менее короткое наслаждение. Нравилось чувствовать укусы, и Натан хотел, чтобы остались следы, хотелось быть ими покрытым с головы до ног, чтобы не было никакой возможности скрыть, чтобы все их видели и понимали, что за парень перед ними – порочный, многое испытавший. Когда Алан взялся за лодыжку пленника, Натан застонал сквозь зубы и прижался в ответ горячим пахом, стараясь развести бедра как можно шире. Его худой живот совсем запал, когда он выгнулся дугой, натягивая руки, и начиная легко двигаться. Натан прикусил губу и закрыл глаза, отдаваясь ощущениям, стараясь посильнее потереться своим членом о член мужчины. Хотелось сжать оба в кулаке, сдавить как следует и подрочить, но невозможность выполнить свои желания и полная власть малознакомого мужчины очень заводили, отчасти компенсируя бессилие. Не терпелось, чтобы стало как-то еще. Натан не знал толком, что бы еще такого можно сделать, чтобы стало лучше, сильнее, горячее. Чтобы вышибло дух и открыло над головой глубокий космос. Он хотел узнать. И не позволял себе думать – какими средствами этого можно достичь. Пусть его тюремщик делает с ним что захочет. Пока каждое его действие было превосходным, подстегивало и распаляло. Парнишка терся, беззвучно и беспомощно прося, пока не решаясь требовать, прижимался, открываясь. Отчасти удовлетворяя его потребность в прикосновениях, отчасти дразня, Алан снова провел руками вверх по худощавой груди, задев истерзанный сосок, чуть сильнее сжал напряженные, выкрученные руки и скользнул шершавыми ладонями резко вниз – по животу и бедрам. А потом поймал шальной, затуманенный взгляд Натана и, глядя пристально в глаза, просунул руку между его ног, не коснувшись члена, но добравшись пальцами до напряженного входа и погладив его. – Расскажи-ка мне еще раз... Каким был твой первый раз?.. Стальная выдержка, как и каждое произнесенное слово, давалась с гигантским трудом, и Алан вымещал на парнишке собственные муки, то лаская легко и иллюзорно, то лапая откровенно требовательно и грубо. От таких недопустимо интимных прикосновений Натан сразу сжался, поерзал бедрами назад, стараясь отстраниться подальше, но привязанные к изголовью руки не позволяли обеспечить хоть какую-то дистанцию. От вопроса похитителя паренек скривился так, словно съел половину лимона, и затравленно глянул на мужчину. Его распухшие от жарких поцелуев губы приоткрылись, меж ними просочился тяжкий вздох. "Сказать, что наврал? Нет, ни за что". – Я... его плохо помню... в парке. За кустами. Я... на четвереньках, – Натан жалобно изогнул брови, сведя их к переносице, приняв забавный, почти детский вид. – Зачем тебе это, Джек..! Парнишка опустил взгляд, но там наткнулся на свой торчащий остро вверх перевозбужденный член и снова смутился. Он сам толком не смог бы объяснить, почему смущается. Наверняка дело было в неопытности. И в том, что ситуацией владел вовсе не он, чего раньше никогда не бывало. В него, как в куклу, играл опытный мужчина, способный, как Натан уже разобрался, бросать то об лед, то в пламя. Привычный мир и любимые забавы растрескались, как старое витражное стекло. Натан угодил на чужую, неизведанную территорию, где действовали ему подчас неведомые правила. Это пугало и... будоражило. Пряча усмешку, вышедшую совершенно маньячной, Алан наклонился и лизнул мальчишку левее и выше соска в бок, под вытянутой и наверняка уже затекшей рукой, одновременно продолжая поглаживать, раздвигая сведенные от напряжения ягодицы. – Затем, – коротко прикусив губу Натана, Алан убрал руки и насколько позволяло положение, отстранился. – Хочу услышать от тебя правду. Паренек опять заерзал. Похоть в его глазах сменил испуг, граничащий с паникой, пока Алан трогал его так опасно близко от входа, куда Натан никого не собирался впускать. Стоило мужчине отпустить ягодицы, как Нат облегченно выдохнул и даже обрел подобие голоса. Вскинул глаза и встретился ими с взглядом мужчины. "У него и вправду красивые глаза". Натан залюбовался и забылся ненадолго. Смотрел, как зачарованный. Как добыча змеи, загипнотизированная и уже пропащая. – Правду... – хрипло повторил Натан. – Я... Было очень неприятно... Я был обдолбан и плохо помню. ...Он ударил меня, я отключился. Очнулся на четвереньках. На заднице было мокро. Наверное, он вынул и кончил на меня. Это всё. Мальчишка оскалился, потянув руки: они затекли и доставляли сейчас только неприятные ощущения, однако менять позу не хотелось. Так он видел глаза похитителя, оставаясь на коротком расстоянии. Алан коротко кивнул. А потом резко сменил положение, переворачивая Натана на живот, не особенно задумываясь над тем, что боль в стянутых руках при этом должна быть дикая. Заставив мальчишку опереться на локти и колени, похититель подхватил его поперек тела, прогибая, и отбросив мысль о геле, ввел в него один палец до фаланги. – В таком случае, ничего нового для тебя сейчас не будет. И на подготовку время тратить мы тоже не станем, – наклонившись, он снова укусил Натана в основание шеи, на этот раз просто для того, чтобы причинить боль. – Если ты, разумеется, не начнешь говорить правду. Натан коротко вскрикнул, зашипел. Боль в руках была резкой, острой, но еще неприятнее было возмутительное вторжение. – Нет! Джек... Не надо! – мальчишка дернулся, будто собирался уползти на коленях прочь, ремни натянулись, удерживая его и растирая кожу на запястьях. – Вытащи... – прохрипел он, дернул бедрами. Палец еле втиснулся. Внутри было горячо и очень сухо. Не сказать, чтобы это было больно. Но в жизненную систему ценностей Натана подобные действия входили под меткой запрещенных. От боли по коже промчалась новая волна мурашек. Мальчишка двинулся вперед, пытаясь сняться с пальца, несущего раздражающее саднение. Натан задергался, пытаясь вырваться, и Алана снова накрыло волной веселой бесшабашной злости вкупе с желанием. Удерживая беспомощно бьющегося под ним Натана за поясницу, мужчина осторожно шевельнул пальцем внутри. – А ведь я, кажется, предупреждал: попытаешься меня переиграть – будут последствия... Конечно, с угрозой он переборщил, трахнуть его насухо будет нереально. Но пока Нэйт этого не знает, и этого достаточно. – Аах! – Натан вздрогнул, досадливо зашипел. Саднение внутри ему определенно не нравилось. Он вдруг подумал – ведь это только палец, да и, похоже, даже не весь. Что же чувствуют те, в кого влезает такой член, как у его тюремщика. Как они могут пережить подобное и остаться в живых. Это казалось чем-то непостижимым. Как такое маленькое тугое отверстие может растянуться и принять толстый, твердый поршень. Он наверняка порвет все внутренности. Горло свело спазмом, Натан сухо закашлялся. Его лопатки остро проступили по обеим сторонам от позвоночника. На них и на загривке были следы от укусов и засосов. Натан не мог их видеть, но чувствовал. Он вспомнил, как было сладко получать их, и даже успокоился на миг, но быстро опомнился и снова затрепыхался. – Что ты, Джек... Ничего такого... я не пытаюсь... сделать... Вытащи.., прошу тебя! "Джек" – просто имя, которым Алан представлялся таким вот мальчишкам, но сейчас это обращение взбесило до белых пятен перед глазами, и он с трудом, но протолкнул палец чуть глубже, извернулся, ложась на Натана, и провел языком по оставленным им же самим следам. – И снова врешь, – тихо и опасно, с глухим мстительным превосходством, просипел в самое ухо. – Это закон жизни, Нат. Для тебя, быть может, и дикий, и врать ты можешь кому угодно и где угодно. Но не в постели. Натан заскулил. От тяжести тела на нем руки вывернулись еще сильнее, плечи напомнили о себе новой болезненной вспышкой. Избавиться от пальца внутри никак не удавалось. Натан не мог вырваться, не мог уговорить. Он был полностью бессилен перед своим мучителем. – Закон? Какой еще закон, – забормотал паренек, ерзая и задыхаясь. – Откуда мне знать, я же никогда не... – Натан вздрогнул и осекся, – ...не был в постели, – изменившимся, осторожным тоном добавил он. Не меняя позы, Алан поощрительно поцеловал мальчишку за ушком и лизнул, словно тот был восхитительно сладким. – Опыт тут роли не играет. Это элементарная истина, Нэйт: будь честен с тем, кого подпустил так близко. И вытащил палец. Успокаивающе погладил бедра и поцеловал в позвоночник. – Не говоря уже о том, что твоя девственность у тебя на лбу написана. – Я не..! – Натан снова осекся. Наверное, для такого опытного человека, как этот Джек, действительно всё очевидно. Не стоит ни подтверждать, ни опровергать его слова. Так будет честнее и по отношению к нему, и по отношению к себе. Давно ли голову стали посещать мысли о честности? Кажется, раньше Натан думал только о получении своих извращенных удовольствий. Как что-то могло перемениться в нем? Дело в том времени, что он провел в подвале? А может, дело в этом самом мужчине? – Я не подпускал тебя, – сказал мальчишка. – Не так близко. Он оперся на локти, расслабляя плечи, и опустил голову, стараясь не смотреть на Алана и испытывая явное облегчение от того, что палец больше не затыкал его задницу. – В самом деле? – Алан быстрым и властным жестом огладил бока мальчишки, вызывая волну приятных ощущений. – А насколько близко ты бы хотел? Верх идиотизма – взять несовершеннолетнего заложника, едва не изнасиловать его прикованным в подвале, и около полутора суток спустя, разложив на кушетке, выдать: "Хочу, чтобы ты хотел". Глупее не придумаешь... Но вся ирония в том, что этого действительно хотелось. Как – это уже другой вопрос, но без этого терялся всякий смысл. Алан обнял покрепче, заставляя парня поднять голову, и настойчиво провел пальцами по его губам. – Всё, что угодно. Только не внутрь, – еле выдавил слова Натан, чувствуя отвращение к себе за умоляющий тон, и заставил себя поднять глаза на похитителя. "Я не вынесу этого. Это невозможно, ни физически, ни морально". – Джек, я сделаю, что ты хочешь, только не надо меня... так. Язык не повернулся сказать слово "трахать". Оно слишком пугало сейчас, став таким реальным. Натан подумал, что, вероятно, даже если будет умолять, все равно это его не спасет. Он же в руках маньяка, похитившего его с конкретной целью. Но если не пытаться, то можно сойти с ума от осознания собственного бездействия. Он должен пытаться и использовать все шансы. В знак того, что и вправду готов на всё, Натан торопливо и покорно обхватил пальцы Алана губами и принялся лизать их и обсасывать, просительно глядя в зеленые глаза. Опавший было член отозвался сладкой болью. Натан смотрел покорно, испугано и умоляюще, и все, чего хотел или нет стало побоку. Дождавшись, когда мальчишка как следует оближет ему пальцы, Алан с непристойным влажным звуком вытащил их из его рта, и провел ими по напряженному отверстию, на этот раз нежно, заигрывая. Натан изумленно посмотрел на Алана через плечо. Он вдруг понял, для чего могут быть применены эти им же самим облизанные пальцы. Это было так... вероломно! Тюремщик обманул его. Сердце паренька замерло. Весь он затих и окаменел, ожидая, последует ли продолжение. Он чувствовал, что не может быть к этому готовым, и чем дольше пальцы просто поглаживали его отверстие, тем мучительнее становится. Натан весь съежился. Его маленькая дырочка сжалась и сморщилась. Мужчина все гладил её, не проникая. Это была невыносимая, ужасная пытка неизбежностью и не наступлением ожидаемого. – Черт... Блять... Джек... Твою мать... – Натан начал ругаться, выдыхая по слову каждый раз, как пальцы приминали его вход. – Ммм... да? – Алан надавил чуть сильнее, а потом убрал руку, чтобы дотянуться и коротко поцеловать мальчика в шею. Он выдавил на пальцы гель и коснулся сморщенной дырочки снова, на этот раз проталкиваясь осторожно, почти бережно. – Ой... черт! Нет. Хватит... – Натан дернулся, натянул руки, задергал ими, пытаясь освободиться. – Джееек! Пожалуйста. Не надо. Он засучил ногами сильнее, пытаясь подняться с живота на колени, но от каждого движения он сам всё глубже надевался на замершие в одном положении пальцы похитителя. Те были мокрыми, скользкими, и легко проникали внутрь. Паренек засопел от изнеможения: от этого ссаживающего ощущения было никуда не деться. – Тихо! – свободной рукой Алан весьма ощутимо шлепнул его по бедру. – И постарайся расслабиться, будет легче. Не смотря на отчаянные мольбы и попытки освободиться, мысль о том, чтобы отпустить Натана мелькнула лишь на мгновение и тут же исчезла. Некоторые страхи нужно вырывать с мясом. Кроме того, с его-то характером... денек-другой пострадает, а потом попросит сам. "Легче? Нетнетнетнет!!!" Парнишка в очередной раз натянул ремни, отчаянно их дернул. "Ну же!" И что дальше? Даже если они оторвутся от изголовья, что делать тогда? Вскочить и бежать? Что может быть глупее. Тренированному мужчине хватит и двух секунд, чтобы остановить. А тогда... Он же маньяк. "Ты ведь не хочешь, чтобы из тебя нарезали новых ремней, Нат?" Паренек содрогнулся всем телом, выгнулся, запрокинул голову. Его рот распахнулся, губы напряглись, обнажая зубы. Натан издал громкий обреченный стон, принимая свою участь, а потом жалко ткнулся подбородком между ключиц, тяжело и шумно дыша. Он прикусил губу и подался назад, надеваясь на пальцы мучителя, издав всхлип и стиснув руки в кулаки. – Я же просил лежать тихо, – на этот раз ладонь Алана легла между его лопаток. Мужчина погладил пылающую кожу кончиками пальцев. – Все хорошо, слышишь? Это не так страшно, как ты думаешь. Отвлекая внимания Натана разговором, он ввел пальцы чуть глубже и остановился, давая привыкнуть к ощущению. "Не так страшно? Но я не хочу. Почему я должен терпеть это?!" "Потому что ты допрыгался. И теперь получишь свой урок". Да. Так и произойдет. А вдруг, этот маньяк будет резать его? Бить? Пока он был довольно аккуратен. Не стоит его злить, надо быть смирным и делать то, что он хочет. Тогда, как бы он ни порвал задницу, может быть, оставит в живых. Плечи Натана дернулись, когда он с трудом втянул воздух. Внутри него были жесткие пальцы. Это было терпимо, но совершенно неприятно. Член парнишки съежился, от былого возбуждения и намека не осталось, страх перед предстоящей болью и унижением затопил сознание. Натан сжался в комок, едва ли что-то соображая от страха, и Алан в приступе его самого напугавшей нежности потрепал парнишку по волосам, наклонился осторожно, чтобы нечаянно не двинуть рукой слишком резко, и поцеловал под ребрами. Потом заставил чуть приподняться, и несильно сжал опавший член. И снова шевельнул пальцами внутри, уже растягивая. Натан, подаваясь вслед за рукой мужчины, закрыл глаза как можно крепче. От прикосновения к члену он скривился, не понимая еще как ему совместить происходящее. Неприятная затычка внутри и почуявший крепкую руку член вступили в противодействие. Оставалось только терпеть. И пока паренек затаился, саднение перестало быть таким уж докучливым, в какой-то момент даже послав приятный разряд прямо в пах. И рука... Руками его похититель пользоваться умел. Натан прикусил губу, но тихий стон все равно успел просочиться наружу. Он уцепился за обивку кушетки, прислушиваясь к себе и удивляясь волнам противоречивых эмоций. Алан сжал член еще сильнее, едва пленник начал подавать признаки жизни, и задвигал рукой быстрее, умело и плавно накачивая начавшую крепнуть вновь плоть, пальцами другой руки орудуя в тугом отверстии задницы. Натан не знал, сколько их там в итоге было, но было уже совсем не неприятно. И похоже... это начинало нравиться. Да, пока все действительно было не так уж страшно. Убедившись, что Нат уже достаточно возбужден, Алан вытащил сырые от геля пальцы и прижал свою мясистую головку ко входу, сначала просто надавливая, постепенно и очень медленно проталкиваясь внутрь. Натан думал было подать голос от удовольствия, как вдруг пальцы исчезли. И что-то округлое и скользкое от смазки ткнулось в отверстие, пока еще не втискиваясь внутрь. "Что это..." Мальчишка раздвинул ноги пошире и, упершись локтями в койку, склонил голову как мог низко, чтобы посмотреть, что там происходит. Он увидел свой стоящий член и небольшие, покрытые золотистыми волосками яйца, а дальше – свои ноги и ноги похитителя. Тогда Натан улегся на одно плечо, желая видеть, испытывая странное безумное любопытство. Алан услышал, как парень охнул и с трудом сглотнул. – О господи... – прошептал Натан. Паренек отзывался, и отзывался так искренне, полно, сладко, что Алан поспешил снова погладить его по пояснице и заднице. – Все хорошо, Нат, все хорошо!.. Мальчишка был таким тугим, что он сам не выдержал, застонал, сжимая худое бедро. – Ммм..! – Нат упал на оба локтя, ткнулся лбом в кушетку, прогнулся в пояснице, не в силах смотреть, как потемневший от прилившей крови член проникает в него. Он чувствовал острую боль, располовинивающую тело. Нечто твердое, толстое, проникало внутрь, заполняло до предела, до треска. Слуха коснулся голос. Это был стон его похитителя. От звука по телу пробежали мурашки, и это чуть скрасило мучения. Натан застонал сам, громко, протяжно. Он не прятал боль в голосе, хоть больше не умолял о пощаде. "Пусть это быстрее случится..." – и сам подался навстречу, выставляя торчком лопатки, захрипел от напряжения. На виске запульсировала жилка. "Как больно..!" – Блядь, Натан!.. – собственный рык немного привел Алана в чувство. Он впился в бедра мальчишки ногтями, надеясь удержать хотя бы так, и снова застонал. Даже понимая, что Натан просто мечется от боли, пытаясь уйти от незнакомых и сильных ощущений, было трудно. Трудно входить в него, еще труднее – сдерживаться... Сделав глубокий вдох, Алан прикрыл глаза, и снова толкнулся вперед, осторожно, но неумолимо продвигаясь глубже, входя плавно, на всю длину. – Потерпи, маленький, потерпи... Удерживать Натана было трудно и так хорошо одновременно. Алан слышал, как паренек под ним громко и мучительно стонет, как скребутся его ногти о поверхность кушетки. Внутри было тесно и горячо. Член стискивало в хватке мышц. "Вот и всё..." От этого осознания стало так жалко себя. Натан почувствовал влажную дорожку на щеке. Не столько от боли, сколько от обиды и досады. Вляпался. И теперь расплачивается за ошибку собственной дыркой и верой в неприкосновенность и безнаказанность. Мальчишка дернул плечом, сердито утираясь о него, и толкнулся навстречу режущей боли. Он видел, как все происходило в порнухе: нижний каким-то образом умудрялся быстро и часто двигаться навстречу. Сейчас, испытывая выворачивающую нутро боль, Натан не понимал, как этим людям удавалось изобразить страсть, и у них все так ловко получалось, а у некоторых даже стояло. Он же едва мог пошевелиться. Его отверстие свело судорогой, стискивая затычку. От этого пришла новая волна такой сильной боли, что паренек издал булькающий звук, выгнулся дугой под своим насильником и глухо завыл в кушетку. Натан выл и метался, уже на грани того, чтобы вцепиться зубами в собственную руку, и Алан лег сверху, с одной стороны входя полностью, чувствуя кожей кожу, с другой придавливая Натана к кушетке своим телом, лишая возможности двигаться. Внутри было так тесно, что темнело в глазах. Мужчина задышал открытым ртом, восстанавливая подобие осознанности происходящего. А потом обхватил пальцами горло Натана, заставляя поднять голову, целуя везде, куда только мог дотянуться, быстро, легко, влажно. – Тише, Нэйт, тише. Это пройдет, не двигайся... Собственный голос сорвался от стона. Так хотелось побыстрее приступить. Натан будто не слышал слов Алана, распластанный под ним, скулящий от распирающей заполненности. Ему стало казаться, что он вот-вот умрет от этой невыносимой рези, от которой на глаза наворачивались злые слезы. – Больно... – жалобно выдохнул он, не сдержавшись, и ткнулся кадыком в обнявшую горло ладонь. – Знаю, – Алан легко скользнул губами по его виску и чуть ниже, провел кончиком языка по влажной соленой дорожке. – Так всегда вначале, потерпи... Потерпи, мой хороший. Сам он едва ли разбирал собственный голос и вряд ли фокусировался на своем бормотании, остатками сознания надеясь на то, что Натан услышит и послушается. Самым простым и правильным сейчас было бы начать двигаться, но тогда слишком велика была вероятность того, что мальчишка, чья девственность и так трещала по швам, просто не выдержит. Натан замычал сквозь сжатые губы, тряхнул головой. В ушах шумело. Он слышал, как скрипят его зубы, стиснутые изо всех сил. Скулы свело. Ногти впились в плоть ладоней. – Не могу... больше..! Сделай... что-нибудь.., пожалуйста! Алан еще раз провел губами по его щеке, и чуть отстранившись, попробовал двинуться вперед. Замер... Качнулся снова... А потом опять. И еще! Пытаясь найти нужный угол и задеть там, где нужно. Сперва Натану казалось, что все его внутренности сейчас вывалятся наружу. Он чувствовал, как его нутро вытягивается вслед за толстым членом похитителя. Ничего кроме боли он не чувствовал еще несколько минут, а потом понял, что от движения становится легче. Трение отвлекало от рези, а член ощутился вдруг ярко и полно, каждый миллиметром плоти: твердый, горячий, пульсирующий... Натан притих, перестал мучительно стонать. Его пальцы разжались. На ладонях остались глубокие красные дуги от ногтей. Он лежал под Аланом тихо, вслушиваясь в самого себя и в шлепки, с которыми пах мужчины впечатывался к его задницу. Заметив, как Нат чуть расслабился, замер и затих, Алан вымученно, болезненно улыбнулся и ласково погладил спину парнишки. Двигаться стало не то чтобы свободнее. Спокойнее. И мужчина снова толкнулся вперед, подхватывая Натана под живот и прижимая к себе. Натан снова охнул, но уже не так мучительно и болезненно, как раньше. Он даже понял, что если потужиться, – что вышло случайно, когда он просто глубоко вдохнул, – то становится еще немного легче. Тогда паренек стал ритмично надувать живот, ощущая заодно как раскрывается его сфинктер. Удивительно. Хоть тот болезненно жгло – вероятно, были трещинки, в которые попала смазка, – но он не порвался. Внутренности пленника стискивали член Алана как тугой презерватив, и сомнений в том, что парень был девственником, уже не осталось. – Молодец, – похвалил Алан негромко, осторожно покачиваясь, продолжая легко поглаживать. Когда Натан тихонько застонал, уже не болезненно, скорее удивленно, мужчина сжал его бедра сильнее, потянул на себя, усиливая контакт. И начал постепенно, внимательно отслеживая реакцию, увеличивать темп. Очень скоро Алан услышал еще один стон – хриплый от страсти. Болезненное сильное трение изменило свой вектор и теперь пареньку явно становилось хорошо. Натан не мог поверить. Значит, действительно если потерпеть, боль уходит, а саднение в сфинктере вызывает приятную тяжесть в паху. Он отметил, что его член снова наполняется кровью и крепнет. Натан прикусил губу и попробовал двигаться сам. Первая же попытка вызвала громкий изумленный стон. Выходит, чем шире амплитуда движения, тем сильнее ощущения. Паренек принялся экспериментировать, двигаясь то вместе с похитителем, то в унисон ему, прислушиваясь к себе. Натан чувствовал, как взмокли на висках волосы, как испарина выступила на спине. Очень скоро он понял, что долго не продержится, не смотря на то, что до собственного члена дотянуться и вздрочнуть не было никакой возможности. – Стой..! – выдохнул жарко Натан. – Скажи мне... своё имя... Настоящее... я... не выдам... Мужчина сам не понял, в какой момент все изменилось. С Натана будто улетела шелуха, все наносное, придуманное им самим, исчезло в одночасье, оставив просто подростка, неопытного, но уже по-взрослому страстного, жадного до ощущений, боли и ласки. Да и подростка ли?.. Уже нет, пожалуй. Парень застонал глубоко, уже требовательно, и Алан будто отпустил себя, перестал сдерживаться, трогая властно, собственнически, уверенно и ровно лаская член Ната в ритме собственных толчков. Он хочет знать имя?.. Не все ли равно теперь... – Алан, – шепнул он, склоняясь к самому уху. – Меня зовут Алан. – Алан, – повторил мальчишка, но его голос вдруг сорвался, он рывком дернулся вниз, коленки разъехались, руки напряглись, стянутые ремнем. Натан изумленно застонал. Его сфинктер сжал член похитителя, передавая ему сильную ритмичную пульсацию. Парнишка будто провалился в черную дыру – так далеко он еще никогда не залетал. Пальцы снова сжались в кулаки, рот широко распахнулся, глаза зажмурились. Натан оглох и ослеп, и сам не понимал, что происходит, что он кричит, спуская так, как никогда не бывало от своей руки и извращенных игр. – Алан! Алан!.. Весь мир на секунду куда-то провалился, и Алан увеличил темп до предела, вбивая мальчишку в кушетку. Натан кричал, звал его по имени, или это восприятие настолько исказилось?.. Показалось или нет, но мальчишка кончил ему на пальцы, горячо, липко и сильно, и Алан с глухим рыком излился следом, в него, инстинктивно вжимаясь всем телом. Натан замер, чувствуя жар и негу во всем теле. Он весь будто лишился костей, растекся под Аланом. В голове было пусто. Сердце еще колотилось, а задницу всё еще распирала тугая затычка. Ему было так хорошо. Он словно перестал существовать, укачиваемый на теплых уютных волнах неимоверного заботливого океана. В нем не осталось страха. Было сонно. Паренек глубоко дышал распахнутым ртом, вжимаясь щекой в шершавую обивку кушетки. Алан упал сверху и несколько секунд не шевелился вовсе, позволяя блаженству растекаться по телу. Было так хорошо, что следующий шаг – разве что уснуть в обнимку. Хотелось прижать мальчишку к себе. Или затащить в душ и долго гладить раскрытыми ладонями, целуя в рыжую макушку. Такое упоительное чувство – быть для кого-то первым. Наконец мужчина заставил себя приподняться, бережно выходя из Натана, и снова вытянулся сверху, чтобы чувствовать всем телом, коротко, – мало ли, как среагирует? – и благодарно целуя в едва достижимый уголок губ. – Ну как? Передумал умирать от стыда и отчаяния? Когда член выскользнул из ставшего сверхчувствительным отверстия, Натан тихо охнул. Почувствовав потекшее наружу густое семя, сделавшее расщелину между ягодиц мокрой и липкой, он недовольно зашипел и поёжился. Ни думать, ни говорить не хотелось, но паренек разлепил пересохшие губы, чтобы просипеть: – Отвяжи. Рук не чувствую. – Не отвяжу, – Алан все-таки позволил себе улыбнуться. – Ты тут же начнешь брыкаться и искать что-нибудь потяжелее, чтобы огреть меня этим по голове. А я расслаблен и доволен, и не имею ни малейшего желания сейчас тебя ловить по всему дому и снова крутить тебе руки. Мужчина дотянулся до сигарет и с наслаждением закурил. А потом почувствовал укол давно несуществующей совести. Натану сейчас должно хотеться не меньше. – Твою мать... Только попробуй, Нат. Только, блядь, попробуй! Зажав сигарету зубами, он снова лег на парня, на этот раз ненадолго, чтобы отстегнуть ремень, и не устоял, теранулся снизу вверх. Натан натужно закряхтел, когда Алан придавил его и потерся пахом о еще мокрые ягодицы. Мужчина смог уловить едва заметный ответ, когда задница паренька встретилась с ним с негромким шлепком. Алан услышал короткий смешок. – Ловить?.. – руки паренька упали на койку, он стал разминать их, вяло сжимая и разжимая пальцы, а потом и это занятие забросил. – Я не знаю, смогу ли ходить. Натан на самом деле не знал. Его внутренности непривычно ныли, и он считал, что хорошо отделался, ведь представлял себе всё куда в худшем свете. Лишаться девственности оказалось для него – как и для всего остального человечества – не смертельно, а в какой-то момент – и в отличие от многих из оного человечества – даже приятно. Он подумал, что, может быть, его маньяк не такой уж и зверь, хотя малейшая попытка пошевелиться отдавалась тянущей болью в пояснице, будто его посадили на кол. "Так и было". От запаха курева во рту появилась слюна, и Натан сглотнул её пересохшим горлом. Шевелиться он не особо мог и не хотел, тяжесть мужчины, удерживавшем его, также лишала последних сил. Парнишка, почувствовав себя невероятно, смертельно вымотанным, решил: раз такое дело, то и дергаться не стоит. Он устало ткнулся щекой в обивку, с которой успел сродниться теснее, чем с кроватью в отцовом доме, и закрыл глаза. – Сможешь, – Алан запустил пальцы в потемневшие, чуть влажные пряди и погладил. – Куда ты денешься. Только здесь не засыпай. Мужчина заставил себя подняться и сесть на кушетке. Подумал секунду и, обхватив Натана за плечи, потянул вверх. Мальчишка недовольно застонал – ему никуда не хотелось, не хотелось шевелиться. Зачем его куда-то тащат? Неужели нельзя хотя бы ненадолго оставить в покое?! Когда, влекомый мужчиной, Натан сел на задницу, он громко охнул, тут же сместился на бедро и опалил Алана яростным взглядом, который, тем не менее, быстро утихомирил и отвел в сторону. – Куда ты меня... – тяжко вздохнул мальчишка. – В душ, – Алан прикурил еще одну сигарету и протянул ему. – А потом спать. В конце концов, имеет человек право после первого в своей жизни секса выспаться нормально, как ты думаешь?.. Алан сейчас сам не понимал, шутит он или говорит всерьез. Настроение было странным: дикая смесь ничем не обоснованного веселья и... да, пожалуй, горечи. "Придурок. Так радуешься, будто это ты тут в первый раз..." Закурив, он снова перехватил Натана, прислоняя к своему плечу. – Лучше? Натан потянулся к Алану, не поднимая рук, показывая, чего хочет, без слов – "нам хватит и одной". Затянулся подставленной сигаретой и выдохнул в сторону дым. – Лучше. Он не стал оспаривать "первый в жизни секс". Глупо было продолжать упираться. Да, это так. Теперь Натан не чувствовал в этом ничего постыдного. Он ощутил себя враз повзрослевшим, и в голове будто бы даже прибавилось мозгов. Паренек обхватил себя руками. Вдруг ему в голову пришла странная мысль, и он завел правую руку за спину, дотянулся ей до своей задницы, потрогал там и переменился в лице. – Черт... – он вскинул огромные напуганные глаза на мужчину. Под пальцами он ощутил распухший вывороченный сфинктер и еще не спавшуюся дырку. – Что ты наделал... теперь же все вываливаться будет... – Все с тобой будет нормально, – мужчина снова поднес сигарету к его губам. Не то, чтобы он ожидал от Натана истерики теперь, хотя и всякое могло стрястись. Но унимать таковую отчаянно не хотелось. – Знаешь, тысячи парней во всем мире делают это, Нат. И все пока целы. Натан надулся, отнял у Алана сигарету и принялся курить сам. "Наверное, – решил он, – организм как-нибудь сам об этом позаботится". Стоять было не так болезненно, как сидеть, но паренек ощущал изрядную слабость в ногах. Где находится ванная он еще помнил, поэтому, порой придерживаясь за стену, поплелся в нужном направлении. Ему самому мыться вовсе не хотелось и плевать было на подсыхающее, натекшее из задницы семя, перемешенное с гелем. Но Алан сказал, что так полагается делать после секса, а выглядеть неопытным, не знающим основных правил цветочком, Натану было стыдно. Глядя, как парнишка ковыляет в ванную, Алан позволил себе короткую усмешку, а потом затушил в пепельнице бычок и последовал за ним. Проигнорировав возмущенно вспыхнувший взгляд, он сам подрегулировал температуру воды и прикрыл глаза, с наслаждением подставляя лицо теплым струям. Усталость прошедших суток все-таки брала свое. Немыслимо хотелось расслабиться, хотя бы ненадолго, но Алан напомнил себе, что делать этого ни в коем случае нельзя. Позже. Когда он решит все свои проблемы. И уж точно не с этим маленьким чудовищем под боком. Гортанно стонать под ним Натан мог сколько угодно. Алан даже не сомневался в том, что ему действительно было хорошо до определенной степени. Но все же он оставался при этом Натаном, и слишком велика была вероятность, задремав ненадолго рядом с ним, очнуться потом в собственном подвале. Или полицейском участке – это уж как повезет. Хотя, подвал вероятнее... Натан следил за своим похитителем, за тем, как струи воды бегут по тренированному телу, собираются в пупке, стекают ниже, путаются в волосках... "А он хорош". Да, всяко лучше большинства тех хмырей, которых подцеплял паренек раньше. Алан. Это имя шло мужчине куда больше, чем нелепое "Джек". Натан вспомнил прикосновение властных сильных рук, теплых губ, острых зубов... Он снова обхватил себя руками и прислонился к стене в душевой, подальше от моющегося похитителя, чтобы струи не мешали наблюдать. Стопы, стоящие по щиколотку в горячей воде, передали тепло всему телу. Стало куда уютнее и одновременно сонливее. Паренек провел ладонями по лицу, скрывая зевок. "Интересно что он будет делать со мной дальше? Спросить его об этом?" – Алан, – позвал мальчишка, но вдруг замешкался: что если тому не понравится излишнее любопытство пленника. С коротким вздохом Алан заставил себя открыть глаза и повернулся. Натан стоял у противоположной стенки душевой кабины, – надо полагать, так далеко, как только позволяло его положение, – и выглядел затравленным, едва ли не жалким зверьком. "А сам бы, интересно, на его месте блистал?.." – Что? Натан передумал теребить мужчину с расспросами о своем будущем. В этом не было никакого смысла. И настоящее, если присмотреться, было не таким уж плохим. Алан не бил его, не мучил, по крайней мере, не так, как поступил бы маньяк. И в голове Натана снова закопошились сомнения – кто же этот человек на самом деле? А может, всё вместе, ото всех понемногу?.. Мальчишка сделал шаг вперед, оказавшись совсем близко от Алана, и положил ладонь ему на бедро, поднял взгляд, посмотрел в зеленые глаза. "Спасибо. Что не порвал". Вслух же он не произнес ни слова и лишь потянулся к губам мужчины, вставая на цыпочки и чувствуя, как упругие струи бьют его в плечи и спину. Алан замер, напрягаясь всем телом. Натан не просто лез целоваться, а едва ли не терся о плечо, а значит сейчас, вероятнее всего, должен последовать какой-то подвох. Впрочем, не обязательно. В конце концов, людям свойственна некоторая слабость к тем, кто был у них хоть в чем-то первым... Нет, не в этом случае. Мальчишка просто проанализировал ситуацию и усмотрел в ней для себя определенную выгоду – усыпить бдительность, продемонстрировав покорность, чтобы потом попытаться выбраться. Ну что ж, тоже неплохо на сегодня. Мужчина чуть разомкнул губы, давая понять, что не против прикосновений, и погладил спину паренька. Натан ощутил его напряжение и после пары коротких поцелуев отстранился. Набрав в ладонь пригоршню воды, провел ей между своих ягодиц, смывая семя и гель. Он чувствовал себя намного лучше, внутренности уже не так сильно напоминали о себе, хотя Нат подозревал, что сидеть он так сразу не сможет. – Я сейчас стоя засну, – доверительно и с улыбкой сообщил он Алану, снова прислоняясь к стене душевой, чувствуя, что ноги становятся ватными и начинают подгибаться. Алан коротко, оценивающе посмотрел на мальчишку. Натан и правда выглядел сонным, и намек, кажется, понял правильно... И от этого стало как-то гадко от самого себя. Выключив воду, мужчина сделал шаг к своему пленнику и мягко привлек к себе, ловя губами припухшие и искусанные губы Натана, слизывая с них в поцелуе капли воды. – Пошли. Мысль о том, чтобы отвести Ната обратно в подвал он отмел сразу же; оставлять его просто так на диване было рискованно, и Алан легонько подтолкнул парнишку к спальне. – Устраивайся со всеми доступными удобствами, – бросил он негромко, коротко кивнув на кровать, и вернул на место вывороченный им же самим час назад ящик. Натан удивленно посмотрел на Алана. – Что, прямо в твоих хоромах? И... тут всего одна кровать. Паренек проследил за действиями с ящиком. В памяти возникли ощущения, когда пальцы трогали его – там. Слегка, а потом проникли внутрь. А потом покинули его, чтобы впустить нечто большее. Настоящее. Натан приблизился к кровати и – не лег – стек на неё, прямо поверх тонкого одеяла, улегся на бок, поскольку на спине было неприятно. Прижался щекой к подушке и сонно взглянул на Алана. Потом протянул к нему руку, вернее, провёз ею по одеялу в направлении мужчины, и в тот же миг уснул. Алан еще некоторое время посидел на краю постели, рассматривая мальчишку. Натан не притворялся, действительно спал глубоким сном уставшего, измученного физически и морально человека, и выглядел при этом вполне безопасным, но рисковать не хотелось. "Одна кровать", это надо же!.. Мужчина лег рядом, копируя позу Натана, лицом к нему. Подумал еще секунду, а потом защелкнул на запястье парня браслет наручников. Второй браслет Алан замкнул на своей руке и только после этого, уверенный хотя бы в относительной предсказуемости завтрашнего утра, уснул. Натана никогда нельзя было назвать жаворонком, поэтому когда Алан проснулся, тот еще спал. Мальчишке снился кошмар или что-то неприятное: он вздрагивал во сне, шевелил губами, его ресницы дрожали, будто он силился открыть глаза, сбежать от страшного видения, и никак не мог. Во сне Натан, чье тело нуждалось в тепле, бессознательно подполз совсем тесно. Его голова лежала на одной с Аланом подушке, они почти соприкасались нос к носу. Алан ощущал его теплое дыхание, различал тихое посапывание. Под щекой паренька была рука, скованная наручником, и тот, если ерзал и натыкался на холодный браслет, хмурился во сне и отодвигался немного. Алан застыл на секунду, не зная, как лучше поступить. А потом, пойдя на поводу у инстинкта и еще не до конца слетевшего сна, вывернул собственную скованную руку и накрыл ею кисть Натана. Мальчишка вздрогнул во сне от прикосновения, как от удара. "Ладно, черт с ним!.." Алан обнял его за плечи, привлекая к своему плечу, и провел пальцами по щеке, коснулся влажных ресниц. Губы Натана, заметно опухшие, были совсем рядом, и мужчина не устоял перед искушением дотронуться, целуя не требовательно, но уверенно. Натан забормотал что-то во сне, смешно задрал вверх нос, чтобы продолжить глубоко дышать. А потом начал просыпаться. Еще не открыв глаза, он ответил на поцелуй и потянулся навстречу, укладываясь на плечо Алана. Он попытался обнять его обеими руками, но наручник не позволил, дернув одну назад. От этого Натан проснулся окончательно и распахнул глаза. Некоторое время он просто смотрел, будто пытался вспомнить, где он, и почему не в подвале. – Привет, – прошептал он почти что в рот Алану. – Ну, привет, – тот улыбнулся и углубил поцелуй, вырывая томный стон. Поднял скованную руку и коснулся щеки Натана, другой огладил бедро и потянул парня на себя, сонного, теплого, ласкового. Наручники тут же стали чертовски мешать, и мужчина раздосадованно зашипел сквозь зубы. Натан подумал, что ему нравится целоваться со своим похитителем. Нравится стонать под ним. ...И понравилось кончать, выкрикивая его имя. Тогда он толком не понимал происходящего, но теперь помнил – да, он орал "Алан", изливаясь этому вот мужику в кулак. Нат скользнул поверх Алана, укладываясь ему на грудь, упираясь острым подбородком пониже ключиц и обхватывая ногами его бедра. В паху приятно потянуло, но тут же отдало болезненным ударом в кишки, заставив Натана чуть поморщиться. – Боялся, что я сбегу? – хмыкнул парень, хитро посматривая на Алана. – От тебя всего можно ожидать, – с бедра ладонь соскользнула мальчишке на задницу, подтягивая выше, чтобы удобно было снова дотянуться до теплых губ. Целоваться Натан умел, и так хорошо было чувствовать его на себе, ощущать кожей, когда он весь под руками, и кажется, откровенно не прочь повторить... Почувствовав, что возбуждается, мужчина подался вперед, чтобы потереться о мальчишку. Натан поймал его лицо за подбородок и посмотрел вдруг очень серьезно, совсем не по-детски, явно не дурачась. Потом потянулся к нему, но не поцеловал, а только потерся о щеку своей – об одну, затем, медленно, чтобы прочувствовать, о другую. И только потом порывисто обхватил Алана за шею одной рукой, нескованной наручником, и впился в его губы, стараясь перехватить инициативу. При этом Натан начал ерзать на Алане, сильно потираясь о его пах своим. – Чёрт... – он отпрянул. – В кого ты меня превратил... Отстранившись, он увидел, что Алан улыбается. – В тебя самого, – залюбовавшись, Алан провел пальцами по его губам. – Не нравится? Не в состоянии сказать что-то еще, он снова потянул Ната на себя. Мальчишка еще сильнее сощурился, позволяя прижать себя к мускулистой груди. – Я еще не распробовал, – ответил Натан, мягко выкручиваясь из объятий и укладываясь под бок Алану на дистанции наручника. Паренек склонил голову, с любопытством глядя на похитителя. – Теперь ты знаешь, каким был мой первый раз. А у тебя? Расскажи, Алан. Алан посмотрел на него внимательно, будто не веря собственным ушам, но в самой глубине зрачка плескалось восхищение. Качнув головой, будто признавая: ничего не поделаешь, – дотянулся до сигарет и поставил пепельницу между собой и Натаном. – Дурацким, – признался мужчина с усмешкой. Закурил и снова посмотрел на лежащего рядом парня. – В шестнадцать я играл в рок-группе, которую мы сколотили с одноклассниками. И наш вокалист казался мне воплощенным божеством... Однажды мы стащили бутылку виски из бара его отца. Я надрался до полной несознанки, зажал его у стенки и сделал первый в своей жизни минет. А потом еще неделю переживал от того, что больше он не посмотрит в мою сторону... Алан глубоко затянулся, глядя в потолок. Продолжать он явно не горел желанием. Натан внимательно слушал. Он дотянулся до пачки сигарет и без спроса вытащил себе одну, затем склонился над раскинувшимся Аланом, чтобы прикурить от уже зажженной сигареты во рту мужчины. Паренек уселся рядом с ним по-турецки, не стесняясь своей наготы, вытянув закованную руку и легко касаясь кончиками пальцев ладони Алана. – Звучит круто, – Натан улыбнулся. – Если бы у меня были музыкальные способности, я бы обязательно втерся в какую-нибудь групешку, чтобы трахнуться с солистом. Мальчишка склонил голову, задумчиво рассматривая Алана и явно наслаждаясь зрелищем. – Но у меня обнаружились другие склонности. Благодаря чему я встретил тебя. Через паузу он нахмурился, решив, что слишком разболтался, даже разозлился на себя, но отступать уже было поздно. Он глубоко затянулся и вместе с дымом выдохнул сердито: – И не жалею. – Не зарекайся, – Алан улыбнулся чуть грустно, явно думая о чем-то своем. Утопил сигарету в пепельнице, а потом резко поднял охваченную стальным браслетом руку, дергая Натана на себя. Отобрал у него окурок и раздраженным, нетерпеливым движением отставил пепельницу, почти сердито возвращая мальчишку на свои бедра, притянул ближе и провел языком по его губам, слизывая горький никотиновый привкус. – У меня еще есть дела сегодня. Так что заканчивай трепаться, окей? Свободной рукой он пригнул голову Натана ближе, чтобы удобнее было прижаться губами к шее, провести до самого подбородка языком. Натан не ожидал того, что стало происходить, и громко охнул, когда Алан дернул его на себя. Оказавшись на бедрах мужчины снова, он почувствовал, как тот напряжен, даже взведен. "Что с ним такое... Злится? Приступ ярости?" Маньяк возвращается? Натан сглотнул и постарался заглянуть Алану в глаза, чтобы понять, кто рядом с ним теперь, но не успел. Поцелуи ощущались еще ярче, будто пройдя свой первый рубеж Натан очистился от лишней шкуры, обретя новый уровень чувствительности. От поцелуев в шею по всему телу побежали мурашки, мальчишка шумно втянул воздух сквозь плотно зажатые губы, запрокидывая голову и будто прося этим "еще". Свободной рукой Натан коснулся груди Алана, провел пальцами вниз, давя, оставляя красноватые полосы, и с силой задел плоский сосок, смял его. Другая рука была выставлена вперед к скомканным подушкам, куда её притянул Алан. Натан решил, что это очень здорово: у них была одна несвобода на двоих. Ему показался в этой мысли какой-то особенный глубокий смысл, но сейчас он был не в состоянии его искать, сидя верхом на похитителе, который лишь несколько часов назад трахал его. С глубоким вздохом Алан слегка прихватил зубами мигом раскрасневшуюся кожу на шее, и лизнул снова. Чуть втянул живот, расслабляясь от прикосновений. И тут же напомнил себе, что расслабляться нельзя. Он не планировал этого, он этого не хотел. Но мальчишка уже не такой уж чужой и безликий, как был в начале, а значит дальше можно только правду. А до того – глупо, нелогично, опасно – хочется его еще раз, чтобы как прошедшей ночью. Вывернуть душу наизнанку... Похититель уловил напряжение Натана и, разумеется, истолковав его по-своему, свободной рукой снова погладил по бедру. – Не бойся, я не собираюсь внутрь... Скованную руку нужно было куда-то деть, и Алан погладил пальцами ладонь парня. Скованные одной цепью... Смешно. Вспомнить бы еще, где ключ от этой цепи. Натан вытянул подбородок подальше, наслаждаясь языком на своей шее. Было так приятно чувствовать тяжелую ладонь на своей коже... Чего же он сам теперь хотел? Натан едва ли мог определить точно. Кажется, он просто хотел этого мужчину. Алана. Своего похитителя. И хоть раньше он думал, что проникновение лишит его части души, сделает его жалким, он получил что-то совершенно обратное. Он будто обрел особую уверенность и внутреннюю целостность. При этом Нат отдавал себе отчет, что будь Алан физически куда более жесток с ним, такого чувства бы не возникло. И это понимание вызывало в мальчишке еще большую симпатию к своему тюремщику. Натан слышал про такое явление, которое именовали "Стокгольмским синдромом". Но ему почему-то казалось, что у него это совсем другое, хоть и не был слишком силен в психологии. Когда Алан сказал, что не собирается внутрь, Натан, – хоть все еще ощущал тупое поднывание в кишках и подозревал, что вставь ему сейчас мужчина, будет снова очень больно, – почувствовал досаду. Он опустил подбородок, мешая облизывать свою шею и подставляя стянутые в нитку напряженные губы. – Мой рот тебе понравился больше? Алан поймал подставленные губы своими. В голосе Натана ему померещилось разочарование. – Хочешь, чтобы было больно? Напоминая, он сжал Натана сзади, притиснул к себе, заставляя потереться плотью о плоть. Губы в его губах слегка дрогнули, когда боль напомнила мальчишке о себе. Натан хотел. Чего-то точно хотел. Может быть, даже чтобы было больно. Он вспомнил, каким заполненным себя ощущал. Как член Алана, горячий толстый поршень, пульсировал внутри. Он дарил чудовищную боль на старте и нестерпимое удовольствие в финале. Наверное, ради этого кайфа, ради той эйфории, что наступила после оргазма, Натан был готов рискнуть. Еще он боялся, что если не повторить сейчас, то потом будет снова как в первый раз. А если сразу пройтись по накатанному, может быть, не будет так больно... – Ты ведь уже сделал это однажды. Почему не хочешь повторить? Член Алана ощущался прямо под мошонкой, он давил на кожицу между яичками, на какую-то чувствительную точку, заставляя сжиматься твердую пружину в паху. Натан прикусил губу мужчины, ему понравилось безнаказанно кусаться. Горячая волна поднялась в Алане от живота к голове, сметая на своем пути что-то важное. "Он просит?.." Медленно, пытаясь четко контролировать каждое собственное движение, Алан опустил закованную руку и, неудобно выворачивая запястье Натана, подхватил его под бедра, притягивая выше. Смазку они вчера бросили в соседней комнате... Ну да черт с ней. Отдавая себе отчет в том, что ни на какие прелюдии его все равно не хватит, Алан поймал свободную руку мальчишки и охватил губами пальцы, чтобы неспешно облизать их, мусоля, лаская языком, нарочно наводя на порочные мысли. Натан почувствовал, что краснеет. Он вспомнил, что однажды думал подрочить рядом с отрубившимся мужиком, но сразу не смог – у того остались открытыми глаза. И только надавив пальцами на толстые морщинистые веки, обезопасив себя от чужого взгляда, мальчишка смог возбудиться и приступить к делу. Сейчас ситуация была похожей, но не слишком. Это был Алан. Преступник. Похититель. Первый человек на Луне. Натан во все глаза смотрел, как тот облизывает его пальцы, как вбирает их в свои горячие губы, покрывает слюной, причмокивает. Закружилась голова от мысли о том, как бы это ощущалось, возьми Алан в рот его член. Стояк заставил Ната двинуть бедрами, устраиваясь на мужчине чуть боком. Вдруг тот грубо схватил руку парнишки и завел её ему за спину, не считая нужным пояснять словами властный жест. Да, приказ Алана был предельно ясен, когда он сопроводил руку, указывая её предназначение. Натан справился со своим внезапным смущением и подобрался мокрыми от слюны Алана пальцами к своему отверстию. Сперва осторожно пощупал. Опухлость спала почти полностью, и сама дырка спалась, уже не пугая своей вывороченностью. Натану даже пришлось приложить небольшое усилие, чтобы протолкнуть внутрь самого себя палец. От резкого саднящего ощущения паренек поджал губы, стараясь не охать – все же он уже не был целкой, нечего разводить сопли. Поэтому, сердясь на себя и свою изнеженность, он быстро протолкнул палец до конца. Его ягодицы подались вверх, напряженный член свесился вниз и ткнулся головкой в живот Алана, размазывая по нему выступившую мутную каплю. Алан видел, как парнишка старается, сопит, растягивая себя; как на виске пульсирует тонкая голубая жилка; как трудно двигается кадык; как западает от гибких движений худощавый живот. Натан действовал все резче, его локоть дергался от тычков, которыми он себя награждал. Вот мальчишка начал задыхаться, ткнулся лбом в плечо Алана, опаляя кожу горячим сухим дыханием. – Черт... блядь... – застонал Нат, стискивая своей скованной незанятой делом ладонью ладонь Алана, переплетая свои пальцы с его и не прекращая разминать себя для своего тюремщика. Перед глазами поплыло: Алан не думал, что это будет так... Натан что-то бормотал, уткнувшись в него, вроде бы даже ругался. А мужчина чувствовал только, как тот дрожит не то от боли, не то от нетерпения. То ли от всего вместе. Ставшая слишком чувствительной плоть терлась о горячую кожу, вызывая опасение позорно не дотерпеть до дела. С глухим стоном Алан заставил Натана убрать от себя руки и расположиться так, чтобы головка готового вторгнуться в свои владения члена упиралась в его вход. Мужчина подумал, как ему, должно быть, сейчас больно. И до одури хотел видеть – поймать облик Ната сейчас и запечатлеть его, присвоить. Натан поджал губы. – Можно, я сам? – попросил он тихо. Одна рука выпадала из игры, поэтому Натан уперся ей в живот Алана на допустимой наручником дистанции, помогая себе сперва встать на колени – при этом мальчишка не то вздохнул, не то всхлипнул, ощутив меж ягодиц стоящий гордо вверх член Алана и понимая, что он сейчас примет в себя – а потом переместился на стопы. Он замер перед Аланом, открытый, одновременно порочный и еще сохранивший жалкие лохмотья невинности, и широко развел колени. Член Натана торчал вверх, едва не подпирая пупок. – Я видел в порнухе, как надо делать... Мальчишка завел руку за спину и взял член Алана под головку. Сжал его покрепче. И приподнялся сам, упираясь стопами в кровать по сторонам от бедер Алана. Но у него ничего не получилось. Мясистая головка все время упиралась, ерзая по увлажненному одной лишь слюной отверстию, не желая хотя бы немного проникнуть внутрь. Провозившись с полминуты и так и не добившись успеха, Натан посмотрел на Алана с отчаянием во взгляде. Ему совсем не хотелось позориться и просить помощи, но сесть верхом никак не получалось. Алан чувствовал себя вусмерть пьяным от всей этой возни и опасно балансировал на грани. На лице Натана читались одновременно и стыд, и желание, и боль. В выбранной позе сесть на член похитителя у него всё никак не получалось, и мальчишка, казалось, готов был едва ли не расплакаться. Алан подался вперед, обхватывая его свободной рукой за затылок, чтобы поцеловать в утешение. Нат будто только этого и ждал, с готовностью отвечая, впуская в рот его язык. Отвлекая поцелуем, Алан придержал паренька скованной ладонью под поясницу, заводя руку самого Натана назад, и одним движением перевернул его на спину, укладывая на себя. Подхватил под острую коленку, задирая ногу и открывая себе доступ к вожделенной дырке, и протолкнулся одним движением, не глубоко, давая попривыкнуть. Натан звонко вскрикнул, но тут же смутился, что выдал "петуха" и даже на миг забыл о боли, зло резанувшей его вход. Мальчишка вгрызся в губу и зажмурился, позволяя себе только придушенно мычать. Он чувствовал, как член Алана погружается в него, мясистый, крепкий, наполненный кровью. Алан, выходит, тоже был не прочь и желал своего пленника. Почему-то это грело сердце, хотелось, чтобы похитителю понравилось быть с ним, с Натаном, с товаром. "Порченным товаром". Натан всхлипнул, когда кол протолкнулся еще немного, с трудом преодолевая сопротивление внутренностей, и, вспомнив, что это помогало в прошлый раз, начал глубоко дышать, стараясь тужиться. Спазмы мышц действительно прошли быстрее, выпуская член из каменных тисков. – Боже..! Алан..! – мальчишка выгнулся в пояснице, его ноги поджались сами собой, колени ткнулись в ребра, а пах прострелило сладким разрядом. Смесь боли и удовольствия – кажется, от этого можно было сойти с ума. Не выдержав, Натан начал громко стонать от каждого тычка внутрь. Входя глубже, Алан подался вперед, дотянулся до зарумянившегося лица паренька и разомкнул его губы своими, легко целуя. Горло сдавило так, что стало трудно дышать. Еще труднее оказалось выдохнуть прямо в стонущий, кривящийся рот короткое: "Все хорошо... Кричи, если хочешь". Натан вдруг дернулся, шарахнулся назад, цепь наручников звонко зазвенела. А взгляд парнишки, загнанного, измученного, стал горящим, бешенным. Умудрившись не выпустить член похитителя из своего нутра, Натан сперва сел на бедрах Алана к нему спиной, а затем, опираясь на заботливо подставленную Аланом руку, перебрался лицом к лицу. Он морщился и шипел, кусая губы, когда твердый член в нем медленно проворачивался, увлекая за собой нежную плоть. Но вот, отдышавшись, Натан сжал Алана коленями, точно наездник и подался к нему вперед так, что стало удобно провести нескованной ладонью по его груди и животу, и крепко сжать собственный член у основания, пытаясь вернуть его к жизни. С трудом сдержав собственный стон, Алан толкнулся вперед и вверх и снова замер. Не из осторожности, а для того, чтобы немного придти в себя. Натан провоцировал одним своим видом, так что хотелось слышать его сорвавшееся дыхание, переходящее в крик, хотелось, чтобы он метался, вцепляясь в его плечи, пытаясь то ли вырваться, то ли насадиться поглубже, чтобы снова выкрикивал его имя, кончая. Чего не хотелось, так это отдавать его. Глупо, но Алан ловил себя на мысли, что действительно... привык. Выгнувшийся назад Натан царапал плечо Алана, раскачиваясь на нем. Его рот был распахнут, свободно выпуская тяжелое дыхание, смешанное с гортанными стонами. В такой позе амплитуда самих толчков была небольшой, но от движения бедрами Натан чувствовал, как сильно его распирает, как он заполнен. Его эмоции были такими сильными, что из глаз снова потекли слезы – не от жалости к себе на этот раз, не от страха, а от наслаждения болью и удовольствием. Мальчишка не замечал их, скуля, подвывая. Ему было так горько-сладко. Он и знать не мог, что так бывает. Вот Натан с протяжным стоном медленно сполз вперед, улегшись на Алана поверх и перестав шевелиться, предоставив всё мужчине под ним. Он просто лежал, стараясь не дергаться, и стонал ему в ухо, пока тот подкидывал бедра, ударяя копьем точно в цель. Головка члена проехалась по выступу простаты, и голос Натана снова сорвался на звенящий вскрик. – Я... Я... Я сейчас... Ему хватило второго попадания в нужную точку, чтобы захлебнуться. Не было сил даже вскинуться, хотя все тело корчило в судорогах. Глаза закатились далеко назад, рот распахнулся, губы кривились от напряжения. Натан спустил так сильно, что, показалось, весь истек спермой на живот и грудь Алана. Еще пара толчков, и Алан кончил тоже, чувствуя, как стекает по ногам собственное семя. Нат надрывно дышал на ухо, и мужчина заставил себя чуть приподняться, выскальзывая из него. Мир отодвинулся куда-то далеко-далеко и стал неважным вместе со всеми проблемами. Даже зная, что это всего на несколько минут, Алан позволил себе закрыть глаза, наслаждаясь ощущением, почти неосознанно поглаживая паренька по влажным волосам. "Господи..!" Натан чувствовал, как Алан напрягся, как чуть ли не поднял его на себе. А потом медленно опустился, позволяя члену выскользнуть. И снова в заднице было мокро. Семя, пузырясь, вытекало наружу и медленно скользило по ногам Натана и сбегало на лишь немного опавший член Алана. Парнишка двинул головой и ткнулся носом в уголок губ похитителя. Натан не решался называть Алана своим любовником, хотя был в полном праве. Надо же. Он был согласен на секс с мужчиной. И сам хотел его. Но не стоило особенно раскатывать губы. "Что же будет дальше?" – паренек успел уже неплохо выспаться и теперь был всего-лишь расслаблен и вял, не проваливаясь в темень, полную кошмаров, оставался способен думать. Он поднял руку и погладил губы Алана, рассматривая его профиль, опущенные веки, подрагивающие ресницы. – Кто же ты такой? – он не сразу понял, что шепчет это вслух. – Кто ты на самом деле?.. – Ты правда хочешь знать? – Алан открыл глаза и повернул голову. Посмотрев на Натана и будто что-то для себя решив, мужчина свесился с кровати, вытащил из-под края ковра наспех припрятанный ключ и открыл наручники. Запястье тут же начало саднить, но теперь обнять мальчишку стало удобнее. – Я не хотел впутывать в эти дела тебя... по нескольким причинам. Но теперь, кажется, придется. Натан вскинул брови. – А разве ты меня уже не впутал? – он усмехнулся и добавил: – По самые помидоры. Без наручников было удобнее делать многие вещи. Например, запустить пальцы в темные волосы Алана или провести ими по его гладко выбритому подбородку, или нащупать пульс на шее... Нет, наручники Натану тоже определенно понравились. Те ограничения, что они накладывали, то, как использовал их Алан... Паренек вдруг почувствовал, что никогда не захочет делать то, что открыл ему Алан, с кем-то еще, и от этого в горле встал жесткий горький ком. Мальчишка чуть нахмурился. – Впутал, – Алан с улыбкой погладил красную метку на шее парня. Было спокойно. Натан больше не строил из себе невесть что, не пытался с ним играть, и это делало его неожиданно... уютным. – Только не так, как ты думаешь. Есть вещи, которые тебе стоило бы знать, но услышать их тебе будет нелегко. Склонившись над сонным мальчишкой, Алан нежно коснулся отметины губами. Натан перестал хмуриться и подставил шею, чтобы Алану было удобнее её ласкать. – Надеюсь, ты не будешь вынужден прикончить меня после того, как поведаешь страшную тайну? Если что – я прекрасно обойдусь счастливым неведением. Паренек ощутил, как сердце забилось чаще, а во рту пересохло. Он заволновался, почувствовав что-то нехорошее, и действительно уже был не слишком уверен, что стоило задавать неудобные вопросы. Однако дело сделано, и Алан не прочь поделиться с ним. Стоит выслушать до конца все, что тот захочет рассказать. – К сожалению, тебе придется жить с этим, – в тон ему отозвался мужчина, вытягиваясь на животе. – Последние пять лет я зарабатывал на мальчишках вроде тебя. Схему объяснять не буду, ты, я думаю, и сам всё понял, – короткая выразительная улыбка, и снова взгляд в потолок. Смотреть на Натана сейчас не хотелось. – Правда полгода назад я круто прокололся. Прихватил сынка одного банкира. Фамилию называть не буду, он бизнес-партнер твоего отца. Алан закурил, и все так же не глядя положил пачку рядом с Натом. – Мне заплатили, пацана я вернул. А через неделю ко мне заявились парни из службы безопасности твоего папаши. Сломали пару пальцев и доходчиво объяснили, что меня ждет за решеткой с моей статьей и показаниями, которые даст сынок банкира. И если я этого не хочу, должен буду выполнить одну... работу. А если конкретно, провести несколько дней в твоем обществе с целью твоего перевоспитания. Ну вот и сказал. Алан посмотрел на парня уже без улыбки. – Разумеется, твой отец ничего не собирался мне платить. Но обещал забыть о моем существовании, если ты изменишься по возвращении. Как ты понимаешь, я ему не поверил. И те деньги, о которых я говорил вчера, действительно большой риск. Об этом доме его ребята не знают, но если нашли меня один раз, думаю, могут и во второй. Натан резко сел, чертыхнулся, когда почувствовал надоевшую уже боль в заднице и нарочно не стал смещаться на бедро, раззадоривая в себе злость. Он смотрел на Алана и не мог поверить своим ушам. – Ты... Что за ерунду ты говоришь, Алан! Мой отец? Нанял тебя? Перевоспитать?.. – он осекся, захлебнувшись словами, зло сплюнул в сторону и продолжил, цедя слова сквозь зубы. – Ты хочешь сказать, мой отец нанял тебя, чтобы ты меня выеб? Он думал, что это меня вразумит и сделает шелковым? Натан шокировано посмотрел на свои руки, сжал их в кулаки и снова вскинул голову. – А знаешь, я верю. Он мог. Сраный старый говнюк, – глаза мальчишки стали какими-то больными и затравленными. – И что теперь, Алан? Считается, что ты меня перевоспитал? Можно сдавать папеньке?! Алан затушил сигарету и молча переждал, давая Натану выговориться. Потом подался вперед и навалился на него, укладывая на спину, поднимая под себя, и нагло и мокро лизнул за ухом. – Если тебя это хоть немного утешит, выебать тебя было моей инициативой. Честно говоря, я был удивлен, что никто не сделал этого до меня. Натан дернулся под ним, и Алан прижал его сильнее. – Можешь не верить, но мне совсем не хочется тебя, как ты изволил выразиться, возвращать. Натан снова рванулся под ним и, изловчившись, вцепился зубами в плечо, оставляя свою собственную метку. Отпустил и недобро усмехнулся. – А чего же тебе хочется? Скажи, может быть, я и эту твою прихоть смогу удовлетворить. Парнишка принялся вырываться, кипя от ярости. Им крутил его отец! Человек, которого он презирает! Этот долбанный хмырь переиграл его. В последнее время Натан терпел одну неудачу за другой. Все это казалось теперь таким унизительным, что захотелось закутаться не в халат, так хоть в какое-нибудь полотенце, чтобы создать преграду для этого великолепного тела, для горячей кожи, для пристального взгляда... Алан. Он просто развлекался с ним, выполняя приказ папаши. – Пусти, – процедил обиженно мальчишка. – Теперь можно, не так ли! Натан снова впился зубами ему в плечо, но Алан не двинулся, давая ему возможность выместить злость. Выждав полминуты, Алан скрутил Натана поудобнее и коротко коснулся губами виска. – Заткнись. Заткнись и дослушай. Я не знаю, что произошло, Нат. Может быть, я просто увидел в тебе человека. Хотя раньше не видел ни в одном из них. Когда увидел тебя вчера на полу в подвале. Хотя, все это уже лирика... Но как бы глупо это ни звучало, я не одобрял эту идею и не одобряю сейчас. Просто пока выходит, что твой папаша умнее нас обоих. Я попытался переиграть его, потребовав выкуп, он обещал меня достать. И мне бы сейчас быстренько деть тебя куда-нибудь и исчезнуть. А мне не хочется. И дать ему переиграть себя не хочется тоже. Да, именно в таком порядке, прежде чем ты переспросишь. Натан слышал его через гул, нарастающий в ушах. Он плотно сомкнул веки. "Какой же я идиот!" – Кого ты во мне увидел? – усмехнулся мальчишка. – Человека? Не дырку для своего хера? Ты уверен, Алан? Подумай! Да и Алан ли ты, а? Одним именем больше, одним меньше. Придумал себе блядских имен, а я, блять, их орал, пока ты меня ёб. Зря, оказывается. Надо было имя своего папика орать. Паренька стал бить неприятный озноб. Всё это было так гнусно еще и тем, что было так не вовремя. Только он расслабился! Только он... Нет. Сообразив, что истерика все-таки состоялась, Алан схватил мальчишку за волосы, запрокидывая его голову, сильно прикусил нижнюю губу, и тут же поцеловал, не оставляя шанса на сопротивление. С трудом, но преодолев сопротивление Натана, Алан закинул его ногу себе на бедро, дотянулся до расщелинки между ягодицами и бережно провел пальцем по еще напряженному отверстию. – Ты у меня еще не то орать будешь. И да, я действительно Алан. А если уж тебя так это ебет, ты единственный мой гость, кого я трахнул. – Плевать я хотел на тебя и твоих сраных гостей, – рыкнул Натан, но в глубине души ему было приятно это слышать, и он даже позволил себе на миг искупаться в радости от осознания своей уникальности, но потом напомнил себе, что ни единому слову этого мужчины нельзя было верить ни с самого начала, ни теперь. А он сам – глупый сосунок, которого облапошили все, кому нечем было заняться в пару последних дней. Натан снова возобновил попытки вырваться и слезть с кровати, а когда понял, что ничего у него с этим не получается, успокоился и обмяк. – Чего тебе надо, Алан. Чего тебе еще надо. Алан ослабил хватку и сел, холодно глядя на мечущего яростные молнии мальчишку. А потом отвесил такую пощечину, что голова Натана мотнулась в сторону. Пока парнишка, оглушенный, испуганный, хватал ртом воздух, Алан сполз ниже и охватил губами его член. Натан охнул, зажал себе рот ладонью, зажмурился. А его бедра уже дернулись, настойчиво пытаясь протолкнуть успевшую проголодаться плоть поглубже в горячий рот. Что за черт! Этот мужик делал с ним что хотел! Это было невыносимо... круто. – Ублюдок долбанный..! – простонал Натан, опуская руку и вцепляясь в волосы Алана, чтобы с силой потянуть, пытаясь вдавить всем лицом в свой пах, требовательно указывая взять поглубже. К его удивлению и восторгу, мужчина подчинился и взял полуокрепший член до конца, принимаясь крепко облизывать и щекотать языком. Его голова рывками задвигалась вверх-вниз. Придержав ствол у основания, Алан выпустил член изо рта и медленно, демонстративно обвел языком потемневшее навершие, а затем снова принял до конца. Почувствовав, что мужчина поддается, Натан вошел во вкус. Он положил на затылок Алана ладонь и принялся подталкивать его в желаемом ритме: надавить – подержать – немного отпустить, чтобы тот успел вдохнуть и повторить все снова. Мальчишка оскалился, задышал часто, шумно сопя носом. – Да... давай... сильнее... Он чувствовал комок ярости внутри и хотел её выместить на Алане. Мужчина пока позволял ему слишком много, и это удивляло. Он что, извиняется? Нет. Ни в каких извинениях – если это, конечно, они – Натан не нуждается. Как он и говорил раньше – не о чем жалеть, это был хороший урок. Давая волю своему мстительному чувству, Натан вдавил голову Алана в свой пах и принялся удерживать, не давая вдохнуть, до боли сжав его волосы и безжалостно царапая кожу. Увлекшись, Алан позволил парню делать, что ему заблагорассудится. Может, опыта у Натана и недоставало, зато энтузиазма было в избытке. Алан ощутил его ярость, нарастающую, будто прилив, и это чувство оказалось таким ярким и чистым, что передалось ему самому. С глухим стоном он проехался губами вверх по отвердевшему уже стволу и слегка задел нежную плоть зубами, тут же пройдясь языком, и снова заглотил до упора, и до предела увеличил темп, заставляя Натана задыхаться. "Если принимаешь это за извинения, то это ты, малыш, зря". Натан уже и вовсе растекся на койке, раскинул ноги в стороны и постанывал, управляя Аланом и кайфуя от своего всевластия и вовсе забыв об обидной пощечине. – Да... соси... – мальчишка все быстрее подбрасывал бедра. – Мм... так... хорошо... да... вот так... правильно... Когда нежную плоть задели зубы, Натан изумленно охнул и сердито дернул мужчину за волосы. – Следи за зубами, – процедил он. Рот Алана был горячим и влажным, а глотка – тугой и глубокой. Для парнишки, не привыкшего к таким ласкам, всё это было более чем достаточным. Очень быстро паренек вскинулся на лопатки, суча пятками по простыни, зажал рот рукой, глуша громкие довольные стоны, и излился прямо в рот похитителя. С трудом сдержав извивающегося парнишку за бедра, Алан проглотил все и продолжил ласкать член языком, высасывая и успокаивая. Натан хрипло, со всхлипами дышал. Его похититель отпустил наконец измученную удовольствием плоть и сел рядом, разминая затекшую шею. А потом развел ноги Ната предельно широко, ложась сверху, и сжал пальцами беззащитное горло. Глаза пленника широко и испуганно распахнулись, и Алан не устоял, подался вперед, целуя коротко, но глубоко. – Понравилось? Натан попытался как следует тяпнуть Алана за язык, но не успел, тот уже отстранился. – Иди к черту, – с горечью сказал он. В его взгляде, на мгновение обращенном на Алана было непонимание и по-прежнему обида. Не на своего похитителя, больше на себя и своего отца, который к огромной досаде паренька оказался заботливым совершенно уникальным способом. Голова кружилась от второго за утро оргазма, перед глазами вспыхивали крошечные серебряные "мушки", но Натан все равно приподнялся на локтях – тут же упал, подождал, пока комната перестанет кружиться – и повторил попытку. Он выкрутил голову, пытаясь сфокусироваться на чем-нибудь. Он должен вылезти из-под своего тюремщика и встать. Найти свою одежду. И уйти. Его возня Алану надоела быстро. Перехватив руки Натана, он заставил мальчишку снова распластаться на постели. – Лежать! Паренек полыхнул на него взглядом, но Алана это заботило мало. Скрутив его, мужчина склонился к самому его лицу. – Давай-ка, мы попробуем с другого конца. Из-за тебя, дряни малолетней, меня могут убить. Твой же собственный, кстати, отец. А я, вместо того, чтобы спасать свою шкуру, занимаюсь с тобой черте чем, особенно если учесть противозаконность моих действий... – Натан сейчас выглядел таким злым и беззащитным одновременно, что мужчина сбился с мысли, чтобы еще раз коротко коснуться его подрагивающих губ. – Я отпущу тебя сейчас, если хочешь оставить все как есть. Хочешь? Натан зло хмыкнул. – Ты сам во все это влез по уши. Сам выбрал себе хобби. Я так смотрю, довольно прибыльное. Если хотел безопасности – разводил бы рыбок, а не похищал людей. Что до занятий со мной – еще скажи, что это я тебя совратил! От поцелуя парень попытался увернуться, но вдруг передумал и ответил, в очередной раз сильно вцепившись зубами в губу Алана и зафиксировав её, не отпуская. Потянул на себя немного, протягивая плоть через зубы, отчего губу закололо сотней иголочек. Натан вскинул подбородок. – Оставить все как есть – это как, по твоему? Забыть тебя? Вернуться к папику и изобразить из себя паиньку? Давай просто разойдемся кто куда, Алан, но домой к этой суке я не вернусь. Алан отреагировал на укус, издав едва различимое короткое шипение, посмотрел оценивающе в нахальную мордаху, а потом приподнялся, слезая с мальчишки, и сел на край постели спиной к нему, прикуривая. – И куда же ты пойдешь? Свое хобби я выбрал сам, да. Но ты же не планируешь превратить свое в способ зарабатывать на жизнь? Потому что, уверяю тебя, много ты не заработаешь. Энтузиазм энтузиазмом, но на этом рынке он ценится недорого. Да и надолго его не хватит. А впрочем, дело твое. Выпуская дым, на Натана он не смотрел, будто утратив к нему всякий интерес. – Только сделай одолжение, не показывайся папаше на глаза в ближайшие пару дней. Натан в который раз хмыкнул. – Твоя забота так трогает... Он сполз бочком с кровати, постоял немного, дожидаясь, пока голова перестанет кружиться и взгляд сфокусируется. – Ты просишь дать тебе фору? – парнишка нахмурился. Его сердце шептало, что он совершает ошибку, но Нат был рассержен и унижен, а потому, не мог остановиться. – Хорошо. ...На самом деле я рассчитываю уехать подальше от этого города уже сегодня. В мире всегда найдется бар для официанта или улица для уборщика. Он горько усмехнулся и подошел к Алану. – Угости сигаретой напоследок. Мужчина поднял на него хмурый взгляд. Бросил короткое: – Иди сюда. Сопротивляться Натан наверняка попробовал бы, но Алан успел раньше. Поймал за подбородок, привлекая к себе, и выдохнул дым в его губы, нежно ловя их своими, и потянул мальчишку к себе на колени. – Конечно, найдется. Вопрос в том, как ты туда доедешь? Расплачиваясь минетами с немытыми дальнобойщиками? От действий Алана стало спокойнее. Натан почувствовал, что перестает злиться, и теперь ему было просто горько и грустно. На коленях у похитителя оказалось неожиданно уютно и... безопасно, словно это был "дом". "Как же я буду теперь без его губ?" – подумал Натан с болью в душе и набросился на Алана с исступлением, с жадностью, со всей своей страстью – стремясь наестся напоследок. Также резко, как начал, он отстранился, оставшись сидеть на коленях мужчины. – Хорошая идея. Это ведь всегда сработает, – он попытался говорить весело и беззаботно, словно отсосать одному-другому для него – плевое дело. Но голос дрогнул, выдавая волнение. – Не всегда, – Алан с серьезным видом облизнул губы. – Ты слишком любишь кусаться. Словно в доказательство своих слов он несильно прикусил губу Натана. – Я предлагаю тебе выход, малыш. Останься со мной еще на пару дней. Деньгами, которые я получу с твоего отца, я поделюсь с тобой, – его палец скользнул по щеке парня. – Можешь не верить, но я действительно хочу помочь. Натан изумленно распахнул глаза. Потом горько улыбнулся и качнул головой. – Ты бредишь, Алан. Словно это я тебя затрахал, а не наоборот. Не думаю, что отец тебе заплатит, он же велел вернуть меня. Ты не выполнил его приказ. Мальчишка опустил лицо и напряженно задумался. – Можешь вернуть меня ему. А я изображу из себя пай-мальчика и постараюсь достать тебе денег. – Ты туда не вернешься, – Алан поймал мальчишку за затылок и заставил посмотреть себе в глаза. – Я мог сделать что угодно, понимаешь? И он дал мне разрешение на это. И поверь мне, он заплатит. Он любит тебя. Или думает, что любит. "Мог сделать что угодно". "Дал разрешение на это". Эти слова зациклились в голове Натана и принялись роиться, как надоедливые пчелы. – Он отродясь мной не занимался. А мать считал шлюхой. Я просто для чего-то ему понадобился, поэтому он прижал тебя, чтобы ты занялся моим перевоспитанием. Сам мне и слова не сказал. Какая же это любовь, Алан? Паренек затравленно посмотрел мужчине в глаза. – Я не знаю, Нат, – мужчина провел по волосам мальчишки, задержавшись на виске. – Мой отец был таким же. Они уверены, что ты как-то сам собой вырастешь в их небольшую копию, и злятся, когда что-то идет не по плану. Это собственничество, думаю. Хотя, для тебя определение ничего не меняет, верно? Натан неопределенно пожал плечами. Он ощущал себя так, словно последнюю опору выбили из-под ног, и представления не имел, как жить дальше. Что он умеет? Проматывать отцовы деньги и только. Ну вот, судя по Алану, еще сосать. И чем он станет заниматься? Бродяжничеством? Проституцией? Натан мысленно приложил к себе древнейшую профессию и поморщился. Тогда ему придется ублажать всех тех, кого он презирал и обворовывал, забавляясь. И не только ртом – всем, задницей, руками. Еще и изображать, как ему это дело нравится и как он хочет... Ладно. Он сильный. И уже взрослый. Что-нибудь придумает. – Что будешь делать, Алан? – он снова посмотрел на мужчину, наслаждаясь теплом его рук. Натану показалось, что во взгляде мужчины тоже что-то изменилось. Он вроде как перестал быть таким безразличным, каким был в самом начале. От этого глаза похитителя показались пареньку еще красивее. – Это будет зависеть от тебя, – Алан снова погладил мальчишку по голове. Сейчас хотелось уложить его спать и решить все самому. – Если ты согласишься, сможешь поехать со мной или подождать здесь, пока я не получу для нас деньги. Если нет – уж прости, запру тебя в подвале. Одного тебя я сейчас не выпущу. Натан вскинул голову. – Ты серьезно про поехать с тобой? – он с трудом сглотнул. – Зачем тебе я? Он не мог поверить в то, что слышал. Его похититель сказал эти слова? Или он сам себе их придумал? Как такое возможно? Алан взрослый человек и явно не склонный к сантиментам. К чему ему обуза? Убедившись, что паренек окончательно пришел в себя, Алан задумчиво погладил его по шее. – Для начала ты позвонишь отцу. Ты же мог стащить у меня телефон?.. Расскажешь ему каких-нибудь ужасов о том, что я успел с тобой сотворить. Фантазия у тебя, как мы знаем, богатая. Потом позвоню я и подниму цену. Сделать это нужно из какого-нибудь мотеля, чтобы его мальчики прокатились зря, если отследят звонок. Потом мы получим деньги, и ты будешь свободен. Захочешь, уедешь. Или уедешь со мной. – Почему?.. – Натан поднял руку и положил ладонь поверх ладони Алана. Было так приятно явственно чувствовать её поглаживающее скольжение. – Почему ты предлагаешь мне это? Каков бы ни был ответ Алана – "решил заняться благотворительностью", "ты забавный, а мне нужна домашняя зверушка", "мне стало тебя жалко, вот и решил поделиться частью навара" – Натан уже согласился выполнить всё, что тот придумал, но вслух ответа пока не дал. Алан с трудом сдержал улыбку, которая отчего-то напрашивалась сейчас сама собой. – Я уже говорил тебе, что привык?.. Натан явно хотел сказать что-то в ответ, но не успел, отвлеченный коротким поцелуем. – Но если собираешься меня подставить, лучше откажись сразу. "Ну конечно. Он так деликатен и не скажет мне прямо, что ему нужен кто-то под рукой, кого можно под настроение потрахивать. ...Хотя это неважно". Паренек коварно улыбнулся и сам поцеловал Алана. "Я за всю жизнь столько не целовался сколько с ним за два дня..." – Значит, ты от меня тоже зависишь? А если я все же начну шантажировать тебя? – Интересно, чем? – Алан развернулся, снова укладывая мальчишку на спину. Глупость какая... Не хотелось ни вставать, ни выпускать его из рук. Но придется. А если все пройдет гладко... Загадывать он пока не решался. – К тому же, если ты попробуешь, мне придется принять меры. Натан довольно рассмеялся, запрокидывая голову и подставляя шею. Он, кажется, подсел на эти поцелуи и укусы, оставляющие на шее метки, и теперь надеялся, что Алан поймет его безмолвную просьбу. "Наверное, у меня вся шея и так пятнистая". – А ты считаешь, мне совершенно нечем? – паренек закрыл глаза и гибко потянулся, так, что аж плечи захрустели. – И что ты со мной сделаешь в случае подставы? Убьешь? Затрахаешь до смерти? – Да вы банальны, юноша, – Алан медленно склонился и провел языком по подставленной шее. – Я вообще-то хотел спросить позже... Но как бы ты отнесся, к примеру, к ошейнику? Это сдержит твой хваленый энтузиазм? Натан тут же приоткрыл глаза, которые засветились извращенным любопытством, и, далеко выставив язык, пошло облизнулся. – Пусть будет ошейник, Алан. Про себя же мальчишка готов был завыть от радости. Они лежали в одной койке и говорили так, будто были близки уже очень давно. Вот так просто обсуждали всякие извращенные штуки, которые Натан всегда хотел попробовать, но было не с кем, а с самим собой не интересно. И Алан, может быть, серьезно на счет взять его с собой? С деньгами папика они могли бы путешествовать. И трахаться. И снова путешествовать. И снова трахаться. Это было бы... "Как медовый месяц, – мрачным тоном произнес голос внутри. – Не обольщайся". А так хотелось. Но надеяться на что-то имея дело с преступником было бы очень неразумно. Может быть, это очередная игра, новая ложь. "Пусть". Натан чувствовал себя очень взрослым и решил, что выбор он сделал. А если ошибся, значит, снова заплатит. Долго раздумывать над любым вопросом, даже способным полностью перевернуть с ног на голову его жизнь, он не любил. Алан подался вперед, прижимаясь всем телом, чтобы поцеловать. – Будет все, что ты захочешь. Пусть глупо, пусть пошло. Ну да черт с ним, едва ли у него такое было раньше. В этот момент Алан решился окончательно. Захочет Нат или нет, нужно взять его с собой в Европу. Выгулять днем по музеям, а ночью по злачным местам, которые ему наверняка понравятся. И плевать на то, что так не бывает. – Когда закончим с делом, можем сходить в парк. Воплотим все твои грязные фантазии под самым большим кустом, – прикусив мальчишке губу напоследок, Алан заставил себя подняться. – Покури пока, я в душ. Прежде чем ехать, нужно будет перебить номера на машине. Я вчера поленился, а ночью было некогда... Подмигнув на прощение, он скрылся за дверью. "Так не бывает", – подумал Натан, глядя в спину Алану. Он сел и прижал пальцы к губам, к тому месту, где еще ощущался последний укус. Это не может быть частью плана отца. Значит, Алан сам... на самом деле... Сердце колотилось как безумное. Натан потянулся за сигаретами, зажигалкой и пепельницей: ему хотелось курить как никогда. Сразу включив напор побольше, Алан запрокинул голову, подставляя лицо струям. Расцарапанная кожа под волосами саднила, заставляя по-идиотски улыбаться. Было странно, нелогично приятно знать, что Нат дожидается его в спальне. И если все пойдет так, как хочется, будет ждать еще не раз. И кого волнует, что такие вещи не длятся долго?.. Быстро освежившись, Алан вышел из ванной, не потрудившись намотать на бедра полотенце. Но на кровати никого не увидел. Однако стоило сделать шаг вперед, как Алан заметил движение боковым зрением. Натан шагнул к нему со спины и обнял, вжался щекой в еще влажную лопатку и медленно, протяжно лизнул. – Я еле сдержался, чтобы не подсматривать. Мужчина улыбнулся, накрывая руку Натана своей. Прикосновение языка к чувствительной после воды коже было немыслимо приятным, настолько, что оборачиваться и прерывать не хотелось. – Мог бы и не сдерживаться. Ладони Натана скользнули по торсу мужчины, накрыли соски и неспешно, со вкусом помассировали. Затем мальчишка и вовсе обнаглел и сжал их, напряженные после горячего душа, в пальцах и слегка выкрутил. Одновременно пахом Натан вжался в ягодицы Алана. – Пришлось бы опять трахаться, – беззаботно ответил он и отстранился. Обошел Алана, направляясь к койке. – Когда мне звонить папочке? – на последнем слове паренек скривился от омерзения. Алан сильно выдохнул и прикрыл на секунду глаза. Когда Натан отошел, первым его порывом было сделать шаг следом, схватить за запястье, выкрутить руку, заставляя прогнуться и... – Позвонишь из мотеля, чтобы если номер и определится, он не вызвал подозрений, – огромным усилием воли Алан заставил голос звучать ровно. – Ты меня отвезешь? – Натан развернулся лицом к мужчине и снова потянулся. Замер с закинутыми за голову руками и расставленными на ширине плеч ногами чуть дольше, чем явственно требовалось. – У тебя клевая тачка. Кстати, ты кого-нибудь в ней трахал? Из последних сил сохраняя невозмутимый вид, Алан прошел к шкафу. – Я подумывал о том, чтобы трахнуть в ней тебя. Но если не прекратишь, мы до нее не доберемся. И, конечно, я тебя отвезу. Поедем вместе. Натан широко улыбнулся, на этот раз искренне радостно. Все это было похоже на Рождество, когда вдруг все становится можно и желания исполняются. Алан казался подарком судьбы. Невероятно, но именно с ним Натану было по-настоящему хорошо. Парнишка метнулся в ванную, где оставалась его одежда. Торопливо оделся и вернулся в комнату. – Готов, – сказал он, запуская руки в карманы изрезанных джинсов. – Молодец, – когда он вошел, Алан как раз застегнул рубашку. – Теперь номера. Обернувшись, он окинул паренька взглядом. – Надо бы заехать купить тебе что-нибудь поприличнее из одежды, чтобы не так бросалось в глаза. – А что не так? – Натан, демонстративно недоуменно осматривая себя, развернулся к Алану задницей, разрезы на которой открывали низ маленьких крепких ягодиц. – Ладно, я шучу. Парнишка приблизился к мужчине, не вынимая рук из карманов, и привстал на мысочки, чтобы чмокнуть в губы. – У нас все получится. "Прямо как Бонни и Клайд", – фыркнул внутренний голосок. А Натан был рад, ведь теперь он мог играть в опасные игры не в одиночку. – С ума сойти, – Алан перехватил мальчишку, прижимая к себе. – Если так пойдет дальше, ты чего доброго, научишься еще и заваривать чай и гладить рубашки. Натан прыснул со смеху. – Скорее, я научусь брать в рот на полную и не спускать через две минуты. Паренек поерзал, выбираясь из рук Алана и направился по коридору к двери, встал перед ней, ожидая, пока любовник отопрет все замки и выпустит наружу. – О столь очевидных вещах я не счел нужным говорить, – Алан с любезной улыбкой распахнул перед ним дверь. И тут же, мгновенно посерьезнев, сделал полшага назад. Как бы там ни было, это шаг на свободу. И Алану хотелось видеть, как Нат его сделает. Мальчишка тоже почувствовал что-то особенное и поэтому на миг замер в нерешительности. Натан вспомнил подвал, ремень, наручники... Теперь перед ним зиял выход на волю, а он больше всего хотел остаться в доме Алана, снова почувствовать навязанную мужчиной несвободу, оказаться под ним, принять его в себя. Это все было дико. Буквально два дня назад Натан был уверен, что если станет жертвой изнасилования, то наверняка попросту чокнется. Но после секса с Аланом – потому что изнасилованием это нельзя было назвать – он съехал на почве ебли и постоянно о ней думал. А близость Алана, его приятный запах, его взгляд – усугубляли ситуацию. "Я стал одержимым... Сексоголиком..." – определение Нат вычитал в одном журнале, но никогда бы не подумал, что повесит этот ярлык на себя. Паренек обернулся, посмотрел на Алана и вышел наружу. Спустившись в гараж, Натан подошел к Камарро и похлопал машину по полированному боку, будто старого друга. – Он тоже рад тебя видеть, – Алан прошел к высокому шкафу и чем-то загремел, прежде чем вытащить пару металлических пластинок с монетами. – Кстати, ты ведь водишь? Натан привалился к боку машины и выудил из кармана джинсов похищенные из комнаты сигареты и зажигалку. Щелкнул колесиком и закурил. – А то, – ответил он Алану, зажимая сигарету в зубах и широко улыбаясь. – Ты знаешь еще не все мои таланты. – Я отчасти догадываюсь, – Алан коротко улыбнулся, присаживаясь на корточки перед машиной и подбрасывая в руке отвертку. – Если все пройдет нормально, дам порулить. Мальчишка уселся рядом с ним и в один из моментов, когда Алан утер ребром ладони лоб, подсунул сигарету, помогая затянуться. – Ты выглядишь чертовски сексуально, когда перебиваешь номера на своей крутой тачке, – лишь с оттенком иронии поделился наблюдениями Нат и выразительно покосился на задницу Алана, которую брюки обтянули как вторая кожа. – Оставь меня в покое, малолетний маньяк, – Алан с удовольствием затянулся, и дернул мальчишку к себе, коротко целуя. Почувствовав взгляд Натана себе за спину, мужчина неосознанно дернул плечами. Натан с готовностью подался вперед, отвечая на поцелуй, но движение не остановил и в итоге нарочно завалился на Алана, не ожидавшего такой подлости, и только потому умудряясь повалить мужчину на пол. Паренек залез на него верхом, принявшись тереться о него через одежду, голодно целуя и кусая за губы. И так же внезапно как начал, Натан вырвался, шатнулся назад и, придерживаясь за машину, поднялся на ноги. Он тяжело дышал, разрумянился и посматривал на Алана из-под полуопущенных голубоватых век. – Сперва дело, да? Давай поскорее покончим с этим. Алан ошалело тряхнул головой, вынужденный снова справляться с остро подкатившим возбуждением. Быстрым движением он облизнул зудящие от укусов губы, и одним движением впечатал Ната бедром в низкий капот, наваливаясь поверх всем телом и целуя в загривок. А как только мальчишка подался навстречу, резко развернул и подтолкнул вперед, будто бы на прощание медленно огладив обтянутую джинсой задницу и кожу, доступную через разрезы. – Несносный ты ребенок, я же сказал, подожди. Натан хрипло хмыкнул. – А может, мне позвонить папочке из мотеля и говорить с ним, пока ты будешь меня трахать? Для достоверности. Как считаешь, Алан? Парнишка прикусил губу и на миг закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ладони на своей заднице. Затем шагнул вперед, уходя от распаляющего действия, обошел машину и уселся на переднее пассажирское сиденье. – Умница, – похвалил Алан, провожая его потемневшим взглядом, и прошел к водительскому месту. – А с отцом, уж извини, поговоришь отдельно. Ты же вроде как стащил у меня телефон, забыл?.. Заводя машину, он будто случайно скользнул ладонью по ноге Натана. – Я всего лишь предложил свой вариант развития событий, – мальчишка с готовностью развалился в кресле чуть боком, так, чтобы видеть Алана, и чтобы тот боковым зрением видел его. Наблюдая за тем, как Алан ведет машину, как посматривает в зеркала заднего вида, как порой косится на него, а один раз даже подмигнул, паренек решил, что обязательно спровоцирует мужчину в мотеле. Чтобы не слишком зазря им пришлось там ошиваться. Мотель оказался тем самым дешевым клоповником, к которому Алан подвез Ната в их первую ночь. Они вошли к рецепции, Алан спросил номер, расплатился сразу. Натан заметил, что паспорт у него даже не спросили, получив, очевидно, немного больше наличных, чем было запрошено официально. Они поднялись на второй этаж по узкой лестнице, скупо подсвеченной лампами. Натан начал нервничать. Он заранее продумал свою речь, но боялся, что не сможет выдавить из себя все эти "папочка" и "умоляю тебя". Прежде чем войти в номер, он вдруг остановился, обернулся к Алану и всмотрелся в его красивое лицо. Это придало ему сил. В комнате он получил от Алана свой мобильник и пошел с ним в ванную, где по легенде мог спрятаться, улизнув от похитителя. Выдохнув, он уселся в углу на кафельный пол и набрал номер отца. Тот долго не отвечал. Натан весь извелся и покрылся неприятной липкой испариной, поджилки дрожали. Наконец трубку сняли, и сердце пропустило удар. – Отец, это я, – выдохнул дрожащим голосом Натан. Поскольку он волновался, эту дрожь даже не пришлось играть. Он горестно всхлипнул и быстро зашептал. – Я стянул свой телефон, но, боюсь, он скоро найдет меня и тогда мне конец. Мне страшно, отец. ...Папа... ...Папочка... Мне так плохо. Он такое со мной делает... – Натан по-настоящему пустил слезу, проникнувшись жалостью к себе, и коротко разрыдался. – Заплати за меня, папа, умоляю... я все бы отдал, чтобы вернуться домой. Я изменюсь, обещаю! – Натан снова захлюпал. – Не могу больше выносить этого. Это так больно... Так унизительно... Он каждую ночь меня мучает. Он... изнасиловал меня, папа... Я был такой дурак.., а должен был слушаться тебя... Пожалуйста, помоги, папочка. Я люблю тебя. Тут он затих, изобразил испуганный громкий всхлип, будто его убежище раскрыто, и бросил трубку. Потом он поднялся, глянул на себя в грязное, потрескавшееся зеркало, и взъерошил волосы. Включил воду и принялся тщательно полоскать рот и громко плеваться. Достал сигарету, закурил и жадно затянулся. – За эту роль мне полагается Оскар, – громко сообщил он Алану, выходя наружу. Последние три минуты стоя у двери, Алан с любопытством слушал, что говорит Натан. Парнишка так натурально всхлипывал, что его голос невольно отозвался внутри горьким осознанием: равно вероятный вариант правды. Он ведь действительно мог запугать щенка до такой степени, что тот валялся бы в ногах, давясь собственными слезами, не только у него, своего похитителя, но и того мудака, который по какой-то нелепой случайности приходится ему отцом. Услышав, что Натан выходит, мужчина отступил на шаг, не желая лишать его возможности рассказать о своей маленькой победе. Но стоило тому появиться на пороге, в голове будто что-то сместилось. Рывком разворачивая мальчишку лицом к ободранной стене, Алан вжался в него сзади и больно прикусил мочку уха: – Знаешь, я тут подумал... Хреновый из меня мучитель, если страдаешь ты только по ночам... – Да, это ты недосмотрел, – прошептал паренек, обнимаясь со стеной и расставляя ноги пошире. – Я даже смог сбежать от тебя и позвонить папику, – Нат покрутил телефоном, все еще зажатым в руке. – Теперь ты нашел меня... Мальчишка выкрутил голову, глянул через плечо и облизнул губы. – Что же теперь со мной будет? Да, похоже, с провокацией он опоздал. Алан опять опередил его. Вот что значит профи. – Блядь, Нат... – Алан на секунду уткнулся носом в пахнущую его собственным шампунем медную макушку. – Я ведь до последнего ожидал, что ты меня заложишь... Говоря это, он расстегнул ремень в своих брюках так, чтобы мальчишка непременно хорошо расслышал характерный звук. И прежде чем тот успел ответить, отстранился и накинул толстую кожаную полоску ремня ему на шею, заставляя со всхлипом запрокинуть голову. Натан инстинктивно вцепился в удавку, которую Алан затянул на его горле. "Ошейник". Так вот о каком ошейнике говорил тогда похититель... Грубая кожа ощущалась неприятно и интересно одновременно. Это был контроль, повелевание, которые так полюбились Натану. Когда дело касалось Алана, конечно. Властность этого человека, его грубость и одновременно нежность купили паренька с потрохами. Он буквально изнывал от желания и возбуждался пылко, мгновенно от любого прикосновения. Натан запрокинул голову и застонал, чувствуя, как его член встает – уже в третий раз за утро. Он опустил руки, которыми до того цеплялся за придушивающий ремень, и сам принялся расстегивать на себе джинсы, торопливо спустил их вместе с трусами с бедер, позволил упасть на вытертый ковролин и переступил, освобождая ноги, оставаясь только в носках и кедах. А потом снова оперся о стену и чуть прогнулся в пояснице. – Молодец, – негромко похвалил Алан. – Умница. Хороший мальчик. Это было странно и ново, Натан будто читал его мысли, угадывал каждое следующее желание, и от этого его хотелось еще сильнее, до идущей кругом головы, до черных точек перед глазами. Мужчина погладил подставленную спину, забрался рукой под оставшуюся на Натане майку, чтобы потрогать кожу между лопатками, и провел пальцами вниз, подбираясь к заднице. Парнишка шумно втянул воздух. С ним происходило что-то невероятное. Хотелось, чтобы Алан трогал его везде, жестко, неумолимо, чтобы запихивал внутрь пальцы, чтобы жестко трахал – до боли. Хотелось, чтобы он проявлял свою властность, потреблял, использовал. Все грязные мечты мальчишки забрезжили наяву. Натан скользнул по своему телу руками, обводя ребра и бока, провел ладонями по бедрам – изнутри, снаружи, завел руки за спину, крепко сжал ягодицы и развел их в стороны, еще сильнее прогибаясь. Пришлось притиснуться щекой и плечом к стене. Темное беззащитное колечко его входа стало видным Алану. – Пожалуйста... – прошептал мальчишка хрипло. – Просишь? – Алан снова скользнул рукой под майку парня, невесомо, будто только обещая прикосновение, провел по позвонкам. Сместился на грудь, царапнул сосок и отправил ладонь ниже, щекотно пробежал пальцами по ребрам, надавил на живот, оглаживая его, и остановился лишь в сантиметре от напряженного члена. – Ну так проси... Натана хотелось трогать везде и сразу, заставить ощущать себя беспомощным, целиком и полностью в его, Алана, власти. Одной рукой это было неудобно. Но хриплое, откровенно непристойное дыхание парнишки и его короткие всхлипы, когда натягивался ремень, Алан не променял бы ни на одну свободу в мире. Натан судорожно облизнул губы, постанывая от нетерпения и желания. Он перебрал пальцами свои ягодицы, сминая их еще сильнее, подставляя свое не так давно еще страдавшее от боли отверстие. Ремень сдавил горло сильнее, мальчишка тяжело задышал, отчего грудь пришла в ритмичное движение и наткнулась соском на пальцы Алана. – Пожалуйста, Алан, – взмолился Нат. – Пожалуйста, вставь мне. Хоть что-нибудь. Трахни меня, Алан. Пожалуйста, я так хочу, чтобы ты меня трахнул. Выносить это было выше человеческих сил, и Алан, даже не дослушав, вставил ему сразу два пальца, и начал рывками двигать ими, не давая пареньку опомниться. Натан сжался вокруг них, и его мучитель сам тихо застонал от силы ощущений. О да, Алан исполнил его просьбу – и как он её исполнил! Загнал два пальца посуху. Натан вскрикнул от резких, почти невыносимых ощущений. Звук быстро превратился в громкий стон, и бедра паренька задвигались, нанизывая отверстие на пальцы Алана. Было терпимо больно. И исступляюще, выматывающе приятно. Внутри паренька было горячо, сухо и туго. Но – Алан мог оценить – уже не так туго, как было еще утром, в начале их второго захода. Натан стонал на каждом тычке, распахнув рот, зажмурившись, ерзая щекой по стене и продолжая растягивать свои ягодицы, предоставляя Алану полную свободу действий над собой. Алан не знал, от чего голова кружилась больше: от того, что он видел, или от того, что чувствовал. Еще позавчера возмущенный и напуганный, теперь Натан подставлялся, откровенно предлагая себя. Алан чуть изменил угол проникновения, двигая пальцами всё резче и быстрее, совсем немного ослабив ремень на шее паренька. Натан расставил ноги еще шире, прогнулся еще ниже и пропустил одну руку себе между ног. Там он нащупал запястье Алана и принялся исступленно его наглаживать, словно проверяя: не остановится ли. Ощущение рывками движущейся руки и жесткое сухое трение в анусе слились для Натана в одно, подстегивая его все сильнее. Он не направлял, просто прикасался и питался тем, что давал ему Алан. Другой рукой Натан оперся о стену, помогая себе пружинисто толкаться назад, на пальцы любовника. – Еще..! – жарко застонал мальчишка. – Ну же... Ему хотелось называть мужчину по имени, но он представлял, какие тонкие стены в мотелях и побоялся быть услышанным. Мало ли что. Глухо застонав, Алан резко выдернул пальцы, и в спешке не смог сразу расстегнуть джинсы, хрипло чертыхаясь. Наконец справившись с неуместными шмотками, игравшими роль грубой преграды, он опустил край трусов, выпуская наружу пружинисто качнувшийся член. Смачно плюнув несколько раз на ладонь и подрочив себе, растирая "походную" смазку по стволу, он, придерживая стонущую от вожделения плоть под головку, протолкнулся в подрагивающее от нетерпения тело, вошел сразу до конца, благо, сейчас это было проще. Нат у него в руках, похоже, подавился воздухом, и Алан отбросил ремень, тем не менее, захватывая горло рукой, прижимаясь крепче, и сразу начал двигаться. Громкий стон Натана наверняка был слышен в соседнем номере. Парнишка запрокинул голову, ткнувшись макушкой в подбородок Алана и принялся сильно мять свою задницу, отвлекая себя от боли и заодно помогая любовнику свободнее проникать внутрь. Так вышло, что он, не особо осознавая, что делает, сильно массировал оставшееся снаружи основание члена Алана ягодицами. От рывков Алана Нат стал биться о стену и не сдерживал своих хриплых довольных воплей. Понимая, что сам долго не продержится, Алан захватил в кулак чуткую плоть паренька, и сильно, на грани терпимого, сжал, задавая ритм, контролируя и уверенно и быстро подводя к финалу. Натан продержался на пару секунд дольше, чем обычно. В какой-то момент он весь замер и только громко всхлипывал, задыхаясь от силы ощущений. Он даже почти не шевелился. А потом начал стонать все громче, быстро сунул свою руку в промежность, стиснул там кулак Алана и задвигал им, сжал его, умоляя действовать резче. Кончая, мальчишка свесил голову и томным, горящим взором наблюдал, как рука Алана выдаивает его до последней капли. "Мальчику нравится смотреть..." Теперь Алан мог быть в этом уверен и, кажется, кончил от одной только этой мысли – быстро, сильно, будто дразня лишенного такой возможности Ната, выстанывая его имя. Еще несколько минут ушло у него на то ,чтобы восстановить дыхание. С трудом открыв глаза, Алан отпустил мальчишку. Пальцы все еще подрагивали, и это было так удивительно и ново, и никак не выходило подобрать этому чувству правильное название. "Охуеть..." – подумал Натан, слушая своё имя. Никто никогда не стонал его имя. Ему невероятно льстило, что такой мужчина, как Алан, жесткий, беспринципный, преступный, питал к нему, к своему очередному делу, столь бурные эмоции. ...Да и просто голос его звучал потрясающе. Когда Алан отпустил паренька, тот качнулся вперед и вжался в стену, облокотившись о неё. Вдруг за стеной громко заскрипела кровать и раздались стоны – мужской и женский. Натан обернулся к Алану, изумленно распахнув глаза, и начал тихо смеяться, зажимая себе рот ладонью. Отвечая на его смех, Алан засмеялся сам и, враз обессилев, доплелся до кровати и присел на край. – С ума сойти... Отсмеявшись, мужчина качнул головой и посерьезнел. – Одевайся. Мне пора звонить твоему отцу. Приведя себя в порядок, они вышли на улицу. Алан сдал ключ от номера и даже обворожительно улыбнулся администратору на прощание. Снаружи он кивнул на установленный совсем близко телефон-автомат, будто молчаливо спрашивая, готов ли Натан. Тот нахмурился и дернул плечом. – Давай покончим с этой частью. Сколько теперь потребуешь? – Натан хищно сузил глаза. – Если нужно для дела, могу постонать на заднем плане. – Спасибо, – Алан бросил на него быстрый взгляд. – Постонешь ты дома и только для меня. Мужчине и самому хотелось закончить поскорее. Прижав плечом потертую трубку, он набрал прямой номер, оставленный для связи, и закурил. – Полагаю, нам есть что обсудить? – произносить какое бы то ни было приветствие он не счел нужным. – Знаете, я тут пришел к выводу, что воспитание вашего сына дорого обходится. Да и сам мальчишка стоит больше миллиона. Определенно... Мужчина чуть отстранил трубку от уха и глубоко затянулся. – Нет, теперь вы послушаете меня. И очень внимательно. Разумеется, если хотите, чтобы Натан остался цел. Терять мне нечего, так что даже находясь в тюрьме, я мог бы дать интервью некоторым изданиям и озвучить подробности... – зажав сигарету зубами, он показал Нату большой палец. – Теперь сумма выкупа четыре миллиона. Переведите деньги на счет вашего сына. Времени у вас двое суток. Нат еще мог слышать, как отец что-то кричит в трубку, но Алан уже грохнул ее на рычаг. Тут он заметил, что парнишка таращится на него во все глаза. Натан вытянул губы в трубочку и присвистнул. – Вот это было круто, – сказал он. – Ты натянул моего папика на кулак. Ради такой суммы ему придется немного поднапрячься и поуговаривать свою совесть. Зря ты не разрешил мне рыдать и молить о пощаде за кадром, тогда он, возможно, зашевелился бы. Я думаю, если через пару дней на счете ничего не появится, можно отваливать и считать, что мы в пролете. – Ты, как предполагается, должен валяться в отключке после жестокого избиения, – будто и не заметив взгляда парнишки, Алан выбросил бычок и спокойно направился к машине. – Деньги будут, Нат. Твоему отцу не нужна дурная слава отпрыска в прессе, даже в "желтой", – прежде чем завести мотор, Алан коротко погладил любовника по щеке и улыбнулся. – Ну а если и вправду не заплатит, отправим ему по почте твою окровавленную футболку. Не разбогатеешь, так хотя бы получишь моральную компенсацию. Что скажешь? Натан глянул в сторону, чтобы скрыть, как потемнели глаза. – Ах да... Пресса... Мальчишка последовал за Аланом и уселся на своё место, где нервно сжал коленки руками. – Я бы пошел дальше. Можно снять на видео все то, о чем я ему рассказывал. Тебе придется в этом случае поработать на всю катушку, потерплю ради такого дела. ...А уж я буду орать как резаный, и умолять и... всё такое... – Натан отвернулся к окну. – Да ты и правда извращенец, – Алан развернул лицо мальчишки к себе и поцеловал в нос. А следом в губы. – Все хорошо, Нат. Все будет, как нам надо. Веришь мне? Натан неопределенно пожал плечами. – Я хочу тебе верить. Я... – он выглядел удивленным, когда добавил: – ...стал так многого хотеть... И задумчиво потрогал свои губы, куда целовал его Алан. – У меня такого никогда не было, – искренне признался он. – Я так влип. – Ты не влип, ты просто взрослеешь, – Алан подушечкой большого пальца погладил паренька по щеке. – Чего ты хочешь сейчас, Натан? Паренек повернул голову и поймал палец любовника губами. Коротко всосал до конца и сразу же выпустил. Он не выглядел возбужденным, скорее, осунувшимся, усталым. – Напиться, – буркнул он. – Завтра, – Алан провел влажным пальцем по его губам. – Потерпи до завтра. Сегодня нужно дождаться перевода на твой счет и исчезнуть. А завтра сможешь делать что хочешь. – Я не думаю, что перевод будет... Он не заплатит... – Натан отвернулся и повесил голову. – Как ты проверишь? И куда мы будем исчезать? Оденем парики и приклеим усы? Если ты все продумал, скажи – как! Глубоко вздохнув, чтобы набраться терпения, Алан взял мальчишку за затылок и заставил посмотреть себе в лицо. – Сядем в машину и уедем. Потом я выправлю документы. Все получится, Нат. Отпустив парня, Алан повернул "стартер". Дома – удивительно, как быстро Натан стал именовать место, где его держали в подвале и лишили невинности домом – паренек впал в тупое оцепенение, не зная, чем себя занять. Большую часть времени он лежал в кровати, свернувшись, с закрытыми глазами, или перебирался в ванную, надеясь, что вода его успокоит. Состояние неопределенности мучило его. Хотелось, чтобы была поставлена точка: да, у них есть деньги, или нет, они остались ни с чем. Не хотелось есть, не хотелось прикосновений. Натан замер в ожидании и вяло реагировал на Алана, да и на всё вокруг. За эти два дня Алан успел испробовать многое – от осторожной ласки до грубой настойчивости и задушевных разговоров. Натан замкнулся в себе, отвечая вяло и невпопад, и по истечении вторых суток мужчина сдался. От сигаретного дыма уже начало мутить, кофе готов был политься из ушей, и все равно похититель счел за благо проводить время на кухне, предпочитая взгляд в стену обществу мальчишки. Смотреть сейчас на Натана он не мог. Деньги не пришли к полуночи, не пришли и на следующее утро. Чувствовал ли Алан себя обманщиком?.. Он и сам не знал. Но прочитать в потемневших за время ставшего бесконечным ожидания глазах безразличное "я же предупреждал" было выше его сил. ...На исходе второго дня после звонка Алана мобильный телефон Натана, находящийся по-прежнему в ведении похитителя, завибрировал. Это было смс-оповещение об изменении баланса счета. Остаток пополнился на четыре миллиона долларов. За тем, как спустя ненавистные двое суток Нат читает и перечитывает заветное сообщение, Алан наблюдал стоя у двери. Мальчишка поднял на него глаза, будто переспрашивая. – Ты доволен? – собственный голос показался слишком холодным и отстраненным для подобного вопроса. Натан научился различать тон Алана уже очень чутко и понял: что-то не так. Он не стал лезть с расспросами, хоть и стало горько и обидно. Просто вернул Алану сотовый. – Нужно перевести эти деньги на несколько разных счетов, чтобы их нельзя было отследить. Если ты дашь мне номера и доступ к компьютеру, я смогу сделать это через личный кабинет. – На столе в кухне, – Алан все еще не мог на него смотреть. Все начиналось так хорошо. Так радостно было думать о том, что Натан уедет вместе с ним. Останется просто потому, что несколько раз им было хорошо вместе... "Европа и беззаботный отпуск. Идиот". Натан постоял недолго, словно чего-то ждал, потом прошел в кухню, где обнаружил ноутбук. Он открыл его – странно, не запаролен, – нашел на рабочем столе файл с названием "оффшоры" и параллельно с ним открыл свой кабинет на страничке Банка Нью-Йорка. Закончив, он прикрыл ноутбук и, упершись локтями в стол, уткнулся лицом в ладони. Ну разумеется. Теперь он бесполезен, он выполнил все свои функции. Парнишка испытывал невероятное желание тихо улизнуть, наверняка ведь Алан будет только рад. Но было в этом что-то такое жалкое, что Натан засунул свою обиду куда подальше и вернулся в спальню. – Я всё, – доложился он. – Так что пойду, пожалуй. Желаю удачи, Алан. Вернувшись в комнату, он застал своего похитителя на том же месте – у дверного косяка. Похитителя... Это слово уже вызывало нервный смех. Сколько они провели вместе, четыре дня или пять? Именование "похитителем" теперь казалось неуместным на грани глупого пафоса. – Все-таки решил сам? Как ни противно было это признавать, Алану пришлось приложить усилие, чтобы голос звучал спокойно. Все правильно. Они чужие люди, доставившие друг другу немного удовольствия, они ничего друг другу не должны. Но почему-то от этой мысли стало горько. Натан нахмурился и посмотрел на Алана с выражением "Ты издеваешься?!" "Зачем он так? Видимо, я был недостаточно хорош. Ну еще бы, ничего не умеющий девственник". Повинуясь порыву, паренек быстро подошел к Алану и замер перед ним, напряженный, со стиснутыми челюстями и ходящими желваками, с пальцами, сведенными до белесых следов в кулаки. Он смотрел так, будто решал: поцеловать или ударить. Он толком не чувствовал себя, когда вскинул руку и коротко стукнул Алана в челюсть. От короткого и в общем-то не больного, но неожиданного удара Алана все-таки шатнуло, так что пришлось схватиться за стену. Будто не веря самому себе, он посмотрел на Натана удивленно. И вдруг засмеялся. Натан выплюнул не слишком внятный комок ругательств. – Смешно тебе?! – выдохнул он, злясь все больше. – Это хорошо, что тебе весело, у тебя есть на то четыре причины и несколько нулей в придачу. Говнюк ты, Алан. Он засопел, издал мучительный стон и снова ударил, целя туда же. Смех Алана стал откровенно истерическим. Ловя губы Натана своими, он сунул обе руки мальчишке под майку, прижимая к себе, лапая, заставляя дышать сбивчиво и вырываться из поцелуя, чтобы вдохнуть. Из них обоих, будто яд, выходило через раны напряжение прошедших дней, вызвавшее недовольство друг другом. Натан еще не мог остановиться, дрался, кусался, когда мог – плевался оскорблениями. И не перестал даже когда стал зло, с ненавистью отвечать на поцелуи. Когда вцепился в рубашку Алана, чтобы нещадно, с мясом выдирая пуговицы, распахнуть её, обнажая торс. Когда Нат наконец принялся вымещать зло на его одежде, Алан схватил его за волосы, чтобы удобнее было укусить в шею, чуть выше ключицы, и сильно толкнуть на пол, вынуждая упасть на колени. Мальчишку хотелось разорвать на части, а потом заставить потеряться в собственной нежности, и так – до тех пор, пока они не смогут хотя бы говорить нормально. Парнишка подчинился, опустился на потертый ламинат, глядя снизу-вверх, источая ярость и обиду. Он поднял руки и рывками, чтобы причинить боль, расстегнул на Алане ремень и дернул джинсы вниз, обдирая кожу на бедренных косточках. – Не боишься, что отгрызу нахрен? – процедил он, а следом положил ладони на задницу Алана и даже поддернул его к себе, с ходу вбирая невозбужденный еще член в рот. – Ты так с собой не поступишь, – чужим, в один момент севшим голосом ответил Алан. Он откинулся назад, придерживая парнишку за затылок, надавил, заставляя взять сразу до конца, и испустил негромкий стон, когда тот в первый раз провел языком по нежной коже. Нат задохнулся от того, что рот и всё горло заполнил член. Все же он был у Алана солидных размеров и мог причинить удушье даже в полувозбужденном состоянии. – Мммф... – промычал мальчишка, приступая к делу с завидным рвением. Он задвигал головой и принялся крепко сжимать ствол в губах, причмокивая, хлюпая и натужно сопя. При этом он не закрывал глаза. Он смотрел на Алана, не желая пропустить ни одной реакции. "Недостаточно хорош, значит? Ну ладно. Я тебе устрою". Он старался и действовал как мог интенсивно, и даже сглатывал, чтобы помассировать толстую затычку своим горлом. Он набросился на член с таким рвением, что казалось, вот-вот заплачет от бурливших в нем эмоций. "Рыжие все такие страстные". Член мгновенно отвердел, и Алан с глухим рыком пошел в наступление, вдавливаясь сильнее раз за разом и удерживая парня за волосы. Он сейчас мало что чувствовал, едва ли воспринимал окружающий мир. Хотелось лишь толкаться резче и глубже во влажный теплый рот, чувствовать горячий язык, чтобы Натан захлебывался им, хотел и не мог отстраниться. От удушья глаза Ната покраснели и заслезились. Крупная капля скатилась на щеку, но он не стал отвлекаться. Он все смотрел на Алана, принимал его, сосал, ублажал своими губами, ртом, глоткой. Мужчина двигался всё резче, заботясь о собственном удовольствии, ссаживая глотку паренька. И Натан был даже рад этому, словно хотел подтверждения своим мыслям. "Источник дохода. Смазливая дырка. Ничего другого". Сквозь пелену ярости и где-то на периферии сознания, искаженного удовольствием, окутавшего обоих липким туманом, Алан видел, как по щеке мальчишки скатилась слеза, и это стало последней каплей. Он вытащил член изо рта Натана так быстро и неожиданно, что тот непроизвольно охнул и едва не прикусил. Алан снова вцепился парнишке в волосы, заставляя подняться и подхватывая, не давая упасть. – Скажи, что любишь меня. Мужчина и сам не задумался над тем, чего требовал. Просто в одну короткую секунду щенячьего обожания, помноженного на ненависть, в глазах Ната сделалось мало. Парнишка изумленно вскинул брови, тут же нахмурился, заскрипел зубами, зарычал сердито. Дернулся вперед, стараясь укусить за губы, но Алан увернулся, держа за плечи так крепко, что тот не смог вырваться. – Сссука ты, Алан, – прошипел Нат. – Ты и так меня наизнанку вывернул и выпотрошил. Я отдал тебе всё, что у меня было. – Не понравилось? – одним движением Алан развернулся, прижимая продолжающего брыкаться мальчишку к стене, быстро, почти грубо оглаживая плечи, руки, грудь. Потом положил руку на лоб, удерживая, и поцеловал, одновременно соскальзывая ладонью на живот, лишая всякой инициативы. Кусаться Натан мог сколько вздумается, но сейчас это единственная доступная ему свобода. Пусть прочувствует своё положение. Натан зашипел снова, всасывая воздух сквозь стиснутые зубы. Стоило Алану потрогать его, как он плавился и таял и готов был в ногах валяться, лишь бы тот не прекратил. Наркотик. Безумие. Хотелось сосать ему, дать в задницу, прижаться, поцеловать, кричать под ним, и одновременно – ударить, почувствовать его кровь на костяшках пальцев, укусить, стиснуть волосы, запрокинуть голову, чтобы полюбоваться беззащитным горлом... – Понравилось, – процедил мальчишка, глядя исподлобья. – А тебе? – Очень, – отозвался Алан, дразня языком губы мальчишки и, не дав распробовать, разворачивая его лицом в стену, нетерпеливо расстегивая джинсы. – Из-за тебя вся моя привычная жизнь полетела к черту, дрянь ты мелкая. Так что да, спасибо за удовольствие! – укусив Натана в плечо так, что тот вскрикнул, мужчина поднес пальцы к его губам, как уже делал однажды. Тратить время на подготовку сейчас казалось немыслимым, но после двухдневного перерыва ебля могла быть слишком болезненной для обоих. – Полетела к черту? – голос Натана был глумливым. – Ты неплохо провел время, потрахался, получил приличный куш. Что такого случилось с твоей жизнью, Алан? Это я – был похищен, оттрахан, и в ближайшем будущем окажусь на улице, без дома, без средств к существованию. Только потому, что я – неумелый долбанный экс-девственник, который не способен тебя ублажить как следует, – последнюю фразу он буквально прорычал, выхаркнул, чеканя каждое слово со всей злостью. И как заключительное слово вцепился зубами в подставленные пальцы, глубоко надевшись на них ртом. Если бы Нат стоял к нему лицом, Алан бы его ударил. Не имея такой возможности, он навалился на мальчишку всем телом, буквально размазывая по стене, с глухим шипением выдергивая пальцы у него из зубов. Быстро и болезненно, скорее, просто для очистки совести резко потыкал в задницу, и спустя минуту вошел сразу до конца. Не дав Натану времени привыкнуть, Алан начал двигаться сразу же, так, чтобы вырвать крик, заставить просить остановиться. А заодно и вытрахать из него всю ту дурь, опровергать которую на словах бесполезно. Натан заорал, запрокидывая голову и корчась от боли. Это было куда больнее, чем в первый раз, когда Алан не злился и не драл его посуху. Парнишка надрывался во все горло, пока не сорвал голос, и тогда уже просто сипел, натужно и жалобно, долбясь о стену под толчками мучителя. Сперва он ругался как портовый грузчик, потом умолял прекратить, а потом смолк, свесил голову, уперся ей в стену, сильно вздрагивая при каждом проникновении. – Да, – Алан сильно, будто с трудом, выдохнул. – Так с тобой и надо было. Тебе ведь это нравится, да, Нат? – чуть замедлив темп, он собственнически провел раскрытой ладонью по ребрам мальчишки. – Или лучше это? Выдыхая последнюю фразу Натану на ухо, мужчина обхватил его поперек живота и крепко, так, как пареньку нравилось, обхватил его член. Натан вскрикнул, вжался в стену, опираясь о неё раскрытыми ладонями. Его бедра дернулись, посылая член в кулак Алана, ища путь к спасению. Он расставил ноги пошире и начал коротко приседать, стараясь посильнее потереться о ладонь мужчины, ловя её движения, подстраиваясь к ритму. От боли в заднице кончить всё не получалось, и паренек заныл, снова принявшись умолять Алана пощадить его и взывая к совести. – Вынь, Алан, ну пожалуйста.... Ты меня всего затрахал... Не могу больше... – Я тоже, – отозвался Алан с удивившей его самого болью. – Я тоже больше не могу, блядь!.. И принялся ласкать мальчишку быстро, резко, перемешивая боль с удовольствием. Натан попытался было что-то возразить, но гортанно застонал и изогнулся дугой, выставив задницу далеко назад и чувствуя внутри сильное жжение и распертость. А потом поехал вниз на отказавшихся держать ногах, царапая ногтями обои. Его ощущения были настолько полярными – режущая боль в заднице и сводящее пах наслаждение, источником которого был налившийся кровью член – что казалось: еще немного – и он потеряет сознание. Перед глазами стало черно, во рту пересохло. Мальчишка тяжело дышал, скулил, стонал, звал Алана. Пока наконец не спустил, болезненно всхлипывая и сильно содрогаясь всем телом. Его ноги подкосились, и он стал оседать на пол. Алан кончил от одних только звуков, которые издавал мальчишка в его руках, и тут же, не успев толком опомниться, подхватил Натана, не давая тому упасть. Вышел из него в контраст со всем происходившим до финала, осторожно и бережно, и уткнулся в затылок. Потребовалось не меньше минуты, пока он снова обрел голос. – А теперь объясняю доступно. То, что ты оказался похищен, вполне закономерно – твоя задница давно напрашивалась. Что касается моей полетевшей к черту жизни: меня отнюдь не радует, что из всех возможных вариантов я слетел с катушек из-за ёбнутого на всю голову малолетнего сосунка. А что до твоей приснопамятной девственности... под насильниками не кончают. Договорив, он укусил Ната за мочку уха и прижал к себе. Алан чувствовал, как мальчишка в его руках тяжело дышит и вот наконец сглотнул, собираясь заговорить. – Я... не говорил, что ты... насильник.... Я сказал, что ты... меня затрахал... "Значит, он не собирался выставлять меня... Тогда почему был так холоден?.. – думать совсем не хотелось. – Ладно, хер с этим всем. ...Главное то, что происходит сейчас". Натан даже позволил себе немного расслабиться и обнял руки Алана своими. – Переживешь, – Алан устало улыбнулся и погладил запястье Натана. – Мы с тобой обсуждали правила, если помнишь. Забыл? Напоминаю: ты дышать не смеешь без моего разрешения. И не дай тебе бог попытаться свалить втихую, потому что когда я тебя найду, снова окажешься на цепи в подвале. И плевал я на твои четыре миллиона. Натан почувствовал, как разливается внутри приятное тепло. Слова Алана были практически своеобразным признанием. Но паренек не смог сдержаться. – Рассчитываешь продать меня папаше во второй раз? Иначе зачем я тебе. Но ничего не выйдет. Это была одноразовая акция. – Да кому ты нужен, – Алан перехватил паренька поудобнее, чтобы легонько сдавить пальцами горло и чуть развернуть его голову к себе для поцелуя. – Кроме меня. Заканчивай выебываться, Нат, – чувствуя себя смертельно уставшим, мужчина в порыве какой-то беспомощной и от того злящей нежности прижался лбом к виску Натана. – Либо забирай свои деньги и вали отсюда нахрен, либо закажи пиццу и прикинь, куда хотел бы поехать. Мальчишка понял, что просто не может осознать всего того, что на него обрушилось. Как-то все вместе это было чересчур. Не мог поверить, что Алан хочет его на постоянной основе, что был серьезен, предлагая остаться и уехать вместе. Это все было совершенно нереально, невероятно. Кроме того, у них на двоих было четыре миллиона "зелени". – Ты что, заказываешь пиццу сюда, в свое логово? А бывало, что ты разносчика пиццы сажал в подвал? – Натан оживился и, нагло ухмыляясь, посмотрел на Алана. – Подвал эксклюзивно для тебя, детка, – Алан хмыкнул, окидывая мальчишку откровенным взглядом. Натянув джинсы на бедра, он не потрудился их застегнуть и прикурил две сигареты – себе и любовнику. Натан почувствовал, как сильно краснеет от удовольствия. Его никто никогда не называл как-то по-особенному. А из уст Алана это "детка" звучало похабно и нежно одновременно. Даже... любовно. "Завязывай, – сказал он себе. – Кончай с этой розовой мутью". – Мне будет не хватать твоего подвала, – искренне признался мальчишка и серьезно посмотрел на Алана. А потом забрал у него свою дозу никотина, затянулся и задумался. Вскоре Натан оттолкнулся от мужчины и изрядно кривовато пополз по стеночке к телефону, откуда набрал номер своей любимой пиццерии. – Что до того, куда мы едем. Ты хотел стать моим гидом по Европе или мне послышалось? – Европа большая, Нат. А валить отсюда нужно быстро, пока твой папаша не сообразил, что ты не вернешься. – Что на счет Франции? Ты там был когда-нибудь? – Был, – теперь Алан смотрел на него без улыбки. – Я много где был. Один. Если ты хочешь поехать со мной, я хочу знать, что ты не передумаешь завтра. Натан сперва задумчиво смотрел на Алана, а потом уголки губ поползли вверх, и вид у паренька стал донельзя коварный. – А ты свяжи меня. Он обнял Алана одной рукой за талию и, потянувшись вверх, забавляясь, потерся своей сигаретой о зажатую в зубах любовника и затянулся в момент их контакта. – Непременно, – Алан улыбнулся в ответ, вынимая курево изо рта и целуя Ната в уголок губ. – Как только окажемся в безопасности, буду держать тебя связанным и трахать до потери сознания с короткими перерывами на сон и еду. Натан не стал думать о том, что будет, если отец до них доберется. Ему было теперь на всё плевать, кроме этого преступника, своего похитителя. Он засмотрелся на Алана, чувствуя, что с ним ему не придется скучать. – И страну мы так и не посмотрим, – шутливо фыркнул он. Это тоже было не так уж важно. Нат надеялся, что Алан будет рядом, и догадывался, что видел только вершину айсберга его извращенных желаний. Парнишка стоял на пороге целого нового мира, он не боялся и изнывал от любопытства. Он был впервые по-настоящему счастлив.