Трудно быть Морти

      С тех самых пор, как Рик Санчез появился в нашем доме все пошло кувырком. Жизнь обычного подростка для меня закончилась и началось что-то очень похожее на Адскую колесницу, где ты в роли колеса. Все кружится, вертится, тебя периодически тошнит, и ты все время наскакиваешь на какие-то кочки.       Этот безумный гений все вокруг себя приводит в движение. Он сам никогда не перебывает в состоянии покоя и не дает другим. Особенно мне, Морти Смиту. И хоть Рик и говорит, что я самая большая заноза в ЕГО заднице — это не так. Это он самая большая заноза в МОЕЙ заднице. Если бы не он, я бы ходил в школу, гулял с друзьями, зависал бы с сестрой и ее более старшими приятелями и возможно бы встречался с девушкой, от которой когда-то был без ума.       Был без ума ровно до того момента, пока не понял, что ты, Рик Санчез, заполнил собой все мое жизненное пространство. Заполнил разум, сердце, душу. Тебя в моей жизни было настолько много, что для других уже просто не оставалось места. Я не знаю, любил ли я тебя тогда по-настоящему, люблю я тебя сейчас по-настоящему, но это не так уж и важно. Теперь, когда ты отравил меня собой, для меня важна лишь одна вещь — чтобы ты оставался рядом, всегда со мной. Рик и Морти на долгие столетия, ведь я уже не представляю себя без тебя.       И хоть я не мог сказать наверняка, что я к тебе чувствовал, я был уверен только в том, что равнодушным к тебе я никогда не был, что рядом с тобой я всегда был по-настоящему жив, что ты разбил мою жизнь на тысячи частиц и собрал ее заново так, как нужно было тебе. Ты вдохнул в меня что-то новое, живое, что так было мне нужно. Я уже не так сильно переживал обо всех проблемах, об отсутствии друзей, о том, что родители слишком заняты своими дрязгами, чтобы обращать внимание еще и на меня. У меня просто не было на это времени, ведь в моем мире появился ты.       Ты, Рик Санчез, паршивый наркотик, попробовав однажды который, продолжишь закидываться им, пока не сдохнешь от передоза. Ты прекрасно понимаешь, что тебе недолго осталось, что каждый раз может стать последним, но просто не хочешь остановиться, принимая все большие и большие дозы, а потом просто осознаешь, что этот наркотик стал твоим воздухом.       Ты придурок, Рик Санчез. Ты никогда не заботишься о тех, кто тебя окружает, а если и заботишься, то только чтобы от тебя отъебались, оставили в покое, и ты бы смог и дальше заниматься своими важными делами. Я всегда это понимал. Всегда четко ощущал ту грань, которую не стоит переходить в отношениях с тобой, но настал момент, когда я добровольно шагнул за нее. Погрузился в эту бездну без остатка, вдохнул тебя, как воздух и пропал.       С тех пор, как я понял, что жизнь без тебя больше не будет жизнью, во мне поселился страх. Страх потерять тебя, ведь ты бы не задумываясь ушел, если бы захотел. И я бы остался один. Да, у меня была семья помимо тебя, но без тебя я бы просто не смог больше дышать, задохнулся бы. Если не будет Рика, не будет и Морти.       Я помню тот момент, когда меня едва не разорвало от противоречащих друг другу чувств, которые слились во мне. Я влюбился в тебя или думал, что влюбился, я не знаю. Знаю лишь, что у меня к тебе было что-то огромное, что-то вязко-теплое, что разливалось в груди. Но ты все больше и больше обращался со мной, как с дерьмом, тыкал в это дерьмо носом, шпынял и унижал меня, и я понял, что что-то соразмерное этому большому и теплому поселяется внутри меня. Что-то холодное, острое, словно тысяча новых скальпелей, которое выедало меня изнутри в час по чайной ложке. Если я настолько сильно любил тебя, то будь уверен, я настолько же сильно тебя ненавидел.       Чертов наркоман. Я чертов наркоман. Мне так было нужно ловить сраные приходы от этих чувств к тебе, что порой приходилось даже подначивать тебя на новые унижения, чтобы ты не останавливался, чтобы помнил, что я рядом, чтобы как можно больше твоего внимания было обращено на меня. Псих. Из всех возможных и невозможным, земных и инопланетных наркотиков, я выбрал самый паршивый — Рика Санчеза.       И если раньше мне казалось, что страшнее смерти нет ничего, то сейчас мне плевать, если я умру, главное — не жить без тебя. Страшнее всего — перестать ощущать тебя рядом. Перестать быть ведомым этой бурей чувств, перестать дышать тобой, Рик Санчез, сукин ты сын. Я боюсь остаться без тебя и без тех эмоций, что ты во мне вызываешь.       Я всегда тебя прощал, пусть ты и не просил о прощении. Как бы больно ты мне не сделал, как бы велико не было предательство — я каждый раз прощал тебя и каждый раз все сильнее ненавидел. Ненавидел так сильно, что порой хотелось орать, разрывая горло в кровь! Доказывать тебе, что ты сраное мудло, которое портит жизнь всем, кто находится рядом, да только толку? Ты как обычно послушаешь, скажешь свое любимое «Пошел на хуй, Морти» и на этом все закончится. В этом был весь ты, весь Рик Санчез. Не заботящийся о чужих чувствах, плюющий на всех и вся моральный урод, которого интересовала только наука и удовольствия.       А я… Я безвольная тряпка, которая жить не могла без своего мучителя, потакая ему, в какое бы дерьмо не оказалась втоптана, и я всегда шел следом, чтобы не случилось. Всегда был рядом. Я просто не мог поступать с тобой так же, как поступал со мной ты. Ни в грош тебя не ставить, забывать о твоем существовании при каждой удобной возможности. Ты откровенно пользовался мной, а я позволял и ловил от этого самый чистый мазохистский кайф. Пользовался мной для защиты, использовал меня, как бесплатную рабочую силу или подопытную крысу и…господи, как свою персональную шлюшку.       Ты помнишь тот раз, Рик? О да, ты помнишь тот самый первый раз, когда ты трахал меня на столе в нашем гараже. Ты использовал меня, чтобы отвлечься от того коллективного разума по имени Юнити. А я ведь всего лишь хотел помочь. Постараться как-то тебя утешить, когда ты под какими-то веществами уже готов был заблевать всю свою мастерскую.       Я просто подошел, положил тебе руку на плечо и едва успел заговорить, предложить провести тебя до твоей комнаты, как ты схватил меня и повалил на стол. Прижал мою голову рукой, едва не сломав мне нос. Что-то невнятно пробормотал, что-то сделал. Я видел только, как комнату медленно обволакивает какой-то сиреневатый пузырь.       «Теперь нас никто не услышит, пес.» Мне стоило огромных усилий разобрать твое мямление. Послышался звук расстегивающейся ширинки, ты кое-как стянул с меня джинсы и трусы. Господи, почему? Почему я даже не пытался вырываться или умолять тебя прекратить? Неужели я тогда этого хотел? Может, мне казалось, что если это случится, то ты будешь еще больше ко мне привязан? Каким я был идиотом, если это действительно так.       Было очень…неловко? Да, наверное, это не самое подходящее описание эмоций, когда тебя собирается трахнуть твой собственный дед, но почему-то в тот момент я не чувствовал, что это что-то неправильное. Может, потому что ты, Рик Санчез, и есть воплощение всего аморального, изначально неверного, мерзкого и не признающего никаких границ, что какую бы грязь ты не творил для тебя это нормально? Ведь ты средоточие порока. Квинтэссенция всего наихудшего.       Так почему же тогда я разрешил тебе все это? Небрежно растянуть меня, сделать больно, когда ты не посчитал нужным дать мне привыкнуть к твоему члену в моей заднице, сразу входя на всю длину? Наверное, потому, что я и правда хотел этого. Хотел чувствовать на себе все, чтобы ты не решился со мной делать. А может, я и сам становился таким, рядом с тобой? Или просто был единственным человеком в этой вселенной, который был способен терпеть твои выходки? А может, уже тогда любил?..       «Морти!» Я ожидал услышать ее имя. Да все что угодно, хоть закон термодинамики, но не свое имя, когда твой член начал скользить внутри. Было больно, противно, гадко и унизительно — думала одна часть меня. Другая же часть активно подавалась бедрами навстречу старому извращенцу и с жадностью ловила каждый твой стон, каждое едва внятное «Морти!»       Конечно же потом ты сделал вид, будто ничего не было. Притворялся, будто был настолько пьян, что ничего не помнишь, что не замечаешь, что мне больно ходить и сидеть. Ни разу не заговорил об этом и даже не попытался извиниться, и сделал это снова, когда был пьян. А я снова поддался тебе. Слабак или просто влюбленный мальчишка?       Я стал одержим тобой. Это была самая настоящая паранойя. А может меня просто зациклило. Я старался не давать себе на что-то надеяться. Ведь я знал, что ты просто мною пользуешься. Что я не значу для тебя ничего. Просто мешок с дерьмом. Лабораторная бесхарактерная крыса, которую легко можно заменить, но для которой ты был и остаешься целым миром, Рик Санчез. < tab>Мы никогда не были с тобой вместе в том самом смысле. То, что ты делал со мной по пьяни нельзя даже назвать интрижкой. Ты просто сбрасывал таким образом напряжение, а я после первого раза просто уже не мог смотреть на кого-то другого. Джессика, которая так мне нравилась, отошла на второй план. Я больше не думал в таком ключе ни о ней, ни о ком-либо еще, кроме тебя. И даже, когда случалось так, что кто-то западал на меня, я просто не мог поступить так же, как ты поступал со мной. Сделать вид, будто наша связь для меня ничего не значит и без труда увлечься кем-то другим.       Я помню каждый гребанный день, проведенный с тобой. Помню каждый наш бешеный секс. Помню, как отдавался тебе на все сто процентов, всецело был твоим. Твоим псом, твоим мальчиком, твоей шлюхой, твоей крысой, был всем, что бы ты не пожелал. Игрушкой, на которую можно выплеснуть все, что накопилось. Губкой, которая впитает все, чтобы ты на нее не вылил. Я помню все, что ты не стер. Помню, как осознал, что ты только со мной такой бешеный и хоть немного открытый. Что только со мной ты так сходишь с ума, в то время, как я схожу с ума от тебя.       Все всегда были против нас. Родители считали, что наше общение плохо на мне сказывается, а я из раза в раз ждал, что ты придешь, схватишь меня за руку и снова утащишь в портал, в это безумие, где были только ты и я. Ждал, когда ты снова напьешься, оттрахаешь меня, как самую последнюю сучку, а на утро сделаешь вид, будто ничего не помнишь, игнорируя тот факт, что я просыпался голый на твоей груди с засохшей спермой на лице, животе, заднице.       Скажи мне, Рик Санчез, был ли ты когда-нибудь чьим-то? Был ли ты когда-нибудь моим? Значил ли я для тебя что-то или просто был твоей покорной всему куклой? Скажи, могу ли я надеяться, что когда-нибудь, перестав предпочитать мне бесконечные миры, ты предпочтешь им меня?       Нет, подожди. Ничего не отвечай. Просто еще раз выдохни на меня перегаром, пока я ерзаю на твоих коленях, а ты пытаешься стянуть с меня футболку ватными руками. Прошу, оставь на моей шее еще несколько кровоподтеков от твоих зубов. И молчи. Не говори ничего. Пускай мое счастье будет таким. Ускользающей в бесконечные галактики из моих пальцев тонкой нитью. Пусть мое счастье будет в этих небрежных поцелуях, грубых ласках, твоем перегаре и неведенье.