Часть 3
10 октября 2022 г. в 08:14
XXI
Феи и драконы. Он любит сидеть на крыльце, пока она читает своей дочери сказки на ночь. В комнате, откуда еще несколько секунд назад доносились их приглушенные голоса, устанавливается тишина. Некоторое время спустя маленькая девочка спрашивает: «Мама, как ты думаешь, Серхио поможет мне с научным проектом?». Его рот складывается в букву «О», пульс оглушает — он не слышит ответа; только хихиканья.
XXII
Она идет на мрачные звуки виолончели, замечая на столе открытую научную книгу, которую так и не дочитали до конца. Он учит ее дочь танцевать вальс; маленькие ножки поверх его взрослых.
— Блины подгорают, — комментирует он, продолжая кружить маленькую девочку в танце.
Едва сдерживая слезы, она спешит на кухню, чтобы спасти их завтрак… Жизнь проходит полный круг.
XXIII
Он любит просыпаться после сиесты и видеть ее сонные глаза перед собой. Он плавно изучает изгиб за изгибом, его голодный рот заходит дальше: облизывает, целует, кусает ее обжигающую кожу, оставляя на ней свидетельство своего присутствия. Ее голос становится еще гуще, грубее; нуждающиеся пальцы удерживают его голову именно там, где ей хочется.
XXIV
Дрожащие руки сжимают пластиковое устройство, не зная, бояться или надеяться на две полоски. Он входит в ванную комнату и останавливается, ошеломленный.
— Я думал… Ты сказала, что шансы близки к нулю? — дрожащими пальцами проводит он по двум полоскам, все еще не веря в происходящее.
Ее кровь закипает:
— Ради Бога, не делай вид, будто я была единственной, кто способствовал этому! — запускает она в него коробку от теста.
Он уходит.
XXV
Она сидит во внутреннем дворике, лицом к лицу с той самой бурей, что только что окатила ее по дороге домой.
— Отрицательный, — бормочет она.
Он ожидал облегчения, но его сердце разбивается вдребезги, когда она начинает рыдать. Он бросается к ней и заключает в свои объятия ее дрожащее тело, пряча за спиной купленную им крошечную пару красных туфелек…
XXVI
Запутавшись в простынях, они говорят о марксизме, пока он сравнивает размер своего большого пальца с синяком на ее бедре.
Она успокаивает его, нежно поглаживая по щеке:
— Это из-за желания, не из-за боли.
Он сжимает ее ладонь в своей руке, желая в эту секунду стать кем-угодно, лишь бы вернуть ее улыбку. Она постепенно оживает под его едва ощутимыми внешне, но достающими до самой глубины израненной души, прикосновениями и поцелуями. В эту ночь они учатся исцелять друг друга любовью.
XXVII
— Пойдем спать со мной: мы не будем заниматься любовью, — читает она Кортасара, пока он покрывает поцелуями ее живот.
Она останавливается, когда он проводит ладонью по груди под ее бикини.
— Продолжай читать, -— требует он, захватывая в рот один из ее напряженных пиков.
Ее дрожащий голос звучит синхронно с глухим стуком их лодки, что колышется из стороны в сторону в бирюзовом море.
XXVIII
Смех хулиганистой банды разлетается по внутреннему дворику их пляжного дома. Последний вечер кино. Свет от телевизора освещает темную комнату. Мариви обнимает ее за плечи, лежа на диване-кровати, в то время как Паула заняла вип-место – у него на груди. Их взгляды встречаются в темноте, и делятся тысячами признаний друг с другом.
XXIX
Ее карие глаза напоминают каньоны, когда сквозь них пробиваются лучи утреннего солнца. Он чувствует, как ее любящая рука гладит его бороду, скользит вниз по груди; она наблюдает за тем, как его рука поднимается вверх по ее, а затем закрывает глаза, впитывая в себя ощущения того, как его шероховатые пальцы очерчивают каждую черточку ее лица. Они занимаются любовью, напевая «оду» их острову.
Шепотом, улыбками, слезами...
XXX
Успокаивающие приливы, успокаивающий бриз. Последнее объятие на их берегу. Она утыкается лицом в его шею; его запах — прибежище воспоминаний, в которых она хочет остаться навечно. Он обхватывает рукой ее щеки, растворяясь в ее глазах, в ее волосах, на ее губах.
Они не отпускают...
... они не отпускают, пока не делают этого. Держась за руки, они проходят мимо дерева, где сооружен их собственный крошечный маяк, сделанный из банановых листьев, белой орхидеи и красной пары детских туфелек, и любуются умирающим закатом последний раз. Они обещают, что это не прощание. Палаван подарил им целую жизнь за пару лет.