Книголюбов

Люди бывают разные. Кто-то любит кошек, кто-то обожает засиживаться за сериалами, а кто-то ублажает свою гордость, помогая другим и при этом искренне считая, что он прав. И Игорь Семенович, преподаватель русского языка и литературы в общеобразовательной школе, был именно из третьей категории людей. Его можно было бы назвать последователем Печорина в его убеждениях, но взгляды учителя были, несмотря на его профессию, довольно низки и убоги, хотя сам он, конечно же, так не считал. Ему было скучно. Ему было невыносимо скучно, поэтому Игорь Семенович уже двадцать минут сидел на стуле, забросив ноги на стол, и пытался положить карандаш на нос так, чтобы он не упал. И, конечно же, его совершенно не волновал тот факт, что сейчас идет урок и его ученики активно переговариваются по поводу, того какие аргументы из литературы и жизни можно было бы привести в своём сочинении. Единственный, ради кого Игорь Семенович нарушал своё спокойствие и ленную скуку, так это был Илья Зосимов, который уж слишком громко говорил и слишком часто раскрывал свой рот, успевая как-то отвечать на множество сыплющихся с разных сторон вопросов, и то только потому, что учитель инстинктивно отвлекся на него, и карандаш чуть не упал. - Зосимов! Прекрати всем подсказывать! – Игорь Семенович пригрозил парню пальцем, на что тот лишь усмехнулся. Он явно не утруждал себя благоговеть перед учителем в притворном уважении, по крайней мере так он сам считал. - Ага, обязательно, - Илья лучезарно улыбнулся и вернулся к своему листку, на котором сочинение было уже написано. - Апчхи! – Если углубиться в рассуждения, то Печорин бы назвал этот чих не чем иным, как подарком судьбы, Базаров бы лишь со скепсисом прокомментировал это случайностью, а Дориан Грей с присущим ему цинизмом высокопарным слогом обозвал все перечисленные варианты бредом, по крайней мере так думал через некоторое время после произошедшего ещё один участник нынешних событий - Ярослав. Может быть, теория Печорина была верна, и все это фатализм, ведь если бы не этот чих, то в голову Игоря Семеновича не закралась признанная им гениальной мысль. Игорь Семенович настолько взволновался, что сел, как подобает учителю и промокнул выступивший пот платком с его своевременной лысины на голове. Его почему-то голодный взгляд перебегал сначала с Зосимова, который в этот момент с обворожительной улыбкой переговаривался со своей соседкой по парте, на Ярослава, поправляющего вечно сползающие очки и старательно игнорирующего вопросы друга. - Зосимов! Книголюбов! – оба: Ярослав и Илья – тут же вздрогнули, ибо уж точно не могли предсказать, что их окликнут настолько странным голосом. Парни уставились на Игоря Семеновича и ждали, пока он все же что-нибудь скажет, только вот Илье было все же легче, его учитель не прожигал любовно-материнским взглядом с примесью маниакального блеска в глазах, как у кого-нибудь безумного ученого, чем-то напоминающего мышку Брэйна. Ярослав поежился, ему явно было неприятно подобного рода внимание. - Вы сделаете проект по роману Толстого «Война и мир» за то, что болтаете на уроке, подойдете ко мне на перемене, я вам объясню, что да как, - сказал Игорь Семенович и ухмыльнулся. Некоторые подростки, чьё сочинение уже было или написано, или находилось в таком состоянии, когда мысль есть, а писать её лень, с удивлением переглянулись: а не тронулся ли умом учитель? Уж кто-кто, а он должен помнить, что из Ярослава слово вытянуть – уже счастье для попытавшегося. Оба парни, естественно, с негодованием отнеслись к подобной перспективе: Илью не радовала предстоящая огромная работа, Ярослава не привлекало последующее общение, поэтому в один голос воскликнули единственные и очень, по их мнению, весомые аргументы: - Но я не болтал! - Но мы прошли «Войну и мир» в прошлом году! Однако Игорь Семенович был непреклонен: его идея помочь Ярославу завести нового друга никак не допускала никаких отлагательств. Книголюбову нужен друг, и кто ему должен помочь? Конечно же, Игорь Семенович! - Я все сказал! – грозно произнес учитель и принялся за оставленное им дело: испытывать силу гравитации на карандаше. Зосимов мучительно вздохнул, думая про себя банальную фразу «За что мне это?», а Ярослав едва от злости не сломал ручку: он понял, что Игорь Семенович задумал, и от этого ему хотелось перегрызть «заслуженному» учителю глотку. Однако через минут десять гнев был искоренен, а подпорченное настроение снова повысилось. Ярослав уже придумал, как выкрутиться, а Илья был по природе своей не особо печалящимся по всяким пустякам человеком. Книголюбов вздохнул и, потянувшись, откинулся на спинку своего стула. В данный момент его это не радовало, не радовало, что он отвертится так легко и просто. Почему-то это вызывало лишь грустную улыбку, да и только. Осенняя хандра, видимо, навалилась на него со всей своей силой, заставляя Ярослава грустить и сопереживать падающим листьям и вечно злящемуся и проливающему дожди небу. Сегодняшний день был тоже не исключением, поэтому стучащие капли в окно и шелест листвы, а так же тихий, все ещё оживленный шепот одноклассников успокаивал, но, опять-таки, не радовал. Хотелось лета. Или новогодних праздников, когда елочные гирлянды будто бы перемигиваются с тобой и одной лишь своей мягкой яркостью заставляют в душе проснуться что-то волшебно-праздничное, а запах мандаринов и ласкающая слух новогодняя белиберда с телевизора успокаивала… В общем, осень была не для Ярослава, а скорее для такого живчика, как Илья. Вот ему уж точно было все равно, когда веселиться и радоваться жизни. Прозвенел звонок, но, естественно, шелохнулись лишь Илья и Ярослав, чьи сочинения были уже готовы, все же остальные вдруг вспомнили, зачем они вообще тут и начали быстро что-то строчить и одновременно переговариваться. Первым подошёл к столу Игорю Семеновича, который сгорбился с утомленным видом над журналом, Илья. Ярослав подоспел на пару минут позже. - Друзья, - это слово сблизило Ярослава и Илью на несколько секунд настолько сильно, как не смогли все одиннадцать лет учебы вместе: они переглянулись между собой, как обычно переглядываются закадычные товарищи, передавая друг другу мысль о безумстве их общего собеседника. – Я хотел бы, чтобы вы вдвоем сделали вот что: перечитали «Войну и мир»… Илья не выдержал и устало застонал. - Я едва с ней справился в прошлом году, не мучайте в этом, - взмолил он почему-то не Игоря Семеновича, а потолок и даже посмотрел на него таким взглядом карих глаз, что ему невозможно было отказать. Но потолок был потолком. Хотя его просить в данном случае куда более разумно, чем учителя, хотя и попахивало шизофренией. Ярослав лишь презрительно хмыкнул, а Игорь Семенович даже не обратил внимание на мучение ученика. -… и выписали все проблемы, затронутые в ней, и описание, как она затронута, кем поднята, кто был главным в ней, ясно? – поинтересовался Игорь Семенович, но, вдруг опомнившись, добавил: - Так как до конца четверти осталось три недели, вы должны это сделать за две. - Позвольте, я скажу, - елейным голосом начал Ярослав с противной ухмылкой, от которой Игорь Семенович нахмурился. Ему вдруг стало неуютно в своём любимом кресле, на котором для пущего удобства лежала ещё и подушечка. Учителю захотелось встать, очень захотелось, ибо ему показалось, что его начинают давить взглядом и силой мысли. Он давно уже не чувствовал столько нелюбви и к злости к себе от кого-то. – Вот, - Книголюбов достал из сумки толстую, исписанную тетрадку и кинул её с таким пренебрежением, будто это не он строчил в ней. Сам же он напомнил себе поведение Раскольникова, который нарочито бесстрастно рассказывал свою статью Порфирию Петровичу, хотя на самом деле "Она замышлялась с подыманием и стуканьем сердца, с энтузиазмом подавленным". Это настолько позабавило Книголюбова, что он не мог не усмехнуться, и эта усмешка добила нервы Игоря Семеновича, но выдавало это лишь выступающие крупные капли пота на лысине. Учитель посмотрел на тетрадку и перевел вопросительный взгляд на Ярослава. Илья тоже не остался в долгу, чьё лицо приобрело неожиданно серьезное выражение лица, которое украшало его куда больше, чем улыбка. - Что это? – спросил учитель, не дождавшись разъяснений. - Проблемы, поднятые не только в «Войне и мире», но и в других произведениях по программе 10-ого класса. Там все так, как вы хотели, - доходчиво объяснил Ярослав и поправил очки. Игорь Семенович неверяще посмотрел сначала на Книголюбова, а потом и на тетрадку, удивляясь, скорее, тому, что его идея не претворится в жизнь. - Мы свободны? – поинтересовался Ярослав. - Но… - Считайте: задание выполнено в троекратном размере, - Ярослав поправил вечно спадающую ручку сумки и вышел из класса. Илья кивнул головой Игорю Семеновичу и выбежал вслед за Книголюбовым. - Ну ты даешь! – восхитился он. – Молодца! - Ага, спасибо, - Ярослав явно не был настроен на дальнейший радушный диалог. - Нет, правда! Слушай, а можно мне потом эту тетрадку у тебя взять и ксернуть? Замечательная вещь, между прочим, - Илья улыбнулся. - Нельзя, - Ярослав повел плечом, раздражаясь присутствием кого-либо-то ещё. - Вот ты язва, - фыркнул Илья. - Общаться ты не умеешь. Пришла очередь Ярославу фыркать. - Ну, если ты считаешь, что под общением заключается лицемерие, то да, не умею, - Ярослав поправил очки и старался не смотреть на Илью, но краем глаза все же не мог не заметить, что доныне незамеченный Книголюбовым серьезный взгляд собеседника обращен прямо на него, хотя они шли по рекреации, где со скоростью ракеты и грациозностью слона носились дети, и словно норовящие вписаться в старшеклассников. - Это намек? - ощетинился Зосимов. Ярослав остановился. - Слушай, Илья. Мне люди не нравятся по природе своей. Не люблю я их. Ты, увы, человек. - Ярослав поправил сползающую лямку портфеля. - Ариведерчи. Илья удивленно моргнул и опомнился лишь тогда, когда Книголюбов отошёл на несколько шагов. - Погоди, Яр! - он догнал парня, который, как раз-таки не хотел, чтобы его догоняли, поэтому он сделал вид, что не услышал и ускорил шаг, но Зосимов был, увы, упорным и любил рисковать. - Но ведь Леша тоже человек. - Леша мой друг, - ответил Книголюбов, считая, что достаточно объяснил. - Каааак? - Илья застонал. Он никак не мог понять логику этого парня. - Ты же не любишь людей, значит и Лешу ты любить не можешь. Ярослав тяжело вздохнул. - Просто отвали, ладно? - Нет. Тогда почему мы не можем стать друзьями с тобой? - поинтересовался Зосимов и снова обаятельно улыбнулся, отчего Ярослав нахмурился. - Вот именно по этому, - взгляд Книголюбова остановился на улыбке Ильи, как бы стараясь объяснить то, чего так не хотел он говорить. - Почему? - не понял Зосимов, и его выражение лица снова преобразилось: оно приобрело высшую степень непонимания, выраженную в самых мелких чертах лица. «Кого-то он мне напоминает, - подумал Ярослав, и его тут же осенило: - Точно! Вихрова! Из «Мефодьки». Точно такая же манера мимики». Ну... в принципе, кто-то сравнивает живых людей, кто-то ищет в живых несуществующих. Книголюбов опять вздохнул и без объяснений зашел в кабинет, до которого они уже дошли. Зосимов сел на своё место, внимательно наблюдая за Ярославом, который воткнул наушники в уши, попутно качая головой на только что заданный вопрос Леши, и достал электронную книгу. «Ну да, у нас алгебра, самое время почитать», - не без ехидства подумал Илья и усмехнулся, поворачиваясь к доске. Игорь Семенович с полными печалью глазами внимательно, даже с какой-то жадностью всматривался в силуэты двух парней, которые, кажется разговаривали, но и коту ясно, что Ярослав он и в Африке Ярослав. Учитель покачал головой, считая, что Книголюбов так мал и ничего не понимает в этой жизни. Ему, по мнению учителя, выпал отличный шанс подружиться с человеком, который поменял бы его в лучшую сторону, а то совсем зачахнет мальчишка со своими книгами. Но Игорь Семенович был бы не Игорем Семеновичем, если бы не пообещал себе, что поможет Ярику, как бы он сам ни противился.