Ты моя вселенная.

Ни секунды не медля, не раздумывая, несмотря на свою ногу, Лань Ванцзи молниеносно кинулся наперерез этой страшной пасти, дернув в сторону Вэй Усяня. Зверь сомкнул зубы на ноге Лань Ванцзи и потащил его в панцирь. Лань Ванцзи знал на что идет, поэтому не дрогнул ни одним мускулом, он сделал то, что должен был сделать. Он и жил до того момента, чтобы отдать свою жизнь тому единственному пусть хоть и таким образом. Лань Ванцзи ни о чем не жалел, был абсолютно спокоен. Но, в следующую секунду, он широко раскрыл глаза, потому что не ожидал увидеть перед собой Вэй Усяня, который настиг зверя и сейчас вцепившись в его челюсти, пытался разжать их. С нечеловеческой силой он разжал челюсти и Лань Ванцзи выпал из страшной пасти в воду, Вэй Усянь прыгнул следом. Его мощь и скорость была настолько велика, что зверюга не сразу сообразила что произошло. Пока она приходила в себя, Вэй Усянь вытащил Лань Ванцзи из воды, закинул себе за спину и пустился наутёк. Лань Ванцзи, болтаясь на его спине, словно тряпичная кукла, с трудом сообразил что это не бред предсмертной агонии: —Ты? — Ага, я! Приятно удивлён? Лань Ванцзи стало неловко от ситуации, он тут героически жизнь был готов отдать, а вместо того болтался сейчас на спине Вэй Усяня в беспомощном положении. И геройство обернулось тем, что он сам стал обузой для этого самого человека. Он вспыхнул: — И что тут приятного?! Отпусти меня! Было крайне стыдно за свою беспомощность. — Разве я не окажусь в постыдном положении, если отпущу тебя только потому, что ты так сказал? Сзади раздавался громоподобный рев зверя, от которого било по ушам болью. Вэй Усянь сосредоточился на беге, не обращая больше внимания на возражения Лань Ванцзи. Забежав в узкую щель, куда гигантской черепахе было не протиснуться, он наконец то остановился и опустил юношу на землю. Здесь они были в безопасности, вдали постепенно затихал жуткий рев страшного зверя. Лань Ванцзи не мог стоять от боли и пережитого потрясения. Вэй Усянь наломал веток, протер их и присел рядом с Лань Ванцзи на корточки: — У тебя есть бечёвка или какой-нибудь длинный лоскут ткани? О, лобная лента подойдёт! Сними-ка её. Не позволив Лань Ванцзи ответить, Вэй Усянь быстро протянул руку, сорвал с него ленту и, ловко орудуя руками, закрепил его многострадальную голень в неподвижном состоянии с помощью повязки, послужившей бинтом, и крепких сучьев. Лань Ванцзи широко распахнул глаза. «Он что, показывает мне насколько моя лента ему безразлична? Второй раз он это делает. Да что же это такое?» — Ты!.. Вэй Усянь, как раз закончивший вязать последний узел, похлопал его по плечу и утешительно сказал: — Ну что — я? В нашем положении не стоит беспокоиться о подобном. Насколько бы ты ни обожал свою ленту, она же не может быть важнее твоей собственной ноги, правда? «Логично, —подумал Лань Ванцзи, —но я не так представлял себе это. Впрочем, какая разница уже? Все равно мы здесь погибнем. Что теперь может иметь значение? Правила нашего ордена? Так мы в пещере. Меня лишили ленты. Возможно это шанс рассказать о своих чувствах. Если он это не примет, то что он мне сделает, не бросит же он меня здесь, идти ему некуда.» Лань Ванцзи лег на спину и закрыл глаза, начал в голове проигрывать разные варианты признания, как вдруг Вэй Усянь начал его тормошить: — Лань Чжань, Лань Чжань, погоди засыпать. Поднимись на минутку. Я нашёл у себя ароматический мешочек. Посмотри, там наверняка есть целебные растения, которые нам пригодятся. Он усадил его и начал выбирать из мешочка ранозаживляющие травы. — Вот уж не думал, что ароматический мешочек той девчушки окажется столь полезным. Когда мы вернёмся, я обязательно со всей страстью отблагодарю её. Лань Ванцзи, чувствуя укол ревности, постарался придать своему голосу максимум равнодушия, сказал: — Ты, наверное, хотел сказать: «Со всей страстью пристану к ней»? Вэй Усянь ответил: — Что ты такое говоришь? Если это делаю я, то это и не приставания вовсе; пристают лишь всякие сальные типы, выглядящие как Вэнь Чао. А теперь давай, снимай. Лань Ванцзи нахмурился, пытаясь сообразить, что сейчас сказал Вэй Усянь: — Что? Вэй Усянь удивился: — Что же ещё? Одежду! Неожиданно Вэй Усянь распахнул на груди Лань Ванцзи одежду и резко повалил его на спину! Даже в самой смелой фантазии Лань Ванцзи не представлял себе такого! Еле оправившись от потрясения, чувствуя как тяжело стало контролировать себя, он с огромным волнением спросил: — Вэй Ин! Что ты собираешь делать? Это тело в такой близости, остается только протянуть руки и сжать его тонкую талию в обьятиях. Нет. А вдруг он ошибается? Тем временем Вэй Усянь полностью стянул с него верхнее облачение и разорвал в лоскуты: — Что я собираюсь делать? Здесь только мы одни, а я веду себя подобным образом — так что, ты думаешь, я собираюсь делать? Сердце Лань Ванцзи бешено заколотилось, собираясь выпрыгнуть, его охватило невозможное волнение. Что это? Неужели? Но он не хотел обманываться, поэтому усилием воли с трудом взял себя в руки. Вэй Усянь встал, снял свою влажную мантию, поднял высоко руку и грациозным движением медленно отпустил легкую ткань, она волнами опала на землю. Перед глазами Лань Ванцзи предстала картина маслом. Глубоко посаженные ключицы венчали мягко очерченный торс молодого человека, едва вышедшего из возраста мальчика, но по-прежнему пышущего юношеской кипучестью и удалью. Лань Ванцзи не в силах был отвести взгляд от этого обнаженного тела, словно высеченного из белой яшмы. Он то багровел, то серел, то бледнел. Кровь бурлила в жилах, казалось она сейчас выплеснется из горла, сердце колотилось, ужас и сильное возбуждение зародилось где-то в области ниже пояса. Все чувства так перемешались, что невозможно было понять, что вообще он сейчас чувствует! «Ужас! Что он со мной делает? Он даже не понимает что играет сейчас с огнем! Сейчас или никогда! Нет! Неужели это шутка такая? Шутить в нашем положении глупо и безрассудно. Или это… Нет! Лань Чжань, не торопись, надо сначала убедиться что это». Он испытывал противоречивые чувства каждую секунду. И волнение, необычайное возбуждение, потрясение и страх быть отвергнутым настолько захватило его, что бурлящая кровь нашла выход и подступила к горлу, вызвав приступ кашля. Вэй Усянь тем временем развёл руками: — А теперь, раз уж мы избавились от мантий, настала очередь штанов. Лань Ванцзи хотел встать, голова кружилась, ноги от крайней степени волнения и возбуждения не слушались, он отхаркнул сгусток крови. Вэй Усянь тут же опустился на корточки и нажал на несколько акупунктурных точек на его груди: — Ну вот, вся застоявшаяся кровь вышла. Можешь не благодарить! Стало немного легче. Придя в себя, Лань Ванцзи понял что произошло. Он был рад что притормозил себя в проявлении неуместных чувств. " Какой же я дурак! Он просто хотел помочь мне, а я уже нафантазировал себе невесть что! Озабоченный придурок! " Хотя способ, конечно был весьма провокационный. — Не мог бы ты больше не шутить так!.. Вэй Усянь пустился в оправдания: — Застой дурной крови чрезвычайно вредит телу, но зато с лёгкостью покидает его при испуге. Не волнуйся, меня не привлекают мужчины. К тому же, я бы ни за что не воспользовался ситуацией и ничего бы с тобой не сделал. «Как все глупо получилось. Его не привлекают мужчины… А я… Сколько бессмысленного себе напридумывал!» —вслух сказал: —Бессмыслица. —Ладно, пусть так. Вэй Усянь развел костер, теперь Лань Ванцзи любовался его обнаженной фигурой в уютном свете пламени. Возбуждение осталось, с этим ничего нельзя было поделать. Вэй Усянь снова подошел к нему, чтобы приложить к ранам растертые травы. Кровь понемногу остановилась. Лань Ванцзи стало неудобно одному лечиться и он взял немного чтобы приложить к ожогу на груди Вэй Усяня, но тот отодрал их и снова приложил к ноге. —Их и так-то не хватает. Думаю, трём дырам в твоей ноге они нужнее… Ай! Лань Ванцзи помрачнел, вспомнив как он так же не раздумывая, бросился защищать девушку, и, помолчав, сказал: — В следующий раз не веди себя столь безрассудно, если знаешь, что в итоге будет больно. Вэй Усянь ответил: — Но что мне ещё оставалось делать? Думаешь, мне очень хотелось, чтобы меня прижгли раскалённым железом? Но кто же знал, что Ван Линцзяо такая бесчеловечная, что готова ставить людям клеймо прямо на глазах. А Мянь-Мянь ведь девушка, притом симпатичная, получить шрам на лицо на всю оставшуюся жизнь ужасно. Лань Ванцзи, хотя в душе была горечь от того, что Вэй Усянь получил ожог, бесцветным голосом сказал: — Но теперь шрам на всю оставшуюся жизнь будет на твоём теле. Вэй Усянь возразил: — Это другое дело. Во-первых, он не на лице. А во-вторых, я мужчина, так чего же мне бояться? Разве может мужчина в своей жизни обойтись без пары увечий и шрамов? Сидя на корточках обнажённым по пояс, как красив он был в этот момент, что хотелось его еще сильнее, он подобрал с земли ветку и пошевелил угли в костре, чтобы огонь разгорелся получше: — К тому же, если посмотреть на это с другой стороны, то пусть шрам и останется со мной до конца моих дней, он означает, что я защитил девушку. А девушка наверняка навсегда запомнит меня. Она не сможет забыть меня до конца своих дней. Так что, если подумать, на самом деле довольно… И тут Лань Ванцзи понимает, что они тут вдвоём, раздетые, он сам горит от возбуждения. Но… Есть одно проклятое НО! «Он добр даже до самопожертвования, заботлив, внимателен, так заботлив, что невозможно этого вынести. Но будь любой на месте Лань Ванцзи, Вэй Усянь поступил бы так же! А еще он ясно сказал что мужчины его не интересуют, а если бы и так, то все равно никаких намерений у него все равно нет в отношении второго господина Ланя. " Он ясно дал понять, что я его недостоин. А еще он понимает что он творит, что девушка его не забудет. Меня то он тоже спас, получается я тоже не забуду до конца жизни! А я смотрел на него как на солнце, которое светит всем бескорыстно! Получается он намеренно обольщает людей, совсем не заботясь о последствии. Этот мальчик-звезда просто тешит свое самолюбие! Как это ужасно! Ты разбил мне сердце! Не надо мне такой твоей дружбы и доброты, это жестоко! Я не хочу больше обманываться! " Лань Ванцзи, повинуясь внезапному порыву оттолкнул этого заботливого красавчика от себя, не в силах терпеть невыносимую муку. Его обнаженное тело возбуждало так, что скоро это станет заметно, но он ему не нужен, ему плевать, хотя сам Лань Ванцзи тоже голиком сидит перед ним. Да какая разница? Хоть сидит, хоть лежит, хоть голый, хоть одетый! Факт остается фактом: Он. Его. Не.Интересует. Совсем. Никак. — Так значит, ты тоже понимаешь, что она не сможет забыть тебя до конца своих дней!!! — в отчаянии воскликнул он. — Лань Чжань, ты… Да что я тебе сделал-то?!.. Даже за убийство отца не мстят с подобной яростью! Лань Ванцзи стало стыдно, нехорошо на доброту отвечать вот так. Он протянул руку и собрался помочь Вэй Усяню подняться. Однако тот сел самостоятельно и потихоньку отполз от него: — Хорошо, хорошо! Я знаю, что ты терпеть меня не можешь, поэтому отсяду подальше. Не подходи! И не толкайся больше, мне очень больно. Перевяжи рану сам. Я не буду приближаться к тебе. Затем подвинул к костру свои одежды, чтобы высушить их от воды. Лань Ванцзи сидел и снова думал о том что лучше одеться, отодвинуться подальше и перестать мечтать о чем не надо. И не смотреть на Вэй Усяня. Самое жуткое то, что не проходит проклятое возбуждение и это явно видно. Что если он опять подойдет поближе, он сразу это заметит, что тогда будет? Какими глазами смотреть, он даже отойти от него подальше не может. В любом случае на него невозможно спокойно смотреть, а самое обидное, что ему то как раз всё равно! И он считает что Лань Вандзи его терпеть не может? Странно, он что вообще ничего не замечает? Как тогда с кроликами? Он даже не смог определить их пол. Вэй Усянь сидел, сушил одежду, не обращая внимания на Лань Ванцзи. Через время он сказал: — Лань Чжань, ты действительно странный сегодня. Такой грубый. И слова говоришь, тебе несвойственные. Лань Ванцзи ответил: — Если у тебя нет определённых намерений, то не соблазняй других. Ты лишь потакаешь своим желаниям, а они потом маются в замешательстве! Вэй Усянь возразил: — Но я же не тебя соблазняю, так что и не тебе маяться в замешательстве. Только если… Лань Ванцзи вздрогнул на последней фразе и резко спросил: — Только если что? Вэй Усянь ответил: — Только если тебе, Лань Чжань, не нравится Мянь-Мянь