Ты моя вселенная.

Лань Ванцзи в панике кинулся к окну. Конечно! Кто еще мог спрыгнуть из соседнего окна на втором этаже! В свете фонарей удалялась фигура Вэй Усяня. Он даже не воспользовался лестницей! Значит не хотел столкнуться с развратником нефритом! Прыжок был мягким и очень тихим. Он приземлился почти бесшумно, не желая, чтобы тот его услышал. Но нервы Лань Ванцзи были до такой степени напряжены, что слух обострился настолько, что тот услышал бы даже комара в соседней комнате! Нервное возбуждение тут же сменилось внезапным и страшным упадком сил. Лань Ванцзи постоял у окна, напряженно всматриваясь в удаляющуюся фигуру и медленно сполз на пол. Ноги ослабли настолько, что даже стоять сил не было. Просидев на полу некоторое время, он с трудом дополз до кровати, уцепившись за край, поднялся на абсолютно ватных ногах и тут же рухнул на краешек кровати и закрыл лицо руками. До ушей его донесся тихий жалобный вой. Он не сразу понял, что это воет от горя он сам! Хангуан Цзюнь выл как маленький побитый щенок. Выл, захлебывался и глотал горючие слезы. Опять разлука! И на этот раз навсегда! Он чувствовал, что больше нет сил! Он не выдержит больше! Он не выдержит ночей без сна! Он не выдержит пустых серых дней без солнца! Он не сможет жить в этой страшной тишине без его смеха! Что он натворил? Зачем это всё?! «Лань Чжань, все-таки ты добился! На этот раз ты навсегда спугнул свое счастье!» Сколько раз он разлучался с Вэй Усянем и каждый раз это был стресс, депрессия и нечеловеческая пытка! А самое жуткое то, что всякий раз перед каждой неминуемой разлукой Вэй Усянь регулярно благодарил его! Лань Ванцзи вспомнил каждый из этих моментов в мельчайших подробностях. Уничтожение гулей на озере Билин. Он тогда поблагодарил его за спасение. А после бросил его и они наперегонки с Цзян Чэном принялись кататься на лодках. А потом он и вовсе дал понять второму нефриту, что на первом месте у него всегда будет Цзян Чэн. А кто виноват? Виноват он, Лань Чжань. Чего было строить из себя неизвестно что? Кто сказал, что не касается посторонних? И это ему вернулось бумерангом! Встреча на почтовой станция во время аннигиляции Солнца. Новый Вэй Усянь. Мрачно прекрасный и жутко пугающий. Лань Ванцзи звал его тогда в Гусу. Опять вмешался Цзян Чэн и они вместе отвоевали мальчика звезду из лап второго нефрита. Он тогда поблагодарил, за беспокойство. А после прогнал его прямо в ночь. Его слова: «Что может знать о моей душе человек посторонний?» Как они резанули по сердцу! Словно неожиданная пощечина. А его глаза? Сколько было в них боли! Кажется, он тогда сказал совсем не то, что думал. А Лань Ванцзи? Молча ушел и долго стоял на улице, в голове звенели слова: «Кем ты себя возомнил? Кем себя возомнил твой орден?» Да, он это сказал, но почему сам Лань Ванцзи не возразил ничего на это? Встреча в Юньмэне. Вэй Усянь поблагодарил опять Лань Ванцзи за заботу и снова прогнал его. И этот розовый пион. «Я хотел посмотреть на твою реакцию.» А Лань Ванцзи? Какова была его реакция? Сам виноват, назвал это нелепостью. Он тогда не знал значения цветка. Но кто за язык дергал? Мог бы и промолчать. И опять столько тоски и боли в глазах Вэй Усяня! После он нашел значение этого пиона. Его дарят когда прощаются. Вэй Усянь прощался с ним! Почему? Почему тогда зануда нефрит не понял этого? Неужели не понятно было, что Вэй Усянь не хотел прощания? Надо было вернуться! Прощание на горе Луанцзан. Снова Вэй Усянь благодарит за то, что навестил его. И в глазах такая тоска! А Лань Ванцзи? Тупо стоял и молчал, хотя сердце кричало; «Не уходи! Останься!» И снова разлука. На этот раз самая бызысходная. Каждый раз казалось, что он говорит и делает не то. И Вэй Усянь ждет от него чего то другого. И снова чувство недосказанности. После битвы в Безночном городе. «Спасибо. Не нужно. Проваливай. Мне уже ничем не помочь.» И на этот раз в глазах абсолютная пустота, как будто перед ним уже труп. И разлука на этот раз самая страшная, самая длинная. Длинной в тринадцать лет! Сколько шрамов эта разлука оставила на сердце второго нефрита! Сколько отчаяния, сколько безутешного горя! Но он жил все-таки надеждой! Теперь это последнее спасибо. Да! Последнее. И Вэй Усянь не изменил своей привычке! Этим «спасибо " он опять возвел великую китайскую стену между ними. Образно говоря, просто отшил жалкого зануду воздыхателя! Он убежал в другую комнату с глаз долой! Потом сбежал в окно! Убежал из гостиницы. Убежал из жизни нефрита! Но, не убежал из сердца! Он так посмотрел на него тогда, словно ждал, что скажет Лань Ванцзи, какое примет решение. А нефрит стоял тупым столбом и молчал! А надо было не терять времени, надо было вымолить прощение, пока не поздно! Но, он упустил эту возможность! А теперь, казалось, с каждой секундой без него, жизнь вытекает из этого сердца каплями крови. Скоро ее совсем не останется… Жизнь без него не имела смысла! Уже который раз за эти пару часов к Хангуан Цзюню приходили мысли о смерти. И в этот раз серьезно пришло решение умереть. Зачем жить, если любимый человек презирает тебя? Зачем жить, если от никчемного воздыхателя одни неприятности? Зачем? А теперь он втянул его в вопиющую безнравственность и стал ему просто противен! Так противен, что Вэй Усянь даже в одной гостинице через стенку не хочет с ним находиться!!! Он часто слышал, как Вэй Усяня эти лицемеры называли безнравственным человеком. Лань Ванцзи сопоставил все факты и понял для себя одну очень важную вещь. Хоть и ходили о нем истории одна невероятнее другой, но таковым он не являлся. Девственник до мозга костей, что может быть у столь чистого человека общего с похотливым нефритом? Лань Ванцзи отнял руки от лица. Слезы высохли, уступив жестокой решимости умереть и больше не мозолить глаза своей недостойной личностью перед этим чистым солнышком. «Прости, прости меня! В эти последние минуты своей жизни я могу думать только о тебе!» Он думал о его прекрасном лице, его улыбке, смехе. Представлял как он обнимает его, царапает его шрамы на спине, нежность его кожи, губ, его волосы, цветочный запах, исходящий от него. Захлебнувшись отчачнием, он поднял голову, увидел звезды, такие же звезды были в его глазах. Снова мысленно увидел его улыбку, последний раз он это видит. Он умрет, представляя эту солнечную улыбку, эти звездные искры в его бездонных глазах. Умирая, он будет смотреть в звездное небо и предстаалять, что он тонет в бездонном омуте любимых глаз. Решимость хоть что то делать, пусть даже и умереть, придала ему немного сил. Нефрит с трудом собрал себя в кучку и встав с кровати, снова подошёл к окну и выглянул. Если выпрыгнуть со второго этажа, вряд ли смерть наступит сразу, тренированное тело приземлится на ноги. Если только прыгнуть вниз головой. Но тогда он не увидит напоследок неба и не сможет представить омут любимых глаз. Нет. Бессмысленно. Лучше упасть со скалы. Подумал о том, что жаль, что самого лучшего лекаря Поднебесной нет в живых. Он бы перед смертью попросил бы отдать Вэй Усяню свое ядро. А то в этом теле у него оно еще совсем слабое. Конечно, он не сомневался, что он в состоянии достичь того же уровня, что и раньше. А возможно с его способностями и больше. Но, так в его теле будет частичка Лань Ванцзи. Но это было невозможно… Лань Ванцзи взял меч и гуцинь и пошел вниз. Решение принято, жизнь не имеет смысла, он не будет жить без своего солнца ни минуты! Внизу дремала за стойкой хозяйка постоялого двора. Услышав шаги, она подняла голову: --Молодой господин, все хорошо? Лань Ванцзи молча кивнул, просто следуя этикету, хозяйка продолжила: --Девушки обработали ваших кур. Повариха спрашивает, приготовить вам их на завтрак? Лань Ванцзи так и не смог ответить от потрясения, опять молча кивнул и вышел на улицу. Значит это был не сон? Прославленный Хангуан Цзюнь воровал кур из чужого курятника? Какой позор! Он смутно помнил, как пытался добиться от Вэй Усяня, чтобы тот оценил их упитанность. А тот безуспешно пытался утащить его оттуда, говоря, что это кража. «Лань Ванцзи, что ты творил? Что скажут люди, когда обнаружат утром пропажу кур?» Трагичность момента сменилась чувством стыда и желанием возместить ущерб. Надо найти этот двор. Он двинулся в сторону крестьянских хозяйств. Немного проплутав, увидел стену, разрисованную фазанами и кроликами, фигурками людей и полустертая надпись «… Цзюнь из… был здесь.» И еще: «… Усянь из… Был здесь.» Остановился, пригляделся, почерк показался до боли знакомым! Вернее два почерка. В голове стукнуло:» Сон! Тот самый странный сон, действительно, оказался совсем не сном! Куры, рисунки на стенах. Ужас! Что я творил?» Лань Ванцзи узнал этот двор! Он воровал здесь кур! Какой ужас! Люди не должны страдать от пьяных выходок нефрита. Он вытащил деньги и положил их на стол во дворе, прикрыв за собой ворота, вышел. Вспомнил, как безуспешно Вэй Усянь пытался утащить его оттуда и стало еще больше стыдно. Постепенно, придя в себя, подумал: " Куда мог пойти Вэй Ин? Только на гору Луанцзан. Больше некуда. Куда он может пойти с лютым мертвецом? Снова поставит защитный барьер и будет там жить. Даже в этом теле он достаточно силен, чтобы противостоять толпе. А я? А что я? Нет…умереть я всегда успею. Может все-таки попытать шанс? Вымолить прощение? Если уже он меня совсем отвергнет, тогда…» А что тогда? Тогда все! Пошел дальше в сторону гор. Подняться на мече и осмотреться пока не мог, сильное душевное волнение забрало силы. Вдруг мимо пронеслась Фея—собака Цзинь Лина. Заметив Лань Ванцзи, она остановилась на минуту, гавкнула в сторону, словно приглашая поменять курс. Лань Ванцзи остановился, глядя на собаку, та продолжала упорно гавкать в том же направлении, словно предупреждая, что кто то находится в беде. Лань Ванцзи посмотрел в том направлении и увидел высокую крышу храма Гуаньинь. Он сразу понял, что это неспроста, собака Цзинь Лина зря гавкать не будет. Неужели опять незадачливый племянничек Вэй Усяня умудрился попасть в очередную переделку? А ведь он так дорог его Солнцу! Надо спасать! Нельзя дать погибнуть его племяннику! Нельзя, чтобы Вэй Усянь горевал! Да он и не простит, если узнает, что Хангуан Цзюнь был рядом и не помог! Ладно, он спасет Цзинь Лина, потом пойдет просить прощения уже с чистой совестью. Если не нужен, если отвержен, то тогда погибнет! Собака убежала дальше, а Лань Ванцзи двинулся по направлению к храму. Днем они с Вэй Усянем уже осмотрели территорию и планировали ночью тщательно обследовать храм и уничтожить защитное поле внутри него, чтобы узнать, что же оно подавляет и нельзя ли использовать его в борьбе с Цзинь Гуан Яо. Однако Вэй У Сянь проспал до семи вечера, а после случилось то, что случилось. Естественно, первоначальные планы пошли прахом. А теперь пошла прахом и жизнь второго нефрита. Конечно же он совсем не планировал подобный конец своей жизни. Кто мог предполагать, что так тщательно подавляемые все эти сумасшедшие эмоции, вдруг вырвутся наружу, сметая всю рассудительность и благоразумие чопорного зануды нефрита?! Было такое впечатление, как будто эти самые эмоции сорвали кран и теперь неудержимым потоком устремились наружу, творя хаос и безобразие. Как вода из разбитой бочки. А сколько было таких случаев, когда он с большим трудом сдерживал над ними контроль! Он помнил каждый такой случай до мельчайших подробностей. Первый такой случай, когда они подрались прямо на крыше, нельзя было не восхититься его искусством фехтования. Но больше всего Лань Ванцзи хотел прижать этого наглого красавчика к стенке. А тот смеялся и строил глазки. Жуть! Такого юный Лань Чжань еще не видел. Утром перед уроками этот красавчик пришел в класс, как ни в чем не бывало, со своими товарищами. Довел до нервного срыва учителя Лань Цижэня. Но больший шок он тогда испытал прямо во время урока, когда узнал, что это тот самый забитый сиротка из Юньмэна. Он еле подавил в себе крик удивления. После уроков его просто потянуло в сторону этого сиротки. Но ему помешала свита из обожателей. Сиротка оказался той ещё звездой! Как он тогда побежал за Лань Ванцзи? Лань Ванцзи убегал и думал: «Не слишком ли быстро я бегу?» Так хотелось, чтобы он догнал его и наконец поговорить наедине. Но, мальчику звезде был неинтересен зануда нефрит, это было простое озорство. Он быстро отстал и вернулся к товарищам. А их падение со стены? Это вообще отдельная песня! Близость этого наглого звезды не на шутку всколыхнула бурю эмоций. Он еле еле собрал в кучку остатки самообладания. Так что наказание, на которое он потащил Вэй Усяня, было больше наказанием себя. За неуемные низменные эмоции. Да, моменты были до жути яркими и до сих пор жили в памяти Лань Ванцзи. Не говоря уже о библиотеке. Об этом можно было написать целые мемуары. Перебирая в памяти все эти моменты, Лань Ванцзи уверенно направлялся прямо к центру города, где стоял, сверкая новенькой краской, храм богини милосердия. В ночи стояла полнейшая тишина. Огни домов были погашены, а ворота храма Гуань Инь — накрепко закрыты. Из-за высокого ограждения двор казался окутанным кромешной тьмой. Но когда Лань Ванцзи запрыгнул на стену, то, не успев добраться до черепичной кладки, замер. «Что-то не так. Барьер». Спрятавшись за венчающей край стены статуей горгульи, он заглянул во двор. Храм Гуань Инь был заполнен людьми и мерцанием свечей. Половину присутствующих составляли монахи, а вторую — заклинатели в одеждах с клановым узором в виде Сияния средь снегов. Стояли они вперемешку, у всех имелись луки и стрелы на спинах и мечи в руках, словно им предстояло вот-вот дать бой, защищая что-то. Время от времени слышались тихие разговоры. Но благодаря особым маскирующим барьерам, установленным по всем четырем сторонам храма, снаружи казалось, будто внутри темно и тихо. Ни звук, ни свет не могли просочиться сквозь заграждение. В центре двора стоял его собственный старший брат, Лань Си Чэнь. Его ничто не сдерживало. Даже его меч и сяо, Ле Бин, были при нем на поясе. Он спокойно стоял среди толпы, а монахи и заклинатели обращались с ним с огромным почтением и даже отвечали на все его просьбы. Здесь же был и Цзинь Лин. Он стоял возле Лань Сичэня с понурым видом. Но, внимание Лань Ванцзи привлек не брат и не племянник Вэй Усяня. Его внимание привлек сам Вэй Усянь! Он, как всегда, нашел неприятности! Ночка обещала быть веселой.