Ты моя вселенная.

Лань Ванцзи почувствовал, как холодеет всё внутри, как предательски подкашиваются ноги. —… Он там играет с детишками, —добавил адепт. И правда за воротами слышался детский смех. Лань Ванцзи чуть ли не вылетел за ворота, его глазам предстала забавная картина. От сердца сразу отлегло. Спало напряжение, он почувствовал, что хочет присесть. Вэй Усянь отбивал ногой воланчик из разноцветных перьев. К нему были прикованы взгляды целой оравы ребятишек, которые наблюдали за игрой со стороны. Лань Ванцзи услышал голос Вэй Усяня: — Тысяча триста семьдесят два, тысяча триста восемьдесят один… Лань Ванцзи удивился. Неужели он так долго собирался? Как он мог оставить его ждать так надолго? Вроде не прошло и пятнадцати минут. Как он мог не заметить время? Последний раз воланчик взлетел выше прежнего, и громкий возглас «Тысяча шестьсот!», сопутствовавший полёту, вызвал ликования детишек и энергичные аплодисменты. Результат был определён, раздался тонкий голосок маленькой девчушки: — Тысяча шестьсот! Он победил, вы проиграли! Лань Ванцзи, радостный, что его беглое горюшко нашлось, тоже поднял руки и трижды хлопнул в ладоши. Теперь это было уже счастьюшко. Хотелось схватить его и расцеловать в обе щеки. Но решил не ломать нежную детскую психику. Решил подождать, когда это дите наиграется. Вдруг один мальчишка, закусив палец и нахмурившись так, что на лбу появилась морщинка, проговорил: — Мне кажется… как-то неправильно. Вэй Усянь спросил: — Что же здесь неправильного? Мальчик ответил: — Откуда после «девяносто» вдруг взялось «сто»? Ты точно посчитал неправильно. Детишки принялись дружно возражать: — Быть не может! Небось, придрался потому, что проиграл? Вэй Усянь спросил: — Почему же после «девяносто» не может быть «сто»? Посчитай сам, что идёт после девятки? Мальчишка принялся старательно загибать пальцы, считая медленно и явно с трудом: — …Семь, восемь, девять, десять… Вэй Усянь тут же вставил: — Смотри, после девяти идёт десять, ну а после девяноста очевидно идёт сто! — …Правда? Да нет же! — Да как же нет? Не веришь, давай спросим любого прохожего. Он огляделся по сторонам: —Вон тот молодой господин, который выглядит весьма надёжным. Прошу, постойте! Лань Ванцзи, внутренне все еще веселясь от того, что Вэй Усянь все-таки нашелся и не пропал, спросил: — Что такое? — Вы не против, если я задам вам один вопрос? — Не против. Вэй Усянь спросил: — Скажите, пожалуйста, какое число идёт после девяноста? — Сто. Вэй Усянь выставил руки в поклоне: — Благодарю за любезность. Лань Ванцзи кивнул, подыгрывая этому великовозрастному дитю: — Не стоит благодарности. Вэй Усянь, улыбаясь до ушей, кивнул, затем развернулся к мальчишке и сказал: — Вот видишь. Ребенок посмотрел с сомнением на Вэй Усяня, потом на Лань Ванцзи. — Так значит, вот как надо считать… Дети загалдели: — Тысяча шестьсот против трёх сотен, ты проиграл! Мальчик, в душе никак не желая мириться, ответил: — Проиграл, так проиграл. — Он протянул Вэй Усяню леденец из засахаренных ягод на палочке и громко сказал: — Ты победил! Вот, забирай! Когда детишки разбежались, Вэй Усянь с леденцом в зубах произнёс: — Ханьгуан-цзюнь, ты оказал мне огромную услугу! Ну какой он еще все-таки ребенок! Но до того милый ребенок! Заигрался с детишками! Лань Ванцзи подошёл к нему ближе, сказал виновато: — Я заставил тебя ждать. Вэй Усянь покачал головой: — Ничего подобного. Я и воланчик подбросил чуть больше трёх сотен раз. — Тысячу шестьсот. Вэй Усянь громко расхохотался и откусил ягоду боярышника. Лань Ванцзи хотел возразить, но тут почувствовал на губах прохладу, а на языке — сладость. Это Вэй Усянь запихнул ему в рот засахаренные ягоды на палочке. — Ты ешь сладкое? Лань Ванцзи держал во рту леденец, не разобравшись еще, что нужно сказать. — Не ешь, так отдай мне, — схватившись за тонкую палочку, он вознамерился вернуть лакомство, однако спустя несколько попыток ему это так и не удалось, Лань Ванцзи крепко вцепился в ягоду зубами. Вэй Усянь лучезарно улыбнулся. — Так ты будешь есть или не будешь? Лань Ванцзи тоже откусил одну ягоду и ответил: — Буду. — Давно бы так. Если хочешь, говори сразу. Ты с детства такой — как захочешь чего-то, так и скрываешь в душе, ни за что не желая высказать вслух. «Да, надо исправляться, буду работать над собой,» —подумал Лань Ванцзи. Пока Вэй Усянь смеялся, они неторопливым шагом вошли в посёлок. Вэй Усянь соскучился по этим местам, поэтому быстро бежал вперёд и хотел всё, что попадалось на глаза. Увидев какую-то игрушку, он непременно желал её потрогать, а услышав приятный аромат только что приготовленной еды, обязательно хотел купить немного попробовать. Лань Ванцзи, поддавшись на его уговоры, тоже попробовал несколько закусок, к которым раньше ни за что бы не притронулся. И каждый раз, глядя на то, как он ест, Вэй Усянь спрашивал: — Ну как? Нравится? Лань Ванцзи пробовал. Еда была разнообразная, непривычная после строгой диеты ордена Гусу Лань. Иногда была вполне нормальной, Лань Ванцзи констатировал: —Сносно. Иногда очень нравилась, тогда он хвалил еду: —Вкусно. Но чаще всего еда была настолько непривычной на вкус, что он говорил: —Странно. Слыша последнее, Вэй Усянь каждый раз с громким смехом отбирал у него лакомство и больше пробовать не давал. Они хотели где нибудь пообедать, но Вэй Усянь уже до того напробовался, что устал и есть больше не хотел. Поэтому они нашли приличную и опрятную харчевню, где присели за стол выпить супа. Вэй Усянь, ожидая свой суп из свиных рёбрышек и корня лотоса, взял палочки и принялся, играючи, поедать тонко нарезанную редьку, которую подавали на закуску. Лань Ванцзи давно мечтал научиться готовить такой суп, этот суп готовила для Вэй Усяня его шидзе. Поэтому поднялся из-за стола, чтобы сходить на кухню. Вэй Усянь с удивлением спросил: — Ты куда? — Подожди, я скоро вернусь. Он не стал говорить зачем идет. Очень хотелось сделать своему любимому солнышку сюрприз. Он окинул взглядом хорчевню, убедился, что опасности нет, потом сходил на кухню и взял рецепт. Теперь то он сможет порадовать свое счастье любимым блюдом. Этот суп был не просто любимым блюдом Вэй Усяня. Этот суп готовила ему шидзе. Он был для него как бы символом бескорыстной любви и семейного тепла. Лань Ванцзи смотрел на свое солнце и уже предвкушал его удивление и радость. Как раз принесли только что сваренный суп. Вэй Усянь выпил глоток, подождал пока слуга отойдёт и тихо сказал Лань Ванцзи: — Невкусно. Лань Ванцзи набрал немного супа в ложку, попробовал и тут же спросил: — Почему невкусно? Вэй Усянь помешал ложкой в чашке и ответил: — Нельзя выбирать твёрдые лотосы, лучше розоватые. Здесь кладут мало специй, надо бы посмелее сыпать. Бульон вышел пресным, да и лотосы не пропитались вкусом. Моя шицзе всё равно готовила вкуснее. Лань Ванцзи спросил: — Сколько и какие специи следует положить? Как сделать так, чтобы лотосы пропитались вкусом? Вэй Усянь удивлённо спросил: — Ханьгуан-цзюнь, ты что, хочешь приготовить для меня суп из свиных рёбрышек и корня лотоса? А только что ходил подсмотреть, как его готовят? Ха-ха, Ханьгуан-цзюнь, не то чтобы я в тебя не верил, но, судя по манерам вашего ордена, где адепты никогда сами не притрагиваются к чёрной работе, и ещё по вкусу той пищи, на которой вас взращивают с малых лет, на получившееся у тебя блюдо наверняка будет больно смотреть. Лань Ванцзи отпил ещё супа, промолчал. Ну что ему сказать? — Лань Чжань, ты правда имел в виду, что хочешь приготовить мне еду? Лань Ванцзи сдержался, не отвечал ни «да», ни «нет». Тогда сюрприз уже не будет сюрпризом. Вэй Усянь заволновался. Он вскочил на ноги, схватился руками за края стола и настоял: — Ну хотя бы «мгм» скажи. Лань Ванцзи сказал: — Мгм. — Так что же — да или нет? Ладно, Лань Чжань, я просто подшучивал над тобой. Если ты в самом деле собираешься мне готовить, даже если прожжёшь котёл, и от него останется одна большая дыра, я на твоих глазах съем всё, что в нём было. Лань Ванцзи ответил: — До этого не дойдёт. — Так ты приготовишь или нет? Приготовь, приготовь, Ханьгуан-цзюнь, я съем! Лань Ванцзи спокойно придержал его за талию. — Манеры. Вэй Усянь предостерегающе произнёс: — Гэгэ, ты не можешь так со мной поступить. Лань Ванцзи наконец сдался под его уговорами, взял Вэй Усяня за руку и сказал: — Я уже готовил для тебя. — А? — Вэй Усянь удивлённо замер. — Уже готовил? Когда? Что ты готовил? Почему я этого не помню? — Семейное пиршество. Помолчав, Вэй Усянь спросил: — Тем вечером, когда я решил, что ты купил целый стол блюд из хунаньской харчевни в посёлке Цайи… ты приготовил их сам? — Мгм. Вэй Усянь выглядел потрясённым до глубины души. — Их приготовил ты? В Облачных Глубинах есть такое место как кухня? — Конечно, есть. — Ты помыл и порезал овощи? Налил масло в сковороду и пожарил? И подбирал к блюдам специи? — Мгм. В глазах его солнышка было такое потрясение, что Лань Ванцзи даже заволновался. — Ты… ты… Вэй Усяня его признание потрясло настолько, что он не мог и слова выговорить. В конце концов, он одной рукой схватил Лань Ванцзи за ворот и притянул к себе, другой обвил за шею и наградил таким неожиданным страстным поцелуем, что у зануды нефрита закружилась немедленно голова. Ему уже было все равно, что они сидят в общественном месте, он уже давно хотел это сам сделать, так был невозможно рад, что его черезчур активное родное горюшко не пропало. К счастью, они сидели в самом неприметном и тихом уголке у стены. Лань Ванцзи подхватил его и развернулся так, чтобы оставить на обозрение лишь свою спину и руки Вэй Усяня, обвивающие его шею. Глядя в лицо второго нефрита, Вэй Усянь вдруг скользнул рукой вниз, где уже все горело огнем. Лань Ванцзи перехватил его шаловливую руку и предупредил: — Вэй Ин. — Я сижу прямо у тебя на коленях, зачем ты меня зовёшь? Тон Вэй Усяня сделался серьёзным. — Просто… я просто очень обрадовался. Лань Чжань, ну почему ты такой невероятный во всём, за что бы ни взялся? Даже готовишь потрясающе! Похвала прозвучала несравнимо искренне. С самого детства Лань Ванцзи удостоился бессчётного множества похвал и одобрений, но ни одно из слышанных им не производило подобного эффекта — чтобы ему с таким трудом приходилось сдерживать рвущиеся вверх уголки губ. Это была наивысшая похвала, которой он когда либо удостаивался. Потому что произнесена она была тем единственным человеком, мнение которого было самым важным для Хангуан Цзюня. Ему стоило больших трудов выглядеть бесстрастным: — Это нетрудно. — Нет. Это очень трудно. Ты просто не знаешь, сколько раз с самого детства меня прогоняли с кухни. Помолчав, Лань Ванцзи спросил: — Ты прожигал дно котла? — Только однажды. Забыл добавить воду, кто ж знал, что котёл возьмёт и загорится. Не смотри на меня так. Правда, всего один раз. Лань Ванцзи от души веселился, Вэй Усянь выглядел сейчас таким забавным. — Что ты туда положил? Вэй Усянь задумался и улыбнулся. — Это было так давно, как я могу помнить всё в деталях? Не будем больше об этом. Лань Ванцзи лишь приподнял слегка бровь, подумал, что его солнце еще больше аристократ, чем все вместе взятые адепты Гусу Лань. Но это не страшно, у него есть второй молодой господин Лань, который может научиться всему, чему угодно, лишь бы его солнышко было счастливо. Вэй Усянь вдруг кое о чём вспомнил и с сожалением всплеснул руками. — Ну почему ты сразу не сказал мне, что это ты приготовил? Вот я болван, ведь тем вечером я почти не притронулся к еде. Какой же он в этот момент был милый! Такой немного растеряный и сокрушенный, с виноватым видом. Лань Ванцзи снова залюбовался. — Ничего. Приготовлю снова, когда вернёмся. Вэй Усянь так обрадовался, что его лицо тут же озарилось ликованием, от чего для Лань Ванцзи даже суп показался не таким уж плохим на вкус. Вэй Усянь был сейчас особенно красив, а с какими глазами он смотрел на своего зануду! Лань Ванцзи опять тонул и тонул в этих невероятных по красоте глазах, тонул и растворялся без остатка. Они вышли из харчевни и ещё немного прошлись по улице, когда услышали впереди шум — толпа окружила игровую площадку с разложенными на земле призами, и люди по очереди бросали маленькие кольца, пробуя что-нибудь выиграть. —Вот это мне нравится, —сказал Вэй Усянь и потянул за собой Лань Ванцзи. Купив у организовавшего развлечение лоточника три кольца, он спросил: — Лань Чжань, ты когда-нибудь играл в эту игру? Лань Ванцзи покачал головой, и Вэй Усянь воскликнул: — Ты даже в это не играл. Я тебе объясню. Всё очень просто: берёшь вот это кольцо, отступаешь немного назад и бросаешь, чтобы набросить кольцо на приз, который лежит на земле. Если получилось набросить, он твой. Лань Ванцзи повторил: — Если получилось набросить, он мой. — Именно так. Какой приз ты хочешь? Я выиграю любой, какой пожелаешь. — Всё равно. Вэй Усянь облокотился на его плечо и дернул за кончик лобной ленты. — Ханьгуан-цзюнь, подобная небрежность по отношению ко мне немного неуважительна. Лань Ванцзи серьёзно ответил: — Я пожелаю то, что ты выиграешь. Вэй Усянь удивлённо застыл на секунду. — Ну что за человек, при всём честном народе, как же так можно? Лань Ванцзи с непониманием переспросил: — Как — «так»? — Ты меня соблазняешь, —с нажимом повторил Вэй Усянь. Лань Ванцзи и не думал соблазнять, он говорил вполне искренне, чего его солнцу не нравится? — Нет. — А вот и да! Ладно, тогда я выиграю для тебя… вот это, точно, вот это! — Он указал на большую черепаху из белого фарфора, которая располагалась дальше всего. С этими словами Вэй Усянь отступил на несколько шагов. Когда он оказался уже в целом чжане от площадки, хозяин, помахав рукой, окликнул Вэй Усяня: — Хватит, хватит! Вэй Усянь же возразил: — Не хватит, не хватит. Хозяин воскликнул: — Молодой господин, вы стоите слишком далеко, так вы ничего не выиграете. И тогда уж не жалуйтесь, что я выманиваю у людей деньги! Вэй Усянь ответил: — Если не встану подальше, берегись, как бы не разориться! Толпа покатилась со смеху, все заговорили: — А самоуверенности этому молодому господину не занимать! Один Лань Ванцзи не удивлялся, он еще помнил как стрелял из лука точно в цель, не слезая с коня на ходу, Вэй Усянь. Да еще и с завязанными глазами. Тогда эта стрела, образно говоря, попала прямиком в сердце второго молодого нефрита. Он тогда невольно залюбовался уверенными изящными движениями мальчика звезды. Так что для него эта игра была вообще детской забавой. Отойдя очень далеко, Вэй Усянь намеренно повернулся к площадке спиной, что вызвало ещё более громкий смех толпы. Кто бы мог подумать, что в следующий миг мужчина подкинет кольцо в руке, потом бросит за спину, и оно легко опустится прямо на панцирь фарфоровой черепахи, ровнёхонько надевшись ей на голову. И хозяин, и толпа просто потеряли дар речи. Вэй Усянь обернулся, довольно усмехнулся, затем помахал Лань Ванцзи ещё двумя кольцами в руке. — Попробуешь? — Хорошо. Он подошёл к Вэй Усяню. — Что ты пожелаешь? Вэй Усянь с недоверием окинул лежащие перед ним предметы, потом указал на тряпичного ослика: — Вот этот неплох, похож на Яблочко. Давай, вот его. Лань Ванцзи кивнул, отступил на чжан дальше Вэй Усяня и тоже развернулся спиной. Кольцо с идеально выверенной точностью долетело до цели. Толпа разразилась криками «Браво!», люди захлопали в ладоши. Лань Ванцзи обернулся и посмотрел на Вэй Усяня, а тот, громко расхохотавшись, вбежал на площадку, схватил с земли выигранного ослика, засунул под мышку и зааплодировал старательнее всех, выкрикивая: — Ещё, ещё! У Лань Ванцзи в руке остался последний снаряд. Он не хотел больше играть, он уже соскучился по своему солнышку, поэтому решил увести его отсюда. Дважды подкинув кольцо в руке, он бросил его за спину, немного помедлив, затем сразу же развернулся. Попал! Толпа вокруг удивлённо ойкнула — кольцо, описав кривую дугу, даже не коснулось края площадки. Вместо этого ровнёхонько опустилось на Вэй Усяня, таким образом изловив его. Вэй Усянь вначале застыл, затем безудержно рассмеялся. Зеваки начали наперебой сыпать утешениями: — Неплохо! — Да, вы и так выиграли много призов. — Отличный результат! Хозяин лавки с ликованием закатил глаза и облегчённо вздохнул. Затем, показывая большой палец вверх, вскочил и подхватил: — Ага! Просто невероятно. Молодой господин, ваши слова оказались чистой правдой, если я дам вам ещё пару попыток, я точно останусь ни с чем! Вэй Усянь с улыбкой произнёс: — Ладно уж, мы поняли, что ты больше не желаешь с нами сыграть. Да и мы уже наигрались, правда? Лань Чжань, пойдём, пойдём. Хозяин лавки радостно проводил: — Ступайте, не торопясь! Вэй Усянь шёл, левой рукой обнимая черепаху, правой зажимая под мышкой ослика. Спустя некоторое время он спросил: — Лань Чжань, и почему я раньше не замечал, что ты столь внимателен к мелочам? Лань Ванцзи забрал у него фарфоровую черепаху, и Вэй Усянь, сняв с шеи кольцо, надел его на голову Лань Ванцзи. — Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я говорю. Я знаю, ты сделал это нарочно. Лань Ванцзи и не думал возражать. Конечно он сделал это нарочно. Держа черепаху одной рукой, спросил: — Куда мы поставим это по возвращении? Подумав, Вэй Усянь предложил: — Цзинши? Но сразу же замотал головой, возражая самому себе: — Цзинши годится лишь для игры на цине да воскуривания благовоний. В столь изящном месте, подходящем для очищения души, где в воздухе колышется ароматный дымок, эта огромная черепаха будет смотреться ужасно. Лань Ванцзи чуть не сказал, что не только для игры на цине предназначено его цзинши, но решил промолчать. Он лишь бросил на свое счастье взгляд, но сдержался. Вэй Усянь продолжил: — Но если поставить в любом другом месте Облачных Глубин, кроме цзинши, вскоре кто-нибудь наверняка её выбросит. Лань Ванцзи молча кивнул. — Придумал. Поставим её в ланьши. Лань Ванцзи, задумался. Ему показалось, что Вэй Усянь предложит подбросить в спальню дяди, но тот ничего не сказал. Поэтому Лань Ванцзи спросил: — Почему в ланьши? — Когда ты будешь вести занятия для Сычжуя, Цзинъи и остальных, если они спросят тебя, тогда ты расскажешь им, что черепаху своими руками изготовил никому неизвестный мастер, чтобы увековечить твою победу над Черепахой-губительницей. И она таит в себе невероятно глубокий смысл, который заключается в напоминании ученикам Ордена Гусу Лань о необходимости относиться с почтением к подвигам старшего поколения, а также в воодушевлении их стремления к вершинам. Ведь несмотря на то, что Черепахи-губительницы Сюань-у больше нет, в будущем их наверняка будут ждать сражения с Фениксом-убийцей Чжу-цюэ, Тигром-губителем Бай-ху, Драконом-проливателем-крови Цин-луном и тому подобным, и они непременно смогут превзойти своих учителей подвигами, от которых содрогнётся целый мир.Ну как? Спустя недолгое молчание Лань Ванцзи ответил: — Очень хорошо. Собрав все свои трофеи в рукава цянькунь, они направились восвояси. Возле ворот ученик передал им конверт: —Шисюн, это вам. —Спасибо, —сказал Вэй Усянь, принимая из рук ученика конверт. Лань Ванцзи снова почувствовал, что напрягается. Неприятный холодок пополз по спине. Вэй Усянь посмотрел на него: —Лань Чжань, расслабься. Не стоит так волноваться. Он вскрыл конверт. —Смотри, опять стихи: «Прекрасны и рассветы и закаты. Но ты прекрасный лотос на пруду. Хочу сейчас я быть с тобою рядом. Смотреть на предзакатную звезду. Твой стан прекрасный взором обнимая. Любви плотской науки я постиг. Хочу напиться я тобой до края. Не расставаться на минуту иль на миг. Восстав из мертвых, вновь тебя увидел. Ты прежних чувств мой омут всколыхнул. Ты в прошлой жизни так меня обидел. Я успокоился уже и отдохнул. Я отдохнул в сырой моей могиле. Хоть не простил, но обладать тобой хочу. Но мои чувства от обиды не отстыли. Готовься, милый, скоро прилечу.» Лань Ванцзи чуть не поперхнулся чаем, который подал ему в руку Вэй Усянь. Он машинально отхлебнул и тут ему показали письмо. —Тише, тише, —Вэй Усянь похлопал его по спине. Лань Ванцзи поднял на свое солнце умоляющий взгляд. —Знаешь, Лань Чжань, все-таки надо найти эту Сы Сы, подругу его матери. У меня к ней очень много вопросов. Лань Ванцзи поставил чашку на стол, обнял Вэй Усяня. Вэй Усянь чмокнул своего зануду в губы и выскользнул из обьятий, оставив в душе горечь сожаления. Потом взял пару кувшинов Улыбки императора, которые прихватил с собой из Гусу. —А сейчас у меня много вопросов к Цзян Чэну. Лань Ванцзи уже встал и хотел идти с ним, но Вэй Усянь остановил его: —Лань Чжань. Не ходи. Я сам. При тебе он ничего не скажет. Лань Ванцзи только успел сказать ему: —Будь осторожен. Вэй Усянь вышел за дверь и направился в покои Цзян Чэна. Лань Ванцзи осторожно выглянув, убедился что он зашел именно туда, прикрыл дверь, оставив небольшую щелку и стал наблюдать. Минуло полчаса, час. Вэй Усянь не появлялся. Уже стихли человеческие голоса, не слышно было шагов. Люди уже спали. Дело уже шло к полуночи. Уже тревога подбиралась к сердцу, чтобы сжать его жесткой черной лапой. Это было мучительно. Лань Ванцзи не вытерпел, тихо выбрался из комнаты и неслышными шагами приблизился к покоям главы Цзян. Прислушался. Из комнаты донеслись жалобные всхлипы, переходящие в горькие рыдания. Плакал мужчина.