Прости меня, Пенни

-Т-триста? Я резко обернулась, подобно потревоженному зверю. Пен смотрела на меня, то ли с ужасом, то ли с удивлением. Точнее, не на меня, а на то, что было у меня на лице. На одежде. На то, что в изобилии растекалось по всей улице. Кровь. Но больше всего внимания она уделила тому, кто извергал её через перегрызенное горло. Мистер Грейс, великий борец с запредельниками, недрогнувшими руками собиравшийся бросить в огонь кричавшего от ужаса, фальшивого, но всё-таки ребёнка, лежал у моих ног. О Господи. Мои руки дрожали, я стояла столбом перед растерянной девочкой, проявлявшей ко мне чувство сестринской любви с того момента, как спасла меня от голодных языков пламени. И даже сейчас, видя меня мерзким чудовищем, она не отстранилась от меня. На слишком прямых ногах Пен медленно подошла ко мне. Почему я набросилась на мистера Грейса? В тот момент во мне смешались обида, ярость и та часть меня, что никогда не была Терезой. Та часть, что грозно гудела тёмными ночами голосом могучих чёрных деревьев, сотни лет пугая заплутавших путников. Та часть, что шуршала жухлой листвой под мягкими лапами зверей. Та часть, что побывала в Гриммере. За секунду до того, как часть Не-Трисс подтолкнула меня на это, перед моими глазами возник образ несчастных запредельников, которых всё-таки нагнали острые ржавые ножницы. В ушах стоял их крик. Ненависть, жгучая ненависть обернулась тугой пружиной, и в следующую секунду я уже летела на портного. Глаза мои горели, а в яростном крике слышался вой ветра, танец сухих листьев и детский плач. Не думала, что Дотт такая трусиха. Не пыталась помочь ни Грейсу, пытающемуся дотянуться до ножниц отлетевшим на пару метров, ни Чарлзу, горящему заживо. Просто попыталась улизнуть с кровавого места. Не успела она отбежать и на два метра от чудовища в детском обличии и двух умирающих мужчин, как на её голову свалилась черепица с крыши соседнего домика. Видимо, эта маленькая черепичка не вынесла моего крика и поспешила сбежать с крыши. Мягкое приземление, ничего не скажешь. Пен старалась не смотреть на то, что окружало нас. Она смотрела только в мои глаза. И по мере того, как она приближалась, в моей голове стремительно проносилились мысли. "Я убила его." "Я съела часть его". "Я СЪЕЛА!" Перед глазами проносились все те последствия, которые происходили из-за еды, что я поглощала. Гнилые яблоки, шесть тарелок пирожных, половина кладовой дома Кресченсов. А сразу после них- то, что помогало мне утолить голод. Вещи, которыми дорожила Трисс. Сердце моё затрепетало. Нет. Нет. Нет, нельзя. Пен. Пен. Не подходи. Не подходи! -Не подходи, Пен!- кричу я. Но уже слишком поздно. Пен смотрит на меня с недоумением и не двигается. Я пытаюсь не смотреть на неё, отвожу в сторону взгляд, но голод не позволяет. Я сгибаюсь пополам и падаю на снег. Но когда поднимаю взгляд, на Пен смотрит уже не любящая сестра, а голодный монстр. И к удивлению моего затуманенного сознания, она не пытается бежать. С открытыми обьятиями она делает мне на встречу ещё один шаг. Я срываюсь с места, валю её на снег и, со слезами на глазах (моих?), вгрызаюсь в её горло,чувствуя, как Пен из последних сил крепко обнимает меня. Сестрёнке надо поесть, Пен. Будь умничкой, не мешай ей, ладно?