papilio effectus

Шумно выдыхая, Накахара Чуя пытается заставить себя постучать в серую дверь. Это всего лишь приказ босса, он здесь не по личным причинам. Парень настойчиво стучит, желая по быстрее покончить с этим.  — Ну же, открывай! Чёртов Дазай.  Когда мафиози резко дергает ручку хлипкой двери, его брови взлетают вверх в удивленном жесте. Тут было открыто все это время. Парень заходит внутрь, в это дешевое жилище, насквозь пропахшее сигаретным дымом и страданиями. — Я не собираюсь тебя искать, — Чуя хмурится, находя противоречие в своих словах и действиях. Он пытается понять куда ему идти, чтобы найти Осаму. — Проходи, — бесцветный голос доносится из ванной, эхом отражаясь от кафельных стен. Накахара заходит в ванную комнату и еле сдерживает свое отвращение. Грязный пол, на котором теперь остаются следы его ботинок, тусклое освещение из одинокой лампочки под потолком и вездесущая сырость. Как только парень переводит взгляд вправо, его сожаления по поводу того, что он пришел стремительно усиливаются. Осаму в безразмерной футболке, которая больше напоминает тряпку, сидит в ванной и курит, прислонившись корпусом к стене. Вода выглядит мутной и застоявшейся, а парень напротив похож на выжившего утопленника. Его частично мокрые, частично сухие волосы отталкивают от себя похуже гравитации. — Какого чёрта ты делаешь? — Суп из себя, пепла и крови, — шатен даже не удостаивает собеседника взглядом. Он прожигает им пространство перед собой. — Остыл, правда. Ну, это ничего. Хочешь стать особенным ингредиентом? — Отвратительно, — пронизывая свой голос презрением, произносит Чуя. — Я оставлю документы где-нибудь на полу. Как только он захлопывает за собой дверь, к нему приходит осознание насколько воздух там был тяжелый и концентрированный.  — Мы видимся в последний раз, к слову. — глухо доносится голос из ванной. — Не хочешь побыть со мной напоследок? Рыжеволосый парень не собирается отвечать на это. Просто очередная неудачная попытка самоубийства, свидетелем которой он стал совершенно случайно. Бросая документы в угол прихожей, он твердо намерен отсюда уйти и никогда более не возвращаться. Но его внутренние противоречия приобретают более ясные контуры, когда он пытается выйти на свежий воздух. Что-то здесь определенно не так. Этого кретина никогда не стоит воспринимать всерьез, но это глубокое отчаяние, стекающее по стенам, заставляет Чую поверить, что он должен остаться. Только для того, чтобы выяснить, будут ли иметь действия Дазая отражение на его работе и будущем Портовой Мафии. Раздраженно не признавая свой акт милосердия к душевнобольному, Накахара все же возвращается в эту противную уборную. — Ужасно драматично, сдерживаюсь, чтобы не начать плакать прямо здесь. Если ты хотел что-то сказать, то у тебя ровно две минуты. — Ох, Чуя, — Осаму лениво поворачивается, склоняя голову.— И впрямь, мне есть чем поделиться. Это касается не только нас с тобой, это вовлекает ещё множество людей. Но расскажу я это только если ты составишь мне компанию вот здесь, — парень слабо водит рукой по воде, создавая на её поверхности круги. — Не неси чушь, я не собираюсь лезть в это дерьмо, — его тон пропитан искрящимся гневом и отвращением. — Тогда уходи.  Дазай точно знает как обернуть условия в свою пользу. Накахара сцепляет зубы, пытаясь понять стоит ли оно того. Этот идиот никогда не разбрасывается ценной информацией просто так. "Касается не только нас с тобой, но вовлекает ещё множество людей"? От одной мысли, что шатен обобщает себя и его в этом предложении, парень глубоко вдыхает. Стоит ли сделать ставку на то, что этот кретин серьезен сейчас? Если это его очередное представление, то Чуя убьет его раньше, чем он успеет осознать исполнение своего самого заветного желания. Скрепя зубами, Накахара раздевается до длинной белой рубашки. Он точно сожжет её позже. Противно делить ванную, наполненную холодной водой и пеплом, с Дазаем. С ним вообще противно что-либо делить. Стараясь не концентрироваться на абсурде проиходящего, рыжий занимает свою часть ванны и сразу же хватает сигарету, лежащую рядом. Напротив сидящее подобие человека безразлично смотрит в так ясно выражающие ненависть сапфировые глаза. — Знаешь про эффект бабочки? — безжизненно говорит шатен, прерываясь на очередной вдох ядовитого дыма. — Свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на любое явление в одном пункте может иметь большие и непредсказуемые последствия в совершенно другом месте. Если даже такой незначительный процесс, как то, что ты все же сел напротив меня, будет иметь последствия, то только предположи, какое влияние будет иметь некоторая смерть. — Я не намерен слушать этот бред, переходи к сути. — Представь, какого моему сердцу находиться там, — Осаму указывает на свою грудную клетку, размывая контуры своего монолога, — среди мрака и пустоты. Так громко бьется за прутьями. Я прошу его замедлить настойчивые попытки, обратить их в умеренные и стихающие. Но оно не может покинуть мир, в котором… — Заканчивай с бесконечной жалостью к себе, я не хочу слушать это. — … заперт. Точно так же, как и я не мог уйти от отвратительной реальности, пытаясь достучаться до смерти. Но мы с ним обречены на успех, веришь? — Дазай крепко хватает чужую руку и прикладывает к своей грудной клетке. — Слышишь? Оно бьется. Оно хочет выйти.  Чуя, до сих пор не признавая весь абсурд ситуации, вырывает свою руку из цепкой хватки, намереваясь потушить горькую сигарету о мутную гладь воды, после чего уйти отсюда и оставить все события среди этих блеклых стен.  — Не загрязняй воду ещё сильнее, — шатен ненавязчиво подставляет свое предплечье, не облаченное в привычные бинты. Оно усеяно блеклыми, неровными линиями и запекшейся кровью.— Давай, я же знаю, что ты хочешь. Между ними воцаряется напряженное молчание. Накахара смотрит презрительно, с оттенками разочарования. Осаму же — с выжидающим огнем в потухших карих глазах. Гость не собирается отказываться от такого предложения. Может быть, это способно привести в чувство. Поддерживая зрительный контакт, Чуя тушит истлевшую сигарету о запястье Дазая, пытаясь найти хоть какой-то намек на боль в его взгляде. Но там ничего нет. Только абсорбирующая пустота и довольствие происходящим. Цвет его лица стремительно бледнеет, приобретая оттенок серой кафельной плитки. На губах шатена расцветает вымученная ухмылка. — Так о чем это я… Мои действия запустят непрерывную череду событий, влекущую за собой множество последствий. И все это время – меня это останавливало. А сейчас мне до этого нет дела, но ты обязан понаблюдать за этим.  — Уровень воды в твоих репликах превышает её количество в этой ванной. Конкретнее.  — Я добился, чего хотел. Почти. Удивительно, что ты воспринял мои действия всерьез. Но правильно сделал. Ты сейчас наблюдаешь неотъемлемую часть моей жизни, — Осаму хрипло смеется, подавляя порыв кашля. — Я не думал, что этот способ замедленного действия окажется настолько надежным. Но я рад, что все так обернулось.  Накахара постепенно начинает понимать, о чем шла речь все это время. Он шокирован и понятия не имеет, какие действия должен предпринять. — Это представление драматичного кружка или твои последние слова? — рыжий язвит с напускным спокойствием. — Ты не умрешь, тебе не хватит духу. — Послушай его стук теперь, — Дазай вновь прикладывает руку Чуи к своему сердцу, — Звук стихает. Его практически нет. Оно осведомило, что пытаться бесполезно. Рука шатена с всплеском опускается в воду, пока он сам расслабленно прислонен к холодному кафелю. Одарив собеседника уставшим взглядом, Осаму блаженно закрывает глаза, произнося одними губами "спасибо". Глаза рыжего ошарашенно расширяются, пока он пытается почувствовать стук чужого сердца. Он отсутствует. Накахару охватывает нарастающая паника. То, что минуту назад было живым человеком, резко превратилось в остывающий труп. Он делит ванную с мертвым. Парень пытается растормошить Дазая, ожидая признания в том, что это был его какой-то особенный план или розыгрыш.  Чуя находится в атмосфере выцветшей печали, насквозь пропитанной безнадежностью. Вокруг слишком тихо, только капли воды иногда громко разбиваются, имитируя своим звуком средневековую пытку. И все это является травмирующим опытом. Он позволил себе стать частью мрачной действительности, он вовлечен в это. Смерть Осаму и впрямь приведет к масштабным последствиям, разрушая за собой некоторые аспекты, как ветер от взмаха крыльев бабочки на противоположном конце земли.