Блюз на тысячи сердец

В «большом яблоке» давно уже ночь, но никого это не волнует – город живет, курит выхлопными газами и мельтешит лицами и яркими одеждами. Крупные города не отличаются особой суровостью погоды - экология все же непоправимо нарушена – и зимой достаточно теплого пальто и шарфа, чтобы не замерзнуть. Но сегодня синоптики соврали, и одет я не по погоде – руки зябнут даже в карманах, а изо рта вылетает дым без помощи сигарет. Надо бы выпить…. Выпить и подумать. Захожу в первый попавшийся бар и сажусь за самый неприметный столик в углу. Милая официантка, устало посмотрев на меня, принимает заказ и исчезает. Вот бы проблемы исчезали также быстро. Не переношу, когда в моей жизни что-то меняется, я человек привычки, все должно быть продуманно и отработанно, а не как снег на голову. Сегодня к нам в офис пришли практикантки. И все бы ничего, да только одна из них – моя школьная любовь. Кэйт. Кто же знал, что она тоже захочет работать в журнале. Какая она теперь стала… Была совсем девочкой, ничего не умеющей, ничего не знающей. Морально открытой, незащищенной, не обороняющейся. Я тогда посчитал это глупым, хотелось опытности, так что мы повстречались несколько месяцев, и я ее бросил. Глупые вечера, когда мы смотрели на закат, и она читала мне свои стихи, или когда мы смотрели какой-нибудь ужастик, и я пугал ее в самый тревожный момент фильма. Подумать только, старшая школа… А теперь вот она выросла, смотрит осознанно, будто считывает показатели твоей мозговой и душевной деятельности, а у тебя что там, что там – застой. Я почитал ее статьи. Что сказать, моя девочка повзрослела. Ну вот – уже «моя», а я еще даже не начинал пить. На сцену бара выходит человек с контрабасом. Выглядит он не лучшим образом: невозможно определить, сколько ему лет. Вроде, посмотришь на волосы – с заметной и частой сединой, что контрастирует с его черным цветом кожи, а морщин не так уж и много. Голос хриплый, но сильный… Он схож со своим инструментом – потертый, потрепанный, видавший виды, в общем, но душа сквозит молодостью и готовностью к еще большим свершениям. Бас с заметной хрипотцой обволакивает и проникает в самое сердце… Хочется курить, а не пить, благо, в этом баре не запрещается побаловать себя обоими этими вредными привычками. Дорогая, прошу, дай мне покурить, Не могу я уже терпеть. Хочется с жизнью поговорить И на смерть свою посмотреть. В баре затихает гул. Странное влияние, но достойно уважения умение завоевать интерес. Я не считаю себя сентиментальным человеком, да и выпил я немного, но интересен тот факт, что я сразу подумал о Кэйт. Она любила блюз, когда мы встречались. Думаю, ей бы понравилось… А она вот – в паре дюймов лишь, Пышет тускленьким огоньком. И в мозгу воцаряются мрак и тишь, С одиночным в нем маяком. Моя сигарета двусмысленно вспыхивает, будто горда тем, что ее удостоили вниманием. Всех что-то привлекает в курении… Может, это как раз смерть на том конце тонкого белого цилиндра? Не часто можешь встретиться с ней лицом к лицу, а тут вот – не брезгует посидеть с тобой. Я бы выкурил трубку, чего скрывать (Смерть прикрыта чашкой* – имеет стыд), Но приходится с проституткой спать. Это образно – без обид. Интересно, Кэйт курит… Надеюсь, что нет. Не женское это дело – марать себя случайными связями. Детка, расскажи, где в последний раз Мы с тобой искрились и все могли? Где кидались слагами** громких фраз? Как бы нам те раздуть угли… На ум приходят те вечера… Я назвал их глупыми, но это было самое искреннее время в моей жизни. Эта неподдельная чистота и невинность чарует, окутывает детским шармом. Все-все-все, я уж перестал - Не вздыхай, что я, мол, ворчу – Возвожу вновь быт на свой пьедестал. Да, я завтра пойду к врачу… С кем бы я хотел жить? вести быт? Вряд ли, мне будет в радость приходить домой к тем накрашенным дурам на огромных шпильках, что вот уже несколько лет как дают мне право не считать себя одиноким. Знаешь, что бы он ни сказал, Я о том тебе промолчу. Кэйт. Это имя прожигает мое сознание, как если бы я тушил сигарету о запястье – больно, но радостно от того, что можешь испытывать сильные чувства... Я должен ей позвонить. Не люблю случайностей, и, думаю, их не существует – жизнь все планирует заранее, надо лишь подчиниться, поплыть по течению, ступить на путь, на который она тебя толкает. Чем черт не шутит, в конце концов! … Бобби Диллиган. Так звали того музыканта, что пел в баре. К сожалению, это был его последний концерт – последняя стадия рака сердца. Его увезли утром на «скорой» прямо из бара. Я не был свидетелем – бежал тогда за цветами для Кэйт – это мне уже потом рассказала та официантка. Дом, где живет его, теперь уже, вдова, под стать бывшему хозяину – старый, но добротно сделанный. Я поднимаюсь по ступенькам и, держась за руку с Кэйт, уверенно звоню в дверь. Хочу подарить цветы женщине, что связана с тем значимым для меня человеком, и, может быть, помочь чем-то. Кэйт исполнила свою давнюю мечту и научилась петь блюз. Теперь он в нашем доме звучит только в ее исполнении, все остальное для меня звучит фальшиво. ------------------------------------ *Чашка (у курительной трубки) – круглая широкая часть трубки, внутри которой находится табачная камера. **Слаг — (англ. slug), единица массы в системе английских мер. 1 слаг = 14,5939 кг.