Things you'd better never know

      Следующее утро выдалось особенно суетливым. Поднявшись на нужный этаж чуть раньше обычного, Гринвуд застала оживленную деятельность всего отдела: одни активно переговаривали по телефону, кивая и записывая информацию в блокнот, вторые быстрым шагом выходили из одного кабинета и пропадали за дверями другого, третьи обсуждали у доски графические обозначения на подсвеченной карте штата. На горизонте опасностей не наблюдалось, поэтому девушка, воспользовавшись моментом, проскользнула к себе в надежде, что сегодня не привлечёт ничье внимание. И, как оказалось, надеялась она не зря. На неё не спихивали документацию, не кричали и не посылали к черту на куличках за непонятными поручениями. К невообразимому счастью Джун, к ней вообще не заходили за тот час, пока она ждала, когда заведующая архивом Эмма Блейк, женщина средних лет с вечно громкими каблуками и подвязанной платком худощавой шее, появится в открывающихся дверях лифта, чтобы только, гордо простучав до кабинета, затаиться на целый день в своём змеином логове. Настойчивость, с которой Гринвуд обрушилась на пребывавшую в скверном настроении Блейк, вызвала у заведующей ядовитое недовольство. В архиве царила гнетущая атмосфера, многократно усиленная холодным светом и противным гудением светильников. Женщина прошлась по рядам и нырнула в проход. Гринвуд, не мешкая, последовала за ней. Нумерованный чередой цифр металлический ящик с грохотом выехал, выдавая содержимое. Пальцы бегло пробежались по разноцветными корешкам и достали наиболее толстую папку. На безмолвный вопрос, это ли ей нужно, агент ответила, что для её работы потребуется вся документация. Из-за упавших на руки увесистой стопки бумаг Гринвуд закачалась и чуть не потеряла равновесие. Девушка, стараясь поудобнее перехватить объёмные папки, удрученно вздохнула. А ведь ей это ещё надо дотащить до кабинета. Успокаивало лишь то, половина дела была уже сделана. Получив порцию из недовольных взглядов и едких комментариев, спустя полчаса мытарств девушка таки получила необходимые сведения. Закрыв жалюзи, она поставила рядом стаканчик с горячим кофе и целиком погрузилась в изучение материала. На мониторе мелькали снимки убитых туристов на месте их обнаружения. Окровавленные куртки и жилетки, брошенные грязные вещи, лица землистого цвета, ружье, изъятые патроны. Следом шла сделанная крупным планом фотография шеи с характерным синяками от удушения. Джун опустила голову на руки. Ничего необычного. Вскоре от долгой работы с компьютером глаза заслезились, поэтому, чтобы не напрягать их ещё больше, пришлось вернуться к документам. Недопитый кофе остыл, а гомон за дверью утих. Изредка можно было где-то услышать трель звонящего телефона. Агент устало откинулась на спинку кресла. На столе лежала записная книжка с заполненной страницей. Наконец-то варианты, что ей делать-то, начали обрисовываться. Но сперва нужно навестить человека, за которого ей следовало взяться ещё полгода назад.

***

– Итак, вы утверждаете, что ваш пациент, Тейлор Браун, не мог совершить подобное. Почему? В небольшом кабинете, интерьер которого был выполнен в спокойных тонах, пахло свежестью и хлоркой. Она застала психотерапевта за открытием форточки. Осеннее пальто лежало на диване, что значило, что он недавно вернулся сюда. Мужчина виновато улыбнулся и извинился за неприятный запах дезинфицирующих средств. Его поставленный голос был тихим и без хрипотцы, а говорил он неспеша, будто разъясняя что-то нерадивому собеседнику. Очевидно, издержки профессии. – Мистер Браун был крайне тактичным и мирным человеком. Конечно, из-за его замкнутости порой становилось непросто узнать о его самочувствии, однако я подтверждаю, что на сеансах он проявлял исключительную доброжелательность и готовность к сотрудничеству. Когда его на месяц поместили в стационар, я навещал его и узнавал о нем от пациентов-соседей по палате. Они дружили с Тейлором и положительно о нём отзывались. Острые фазы, которые больные наблюдали, визуально проявлялись подавленностью и сентиментальностью. И никакой агрессии и, тем более, буйств. Тот факт, что мой пациент имеет психическое отклонение не может стать основой для предположения, что он напал на группу туристов. На такое гипотетически способен каждый из нас, – заключил доктор Экклз, не желая развивать смутную мысль дальше, – при определенных обстоятельствах, разумеется. Неконфликтный и дружелюбный характер. Ничего из этого подтверждено не было, но Гринвуд решила не вставлять свои пять копеек. Его поведение до и после свершения преступления разнилось настолько, что складывалось впечатление, словно Брауна подменили. Или же произошло что-то, о чем знает только он. Девушка медленно поднялась с дивана. – Спасибо, что согласились на беседу со мной. – Всё в порядке. Я, также, как и вы, хочу справедливости для мистера Брауна. Позвольте, я вас провожу.

***

Сидя в машине, Гринвуд включила диктофон. – Тейлор Браун не имел мотива для свершения преступления, – твёрдым голосом констатировала она, сделав паузу. – Единственным логическим объяснением могло бы стать наличие показаний по здоровью, на чем настаивали психологи, засвидетельствовавшие наличие у Брауна стойкого аффекта, вероятно, вызванного одним или чередой потрясений. В отличие от других, психологически нестабильные люди легче поддаются влиянию факторов извне, аффект проявляется ярче и сохраняется значительно дольше. Причина триггера достоверно неизвестна. Официально возникновение состояния, в котором находился Браун, связывают со спонтанной активностью участков мозга, отвечающих за агрессию... После нажатия на кнопку небольшое устройство пикнуло и завершило запись. Девушка утонула в сидении, хмурым взглядом провожая толпы входящих и выходящих из больницы людей. Счастливые, грустные, уставшие лица сливались в разноцветное пятно, а доносившиеся разговоры, хлопки дверей и звуки выезжающих автомобилей – в сплошную какафонию. Незаметно для себя, она начала постукивать пальцами по рулю. Мысли были забиты одним-единственным человеком, который в данную минуту находился среди белых стен под тщательным надзором. Агент Гринвуд интуитивно чувствовала (либо же просто от отчаяния цеплялась за крайние варианты), что осужденный её последняя зацепка, шанс, который, если им правильно воспользоваться, прольет свет на инцидент и даст ответ на вопрос, почему был совершен чудовищный по своей сути акт насилия. На этом можно закрыть дело и, вооружившись железобетонными аргументами, со всей уверенностью размахивать ими хоть в отделе перед сомневающимся начальством, хоть в суде. Пристегнувшись ремнем, Джун сняла сцепление и вывела форд с больничного двора. Полосатый шлагбаум медленно поднялся, освобождая путь. На навигаторе телефона, закрепленного сбоку от автомобильной панели, виделся готовый маршрут до клиники Джона Эверлинка, располагающейся на окраине города. Попасть внутрь оказалось задачей совершенно нетрудной. Сначала специальный пропуск на лобовом стекле, затем удостоверение, подкрепленное заверением, что допроса она устраивать не будет и лишь ненавязчиво попробует разговорить того. На пункте пропуска пришлось сдать табельное оружие и пройти осмотр всех вещей, которые у неё были. Охранники с величайшей дотошностью и скрупулезностью исследовали небогатое содержимое чёрной сумки, периодически прерываясь и поднимая глаза на вылезшего из ниоткуда агента ФБР. Покрутив в руках файл с фотографиями, мужчина с проплешиной на затылке сурово заметил: – Если не хотите, чтобы он снова взбесился, лучше оставьте их здесь. Или мы будем вынуждены сопровождать вас в его палате. Джун отрывисто кивнула и прошла вглубь светло-голубого коридора, сопровождаемая дежурным врачом и двумя санитарами. Психиатр, уставший человек в халате более свежем, нежели лицо, на котором прослеживался отпечаток алкоголя, проводил краткий и быстрый инструктаж по общению с Брауном. – Терапия Тейлора Брауна предусматривает введение ему в незначительных дозах наркотических препаратов. Они затуманивают разум, однако дают гарантию его покоя. Несмотря на это, старайтесь по возможности не показывать эмоций. И в случае опасности немедленно нажмите на синюю кнопку, – переданный маленький пульт Гринфилд спрятала в кармане брюк. – Ясно. Что-то ещё? – Нет, всего доброго. Палата была светлая, как и положено: белые голые стены, шторы, тумба, стол и стул, а также застеленная такого же цвета бельем односпальная кровать. Единственное гигантское окно, закрытое изнутри решёткой, выходило на ухоженный, но отчего-то безжизненный сад. На матрасе спиной к ней сидел мужчина лет 40-45 среднего телосложения и типично американской внешности, с каштановыми, слегка волнистыми волосами, зачесанными назад. Одет он был в льняные рубашку и штаны на размер или два больше его собственного, поэтому они свободно висели на нём. На присутствие посетителя бывший егерь не отреагировал. Девушка, осторожно и тихо придвинув к себе стул, присела. – Чудный вид из окна. Он чуть повернул голову. – Я просил убрать решётки, но всегда получал отказ. Они не понимают, что я не сбегу. Джун молчала, собираясь с духом. – Вы узнаете меня? Теперь мужчина повернулся к ней всем корпусом. Карие глаза равнодушно блуждали по её прическе, лицу и форме, вроде как пытаясь что-то выискать, но также не видя в этом никакого смысла. – Доктор Карпентер не носит туфли на каблуке, – уловив по длительной тишине, что его гостья растерялась, Тейлор, не поясняя, отрешенно заговорил дальше: –Я помню вас по суду. Вы выступали в качестве обвинителя. – Верно. Мистер Браун, у ФБР, у меня, есть к вам пара вопросов касаемо событий, в которых вы участвовали. – Я уже все рассказал. – Мне известно, чем вы поделились со следствием. Однако я бы хотела поговорить о том, что было до того, как вы встретили группу туристов. Как спали, как прошло утро, с кем общались в последнее время, заводили ли новые знакомства... – Кроме дома и леса редко удавалось выбираться куда-нибудь ещё, – было похоже, что он забылся, провалившись в тонущие в дымке воспоминания о былом. – ...стер Браун? Встав, он шагнул к окну. Крепкие руки, наделенные от природы невероятной мощью, слабо взялись за толстые металлические прутья. – Тогда мы встретились. – С кем? – Он говорил, что увлекается фотографиями. – Вы знаете его имя? – Том, а может, Томас. В голове путается, – приложив ладонь ко лбу, напряженно произнес мужчина, словно восстановление этих событий из памяти причиняло ему физическую боль. – О чем вы разговаривали? Браун заметно нервничал. – Я...Я н-не помню. Но я не мог не слушать его. Я тогда ещё так плохо спал, – как бы не складно оправдываясь, добавил Браун. Джун с интересом подалась чуть вперёд и непроизвольно сжала пальцы. Ручки в ладони не было, и нажать на кнопку, приводя стержень в состояние боевой готовности, не представлялось возможности. Сейчас лишь цепкая память, не обремененная возрастом, могла верно послужить ей и блокнотом, и пишущим инструментом. – Можете описать этого человека? Любые особенности, отличительные черты. Внешность, голос, поведение—что угодно. – Каждую встречу меня пугал его пристальный взгляд. Я...теряюсь,когда смотрю кому-то прямо в глаза, а он словно специально делал. Словно...специально...показывал их...        Догадавшись, что при данном подходе вытянуть из него больше она не сумеет, Джун постаралась плавно подвести к теме, которая могла расшевелить, если такое вообще уместно говорить, накачанного психотропными веществами пациента. Однако она не упустила из виду, когда он сказал "показывать их". Что это были за фотографии? – Полагаю, вам пока не сообщали, что ваша семья намерена обжаловать приговор, и продвигается в указанном направлении весьма успешно, – сменила девушка позу, закинув ногу на ногу. Успешность процесса была приукрашена, но чего не сделаешь ради информации.        Агент Гринвуд дернулась, когда Браун внезапно развернулся и направился к ней. Подушечки пальцев лежали наготове на кнопке вызова, однако вызвать сейчас санитаров стало бы полнейшим фиаско. Рано. Ещё не время. Она, стиснув зубы и не выдавая страха и замешательства, ждала. Он должен сказать ей что-то стоящее. – Моя семья? – удивлённо переспросил Тейлор, нависая над ней. – Ну конечно. Это точно была идея Розалины. Глупая, тупая баба! – кулаки резко ударили по подлокотникам, и Джун в очередной раз поблагодарила свою быструю реакцию, которая уберегла её руку от чужой ярости. – Никогда меня не слушала! Наверное, слёзно умоляла вас прийти и объявить, что свобода ждёт меня с распростертыми объятиями? Передайте ей, – он перешёл на злобный полушёпот, – что только здесь я в безопасности. Здесь меня никто не достанет! Ни она, ни он.       Рука на кнопке покрылась холодным потом и начала подрагивать. Девушка нервно сглотнула. – Вы за того человека? Он вам угрожал? – Я ВСЕ СКАЗАЛ, – взревел Браун. В коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и в комнату ввалились санитары. Они схватили вырывающегося и кричащего что-то нечленораздельное пациента и прижали того к матрасу. Джун не заметила, как её вытащил в коридор дежурный врач, который проводил инструктаж. Слова психиатра шли фоном. На обратном пути им попадались взволнованные медсестры, которым он раздавал указания, и женщина с рыжими и короткими волосами, чьи каблуки действительно можно было услышать с другого конца здания. Кажется, это и была доктор Карпентер. Гринвуд торопилась. Всей душой она не хотела здесь больше оставаться. Девушка спешно забрала вещи у охраны и почти забыла отдать пульт. Пришлось положить его на ресепшене. Машина ехала по шоссе вдоль лесополосы. Через пару километров было место гибели туристов. Джун думала бросить всё и рвануть в свой милый кабинет. Если она сейчас уедет домой, Хакси сдерёт с неё три шкуры. И повесит у себя на стене, как трофей. Живот предательски заурчал на весь салон. В последний раз она перекусила утром, да и то полноценным завтраком проглоченный сэндвич с джемом не назовёшь. Постепенно мысли о расследовании заменялись фантазиями о том, что она купит в конце дня. Интересно, у неё все ещё действует скидка на большую пиццу в Domino's Pizza? Если да, надо заказать что-то новенькое. Или просто сырную взять... Боковым зрением она заметила знакомые красно-синие мигалки и чёрное пятно, в котором узнавались очертания громадных джипов, принадлежащих старшим агентам, и Chevrolet Tahoe. Машина босса. Джун притормозила и поставила форд рядом с дорогой. Она вспомнила утреннее возбуждение в отделе. Неужели это то, что все так бурно обсуждали тогда? Подходить к ним слишком близко было не лучшей идеей. Девушка мотала головой в поисках знакомых лиц, но безуспешно. Впереди бегали люди в форме, где-то щелкали вспышки фотоаппаратов. В машинах с открытыми дверцами сидели агенты и активно печатали на рабочих ноутбуках. Джун хотела задержаться ещё на минутку. Ей никогда не приходилось присутствовать на таких масштабных выездах, где элита ФБР демонстрирует в реальных условиях свои отточенные навыки ведения расследования. Восторженный взгляд перескакивал с агента на агента, пока не наткнулся на фигуру в чёрном пальто, возвышавшуюся над остальными. На мгновение она забыла, как дышать. Без сомнений, это был он. Рядом с шевроле стоял Саймон Коллинз.