7. Чаепитие

— Да не думай ты о нём, — Хосе придерживает Кевина за плечо, пытаясь приободрить. — Подумаешь, нашёлся самый умный… ой, ну говоришь по-другому, ну подумаешь. Если честно, ты из всех здесь самый нормальный. Кевин хмыкает. Он не понимал, почему этот моряк так к нему добр, и ожидал какой-то подлянки, но прошла уже почти неделя, как они ютились в этом особняке… может быть, он всё-таки зря так сильно щетинится? Этот Валден был тем ещё выскочкой, которому верить не хотелось совершенно, но вот Баден показывал себя… с лучшей стороны. — Ты прости, если прозвучало так себе..! Я имею ввиду, что тебе доверять хочется больше, чем остальным. Кевин поджимает губы. Он не любил говорить, здесь его почти никто не понимал, ни по духу, ни сам его говор, а этому самому господину Валдену ещё нужно было обязательно поправить его через слово, уточняя, что он говорит «не так», произношение «не то», интонация «неправильная» и вообще даже француженка говорит лучше на английском, чем он. Это было… обидно. Почему-то. Хотя, казалось бы, последовать совету Хосе и просто не думать об этом; но легко сказать «просто не думать», и сложно взаправду не зацикливаться на этом. — Пойдём со мной. Расслабишься чуть-чуть. Чая тебе налью… сейчас как раз время подходит. Хосе медленно уводил его вглубь особняка, к своей комнате. — Пять часов дня? — Да. — Вы действительно пьёте чай в пять часов дня? — Да. Кевин внимательно смотрит на мужчину, будто ища какой-то подвох. И он, и господин Валден были оба британцами, но они совершенно отличались друг от друга, и он всё ещё отчётливо помнил, как Хосе огрызнулся на юного аристократа в защиту его. Дескать, он лучше поболтает с американцем, с которым они иногда с минуту топтаться на одном месте в диалоге, пытаясь понять, насколько сильно расходится язык и что имелось ввиду, нежели с таким выскочкой. И то вроде бы даже задело художника. Казалось бы — всего век с лишком, а языки уже стали различаться, пусть, конечно, и имели одну основу под собой. И традиции тоже. И в целом поведение. Иногда это казалось таким сумбурным и чокнутым, особенно здесь, в этом крошечном, но таком огромном особняке. Кевин быстрее всех прочувствовал скорбь этого места — и потому он быстрее всех осознал, что здесь, в этом месте расстроенных душ, совершенно не имеет значения, кто ты, откуда, сколько грошей у тебя в кармане и зачем ты сюда приехал. Хозяин обращается с вами всеми одинаково паршиво. — Подождёшь в моей комнате, я соображу, чем угостить. — Говорит Хосе и похлопывает Кевина по плечу. — Тебя так этот аристократишка задел? Не бери в голову. Он просто вредный. Кевин растерянно кивает. — Да, я… заметил. Хосе открывает дверь, приглашая в свой «номер», и жестом показывает ему на простой деревянный стул. Комнаты в особняке были одинаковыми, но когда у неё появлялся «хозяин», они начинали меняться, преображаясь. У Хосе было… уютно? Пожалуй. Кевин бы ожидал увидеть тут модели кораблей или морские карты, но в силу того, как мало вещей можно было достать в особняке, а приезжали сюда налегке, здесь ничего такого не было. Но он уверен, что где-то там, в его родном доме, у Хосе, безусловно, были бы эти вещи и было бы ещё уютнее… Он вздыхает. Лишь бы он не оказался разочарован после такого… трепетного для него самого доверия. Возможно, стоило бы продолжаться сторониться всех… Ждать ему пришлось недолго. Хосе вскоре вернулся с подносом, на котором был действительно самый типичный послеобеденный чай: фарфоровый чайничек и две кружки, сконы, топлёные сливки и джем. Кевин даже заинтересованно потягивается, разглядывая угощение. И через несколько минут комната заполнилась шумом перестука чашек о поверхность стола, короткими глотками и прочими совершенно бытовыми, но такими… уютными после всех тех нападок звуками. — Ну как, нравится хоть? — спрашивает Хосе. Ему не то чтобы было важно подружиться здесь с кем-нибудь, в конце концов, это в будущем будет его соперник, но он правда симпатизировал мужчине, да и относились к нему как-то излишне резко остальные по его мнению. Хосе не был прямо-таки нелюдимым. Хотя тоже с крутым нравом. — Непривычный, однако интересный вкус… да, нравится, пожалуй, — кивает Кевин. И он не врёт, чтобы там, например, не обидеть и не задеть, ему и правда нравится. Он не сладкоежка, но сладости приятные, не слишком приторные, и хорошо дополняют вкус чая. Кажется, он, к своему сожалению, тут пригрелся.