Не Бермудский треугольник

Если попадёшь в Бермудский треугольник — назад не выберешься, останешься там до конца своих, откровенно говоря, коротких дней. Пропадёт всё: твой самолёт или корабль, связь с внешним миром, понимание хоть чего-то в этой Вселенной. Дино ёрзает в кресле, пытаясь устроиться поудобней: лететь долго и хотелось бы обойтись минимальным одеревенением. Соседка сзади возмущается недовольным звонким голосом, когда он пытается чуть отклонить спинку кресла. Дино извиняется, примирительно вскидывая руки, и возвращает ту в вертикальное положение. Немного ноющая спина лучше, чем раскалывающаяся от чужих визгов голова. Соседка замолкает, и это замечательно. Дино смотрит на телефон, тусклый дисплей высвечивает время: половина пятого. Тонкая грань между днём и вечером, ало-золотые солнечные лучи, сплетающиеся в сетку. Самое время для того, чтобы добивать повседневные дела и решать оставшиеся за день проблемы. Дино зажимает кнопку и отключает телефон. Достаёт из сумки подушку для путешествий, надевает на шею и закрывает глаза. Ближайшие несколько часов его лучше не беспокоить. Сон встречает зелёными волнами водорослей, тянущих к себе, опутывающих тело и разум, увлекающих на дно. Дино вытягивает руку, чтобы схватиться за привычное солнце, и не ощущает в пальцах ничего, кроме безразличной пустоты. На дне темно, холодно, безжизненно и аномально-упорядоченно. Прямые линии камней переходят в ровные росчерки на песке, водоросли высятся рядами одинаковой высоты, строго друг за другом. Дино такой порядок угнетает. Хозяина этого места, чья фигура сплетается из теней и блёклых лучей, чудом проникших на такую глубину, — очевидно, нет. Дино улыбается и пытается коснуться знакомого лица. По телу Кёи пробегает рябь, разбивающая его на миллион ледяных осколков, застывающих в пространстве. Дино пытается собрать их, но лишь режется, режется, режется, задабривая море кровью. Когда он просыпается, они уже над островами. До приземления в Японии совсем немного времени. Дино стряхивает остатки сна и, обаятельно улыбаясь, просит у стюардессы кофе. Родной вкус помогает окончательно прийти в себя: к кошмарам Дино привык, — кто из них не привык? — но этот вызывает неприятную оторопь. Наверное, потому что отчасти Дино понимает, его Бермудский треугольник к Бермудам не имеет ни малейшего отношения. И он уже застрял — не выбраться. Кёя встречает его на крыше школы Намимори, хотя уже и не учится в ней. Лежит, зажмурившись, позволяя солнечным лучам вырисовывать на лице что-то нежно-акварельное, почти неуловимое. Открывает глаза, когда Дино касается его щеки вместо приветствия: кожа тёплая. — Я приехал, — сообщает очевидное. — Вижу, — фыркая, отвечает Кёя. Взгляд приветственно лукавый. Дино в нём тонет, как небо в бездонном море. И не хочет выплывать.