Я крашу губы гуталином, я обожаю чёрный цвет И мой герой, он соткан весь из тонких запахов конфет.
Солнце давно зашло за горизонт. Шатен проснулся совсем недавно — сегодня день был слишком утомительным. Впрочем, как и последние рабочие дни. После прихода домой детектив сразу заваливался спать. Сил не было ни на что, кроме сна. Хотя даже он уже не выполнял своей функции восстановления организма или хотя бы какого-то отдыха. Крепкий, здоровый сон не посещал его уже пару лет. Кареглазый может проснуться от любого шороха, который при бодрствовании он бы даже не услышал. Неважно, сколько часов Осаму проспал, после пробуждения он всё равно будет уставшим, а от усталости спустя несколько часов придёт раздражительность. Парень накинул на себя чёрную рубашку, скрывающую его забинтованное тело. Руки, которые на данный момент застёгивали пуговицы, слегка подрагивали. Дадзай, чуть покачиваясь в разные стороны, прошёл к тумбочке и упёрся руками о деревянную поверхность. Подняв голову, он посмотрел на своё отражение, которое вовсе не радовало глаз. На бледной коже ярко выражены синяки под глазами, тонкие губы вновь приобрели красный цвет от того, что шатен опять искусал их в кровь. Рука почти автоматически потянулась к консилеру, дабы замазать синяки и немного улучшить свой внешний вид, но позже парень осёкся и передумал. А ведь и правда, какой смысл делать это сейчас, всё равно его никто не увидит, ведь нормальные люди в это время сидят дома или спят, по крайней мере его коллеги точно. Значит, никто из знакомых и коллег его не должен сейчас увидеть. Поэтому смысл ему наводить порядок на своём лице? Детектив со вздохом открыл шкафчик тумбочки, достал пачку сигарет и зажигалку. Поджёг, сделав первую затяжку, потом медленно выдыхая дым. В этой квартире всё давно пропахло куревом. Парня это никак не волнует, он привык, всё равно в его квартиру никто не является, кроме самого хозяина. Мельком посмотрев на вид за окном, Осаму прошёл в прихожую, где на вешалке одиноко висело бежевое пальто. Зажав сигарету зубами, кареглазый снял пальто с крючка и накинул на себя. Дадзай открыл дверь и вышел на лестничную клетку. Немного пошарив по карманам, парень нащупал ключи, которые тотчас достал, сунул в замок, прокрутил несколько раз, вынул и положил себе в карман.Напудрив ноздри кокаином, я выхожу на променад, И звёзды светят мне красиво и симпатичен ад.
Детектив шёл по бордюру, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Холодный ветер трепал кудрявые локоны волос, также развевая дым от сигареты, которую парень держал в руке. Дадзай всегда любил эти ночные прогулки, когда на улице нет ни души, лишь изредка можно увидеть бродячего кота. Но котов он рад видеть намного больше, чем людей. Коты — его самые любимые животные, ещё с детства, но несмотря на это в доме Осаму никогда не жил кот. Раньше не разрешали родители, а сейчас, даже несмотря на всю любовь к ним, он сам себе не разрешает, ведь понимает, что не готов нести ответственность за животное. В холодную погоду шатен подкармливает котов, живущих рядом. Всё-таки жаль, что их судьба сложилась так, что даже холодной зимой эти животные бродят по улицам в поисках тёплого места, а могли бы ложиться на кровать к хозяину и, прижавшись к нему, спать. Очень жаль, что такая атмосфера тишины и спокойствия, царившая вокруг, есть лишь на окраине портового города, — в центре всё ещё кипит жизнь. Поэтому местом проживания Осаму была именно окраина, тут всё равно мало кто жил, все переезжали и стремились в центр. Здесь из чего-то красивого можно выделить только улицы, освещённые лишь луной и звёздами, которые сегодня казались куда ярче, чем вчера. То ли они действительно были яркими, то ли просто кажется. В этом тусклом сочетании света луны и немногочисленных фонарей можно разглядеть неторопливо идущий вперёд силуэт человека. Парень прищурил глаза, дабы увидеть получше того человека, после чего усмехнулся. Шатен узнал его и, затушив сигарету, подбежал к нему. — Ах, какая встреча, мой дорогой друг! — воскликнул кареглазый, театрально поклонившись парню напротив. — Какой я тебе друг, Осаму? — фыркнул тот парень. — И не кричи на всю улицу. — Но Фё-ёдо-ор, твои жестокие слова звучат, как тысячи острых лезвий, что только что вонзились в моё сердце! — всё также театрально, как в его привычной манере, разыграв драму, восклицал Дадзай. — Актёр погорелого театра. — закатил глаза брюнет. — Кстати, что это мы тут ночью гуляем? Время позднее. — Такой же вопрос могу задать тебе. — скрестив руки, сказал Достоевский. — Я спросил первый. Ох-х, забыл с кем я разговариваю, ты мне ведь всё равно ничего не скажешь. Промышляешь свои тёмные делишки? — посмеялся шатен. — Всё верно — улыбнулся брюнет. — А вот мне-е наскучила эта ежедневная рутина, поимка каких-то мелких преступников, постоянные отчёты — ску-ко-тень. И-и-и-и я решил прогуляться, надеясь, что никого не встречу, но, вижу, мне улыбнулась удача. — Ты так говоришь, будто мне интересно слушать. — ответил лидер преступной организации, отвернувшись от собеседника. — Как грубо. — усмехнувшись, ответил шатен. Он развернулся и медленно ушёл в противоположную сторону от брюнета. Фёдор слышал медленно отдаляющиеся от себя шаги. Казалось бы, нежданный собеседник обиделся и ушёл. Да, такое возможно, возможно с любым человеком, но не с Осаму. Этот парень просто отошёл недалеко; скорее всего, сейчас он стоит где-то в районе десяти метров от Достоевского. Брюнет повернул голову вправо — и правда, японец сидел на бордюре, опустив голову вниз, неслышно напевая какую-то песню. — Решил протереть собой бордюр? Похвально, не знал, что ты так заботишься о чистоте, — сказал брюнет с улыбкой. — А? — Дадзай поднял голову, поискав источник звука. — Да-а, на самом деле мне так важна чистота этого бордюра. Знаешь ли ты, как сложно жить в мире с грязными бордюрами? Вообще, это главная проблема Японии! А я же честный гражданин, я хочу заботиться о своей стране. Не желаешь ли ты помочь мне в этом деле? — Нет, не желаю. — Как же это грустно. — вздохнул Дадзай. Фёдор в ответ только посмеялся и отвернулся. Сейчас брюнет смотрит не на своего «благородного» собеседника, а на протекающие мимо потоки воды, которые люди называют течением. По телу проходит лёгкая дрожь от несильных порывов влажного и холодного воздуха — сегодня стоило одеться по теплее, — но он опять не обратил внимания на погоду, надев первое, что попалось на глаза. Признаться честно, Достоевский пришёл сюда не из-за каких-то планов на работе. Сегодня он здесь только ради этой своеобразной негласной традиции, что несколько лет назад образовали Осаму и Фёдор. На всего несколько минут воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая шумом мелких волн. Оба присутствующих здесь парня наслаждались этой, такой нужной для обоих, тишиной. Если задать вопрос о том, какой смысл этих вечерних встреч, то ответ будет прост — отдохнуть. Каждый человек после тяжелого дня нуждается в отдыхе, многие предпочитают сон или же просто лежать, параллельно занять себя чтением или просмотром чего-то. Но для Достоевского и Дадзая такой отдых бесполезен. Сон для обоих уже не являлся чем-то восстановляющим силы, бесцельно валяться дома тоже не очень хотелось. Да и находиться одному в квартире ему трудно. Целый день он проводит в агентстве, расследует дела в компании своих коллег — Ацуши и Куникиды. Ацуши, можно сказать, новенький член в детективном агентстве и для того, чтобы он лучше влился в коллектив и учился некоторым деталям работы, у него должен быть наставник, которым является Осаму. Куникида же — напарник Дадзая, они работают вместе уже около трёх лет. Когда никаких особо важных дел нет, Осаму любит болтать с Эдогавой Рампо — лучшим детективом Японии (как он нескромно себя называет). Сказать, что слова Рампо лживы, нельзя, потому что он обладает великолепным умом и дедукцией. Поэтому довольно сложно представить «Вооружённое детективное агентство» без него. Можно сказать, что Дадзай целый день проводит в социуме, что действительно утомляет, но одиночество и тишина отнимают у него намного больше сил. Нельзя определить Осаму как экстраверта, потому что находиться в шумной компании ему не очень комфортно, но и в тишине тоже не лучше. Похоже на то, что детектив избегает одиночества, ведь когда он один, в его голову приходят тревожные мысли, которых он старался избегать, находясь среди людей. Фёдор вздохнул, бесцельное наблюдение за течением солёной воды его никак не занимало. Постепенно в воздухе стал чувствоваться запах табака. Брюнет фыркнул, помахав рукой вокруг себя, как-бы отгоняя от себя этот запах. — Осаму, сколько раз я просил не курить в присутствии меня. — недовольно простонал обладатель аметистовых глаз. В ответ Дадзай хрипло посмеялся, но всё же бросил недокуренную сигарету, потушил её, потоптав подошвой ботинка. Внезапно Фёдор обернулся и прошёл в сторону детектива. Тот, будто бы не заметив внезапного движения брюнета, продолжил смотреть на живописный асфальт. — Всё-таки решил присесть? — также не поднимая взгляда на собеседника, спросил парень. — Мгм. Только жаль, что тут так грязно. Не хочу пачкать плащ. — так же медленно проговорил брюнет. Дадзай, фыркнув, снял с себя пальто, вытянув руки, встряхнул его и постелил на бордюр. Достоевский, довольно улыбнувшись, сел на постеленное место, сложив ногу на ногу. Детектив откинул голову назад, закрыв глаза. Влажный, холодный ветер чуть трепал кудрявые локоны. В голове вновь перемешались мысли совершенно разного содержания. Слишком много мыслей. Как же хочется от них сбежать. Да, именно сбежать. Куда угодно и не оглядываясь, главное, чтобы они навсегда его покинули. Осаму тяжело выдохнул, открыв глаза и посмотрев на сидящего рядом брюнета. Кареглазый улыбнулся. Стало чуть спокойней. В присутствии этого человека всегда становилось менее тревожно. Причина шатену неясна, он никогда не высказывался брюнету о своих проблемах, они никогда не поддерживали друг друга словами. Но эта поддержка проявлялась по-другому. Достоевский сверлил взглядом тротуар. В отличие от шатена в его голове пусто. Сейчас он не желает думать ни о чём, его вполне устраивает то, что сейчас происходит. Тишина и спокойствие. Да, спокойствие, учитывая, что рядом сидит егоДавай вечером с тобой встретимся Будем опиум курить Давай вечером с тобой встретимся По-китайски говорить Не прячь музыку, она опиум Для никого, только для нас Давай вечером умрём весело Поиграем в декаданс
Дверь медленно отворилась, первым в квартиру вошел Фёдор, следом за ним и сам хозяин квартиры. Брюнет повесил плащ на крючок. Осаму, закрыв дверь на ключ, тоже повесил своё пальто и направился вслед за Достоевским, который уже мельком успел осмотреть небольшую квартирку. — Давно убирался? — с усмешкой спросил Фёдор, уже понимая, какой ответ его ждёт. — Ну... Видимо, давно, потому что я не помню последней уборки. — почесав затылок, сказал шатен. — По крайней мере, ничего не воняет! Или я уже не чувствую... Как только начнётся что-то такое, может, и устрою уборку. Гость ничего не ответил, рассматривая пустые бутылки из-под сакэ, валявшиеся вокруг диванчика. Вскоре внимание Фёдора вновь переместилось на хозяина квартиры. Достоевский с интересом рассматривал его, замечая каждую мелочь в поведении детектива: его дрожащие руки, порой нервные смешки. Его прическа была небрежна, но не от того, что волосы грязные и запутанные, нет, пряди словно были разной длины, такое ощущение, что Дадзай сам отрезал какую-то длину на совершенно случайной пряди. Для чего же? Быть может, чтобы избавиться от какого-то чувства? — Что с тобой? — наконец, спрашивает Достоевский, подойдя ближе к детективу. — Со мной... Со мной всё хорошо, — смеётся Дадзай. — Неужели? — закатил глаза брюнет, — А если серьёзно, Осаму. Что с тобой происходит? — Всё в порядке. — он немного затих, думая, почему Достоевский так заинтересовался этим вопросом. — Какая тебе разница? — Ты устал? — игнорируя встречные вопросы шатена, спрашивает Фёдор. — Ну как сказать... — усмехнулся детектив, отводя взгляд. — Правду сказать. — твёрдо ответил брюнет. — Устал — От чего эта усталость? — От работы, наверное, — он усмехнулся - не знаю — Кем ты работаешь? Что ты делаешь на работе? — Достоевский сложил руки на груди, глядя в глаза напротив. — Спасаю людские жизни. Сам не знаешь что ли? — всё также нервно улыбаясь, отвечает шатен. — Тебе нравится твоя работа? Дадзай задумался, но потом кивнул. — Почему ты выбрал именно эту работу? — Другой не было, — усмехнулся в ответ Осаму. — Не было? Неужели. Ты бы мог устроиться официантом. С твоим миловидным лицом ты бы пользовался популярностью в любом заведении. Ты мог пойти кем угодно, почему такая опасная работа? Тебе нравится спасать чужие жизни? Тебе приносит это какое-то чувство удовлетворения? — Если быть честным, то не особо. — Почему ты не уволился? — Не могу. — Почему же? — Я должен спасти их. — Кого? Обычных людей? Ради чего? Или, вернее будет спросить, ради кого. — Достоевский улыбнулся. — Тебя преследует чувство вины, не так ли? — Чувство вины? Ну, как тебе сказать, — детектив отвёл взгляд, почесав затылок. — Какова причина этого чувства? — Не могу сказать. — твёрдо отрезал Дадзай. — Больная тема? Это связано с прошлым? Шатен кивнул. — Чувство вины из-за близкого человека. Ты не смог спасти кого-то? Дадзай вздохнул, скрывать уже нечего. Он уже понял. — Верно. — Кто это был? — Мой лучший друг. — Лучший друг. Чудесно. Как его зовут? — Ода... Одасаку, — его голос дрожал, при попытки сказать это имя с первого раза. — Ты винишь себя за то, что не смог спасти его и пытаешься заглушить это чувство вины, спасая других? — Ты прав. — Твой друг желал того, чтобы ты так истощал себя ради него?.. — Не думаю — Так зачем ты это делаешь? Ради него? — Не знаю. — Может, спасать невинных лишь твоё эгоистичное желание заглушить чувство вины? На самом деле тебе на них плевать. Ты делаешь ради того, чтобы сделать себе лучше. — Скорее всего, я не знаю. — Почему ты все время повторяешь «я не знаю»? — Потому что так и есть, я не понимаю, что со мной происходит. — А кто мог это понять? — Одасаку. — Могу ли я стать его заменой? Могу ли я стать твоим другом? — Ты... Ты же мой враг. — Тогда почему ты открылся врагу? Ты видишь во мне его замену? — Нет. — Точно? — Или да.. — Так да или нет? — Я запутался! Я не знаю! Я не знаю! Отстань! Почему ты это делаешь? Зачем тебе копаться во мне?! — Осаму нервно дышит. Он не может смотреть на человека, которого привёл в свою квартиру. Привёл в свою квартиру. Почему он привёл его в свою квартиру?! Как это случилось? Для чего? Детектив и не заметил, как к нему подошёл этот человек и резко схватил его за запястье — Как-то ты говорил, что все женщины в твоём вкусе, верно? — медленно проговорил Фёдор, сжимая запястье шатена. — Было такое... И что? Какая тебе разница? — Это значит, что ты любишь всех одинаково. Но знаешь ли... Ты любишь всех. Иными словами, все тебе одинаково безразличны, ведь так? Какой же ты эгоист, — с какой-то неприязнью произносит Достоевский. — Чёртов эгоист, который пытается спасти всех ради того, чтобы заглушить собственное чувство вины. Хватит притворяться! Дадзай встал в одну позу, не двигаясь. Он не мог произнести ни слова... Он шокирован? Слова Достоевского крутились в голове, повторяясь снова и снова. Тот, кто только что сказал эти слова, также молчит. Фёдор сам не ожидал от себя такого. Он не хотел кричать. То, как он сейчас ведёт себя... Это не похоже на него, это не похоже на то, кого он из себя строил. Чувства вырвались наружу, он высказал всё, что думает о детективе. Напряжённая тишина раздражала обоих, но никто не мог ничего сказать. Дадзай внезапно схватил Достоевского за шею одной рукой. Брюнет опешил. Это не входило в его планы. Что сейчас происходит? Никто из них не понимает этого. — Ну давай... — хрипло посмеялся брюнет спустя несколько минут, осознавая, что произошло — Убей меня! Убей себя. Ты не изменишь ничего! У этой сказки нет конца, ты не изменишь ничего. —Сейчас они оба не контролировали друг друга, Фёдор не знал, правда ли Осаму убьёт его сейчас, но не сопротивлялся. Детектив нервно дышал, сжимая шею Фёдора сильнее, его рука тряслась. Шатен был разгневан, сейчас он не управлял своими эмоциями, он не понимал что делал. В голове словно туман и лишь эхом слышатся обрывки фраз Достоевского. Но внезапно хватка Дадзая ослабла, он отпустил его. Отпустил так же неожиданно и резко, как и взял. Дост тяжело дышал, иногда кашляя, у него и так были проблемы с дыханием, а это удушье подействовало на него достаточно плохо. Он сейчас стоит, оперевшись на небольшой столик, и пытается восстановить свой ритм дыхания. Осаму лишь с гневом смотрел на своего оппонента. Он отпустил его, хотя очень хотел задушить. Почему он не закончил начатое? Сейчас пришло осознание — Фёдор же прав. Абсолютно прав. От осознания этого факта Осаму становится хуже. Всё, что он делал, это обман, всё, о чём думал, чего хотел — обман. Обман самого себя. Почему он не мог понять этого раньше? Разве это то, чего он хочет, разве это то, чего хотел его друг? Дадзай сел на диванчик. Сложил руки в кулак и опустил голову. Фёдор заметил это, медленно подходя к нему. — Неужели ты понял? — усмехнулся он. — Что ты теперь собираешься делать? — Понятия не имею. Пойду сброшусь с чёртовой крыши, потому что настроение именно такое! — он нервно посмеялся, пытаясь пошутить, но в данный момент это не звучало иронично или смешно. Шатен, вздохнув, устало посмотрел в фиолетовые глаза человека напротив. Ему не было дела до того, чтобы их рассматривать и восхищаться необычным цветом и глубиной. Осаму лишь тихо сказал — Всё обман. Абсолютно всё. Как ты это понял? — О чем ты? — брюнет с непониманием смотрит на него — Какой обман? Что ты несёшь? Шатен вздохнул, снова опустив голову. Слова Фёдора всё ещё крутились в голове. Каждое его слово, фраза, прокручивались в голове как надоедливая пластинка. В мыслях не было ничего, кроме этих слов. Внезапно в горле появился ком, позже возникло отвратительное чувство тошноты. В такие моменты он обычно выпивает, чтобы заглушить всё это, но сейчас не собирается. Даже не смотрит в сторону наполовину полной бутылки. Достоевский лишь потер переносицу, тихо сказав: — Похоже, мои слова каким-то образом подействовали на тебя. Я сам того не ожидал. Знаешь, в следствие нашей беседы я тоже кое-что про себя понял. Полезно проводить с тобой время, Осаму. — он вздохнул, медленно уходя в прихожую и снова надевая на себя пальто. Дадзай кивнул, всё ещё смотря вниз. Брюнет подошёл к двери и в последний раз смотрит на погруженного в свои мысли детектива. Фёдор, вздохнув отпустил взгляд, выходя из квартиры, оставляя дверь открытой.Накрась ресницы губной помадой, а губы лаком для волос Ты будешь мертвая принцесса, а я твой верный пёс