Улыбнись мне, командир

- Бедный, страдающий принц! Вы посмотрите на него! Бенджамин, ты ждешь к себе особого отношения, раз родился с серебряной ложкой в жопе?! - Никак нет, сэр! - Тогда какого хера ты еще здесь, а не под сеткой?! Рамлоу орет так, словно повышение степени зверства над бойцами способно хоть немного скрасить его настроение. А оно у командира просто по уши умазано в дерьме, по наблюдениям Джека. - Микки! Если еще раз твоя жопа окажется ниже уровня башки Таузига, весь отряд после тренировки идет на штрафной марш-бросок! Если совсем честно, зверское настроение Рамлоу не так уж далеко от повседневного и будь Джек проклят, если оставшись вечером в душе один не будет вспоминать этот голос, за секунду поднимающий метафорическую шерсть от загривка до копчика, гневное лицо прямо перед своим, запах пороха и туалетной воды командира, его взгляд в спину, за мгновения скручивающий внутренности в такой узел, что ни одному врачу не распутать. Как оказалось, сбежать из крохотной европейской страны при худо-бедно обеспеченной финансовой независимости, официальных документах и абсолютно наплевательском отношении семьи к тебе не так уж трудно. Сайлас выбесился на нем за несколько лет и отпустил, а Джек собрался и одним днем сорвался в другую страну, прихватив с собой лишь сумку с вещами, документы, коробку колец и любимое пальто. Его никто не преследовал, его никто не искал. Мать с сестрой позвонили несколько раз и на этом от Джека Бенджамина отстали. Никто не появился даже тогда, когда он ударился во все тяжкие по питейным заведениям, гей-клубам и сомнительным местам, вроде дешевых мотелей, в которых проводил несколько часов с одним, двумя или грудой тел, из которых потом выбирался, чтобы уехать в полупустую квартиру. Всем в этом мире было наплевать на принца крошечной Гильбоа, ему самому было наплевать и это было настолько охуенное чувство, что Джек в нем купался, пока не начали подходить к концу деньги. Он мог бы пойти в политику, бизнес, даже в искусство, но после недели бесплодных попыток выбрать что-нибудь близкое к гражданской жизни, понял, что единственное, что он действительно умеет и любит - это воевать. Кадровый офицер, разведчик, только на войне Джек представлял себе, что делать. Потребовалось повозиться с восстановлением документов об образовании, полученным во Франции, подтянуть себя к сдаче нормативов, бросить ежедневно пить и пройти медкомиссию. И вот он, проходит обучение и летит в жопу мира, где может пропасть с концами за почти смехотворную сумму. Не пропадает. Один контракт, второй, третий и ещё один. За четыре года Джек успевает существенно повысить планку своих навыков, обрасти знакомыми и кошмарами, которые отлипают от него с поразительной легкостью. Последний шлейф дворцовой праздности и наивности выгорает где-то в Южном Судане. И после окончания первого контракта больше он не дешевит, отлично представляя свою реальную стоимость на этом рынке. Это и еще, быть может, не откинувшееся никуда самомнение, позволяет ему вцепиться в подвернувшуются по случаю вакансию в ЩИТе. Да не просто в каком-нибудь подразделении, а сразу в “Альфе” спецназа. - Не дотягиваешь, - пролистав неспешно его личное дело, обрубает абсолютно спокойно командир той самой “Альфы”, захлопывая папку и теряя тут же интерес. - Полковник Роджерс считает иначе, - о том, что с полковником Роджерсом он познакомился меньше часа назад по чистой случайности, Джек не говорит, выдерживая нездорово блеснувший злостью прищур человека напротив. О том, что причиной стало то, что высунувшийся из собственного кабинета, сонный Роджерс спутал его с кем-то со спины не собирается упоминать никогда и ни при каких обстоятельствах. - Здесь решаю я, а не полковник Роджерс, - с откровенной неприязнью чеканит Брок Рамлоу, но по какой-то причине все-таки дает шанс. Это позже Джек узнает что там за история между этими двумя и почему у Рамлоу почти все тело словно через мясорубку пропустили. А в первые дни ему совсем, совсем не до этого. Командир говорил, что он не дотягивает и стоит оказаться в команде Джек понимает, что в самом деле не дотягивает. Альфа работает словно один живой организм, в котором нет лишних ног, рук, случайно дернувшихся локтей и оказавшихся не вовремя под ногами чужих ботинок. Часть бойцов такая же разукрашенная, как и их командир, а у Мэй, стоящей на позиции зама от некогда милого лица одно напоминание. Нет, пластика и черт знает сколько операций сделали ее нормальной, но дальше дело не срослось, и жутковатый, тяжелый взгляд на пересеченном шрамами лице выглядит еще жестче. Джек на их фоне первое время в самом деле похож на сахарную фею, потому что даже перешагнув порог тридцатилетия с длинным таким хвостиком, успев послужить не растерял природного артистизма, харизмы и склонности ухаживать за собой, когда на гражданке. И он не один такой красивый в ЩИТе, есть еще почти точная копия, только на десяток-другой-седьмой постарше. Только вот думать об этом Бенджамину некогда - кроме тренировок и вылетов времени хватает только на то, чтобы спать, вовремя жрать и быстренько трахаться с кем-нибудь, когда совсем приспичит, а такое, что становится невмоготу, случае разок в месяц. Зато после, когда он дотягивается, когда заслуживает похвалу от командира, одобрение и принятие отряда, все напряжение будто бы рукой снимает. Не тревожат ни подколки, ни тренировки с полной выкладкой, ни насмешливое “наш маленький принц”. Он все ждет, когда его, по традиции сокращать имена своих прозовут “Джекки”, но вместо того Микки с Адамсом как-то отводят его, поясняя что в их отряде, да и в жизни командира, Джекки навсегда останется только один, тот, что не выбрался живым из под развалин Трискилиона. Только тогда он берется не поверхностно изучить конфликты последних лет, вспыхивающие вокруг организации, за один вечер и бутылку бурбона проясняя для себя откуда у ребят шрамы, а у Брока Рамлоу невеликая любовь к Капитану. Заставший его следующим утром, загруженным в раздевалке, Дак только хлопает по плечу, советуя забить и не ворошить прошлое. Даже командира уже стало отпускать после той зачистки, а ему, не прошедшему через тот ад, вообще париться не стоит. - За то только зацени какие у него теперь татухи охуенные, - мечтательно тянет все тот же Дак, утекая в сторону зала, погруженный в сладкие фантазии человека только что не спящего с татуировочной машинкой в обнимку. А татуировки в самом деле впечатляющие. Это лицо Рамлоу явно было подвергнуто не одной и не двум коррекциям, а вот тело перепахано так, что будь Джек послабже духом блеванул бы себе на ботинки, увидав без чернильного полотна. Черные птицы, оплетающие весь левый бок от тазовой кости и бедра поднимаются под горло, будто бы живые, выбравшиеся прямиком из ада для ведьм. Это отвратительно. И чертовски завораживающе. Свою ориентацию Джек больше не скрывает, хоть и не лезет каждому встречному мужику в штаны. После первых двух контрактов с осознанием себя по этой части стало совсем как-то просто, но вот в его жизни появился Брок Рамлоу и он не уверен, что может вообще рассчитывать на что-то простое. То, сколько пашет командир, не смотря на возраст, последствия травм и не такой уж свободный график, поражает. Джеку даже кажется какое-то время что тот что-то возмещает так сам для себя, но он не спешит лезть в чужую душу, опасаясь, что оно его там сожрет, и продолжает любоваться со стороны. Широким разворотом плеч, укрытых крыльями, крепкой шее, на которой рокочут, оживая от движения жил, головы птиц, крепкой спиной, перекрытой частично узором, бугрящимся, с каждым перекатом мышц под огрубелой кожей живущим своей жизнью. На заднице у Брока узоров нет, он видел, но от того меньше желания прикоснуться к этому чудному детищу многолетних самоистязаний в зале не испытывает. Джек бы вообще всего командира облапал, вылизал, а потом вытрахал, не суть важно в какой позиции. Довел бы до искр перед глазами, до алой пелены, ярче чем в любом кошмаре. Зацеловал бы жесткие губы в обрамлении седеющей щетины, пересчитал пальцами всех чернильных тварей на его коже, выучив. В общем-то, Джек своего командира очень хотел, а этот самый командир то ли делал вид, что не замечает, то ли в самом деле клал болт на влажные фантазии бойца, пока тот сдавал успешно установленные нормативы, стрелял лучше всех в команде и мог достать информацию даже у ежиной жопы где-то посреди Африки. - Бенджамин, долго ты еще собрался разлеживаться жопой к верху?! Или тебе ласкового родительского пинка надо, чтобы ускориться? Если я сейчас дойду, чтобы выдать его тебе, то единственный крепкий ствол который будет светить тебе на ближайшее время, это тот, что в лазарете у медсестричек! Пошел, пошел, пошел! Если что-то Джека и возбуждало в командире больше его характера, проработанного тела, грубоватого юмора и заботы о своем отряде, так это то, как тот ругался. Но это было уже совсем отдельным разговором.