Let's run away

— Давай убежим. Это было неожиданно. Неожиданно-ожидаемо. Джухён знала, что девушка держится из последних сил, буквально висит над пропастью, хватаясь за воздух. И ей было больно от этого, больно видеть, как любимые глаза медленно потухают, а улыбка из широкой и радостной превращается в слабую и грустную. Дженни устала. Бесконечные тренировки, съёмки, а в промежутках между ними — потоки ненависти в соцсетях. Мира становилось слишком много, и хотелось тишины. Взять перерыв, бросить всё и просто исчезнуть на некоторое время. Джухён её понимала. Она когда-то поступила также. Она, честно говоря, изначально не особо подходила на роль айдола. Слишком замкнутая, слишком стеснительная, избегающая внимание. Ей это нравилось: петь, танцевать, выступать с девочками. Но она здесь не принадлежала. Поэтому Джухён ушла. Девочки поняли и поддержали её, несмотря на то что было тяжело отпускать. Их было пятеро почти пол декады, она была их лидером, всё-таки. Джухён верила, что Сыльги справится со своей новой ролью, что остальные ей помогут. Медиа восприняли эту новость, как возможность раздуть новый скандал, и читать все эти бесконечные статьи, где писали, что это из-за наркотиков, алкоголя, даже беременности, совсем не хотелось. Она и не стала. Дженни была рядом. Конечно, не всё время и не всегда физически, потому что у Блэкпинк мировой тур, но она старалась. Хоть немного, всего на десять минут, но позвонить, рассказать, как прошёл её день, какую очередную глупость сделала Лиса, как Джису опять объелась курицей почти до полусмерти, и Рози хотела уже вызывать скорую, как интересно увидеть мир и встретить новых людей. Она рассказывала ей обо всём, что только приходило в голову, и это помогало. Джухён же замечала, как устало звучал её голос. Как во время видео звонков Дженни была слишком бледной и осунувшейся. Но она всё равно держалась и продолжала двигаться вперёд. Они были похожи, даже пугающе похожи. Обе решительные, серьёзные, обе лидеры, их обеих ненавидели чуть ли не за то, что они просто дышат. Любое случайное слово, не туда брошенный взгляд вызывали шквал негатива. Джухён не выдержала. И Дженни тоже понемногу начинала сдаваться. — И куда же ты хочешь, сладкая? Дженни цеплялась за стаканчик с кофе, как за спасательный круг. Даже с макияжем она выглядела измученной, словно на десять лет старше, чем была на самом деле. Жизнь айдола как бесконечная борьба, непрерывная, жестокая. Ненависть — плохое чувство, но Джухён ненавидела эту индустрию всем сердцем. — Не знаю, — Дженни ссутулилась. — Куда-то, где не будет всей этой суеты. Где мы будем только вдвоём, без камер и микрофонов. Где я смогу держать тебя за руку без страха. Я просто хочу немного свободы. В безлюдном парке вечером тихо, и Джухён притягивает Дженни к себе поближе, обнимая и успокаивающе гладя по руке. Она её слишком хорошо понимает. Уйти из группы было тяжёлым решением, но теперь она счастлива. Без макияжа, с другой причёской и в простой одежде её перестали узнавать на улицах, лишь скользнут взглядом и не задержатся. Айрин стала прошлым, с которым связаны многие воспоминания, хорошие и плохие. Джухён не жалеет. Но что же Дженни? — Не знаю. Мне нравится то, что я делаю, я в этом хороша. Но с каждым днём меня будто становится меньше, я теряю себя. Ты оставила это всё позади, и, честно, у теперь совсем другой взгляд. Другая улыбка, другая речь. Всё ярче, искренней. Я тоже это хочу, но не знаю, нужно ли мне сделать перерыв или уйти навсегда. Сейчас… Давай просто убежим. Далеко от всего мира. Ты и я. Джухён некоторое время просто молча рисовала кончиками пальцев круги у девушки на предплечье. Небо было чистым, и звёзды загадочно мерцали в вышине. Она машинально нашла Полярную и улыбнулась. — Тогда я покупаю билеты.