ты никогда не будешь один

Вопреки всему, что думали о Сайно люди из Академии, Тигнари знал: он далеко не такой замкнутый и нелюдимый, как кажется со стороны. Чего стоили одни только шутки, которыми он щедро — даже слишком — сыпал за ужином, а потом с удивлением смотрел на нервно улыбающуюся Коллеи и хмурился, словно совершенно не понимал, почему она не заливается смехом. Чего стоили письма, приложенные к аккуратно завёрнутым посылкам с финиками и засахаренными орехами, чего стоили вложенные между страниц засушенные листья и цветы, сопровождающиеся ровными цепочками слов. Чего стоило спокойное «Здравствуй», когда он возвращался в лес и заходил в дом Тигнари как в собственный, а Тигнари, давно услышавший его шаги, делал вид, что полностью сосредоточен на работе и позволял себе улыбнуться, только когда крепкие руки ложились на плечи. Сайно не был излишне болтливым — но необщительным Тигнари бы его не назвал. И всё же сейчас Сайно сидел на постели, глядя прямо перед собой, и молчал. За стеной их временного пристанища шумел Караван-рибат. Постоялый двор, где они остановились, находился у самого рынка, и Тигнари то и дело недовольно морщился, когда до ушей долетали слишком громкие выкрики. Стоящая в воздухе сухая жара тоже его не устраивала, но своё недовольство он мог высказать позже. Потому что Сайно попросил его приехать, и ради него Тигнари мог потерпеть временные неудобства. Особенно когда первое, что он увидел при встрече — наскоро обработанные раны, тёмные круги под глазами и светящееся во взгляде упрямство. — Я знаю, что делаю, — сказал Сайно вместо приветствия. Тигнари оставалось лишь раздражённо потереть переносицу и смириться. Так они и оказались здесь: на постоялом дворе, в небольшой снятой на двоих комнатушке, с кувшином чистой воды, ворохом лекарственных трав из личных запасов и купленными на рынке бинтами. Тигнари не спрашивал, что случилось — обычно ему и не приходилось, потому что Сайно никогда не скрывал от него своих дел. Только один раз, пожалуй, но тогда они не были толком знакомы, а расследование касалось его самого. Он всё равно знал, что рано или поздно Сайно расскажет, в чём дело — ведь не даром он выманил Тигнари из ставшего родным леса в сухой жар граничащего с пустыней города. Но Сайно явно что-то тревожило. Чуть наклонив голову, он сидел на кровати к нему спиной, позволяя заняться поверхностной, но неприятной раной, тянущейся с плеча на лопатку. Ссадины на руках Тигнари обработал в первую очередь — сам Сайно, видимо, счёл их недостаточно важными, поэтому их состояние было значительно хуже. Тигнари даже не стал на него ругаться. Не потому что не хотел — просто видел, что сейчас до него не достучаться. Поэтому он оставил лекцию на ближайшее будущее, позволяя разобраться с обуревающими мыслями. Но когда он приложил смоченную отваром ткань к ране, протирая её от засохшей крови, Сайно коротко зашипел, втянув воздух сквозь зубы. Мышцы спины содрогнулись под руками Тигнари, и тот, поджав губы, легко шлёпнул его по здоровому плечу. — Не ёрзай, — сказал он. — Сам виноват. Он не видел его лица, но мог легко представить взгляд типичного упрямца, поэтому вздохнул, и, махнув хвостом, уже мягче провёл по плечу ладонью. — Ну, хватит, — попросил он. — Если тебя что-то тревожит, просто скажи. Сайно ответил не сразу. Тигнари продолжил заниматься его раной, и только когда закончил с повязкой, Сайно слегка опустил плечи. — Мне будет нужна помощь, — произнёс он. — С девочкой из деревни Аару. Тигнари оторвался от мешка с травами, в котором копался. — Сайно, — устало вздохнул он. — Тебе мало Коллеи? Если ты приведёшь ещё одного ребёнка, будешь воспитывать его сам. Сайно выдохнул едва слышный смешок и покачал головой. — Ей нужен квалифицированный травник, — уточнил он. — Удочерять не понадобится. — Ну и хорошо, — ответил Тигнари, укладывая руки на спину Сайно чуть ниже повязки. Мышцы под привычно тёплой кожей едва ощутимо напряглись. Тигнари задумчиво скользнул ногтями вдоль позвоночника. — …Тяжёлое задание, значит? Его спина напряглась ещё сильнее. — Нет. — Но потом он подался назад, и Тигнари позволил ему осторожно прислониться к своей груди — так, чтобы не потревожить рану. Вздохнув, Тигнари провёл руками по его плечам и шее и положил ладони на ключицы, упираясь подбородком в белые волосы. — Но я встретил старого… друга. — М-м, — отозвался Тигнари, едва заметно довольно улыбаясь. Так-то лучше. Он знал, что Сайно не будет ничего от него скрывать. — Я его знаю? — …Вряд ли. Ты ведь не сталкивался с другими матрами? — Поразительно, но нет, — отозвался Тигнари, очерчивая выступающие ключицы. Подняв руку, Сайно накрыл его ладонь своей, но не сдвинул — просто несильно сжал пальцы, не мешая движениям. — Не каждый подозревает меня в махинациях. — Я давно за это извинился, — ответил Сайно хмуро. Тигнари фыркнул ему в волосы, закатывая глаза. — Это был мой наставник. Тот друг. — Хм. Да, ты про него рассказывал. Ты всегда можешь нас познакомить, — заметил Тигнари и ощутил, как сжимаются пальцы на его ладони. — Больше нет, — коротко сказал Сайно, и Тигнари медленно выдохнул. — Сайно… — Дело не в этом. Он сам избрал для себя этот путь. Я уважаю его решение. Но он… — Свободной рукой Сайно потёр глаза, слегка сутулясь, словно на него разом навалилась усталость. — Я думаю о его словах. Я не привык к таким размышлениям. — Что он тебе сказал? Сайно помолчал, водя большим пальцем по костяшкам Тигнари. — Излишняя принципиальность приводит к одиночеству. — Он произнёс это так, словно цитировал слова на память, хрипло и твёрдо. — И я думаю, что он был прав. Тигнари нахмурился. Ему не нравилось, куда это шло. — Поясни, — сказал он. Сайно слегка повёл плечами и резко втянул воздух через нос — видимо, потревожил рану. — Не пойми неправильно, — сказал он. — Он не пошатнул мои принципы. Я знаю, в чём заключается моё предназначение. В тот момент я даже не подумал отступить, пусть он и был моим наставником. Тогда я даже подумал, — он вдруг невесело фыркнул, — что ничто не сможет сбить меня с пути истины. А потом я вспомнил тебя. Он стиснул его ладонь, сдвинул ниже — туда, где под кожей ощущалось ровное биение сердца. — И я никогда не сомневался в себе, — сказал он, не оборачиваясь к Тигнари, — но теперь не могу перестать думать о том, чего именно я могу лишиться. Он продолжил говорить — что-то о морали и истине, об Академии, о чьих-то словах, — но Тигнари не слушал. Вот в чём дело: Тигнари знал, насколько Сайно прямолинейный и уверенный в своих взглядах. Сложно было пошатнуть его целеустремлённость, и Тигнари в нём это нравилось. Эта… непреклонность морали и жёстко проложенные границы справедливости. Даже если мировоззрение Тигнари сходилось с ним не всегда. А сейчас — что? Он вдруг начал сомневаться в этом из-за него? Из-за того, что Тигнари может не сойтись с ним во взглядах? Да они не сходились во взглядах в половине вещей, начиная дурацким чувством юмора Сайно и заканчивая стратегиями игры в СПС. Они не виделись — сколько, два месяца? И что он успел надумать за это время? — …Я хочу и дальше возвращаться к тебе, когда заканчиваю задан… — Он резко прервался, когда Тигнари вдруг ухватил его за подбородок и повернул к себе, поджимая губы. — Что за дурь ты успел вбить себе в голову? — поинтересовался он, уперев руку в бок. Сайно смотрел на него снизу вверх, и без своей шапки и оружия в руках казался даже моложе, чем есть. Но Тигнари было плевать. Тигнари любил не генерала Махаматру с его пугающей приверженностью принципам. Тигнари любил Сайно — идиота, который иногда нёс полный бред. Сейчас этот идиот нахмурился. — Я говорю правду, — сказал он, и Тигнари закатил глаза. Как будто он не знал, что Сайно в принципе не способен соврать ему. — У тебя дурацкая правда, — сказал он, а потом сильнее ухватил за подбородок — и поцеловал, на корню обрывая любые возражения, которые попытался было озвучить Сайно. Его слова слились воедино и перешли в выдох. Он закрыл глаза, расслабляясь, позволяя целовать себя, но не отвечая, и за это Тигнари слегка цапнул его за губу. А когда отстранился — серьёзно посмотрел в глаза Сайно. — Только попробуй уйти из семьи. Коллеи тебя не простит, и я тоже. Во взгляде Сайно мелькнула тревога. — Я не собирался… — Я знаю, — сказал Тигнари, а потом вздохнул. — Архонты, какой же ты идиот. Сайно, — он посмотрел на него, присаживаясь на кровать рядом, — мне плевать, куда тебя заведут твои принципы. Пока есть мы, ты никогда не будешь один. С мгновение Сайно смотрел на него прямым, серьёзным, нечитаемым взглядом — а потом тихо выдохнул. — Хах, — сказал он. Помолчал. — Тигнари… Он только начал говорить «спасибо», когда Тигнари наклонился и снова коснулся его губ — совсем слабо, сцеловывая с них вырвавшийся звук. Ему не нужна была благодарность. Уж точно не за это. Вместо этого он втиснул ладонь в пальцы Сайно, крепко сжатые в кулак, и несильно хлестнул его хвостом. — Ну что, расскажешь, что за помощь тебе нужна? Сомневаюсь, что я понадобился тебе только как травник. Давай, выкладывай, пока мы не проторчали тут целый день. Сайно посмотрел на их руки и не улыбнулся — но его взгляд смягчился, как и всегда, когда они были вместе. — Нам нужно наведаться в несколько лагерей пустынников… И он продолжил говорить, а Тигнари — сидеть и слушать, крепко сжимая его ладонь.