Любовный роман, а не вечный Шекспир

Поэт сегодня остается у него ночевать и потому сейчас начищает перышки в Кризалисовой ванне. Владимир постелил свежее постельное белье и пошел вниз, на кухню, чтобы погреть чайник. Пока чайник грелся, он плюхнулся в кресло, и нечаянно сшиб сумку Онегина, которая стояла у кресла. Незакрытая, она тут же рассыпала по ковру свое нехитрое содержание. Володя, засуетившись, принялся убирать все обратно, пока не вышел Поэт. Взгляд упал на книжку в мягкой обложке, обернутую в плотную бумагу. Это что? Женька опять притащил чей-то поэтический сборник, чтобы перечитать? Осторожно, надеясь, что Поэт не заметит, Кризалис снял обложку и замер, в недоумении таращась на книгу. «Одна из множества ночей». На обложке высокий статный рыжеволосый красавец, с виду викинг, прижимал к своей мускулистой безволосой груди юную красотку с платиновой косой. - Это что за хрень? - вырвалось у Владимира. Женя никогда не читал подобную литературу. Более того, Онегин презрительно отзывался о детективах и фэнтези. Володя усиленно подпихивал ему «Ведьмака» и «Песнь Льда и Пламени», Агату Кристи и Дика Фрэнсиса. Поэт демонстративно утыкался в сонеты Шекспира, и говорил, чтобы Вова даже не старался. Правда, со скрипом все же прочитал «Игру престолов» и пару книжек о мисс Марпл и согласился, что это недурно. Но любовный роман?! Женя не отрицал важность любовной линии, но явно не в подобной литературе. Так откуда это? Стоило в ванной затихнуть шуму воды, как Кризалис принялся судорожно запихивать книжку в сумку. Одним мощным прыжком он достиг кухни и принялся стругать бутерброды с космической скоростью. - Ты чай сделал? Отлично, я голоден, как волк, - улыбнулся Поэт, выходя из ванной комнаты. Женя никогда не ходил дома в футболках и шортах, только в рубашках и брюках. Пусть в старых — в таких на улицу не выйдешь — но все равно он придерживался выбранного стиля. - Расстегни рубашку, - попросил Владимир. - Зачем? - Жень, я тебя голым видел во всех ракурсах, так почему нет? Онегин покраснел. - Володь, ну что ты, в самом деле… Вова не стал его слушать и сам расстегнул рубашку. Поэт покраснел еще гуще. - Что тебя смущает? - Вовка ослепительно улыбнулся. Женя смотрел на щербатую улыбку и покрывался мурашками, пока любовник целовал его ключицы. - Умеешь ты своего добиваться, - пробормотал он, наслаждаясь. - Умею. Ладно, садись есть… Пока Онегин жевал бутерброды, Кризалис все думал — спросить или нет? Его очень занимала найденная книжка. - Ты читаешь любовные романы? Кризалис решил не вихлять, а сразу задать вопрос. Поэт замер, едва не уронив бутерброд. - Что такое ты говоришь? - Поэт моментально попытался сменить тему. - Я книжку увидел. - Ты рылся в моей сумке?! - Нет, просто книжка оттуда выпала. - Она в плотной обложке. - Я не смог удержаться, - признался Владимир. - Любопытство сгубило кошку, - глубокомысленно заметил Женя. - Но я не кошка. - Не сказал бы. - Жень, это что, такой секрет? - Нет, это не секрет, просто… Мне неловко, понимаешь? Володя пожал плечами. Он не понимал, что в этом такого. Онегин часто стеснялся без повода. И это после всех тех постельных эскапад, что были между ними. Бывает же блажь. - И все же? - Вова достал из ящика стола шоколадку. Поэт часто шутил, что сладкое он ест тоннами. - Эту книжку берут у нас слишком часто и возвращают с горящими глазами, - Женя сдался. - Мне стало интересно. - И что? Оправдалось ожидание? Онегин замялся. - Я не могу понять. Прочел десять глав и все никак не пойму. Раньше он за пару страниц определял, что за книга, достойная или нет. С этим романчиком все было сложнее. Книжка не была пошлой или глупой, но в ней, на взгляд Поэта, было много лишнего! - Это здесь ты вычитал про секс на столе? - Вовка! Нет, я нигде это не вычитывал. - Сам решил? Мне понравилось, - хмыкнул Кризалис. - Какой ты пошляк, - закатил глаза Евгений. Ему все же нравилось, когда Владимир пошлил. У него это получалось совсем необидно. Перед сном Онегин прочел еще пару страниц. Володе свет торшера не мешал, он отрубился мгновенно. Поэта всегда поражала эта Вовина способность засыпать, коснувшись головой подушкой, сам он так не мог — тяжелые мысли и переживания за день требовали осмысления именно перед сном, а не в душе или, упаси господи, в туалете. Главная героиня сбивала его с толку. Дура какая-то! Ее любил добрый и великодушный человек, но девица то и дело отталкивала его, хотя любила не меньше. Вечно попадала в неприятности, из которых ее вытаскивал возлюбленный, но эта гордячка даже «спасибо» сказать не удосужилась! Тем не менее, Поэт испытывал жалость к этой белокурой бестии. Она любила, как умела, боялась оттолкнуть и отталкивала. Женя украдкой перевел взгляд на спящего Кризалиса. Если бы у него были такие сложности, то стал бы он отталкивать Владимира или все-таки тянулся к нему? Онегину не хотелось отвечать на эти вопросы. Володя зашевелился, шумно задышал и перевернулся на живот. Поэт усмехнулся. Вова всегда спит так интересно — сгребает в охапку подушку, вечно теряется под одеялом и тычется ему в лопатки, если Женя спит спиной к нему. Вовка горячий, как печка, с ним очень удобно, когда отопление еще не включили. С ним вообще хорошо спать, во всех смыслах. Весь опыт Поэта, по большей части, был негативен. Спать с женщинами он отчаянно стеснялся, с мужчинами ему было бы вроде проще, но не настолько, чтобы хотя бы кончить. Его пользовали и никогда не подпускали к себе, боясь потерять доминирующие позиции. Вовка, когда Женя впервые озвучил желание быть сверху, пожал плечами и согласился, не раздумывая. Боги, за что ему достался этот мужчина? Видимо, за какие-то страдания в прошлой и нынешней жизни, не иначе. Где-то внизу раздалось топанье — Кошьку прорвало пожрать ночью. Удивительно, как такое создание может так громко топать. И жрать, как слон. Впрочем, это у нее в хозяина — запасы мясного, что покупал Кризалис, у них никогда не задерживались. Владимир проснулся от того, что кошка со всего размаха прыгнула ему на задницу. Кошька имела дурную привычку выпускать когти, когда она оказывалась на одеяле, и, если учесть, что Кризалис спал без трусов, он рисковал встать с расцарапанной пятой точкой. Без белья он спал и раньше, что шокировало Поэта, но потом он привык. Видеть Владимира голышом ему нравилось. Как и Володе нравилось видеть голого Женю. Кошька хотела кушать. На ночь ей обычно высыпалось как можно больше корма и водички наливалось свежей побольше, но у кошек свой, особенный распорядок. Если она решила будить, значит, разбудит. Поэта это сюсюканье и невоспитанность бесила. «Почему ты не воспитываешь эту кошку? Она же меня ненавидит!» - возмущался он, если кошка блевала в его тапки. В Вовкины тапки ничего подобного не изливалось, но не от любви, просто Женя всегда попадался под пасть. Кризалис встал с постели, нашарил на полу трусы. Поэт спал крепко и ничего не слышал. Засыпал он плохо, а вот спал крепко и сладко. И не всегда понимая, что иногда Владимир очень активно его любит, такого сонного, но все равно отзывчивого. Возвращаясь обратно в постель, Кризалис заметил на тумбочке ту самую книжку. Книжка была прочитана уже прилично, видимо, Жене она все-таки нравится, раз перед сном столько прочел. Он легко «проглатывал» книги, любые, какие были интересны. Сам Владимир тоже читал, но далеко не так много. Он невольно вспомнил их разговор месяц назад, когда Поэт все-таки прочитал «Ведьмака». - Ты чем-то похож на этого Геральта, - заявил Поэт. - Чем? - Кризалис даже офигел от такого сравнения. - Тоже притягиваешь неприятности. И бабы от тебя млеют. - Млеют? - А ты не замечал? Они на тебя пялятся… Улыбаются глупо, стоит тебе с ними заговорить. Владимир был, мягко говоря, ошарашен. Он никогда не был избалован женским вниманием, и сам не обращал внимания на то, что дамы могут с ним флиртовать. - А чем я… привлекаю женщин? - Ты самец, Володя; от тебя аура исходит, аура мужика, который защитит, спасет и сделает хорошо, - ответил Евгений, тыча в его книжкой. - Разве? - он никогда не думал о себе а таком ключе. - Мне виднее, Вов. - А ты тогда Йеннифэр. - Что?! Я что, похож на женщину?! - Нет, но у тебя великолепные зеленые глаза, черные кудри, а еще ты потрясающе пахнешь. Онегин покраснел. - Ты всегда говоришь такие вещи.. Это смущает, - признался он. - У нас был бы свой Львенок из Цинтры, - загорелся идеей Вова. - Что? - Ну, дочка… Поэт фыркнул. - Я ни капли не сомневаюсь, что твоя дочь была бы рыжей. - Наша. У нее были бы твои глаза. - Вовка, ты несешь чепуху, - Женя покраснел до корней волос. Чепуха это или нет, но иногда Кизалису снилась их дочка. Ему вообще много, что снилось, и не всегда хорошее, но их с Онегиным девочка была самым прекрасным. Вздохнув, Кризалис прижал к себе спящего Поэта. Тот издал громкое сопение и попытался отползти. Не получилось. Женя читал роман и возмущался. За ужином он искренне и пылко обличал главную героиню. - Представь себе, эта девица смеет бедному парню говорить, мол, без тебя так хорошо было, а ты приперся, - от возмущения Онегин начал размахивать вилкой. Владимир от греха подальше пересел за противоположную сторону стола, а за траекторией столового прибора следил внимательно. - Ну стерва, что поделать, - с философским спокойствием ответил Кризалис. - Еще какая, - возмущенно сказал Поэт. - Сейчас ее возлюбленный в опасности, но она этого не знает. Черт знает, может подорвется и побежит его спасать. - А ты хотел бы? Женя задумался. - Да. Она его любит и эти выкрутасы — это все показное. Ей хочется, чтобы он спас ее от нее самой. Просто не знает, как сказать, вот и выкаблучивается. Владимир хмыкнул. Онегин тоже иногда выкидывал такие фортели, что все, что ему оставалось, это звонить Огнепоклоннику и спрашивать совета. Тот слал их в задницу, потому что «я не специалист по голубым делам». Но потом все равно перезванивал и говорил, что делать. Не было бы Огонька, он бы свихнулся. - А если бы я в беду попал, ты бы побежал меня спасать? - Конечно. Нет, я бы оценил свои силы и силу противника, но тебя бы спас. - Как великодушно, - хмыкнул Володя. - Я, конечно, герой, но геройствовать нужно с холодной головой и трезвой оценкой происходящего, - назидательно сказал Поэт. Дочитывал Женя книжку, округлив глаза. - Что, все плохо? - Да нет, хорошо… Просто, меня мысль одна терзает… - Какая? -Эта героиня… У меня такое чувство, будто это изначально писалось о мужчине. - Все может быть, - пожал плечами Вова. - Может, автор начал роман о двух мужиках, но потом передумал. - Но почему? - удивился Онегин. - Можно подумать, что у нас можно издавать такое без проблем. Жень, мы даже не можем спокойно по улице пройти, взявшись за руки или обнимаясь, а ты про книжки… Поэт фыркнул. Они часто гуляли так, но даже в демократичном Питере на них иногда косились. Вопль Кошьки из туалета заставил обоих отвлечься от неприятных мыслей. - Вовка, убирать будешь ты, ясно? Женя ненавидел мыть Кошькин лоток и Кризалис его отлично понимал. - Так чем же книжка закончилась? - спросил Владимир, когда они легли в постель. - Все закончилось хорошо, - ответил Онегин. - Ты мне конкретно расскажи. Поэт вздохнул. - Ее любимый попал в беду. В большую и страшную. Человек, который об этом узнал, попросил ее помощи, - говорил Женя. - И чем поможет хрупкая барышня? - фыркнул Кризалис. - Она с виду хрупкая. На деле железная. И, в принципе, мыслит нестандартно, потому могла что-то неожиданное придумать. - И придумала? - Ага. С тем парнем, сообща. Но сначала идти не хотела. - Почему? - Она же на любимого обиделась. Хотя особо не за что было, во многом сама виновата. Говорит много лишнего. «Кого мне это напоминает», - подумал Кризалис. - А дальше? - Владимиру действительно было любопытно. - Спасла. Общими усилиями. Правда, она все равно вредина. - И стоила эта гордыня таких вывертов? - Нет, конечно! Но хорошо, что она это осознать успела, пока не стало поздно. - Тебе понравилось? Уверился, что любовные романы можно читать? Поэт задумался. - Нет. Конечно, в любом жанре полно шлака и это не исключение. Но я теперь могу относиться к этому жанру более спокойно, - сказал он, расслабившись. - Значит, ложимся спать? - Ложимся. Можешь даже меня обнять, - милостиво разрешил Поэт. Кризалису, правда, разрешение не было нужно.