Пурпурный переполох

       — …в связи с участившимися случаями пурпурной лихорадки департамент здравоохранения Калисоты вынужден усилить комплекс противоэпидемических мер. Установлено, что болезнь передаётся воздушно-капельным путем, поэтому лучший способ избежать заражения — до минимума ограничить близкие контакты, избегать мест скопления людей и сохранять социальную дистанцию не менее метра…       Антиплащ, глядя в профессионально-доброжелательное лицо телевизионного эксперта, задумчиво жевал пончик, коробку которых Мегавольт полчаса назад притащил из ближайшей кондитерской.        — Ну все, начинается истерика… Наверняка с завтрашнего дня всех заставят напялить маски.        — Ну и ладно. Зато можно не чистить зубы по утрам. — Мегавольт, держа пончик обеими руками, подозрительно рассматривал темное пятнышко на румяном пончиковом боку. — И прыщей на подбородке под маской не видно.        — А в суровые морозные дни она защищает лицо от ветра, — радостно добавил Квага, слизывая с пальцев шоколадный крем. — Давайте во всём искать позитив!        — Довольно странно даже для тебя ждать суровых морозных дней в середине августа, — пробулькал Ликвигад.       Только Бушрут помалкивал — слушал объяснения телевизионного эксперта:        — Как известно, в большинстве случаев недомогание начинается с повышения температуры до ста-ста двух градусов*. Одновременно с этим, либо на несколько часов позже, на коже — лице, руках, верхней части торса — проступает сыпь в виде мелких, пурпурного цвета папул, благодаря которой болезнь и получила свое название. Появление сыпи сопровождается сильным кожным зудом, также возможно возникновение различных форм кишечных расстройств. Если заболевание протекает в лёгкой форме, то на четвёртый-пятый день лихорадка и прочие неприятные симптомы сходят на нет, и пациента, как правило, можно считать полностью выздоровевшим…       Мегавольт лениво швырнул пустую коробку из-под пончиков в мусорное ведро.        — Интересно, что он имеет в виду под «как правило»?       Эксперт пояснил:        — К сожалению, у многих заболевших, даже перенесших недуг в легкой форме, развиваются когнитивные расстройства — в большинстве случаев несущественные и обратимые; чаще всего на полное восстановление пациентам требуется несколько недель. Тем не менее у некоторого незначительного процента больных фиксируется выраженная энцефалопатия, которая имеет тенденцию к быстрому усугублению, вплоть до нарушений психики и отката социальных навыков до, гм, до состояния клинического идиотизма. Увы, мы пока не знаем, в чем причина подобного осложнения, и какие группы пациентов ему особенно подвержены, но работаем над выяснением этого. В любом случае, повторяю, вероятность подобного исхода крайне незначительна… и все же мы советуем нашим зрителям принимать все меры предосторожности: тщательно соблюдать личную гигиену, почаще мыть руки, носить медицинские маски в общественных местах, по возможности самоизолироваться, а также пройти вакцинацию в ближайшем прививочном пункте…        — Ладно, с этим всё ясно, — позевывая, сказал Антиплащ, — но, раз уж мы собираемся на недельку-другую самоизолироваться от мира, который на глазах покрывается пурпурными волдырями и стремительно деградирует, следует для начала запастись всем необходимым для выживания. Например, пиццей, пивом и чипсами, ведь на одних пончиках, подозреваю, долго не протянешь… Итак, кто пойдёт в маркет? Нужен доброволец.        — Пусть Ликвигад будет добровольцем, — проворчал Мегавольт. Он вообще недолюбливал Ликви — за текучесть и способность тихо сливаться в самый неожиданный момент. — Ему пурпурные волдыри явно не грозят.       Ликвигад возмущённо вспузырился.        — Ну, знаешь! Неизвестно, как этот идиотский вирус может воздействовать на такого уникума, как я. Мне бы не хотелось изойти пурпурной пеной в попытках почесать несуществующие волдыри. Да и умственную отсталость, о которой твердил этот репоголовый тип из телевизора, подхватить неохота.        — Если верить репоголовому, процент тех, кто может стать клиническим идиотом, ничтожен, — мрачно возразил Бушрут.        — Но он — есть! И почему бы тебе самому не сбегать за жрачкой, если ты не боишься попасть в этот процент? И вообще, самый подходящий кандидат — Квага.        — Почему это? — Квага набычился.        — Потому что ты и без того клинический идиот, дружок, — ласково сказал Антиплащ. — Так что никакие осложнения тебе явно не страшны. Больной ты или здоровый — никто все равно не заметит особенной разницы.       На том и порешили. Вялые возражения Кваги, что, если бы он хотел покончить жизнь самоубийством, то выбрал бы какой-нибудь менее заморочный способ, были дружно проигнорированы; ему вручили большую клетчатую сумку на колесиках, два списка продуктов (в расчёте на то, что один Квага обязательно потеряет), ободряюще похлопали по плечу и отправили на вылазку в ближайшее логово пурпурного вируса.       Квага вернулся через несколько часов — целый и даже, кажется, вполне здоровый (Мегавольт подозрительно к нему приглядывался, но никаких признаков пурпурной сыпи на бледной квагиной шкурке заметно как будто не было). Впрочем, некоторые причуды в поведении Кваги появились к вечеру — он сидел в кухне, кашляя и шмыгая носом, и ужасным хриплым голосом во все горло распевал «Джингл беллз». Но это было еще не самое худшее: вооружившись поварешкой, Квага с большой экспрессией и азартом аккомпанировал себе ударами по подворачивающимся под руку кастрюлям, сковородкам и канализационным трубам. Это было не совсем типичным даже для Кваги.        — Ты совсем спятил? — гаркнул Мегавольт. — У меня от этого адового грохота голова щас превратится в кастрюлю с киселем!       Ликвигад сочувственно пробулькал из бойлера.       Наконец Бушрут догадался измерить Кваге температуру. У Кваги оказалось ровно 100 градусов.       Квага заржал и спросил, какого лешего они так побледнели, он как раз на все сто себя и чувствует.       Но его дружки были настроены менее радужно.        — Что-то уж слишком быстро симптомы проявились, — заметил Ликвигад. — Неужели у этой болячки такой короткий инкубационный период?        — А черт его знает, репоголовый ничего об этом не говорил. Но вполне вероятно, что Квага мог заразиться раньше…        — По крайней мере, сыпи у него нет, — с надеждой констатировал Мегавольт. — Может, это вовсе и не пурпурная лихорадка, а?       Бушрут покачал головой.        — В методичке сказано, что сыпь может появиться как сразу, так и через несколько часов.        — Ясно. И что нам теперь с этим разносчиком вируса делать?        — Отстреливать, — мрачно изрек Антиплащ.       Но с этим все-таки решили повременить и ограничились тем, что самоизолировали Квагу в его комнате с куском пиццы, банкой кока-колы и упаковкой жаропонижающего. В знак протеста Квага до полуночи пел дурным голосом «Шоу маст гоу он» и грохотал пустой жестянкой по подоконнику.        — Не нравится мне это, — уныло заметил Мегавольт. — Если он так при небольшом жаре буйствует, что будет, когда температура ещё поднимется? Что там этот тип говорил насчёт выраженной энцефалопатии и клинического идиотизма?        — Погоди паниковать, — с раздражением сказал Бушрут, — следующая стадия — пурпурные прыщи. А до мозговых расстройств и деградации дело, может, и не дойдёт.        — Зная Квагу, я уже сейчас в этом сомневаюсь. Уж что-что, а деградировать он умеет.        — Давайте смотреть на проблему шире — что, если мы все тоже уже заражены? — с беспокойством пробормотал Ликви. — И уже завтра покроемся серо-буро-малиновой крапинкой и станем неадекватами? Что здесь будет, по-вашему, а?        — Будет дурдом, — сказал Антиплащ, — в пурпурных тонах. Хотя сочувствовать в этом случае я стал бы не нам, а нашим соседям.        — Интересно, если у Ликви поднимется температура, он что — закипит? — задумчиво пробормотал Мегавольт. — А Репей — зацветет пурпурными цветами? Или высохнет, как сухофрукт?       Ликвигад и Бушрут мрачно промолчали. Им это было совершенно не интересно.       К счастью, самые зловещие прогнозы не оправдались, к утру жара у Кваги уже не было. Но зато появилась сыпь бледного фиолетового цвета — мелкая и почему-то только на одной руке от плеча до локтя.        — Придурок, — сказал Мегавольт, правда, с явным облегчением в голосе, — даже болеть не умеешь по-человечески! Какими-то огрызками…       Но, по меньшей мере, стало ясно, что пурпурная лихорадка у Кваги проходит в крайне лёгкой форме, и его дружки немного приободрились, тем более что сыпи и прочих симптомов по-прежнему ни у кого не обнаружилось. Хотя угроза «выраженной энцефалопатии» все-таки сохранялась — нигде не было информации о том, что осложнение каким-то образом зависит от степени тяжести заболевания.       И первые тревожные звоночки появились к вечеру.       Весь день Квага, беспощадно самоизолированный, сидел в своей комнате и, явно скучая, развлекал себя и дружков тем, что распевал во все горло отрывки попсовых хитов и зачитывал рандомные цитаты из какой-то тупой рекламной газетенки, сопровождая все это возгласами «Гип-гип ура!» и раскатистым утробным хохотом. Потом выяснилось, что он забыл слово «тарелка», и, громогласно требуя из своего обиталища «хлеба и зрелищ», велел принести ему «эту штуку… круглую… из которой едят». Он зачем-то натянул левый кроссовок на правую ногу, а правый — на левую, и, когда Мегавольт принёс ему ужин, едва не сел мимо стула. Сам он как будто не замечал за собой ничего странного, но было видно, что подбирать слова ему удаётся с трудом: он мычал в паузах между словами, нервно хихикал и дёргал головой. Мегавольт и Ликвигад, заглянувший в квагину берлогу следом за Мегсом, обменялись взглядами, полными смутного беспокойства — и поспешно ретировались.       Потом они сидели в столовой и угрюмо слушали, как за дверью, в комнате, со рвением, явно достойным лучшего применения, Квага дует в игрушечную полоску-свистульку. Заунывные дребезжащие звуки разносились по дому, сверлом ввинчивались прямиком в мозг, вызывали дрожь и желание заткнуть уши ватой. Первым тягостное молчание нарушил Мегавольт:        — Как по-вашему, это уже можно считать признаком деградации, или ещё нет?        — Не делай поспешных выводов. Применительно к Кваге это ещё ничего не значит, — пробулькал Ликвигад. — Может, обойдётся… Да и трудно, знаешь ли, остаться в здравом уме, проведя весь день среди попсы и сомнительных бульварных журнальчиков.        — Может, деградация, если она вдруг случится, тоже окажется в лёгкой форме, как и вся болезнь?        — Нам даже от лёгкой формы будет не проще. — Антиплащ посмотрел на Бушрута. — Репей, ты можешь что-нибудь сделать?       Бушрут развёл руками.        — Я что, по-вашему, вирусолог? Почему бы нам просто не обратиться к врачу?        — Ты думаешь, это что-то изменит? Никто ещё слабоумие толком лечить не научился… Максимум, что сделает врач — ну, пропишет успокоительные и ноотропы, или что там ещё прописывают при клиническом идиотизме…        — Прописать успокоительное и мы можем, — проворчал Мегавольт. — В виде смирительной рубашки, например. Принимать три раза в день после еды и на ночь — в обязательном порядке.        — Временные меры не помогут. Тут надо радикальное решение.       Все замолчали — из комнаты Кваги донесся особенно долгий, душераздирающий и заунывный свист.        — Ладно, — поежившись, пробормотал Бушрут, — я попробую синтезировать лечебную сыворотку. Есть у меня одна мыслишка… Но за последствия не ручаюсь!

***

      Приоткрыв дверь в квагино обиталище, Мегавольт осторожно заглянул в щель.        — С добрым утречком, болезный!       Квага молча сидел в кресле-качалке и, мерно раскачиваясь туда-сюда, отсутствующим взглядом смотрел в противоположную стену. Появление Мегавольта никакой видимой реакции у него не вызвало.        — Эй, — испуганно пробормотал Мегс, — ты в порядке? Я тут, ну… тебе принёс. Завтрак. — Он поставил на стол поднос с чашкой кофе и тарелку с овсяной кашей.       Квага не ответил. Хотя, возможно, он и хотел что-то произнести, но с губ его вместо членораздельных слов сорвался прозрачный пузырь из слюны — и, лопнув, повис на подбородке длинной блестящей каплей.       Мегавольт попятился. Споткнулся о валявшуюся на полу пустую коробку из-под печенья. Потом повернулся и опрометью выскочил из комнаты, кубарем скатился по лестнице, ворвался в крохотную каптерку, служившую Бушруту «лабораторией», сгреб оторопевшего Репейника за грудки и затряс, как грушу.        — Репей, ты должен что-нибудь сделать! Немедленно!       Бушрут опешил.        — Что… такое? Окстись… И прекрати меня трясти, с меня спелые персики не посыпятся!       Бледная перекошенная физиономия Мегса выразила крайнюю степень отчаяния. Он с неохотой выпустил Бушрута и утер рукавом дрожащие губы.        — Надо… что-то делать! Квага совсем, того… раскис.       Бушрут оглянулся на стол, на котором стояли шеренги каких-то склянок и пробирок.        — До вечера это может подождать?        — До вечера?       Репейник нервно переплел пальцы.        — Ну, я пока полностью не уверен… Но, кажется, мне удалось найти вещество, которое уничтожит вирус, поражающий Квагин мозг. Хотя…        — Что?        — Думаю, могут быть, гм… побочные эффекты.        — Какие?        — Пока не знаю. Но человеческий мозг — штука тонкая. Если нарушить какие-то химические процессы между нейронами… или, к примеру, баланс гормонов… или как-то неблагоприятно воздействовать на участки коры больших полушарий… Короче, все это может вызвать последствия, ну… достаточно непредсказуемые.        — И что, по-твоему, хуже — эти непредсказуемые последствия или непредсказуемый Квага? — Мегавольт, коротко простонав, яростно дернул себя за нос. — Если ничего не сделать, он скоро окончательно станет овощем… а мы же этого не хотим, правда? Ведь не хотим, да?       Бушрут скорбно промолчал.

***

       — Видали? — спросил Мегавольт мрачно.        — Удручающее зрелище, — пробулькал Ликвигад, заглядывая в замочную скважину.       Квага, к счастью, по-прежнему сидел в своей комнате. Он уже не раскачивался в кресле, найдя занятие поинтереснее — налил кофе в тарелку с овсянкой, перемешал всё в невнятную коричнево-серую массу и теперь с отсутствущим видом размазывал полученную субстанцию по стенке шкафа.        — Мы не можем ждать до вечера, — решительно заявил Мегавольт. — Через пару часов он деградирует до уровня медузы.        — У медуз нет мозга, поэтому они живут долго, — задумчиво изрёк Антиплащ, — и даже не исключено, что счастливо.       Впрочем, появление Бушрута все восприняли с облегчением. Репейник нёс в руке шприц с какой-то прозрачной жидкостью.        — Ты уверен, что ему это не навредит? — с тревогой спросил Мегавольт.        — Уверен, — Репейник бросил взгляд в щель приоткрывшейся двери. Квага сидел, подняв руку к лицу, и сосредоточенно, скосив глаза к переносице, наблюдал, как с его пальца стекает вязкая кашицеобразная капля. — Хуже ему уж во всяком случае не будет.        — Ну, готовы? — без интереса вопросил Антиплащ.       После кратких препирательств, служащих целью выяснить, кому и каким образом следует к Кваге подходить, хватать его за шиворот, скручивать узлом и всаживать в подвернувшийся фрагмент Кваги шприц с лекарством, роли были распределены. Антиплащ первым распахнул дверь и с угрожающим улюлюканьем ринулся на штурм, за ним поспешали Мегс и Ликви с хмурой решимостью профессиональных санитаров на лицах, замыкал группу захвата Бушрут со шприцом в руках… но в комнате никого не было.       Квага исчез. Вместе с овсянкой.       Дружки в недоумении переглянулись.        — Где этот полоумный удод? Сбежал?       Тонкую плотную тишину комнаты разорвал долгий протяжный скрип.        — Вон он! — булькнул Ликви.       Квага сидел на верху платяного шкафа и, отвесив челюсть, бездумно качал ногой скрипящую и хлипкую, висящую на одной петле дверцу.        — Бабуин чёртов! Как ты туда забрался? — прохрипел Мегавольт.       И едва успел увернуться от прилетевшей со шкафа тарелки с остатками овсянки. Квага, довольный своей меткостью, шумно захохотал, заухал и заколотил пятками по стенке шкафа.        — А ну-ка слезай! — Ликвигад сделал попытку схватить Квагу за кроссовок, но Квага с проворством, несколько неожиданным для слабоумного, поджал ноги и с поистине обезьяньей ловкостью перепрыгнул на стоявшую рядом кушетку. Дружки, толкаясь, бросились за ним, но Квага был уже возле распахнутого (к несчастью!) окна и, прежде, чем кто-либо успел его перехватить, с хриплым воплем: «Час-с потех-хи!» вывалился в сад.        — Держите его! — гаркнул Антиплащ. — Щас устроим этому деграданту час потехи!       …В саду было темно и сыро. Впрочем, установить местоположение Кваги особенного труда не составляло — он то громко, со взвизгами, хохотал за ближайшими кустами, то рычал и кудахтал, то издавал звуки, похожие на утробную икоту, и при этом менял дислокацию с такой скоростью, что дружки сбились с ног в попытках за ним угнаться. Он метался туда и сюда, уворачиваясь от преследователей, ломился сквозь кусты, мелькал там и тут, швырялся яблоками-паданцами и комьями земли, крутил над головой прихваченную где-то садовую метлу, скакал на ней верхом, как заправский ковбой на лошади, и беспрерывно ржал диким сатанинским смехом. Час потехи, по его мнению, явно удавался на отлично и обязан был неукоснительно продолжаться.       Но дружки его восторгов не разделяли.        — Нельзя дать ему выбраться на улицу, — хрипел Антиплащ, — а то черта с два мы поймаем его там быстрее, чем бригада из психушки.       Они бросились врассыпную: Квага добрался до садового шланга, крутанул кран и теперь с хохотом поливал дружков струёй холодной воды, с отвратительной меткостью выцеливая их среди кустов и садовых построек.       Терпеть это уже не было никаких сил; Ликвигад нырнул в трубу насоса, втянулся в злосчастный шланг и, рывком вырвав резиновую кишку из рук Кваги, этой же кишкой подсек Квагу под колени. Квага кубарем полетел в траву. Мегавольт и Антиплащ, распаленные погоней, частично вымокшие и донельзя злые, навалились на него с двух сторон и прижали к земле.        — Придурки-и! — заверещал Квага. — Пустите!       Его никто не слушал.        — Репей, шприц! Скорее!..       Бушрут с лекарством был уже рядом. Острие иглы блеснуло в его руке и, невзирая на отчаянное квагино сопротивление и вопли, нашло свою цель. Квага отчаянно взвыл и схватился за пятую точку.        — Вы что делаете, козлы? — голос его плаксиво зазвенел. — Совсем сбрендили?        — Не ссы, это для твоей же пользы, — тяжело дыша, прохрипел Антиплащ. — И для нашей — тоже.        — Для моей пользы всаживать мне в задницу шприц с какой-то дрянью?!        — Ну да. Эвон как ты сразу осмысленно заговорил! — пробулькал вынырнувший из шланга Ликвигад. — Похоже, сыворотка-то действует, а, Репей?        — Похоже на то, — пробормотал Бушрут. Он внимательно наблюдал за Квагой, который, наконец отпущенный на свободу, медленно сел на земле, кряхтя и охая, потирая место укола. Спросил с преувеличенной заботливостью: — Как ощущения?        — Как у человека, которому ни за что ни про что всадили шприц в пятую точку! — вяло огрызнулся Квага. — Какие ещё тут, по-вашему, могут быть ощущения, а? — Он шумно втянул воздух сквозь зубы, потом как-то разом подозрительно замолчал и уставился в пространство прямо перед собой.        — Что с тобой? — встревожился Мегавольт.       Квага не ответил. Судорожно сглотнул слюну и потёр ладонью шею. И вдруг — без слова, без звука — закрыл глаза, повалился на бок и замер, безмолвный и неподвижный, точно мешок с картошкой.       Дружки остолбенели.        — Эй, ты чего это? Ты чего? Репей, ты что ему вколол?        — Успокойтесь, — буркнул Бушрут, — все в порядке. Он просто спит.        — Спит?       Они посмотрели на Квагу. Он лежал, свернувшись калачиком, поджав ноги, сунув ладонь под голову, и мирно похрапывал во сне; грудь его равномерно вздымалась и опадала, рот слегка приоткрылся. Он вдруг яростно всхрапнул, что-то невнятно пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.        — Ну да, — пояснил Бушрут, — я же говорил — возможны побочные эффекты… Но это не страшно. Проснётся — и будет как новенький. Но надо перенести его в дом, — добавил он обеспокоенно, — боюсь, до утра мы его не разбудим…

***

      Утром Мегавольт обнаружил Квагу в столовой.       Квага, завернувшись в розовый махровый халат, сидел за столом, словно большой нахохленный голубь, и мрачно ковырял ложкой клубничный йогурт.        — А, ты здесь, — пробормотал Мегавольт, не без опаски приглядываясь к розовому квагиному халату и гадая про себя, насколько наличие этого халата на Кваге может говорить о его, квагиной, адекватности. — Как ты себя чувствуешь?       Квага мрачно наблюдал за тем, как жидкий йогурт стекает с поднятой ложки в пластиковый стаканчик. Не поворачивая головы, исподлобья покосился на Мегавольта.        — Так, как будто сижу на гвозде! — Он яростно потёр пострадавшее от укола бедро. — Какого лешего вы на меня вчера накинулись, идиотики?       Ну, по крайней мере, говорил Квага вполне разумно и членораздельно. Мегавольт, слегка успокоенный, прошёл через кухню и включил кофемолку.        — Не кипишуй, мы просто хотели тебя вылечить. Чтобы ты окончательно не превратился в клинического дебила.        — Сами вы окончательно превратились в клинических дебилов! — яростно буркнул Квага. Одним глотком выхлебал йогурт через край стаканчика и зашвырнул пустую тару в мусорку. — Я не болел, ясно? — добавил он, помолчав.        — Не болел? Ну, да! А как же твоя температура? Сыпь? Все симптомы пурпурной лихорадки были налицо!        — «Температура, сыпь»… — передразнил Квага. — Да я просто прививку в маркете сделал, чтоб вам было известно! Там пункт вакцинации был при входе, по двадцать долларов раздавали привившимся, типа рекламная акция… Ну, я и решил, что двадцадка просто так на дороге не валяется.       Мегавольт молчал, совсем сбитый с толку. Высыпал молотый кофе в кофеварку, долил воды в резервуар, ткнул пальцем кнопку «Нажми меня».        — То есть, всё это… невнятный жар, прыщи… были просто проявлением реакции на прививку… так, что ли? А как же тогда…        — Что?        — Ну… все эти твои прыжки и ужимки… отвисшая губа… взгляд в пустоту…       Квага пожал плечами.        — Нечего было запирать меня в комнате, уроды! Решили в добрых психиатров поиграть, да? Вы бы ещё там стены матрасами оббили…        — Так ты, выходит, это всё попросту разыграл? Весь этот спектакль? — Мегавольт начал медленно закипать — вместе с кофеваркой. — Посмеяться над нами вздумал?! «Час потехи» устроил, типа?        — Ага, — Квага весело ухмыльнулся. — Посмотрели бы вы на свои рожи! «Лови его, лови, а то он щас до Китая раком добежит!»        — Похоже, всадить укол тебе в задницу было не такой уж плохой идеей, — злобно проворчал раздосадованный Мегавольт. — Швырять в нас овсянкой и поливать из шланга было очень здорово, да?        — Ну извини. Я правда думал, что будет весело. — Квага смотрел на Мегса пристально, как-то оценивающе, прищурив один глаз. — Кстати, тебе чертовски идёт этот жёлтый спортивный костюм, Мегги! Странно, что я раньше этого не замечал.        — Странно, что ты сейчас это заметил, — скрипнул Мегавольт. Под изучающим взглядом Кваги ему стало как-то не по себе. — Что ты на меня так смотришь?        — Как смотрю?        — Так.       Из-за двери столовой донеслись взволнованные голоса:        — Ты уверен, Репей? — хрипло спрашивал Антиплащ.        — Похоже на то… — растерянно отзывался Бушрут. — Я проводил эксперименты на мышах, и их поведение… изменилось. Я же предупреждал — будут осложнения…        — Но не предупреждал, что такие! — сердито бурлил Ликвигад.        — Да, это очень неожиданно… Наверно, с патентом на сыворотку придётся пока повременить… А жаль.        — Тебя только это беспокоит?..       Дверь распахнулась. Антиплащ, Ликви и Бушрут вошли в комнату. По хмуро-угрожающему виду Антиплаща, нарочито-отсутствующему — Ликвигада и виновато-взлохмаченному — Репейника Мегавольт сразу понял — что-то случилось.        — Что… такое?       Антиплащ кивнул Бушруту:        — Репей, объясни.       Бушрут как будто замялся. Сконфуженно потёр ладони.        — Та сыворотка… которую мы вчера вкололи Кваге, она… ну… я говорил, что она может иметь побочные эффекты… и воздействовать на мозг… на те сферы мозга, о которых наука пока имеет очень смутное представление… ну, непредсказуемым образом.       Мегавольт невольно поежился: ну да, от мутных бушрутовых снадобий ничего иного ожидать и не следовало… Квага, облизывая губы, растерянно переводил вопрошающий взгляд с одного на другого.        — Да говори уже, не томи! — взвизгнул он. — Что теперь со мной станет-то, после вашего «лечения»? Я в пятнистого тюленя превращусь? Третья нога у меня вырастет? Нимб проклюнется? Что?        — Нет, нет! Просто, ну… — Репейник неловко улыбнулся. — На какое-то время ты можешь, гм… почувствовать себя странно. Изменить восприятие своего тела… определенным образом. И, как следствие, э-э…        — Что?        — Ну, в общем, сменить ориентацию… На не совсем традиционную… Ну, то есть, на совсем нетрадиционную или как это сейчас называется…       Он умолк, запнувшись на полуслове — и смущенно кашлянул, точно пытаясь привести к повиновению внезапно осевший голос. Остальные, не глядя друг на друга, тоже молчали: осторожно, с опасливым любопытством, полурастерянно-полузаинтересованно. В тишине негромко булькала всеми забытая кофеварка.       Мегавольт покосился на розовый квагин халат и ущипнул себя за руку — раз, и другой. Это не помогло, дурдом продолжался.       Квага сидел, в замешательстве выпучив глаза:        — Ты хочешь сказать, что я стану… стану…        — Во всяком случае, это временно, — поспешно добавил Бушрут. — Недели на две-три, максимум — на месяц. Ну, в крайнем случае — на два.        — На два? На два месяца?! — Квага вскочил. — Ну, знаешь…        — Не ссы, это сейчас модно, — бодро пробулькал Ликви, — стильно и актуально. Открывает все двери и расширяет круг возможностей просто до горизонта. И вообще, возрадуйся тому, что тебе выпал такой удачный шанс взглянуть на мир под иным углом и получить новые впечатления. В этой жизни надо попробовать всё!        — А если будешь буянить, мы тебя запрем, — добавил Антиплащ. — Во избежание.       Квага стоял, бездумно глядя в стену, безмолвно открывая и закрывая рот, точно выброшенная на берег рыба. Недоверие и крайнее изумление мешались в его душе с растерянностью и негодованием.        — Придурки! — он раздражённо потряс рукавами розового халата. — Доигрались, да? Нечего было лезть ко мне с вашими дурацкими сыворотками! Я вовсе не болел, идиотики.        — Он просто сделал прививку, — мрачно пояснил Мегавольт, почесывая руку. — А потом прикидывался слабоумным, чтобы нас разыграть.       Дружки переглянулись — с выражением лиц, явно не сулящем Кваге понимания и всепрощения.        — Ах, прикидывался? Чтобы разыграть? Ну вот и получил поделом за свои выкрутасы!       Квага возмутился:        — Что значит «поделом»? Я не желаю… изменять восприятие своего тела и чувствовать себя странно!        — Утешься! Ты же так любишь искать во всем позитив! — ободряюще возгласил Ликвигад. — Смотри на ситуацию оптимистично! Все совсем не плохо, наоборот — просто замечательно! Ты с помпой совершишь каминг-аут. Все будут относиться к тебе внимательно, предупредительно и бесконечно толерантно. Ты попадёшь в мейнстрим, и из тебя сделают яркую медиа-персону со всяческими сенсациями и пикантными фоточками на первых полосах. Ты станешь рекламным лицом популярной косметической компании, а продюсеры и режиссёры выстроятся в очередь, чтобы предложить тебе сняться в каком-нибудь кинишке. Уже ради одного этого можно и пострадать пару месяцев... И потом — вдруг тебе на самом деле понравится?        — Угу… — Квага поежился.       Но на Ликви снизошло вдохновение:        — А ещё тебе будет позволено завивать плойкой локоны, носить платья и туфли на каблуках и вообще эпатировать своим видом тупую заскорузлую публику. Принимать участие в разнузданных шествиях и размахивать веселенькими радужными флажками. А в фитнес-клубе ты с полным правом сможешь ходить в женскую раздевалку.        — Ну да, — Квага криво улыбнулся. — Это, последнее — несомненный плюс. Но меня будут называть словом на букву «п»!        — Глупости. В нынешних реалиях это не ругательство, а повод для гордости. Может, ты даже двинешь в большую политику и надумаешь баллотироваться в мэры...        — Эй, — встревоженно сказал Бушрут. Не принимая участия в попытках воодушевить Квагу, он тем временем пристально приглядывался к Мегавольту, который стоял, уныло почесывая руку и тоже явно не желая лишний раз напоминать о себе. — Что это у тебя, а? На щеке.        — А что там такое? Лампочка зажглась? — Мегавольт с опаской потрогал щеку.       Антиплащ и Ликвигад оглянулись на Мегса — и медленно, не сговариваясь, отступили от него на пару шагов подальше.        — Сыпь, — обвиняюще сказал Антиплащ.        — Мелкая. Пурпурная, — добавил Бушрут.       Ликвигад изобразил фонтанчик из кончика пальца.        — Что ж, приходится признать, дорогой Мегс, что ты заразился, — сочувствующе объявил он. — Этой самой… пурпурной лихорадкой.       Мегавольт стоял, точно пораженный громом. Торопливо стянул перчатку, закатал рукав. Да, рука чесалась недаром: от запястья до локтя густо проступала отчётливо видимая, пурпурного цвета мелкая сыпь.        — Но это… Не может быть! Какого черта? Где я мог заразиться? От Кваги?        — Исключено. Квага не болел. Если верить его словам, он просто сделал прививку, — задумчиво напомнил Бушрут.        — Тогда — как?        — Ты мог заразиться раньше, — сказал Ликвигад.        — Где?        — Да где угодно! В магазине. На почте. В автобусе. Или, например, когда ходил в кондитерскую за пончиками.       Они — все четверо — вымученно посмотрели друг на друга. Дело начинало приобретать неприятный оборот.        — Если так, то, вероятнее всего, мы все тоже уже заражены, — заметил Ликви. — И появление сыпи и жара — дело нескольких часов.        — Как и вероятности «выраженной энцефалопатии» и… всего прочего. Вплоть до.        — Ближайшие дни будут крайне интересными, — философски предрёк Антиплащ.        — И что нам теперь делать? — ядовито вопросил Мегс. — Ждать, пока появятся эти… осложнения? Деградировать всем офисом? Или сразу колоть бушрутову сыворотку? Во избежание, да?       Квага вдруг заржал — громко, во все горло, корчась от смеха и хватаясь руками за живот. Повалился на стул, в восторге топая ногами по полу и задыхаясь от хохота.       Дружки сердито уставились на него.        — Что смешного?        — Давайте смотреть на мир оптимистичнее! — икая от смеха, выкрикнул Квага. — И заряжаться под завязку новыми впечатлениями. Вколем друг дружке бушрутово зелье — и будем все вместе «чувствовать себя странно»! И натянем розовые рейтузы! И устроим тут оргию… или гей-вечеринку… или парад под радужным флагом! Надо же попробовать в этой жизни всё! Клянусь, будет весело! Вы что, со мной не согласны? — Он обвел безмолвствующих дружков свирепо-ликующим взором, и, подмигивая всем в целом и каждому по отдельности, состроил приунывшему Мегавольту «глазки»: — Да ладно, а вдруг нам всем и вправду понравится? ____________________________       * По Фаренгейту. По Цельсию — до 37,8-39°