Тёмная сказка

Часть 1 Оглянувшись по сторонам, Михаил шевельнул губами, беззвучно произнеся нужные слова на давно забытом людьми мертвом языке. Кирпичная кладка стены пошла рябью, на мгновения теряя свои очертания. Снова быстрый взгляд по сторонам и резкий шаг вперед. Если бы кто-то сторонний увидел эту картину, то обязательно бы решил, что ему показалось. Ведь люди не ходят сквозь стены, верно? Шум мегаполиса резко стих, словно кто-то невидимый выключил звук. Несколько долгих секунд через полумрак сплошного серого тумана, похожего на клочья грязной ваты, и облегченный вздох, лишь стоило почувствовать под ногами привычную брусчатку мостовой в знакомом переулке. Оставалось вернуть родной облик, по которому Михаил знатно соскучился за время пребывания в обычном, человеческом мире. Сжав в руке кулон, стилизованный под королевскую лилию, Житняков едва не замурлыкал от удовольствия, почти физически ощущая, как к нему возвращается родная, привычная душе внешность. С него словно сдули слой пыли. Очень толстый слой. Серые глаза потемнели, став цвета грозового неба, с серебристыми искрами в глубине. Михаил откинул за спину толстую косу, заплетенную на эльфийский манер и украшенную серебряными бусинами-оберегами. Он для вида ворчал порой, что длинные волосы надоели, что однажды отрежет их нафиг. На деле же Михаил старательно отращивал свой хаер, заплетая его в длинную, ниже пояса, косу. — Вот теперь можно и по делам, — Житняков, довольный, что смог выбраться в родной мир, смахнул невидимую пылинку с рукава дорогого пальто и, насвистывая, ступил на оживленную мостовую. Усталый, злой и продрогший, Житняков с тоской вспомнил пустой остывший дом в конце Ремесленного квартала. И поморщился, представив, сколько пыли там собралось за тот месяц, что он не был дома, мотаясь по гастролям в мире людей. Погода окончательно испортилась, шел мелкий противный дождь, выл взбесившийся ветер, пробирая до костей. От него не спасало даже теплое осеннее пальто. Ёжась на пронизывающем ветру, Михаил направился в любимый паб, где можно было не только погреться, но и сытно поужинать, да еще и сделать заказ навынос. Народу в этот вечер было много, но все же одиночный столик в самом дальнем углу, у окна, для Михаила нашли. Вкусная еда и хорошее пиво сделали отвратительный день вокалиста немного лучше. Даже настроение поднялось от отметки «хочу убивать» до «вполне терпимо». Чувствуя, что одной порции ему мало, Михаил повторил заказ, и в ожидании, пока его принесут, лениво потягивал пиво, наблюдая через окно паба за спешащими по домам прохожими. Изнанка… Всю жизнь, сколько он себя помнил, этот мир носил такое название. Жестокий, несколько мрачный, но в то же время красивый. Мир, в котором выживает сильнейший, где перед тобой открыты все двери, если ты силен, одарен и талантлив. Даже когда за тобой не стоит влиятельная семья или клан, добиться успеха можно, если ты готов работать на износ. Мир странный, немного диковатый, застрявший на стыке викторианской эпохи и современности. Мир, где правят кланы, влиятельные роды потомственных аристократов, которые не боятся никого, кроме представителей древнего правящего рода, корнями уходящего в эпоху самого Мерлина. Мир, где на улице можно встретить тонкого, обманчиво-хрупкого эльфа, способного свернуть тебе шею в мгновение ока, и плюющегося огнем дракона. Михаил помнил свой шок, ошеломление, страх и детский восторг, когда впервые попал сюда. Он словно оказался в ожившей сказке. Оборотень-барс, одаренный магически, юный, перспективный, подающий большие надежды. И один вечер, перечеркнувший все. Столько лет прошло, но те события Житняков помнил до мельчайших подробностей, хоть и отчаянно старался забыть. Михаил словно наяву ощутил, как ремни впиваются в кожу, как боль выворачивает его наизнанку, и как что-то умирает внутри. Тогда, в той бойне, устроенной фанатиками, выжил только он один, но какой ценой? Житняков вздохнул, рассматривая шрамы на своих запястьях — вечное напоминание о пережитом аде. Его вторая суть, снежный барс, стараясь спасти своего человека, слился с ним воедино. Искореженное магическое ядро, которое ни один целитель так и не смог вылечить, сделало его ущербным, неполноценным. Навеки застрявшим между зверем и человеком-магом, едва дотягивающим до среднего уровня силы. Вся жизнь полетела под откос. Пришлось учиться выживать и строить новую жизнь на осколках прошлого. Жить на два мира и выживать в обоих… Михаил сидел почти до самого закрытия паба. Расплатившись по счету, подхватил заказанные навынос пакеты, вышел на улицу и невольно вздрогнул, когда в лицо ударили ледяные капли дождя. Не желая промокнуть до нитки, он раздавил бусину одноразового портала и быстро шагнул в открывшееся окно между двумя мирами, через доли секунды оказавшись в своей московской квартире. Едва окно портала схлопнулось за спиной, как пришло ощущение чужого присутствия. Резко обернувшись, Михаил встретился с тяжелым взглядом, полным злости. — Ну, и где тебя черт носил столько времени? — у Житнякова по спине прополз неприятный холодок от этого вопроса, озвученного мягким, вкрадчивым голосом. — Для начала, добрый вечер, Петь, — Михаил поставил пакеты с едой на стол. — Где меня носило, ты и сам знаешь прекрасно. Я предупреждал, что сегодня буду весь день мотаться по делам. — До самой ночи? — Елфимов едва не шипел. — Да, до самого вечера. Потом в пабе отогревался. — С кем? Кто с тобой был, а? — Михаила вжали в стену. — Слушай, ты, Отелло сраный, еще раз на меня руку поднимешь, я тебе ее оторву и засуну в задницу, понял?! — теперь уже Житняков шипел не хуже кобры, сверкая глазами. Внутри разливалась злость, приправленная досадой и усталостью. Больше всего на свете Михаилу сейчас хотелось упасть в мягкую постель и вырубиться часов на десять. Вместо отдыха же он получил безобразную сцену ревности. — И потом, ты не находишь, что сцены ревности надо мне устраивать? Это ты ведь с таким удовольствием раскладывал Егорова на капоте машины в том переулке. Ваши страстные стоны были слышны на всю округу. Хоть бы отвлекающее заклинание наложили. — Ты… Следишь за мной?! — на скулах Елфимова заиграли желваки. — Следил. Ты пропадал постоянно, отмахивался от моих вопросов. Я волновался, думал у тебя проблемы какие-то. Признаюсь, у твоей «проблемы» симпатичный зад. Только не пойму, зачем ты мне голову морочил все это время. Вы ведь давно вместе, и он знает о моем присутствии в твоей жизни и постели. — Что ж, это меняет все, — Елфимов резко успокоился. На Михаила смотрел абсолютно чужой, незнакомый человек. Расчетливо, оценивающе, будто размышляя, стоит ли товар запрошенной цены. — Да ты, прав, мы с Женей давно вместе как пара. Зачем морочил тебе голову? Потому что нам нужен третий. Младший супруг, который станет отличной демонстрацией наших сил и возможностей. Повысит наш с Женей статус в элитном обществе. — Младший супруг? Решил поиздеваться надо мной? — Михаил едва сдержал порыв вцепиться Петру в горло. Не шелохнулся, глядя на бывшего любовника полными бешенства глазами. А тот, сунув нос в пакеты со снедью, принесенные Михаилом, презрительно скривился. — Мишань, чё за пакость ты притащил? Хотя ты же у нас любишь такую гадость. Да, касательно твоего вопроса. Разве мое предложение выглядит как издевательство? — Елфимов удобно развалился на диване. Он явно чувствовал себя хозяином не только этого места. У Михаила в голове словно что-то щелкнуло, и все те вопросы, странности в поведении Петра в какой-то момент сложились в одну картину. Будто кто-то невидимый наконец-то собрал паззл. И от этой картины стало дурно. — Петя, ты мне на голубом глазу предлагаешь добровольно стать, по сути, вашей вещью, без каких-либо прав, полностью зависящим от тебя и твоего Егорова? — Разве ты, ущербный огрызок, можешь претендовать на что-то большее? Как маг ты полный ноль, с таким-то ядром. Как оборотень тоже ничто. Ты даже родить не можешь, потому что мужик. Максимум на что ты годен — быть подстилкой. — Петр снисходительно усмехнулся. — Я же тебе предлагаю стать мужем дракона и полуэльфа. Мы даже согласны дать тебе некоторые права, и, так и быть, будешь выступать со своей «Арией». Мы не будем запирать тебя в четырех стенах. Согласись, это щедрое предложение, больше того, на что ты можешь рассчитывать, малыш. Да и нить пары уже начала формироваться. — Как сформировалась, так и развеется, — все время, пока Петр говорил, Михаил собирал свои силы. Энергии у него в запасе было всего на три удара, и этим следовало воспользоваться с умом. Губы шевельнулись, обнажая тонкую нить серебра, идущую из груди Михаила к Петру. Уверенный в своей победе, Елфимов и подумать не мог, что тот, кого они решили облагодетельствовать своей милостью, выкинет такой фокус. Нож в руке Михаила возник будто из воздуха. Короткий взмах — и нить, вспыхнув, осела на ковер серебристой пылью. Елфимов схватился за грудь от боли, сжавшей сердце. В следующий момент к горлу Петра прижался острый нож. — Ты что творишь?! — прохрипел Елфимов, стараясь не двигаться. — Ставлю точку в наших отношениях. Я больше не желаю видеть твой зад в своей жизни. Ущербный недомаг отказывается от предложения главы благородного семейства и более не желает иметь с ним и его супругом никаких контактов, — отчеканил Житняков. — А теперь пошел вон из моего дома, от тебя падалью несет! — Зря ты это сделал, Мишенька. Я тебе припомню эту выходку и предъявлю счет! — Вон отсюда, — процедил Житняков, сильнее вжимая лезвие в кожу на шее Петра. И тот отступил. Ушел злой как черт, матерясь почище Дубинина. Оставшись один, Михаил обессилено рухнул на пол, ноги отказались держать его. Привалившись спиной к дивану, он прижал руку к груди, стараясь унять ноющую боль. Эта рана будет еще долго напоминать о себе, особенно в семейные праздники и мрачные осенние вечера. Заперев дверь на все замки, Михаил, пошатываясь, побрел в спальню. Тело ломило, тоскливо сжималось сердце и что-то, что люди называли душой. С трудом раздевшись, Михаил свернулся калачиком под двумя одеялами в попытке согреться, прогнать дикий холод, разливающийся по венам. Лишь под утро ему удалось забыться тяжелым, беспокойным сном. Елфимов стоял на улице и только что огнем не плевался от злости. Все его планы на это умильное пушистое ничтожество полетели коту под хвост. Теперь и к арийцам подобраться, влиться в их круг будет сложнее, если и вовсе не станет невозможным. Особенно если Миша им пожалуется… Петр застонал. Полуэльф прекрасно знал, какие матерые волкодавы прячутся под масками арийских музыкантов. Да и Михаил, как оказалось, научился у них зубки показывать. — Ничего, зайка, я тебе зубки обломаю. Будешь у меня по первому зову, как послушная собачка, бежать. И подставляться по щелчку пальцев. Я тебе еще выставлю счет за все наши с Женькой поломанные планы. За все мне ответишь, паршивец, — прошептал Елфимов, растворяясь в темноте. — Сереж, что делать будем? — Виталий оторвался от созерцания огня в камине и повернулся к мужу. — Не знаю, — Сергей только руками развел. — В идеале нам надо искать третьего в нашу пару. Мы оба почти достигли пика наших возможностей. И нам нужен хороший якорь, который сможет сдержать негативные проявления наших с тобой характеров. Кто-то достаточно сильный, уравновешенный и мудрый. — Только где искать этот якорь? Любовник отпадает сразу, нам придется искать супруга. Однако на роль бесправного младшего мужа никто не согласится. Сильный партнер потребует равных условий для себя. Но где гарантия, что он справится со своей ролью? Да и как-то хочется все же семью, нормальную, полноценную, пусть и втроем. — Виталь, нам придется решать эту проблему, тем или иным способом. Я согласен даже рассмотреть живой аукцион, если там мы найдем себе кого надо. — Да, я тоже уже думал об этом варианте. Рискнем, если выхода не останется, но… Эх, жаль, что Мишка такой… такой Мишка. Он бы гармонично вписался в нашу семью. — Да… — Прист тепло улыбнулся, вспомнив Житнякова. — Миша бы действительно нам подошел, только он слишком плюшевый, добрый. Не выдержит. Особенно в полнолуния. К тому же он с этим ушастым встречается, с Елфимовым. — Которого Юрон с Бугаевым пригрели? Тьфу ты! Нашел, кого себе в пару выбрать. М-да… Ладно, пойдем спать. Завтра день будет долгим. Кстати, о Мишке. Ты заметил, он последний месяц ходит как неживой? Ни Володя, ни мы с Максом так и не добились от него причины. Он или молчит, или повторяет: «Осень, хандра, пройдет». Слушай, он ведь мог с Петром этим поругаться. — Мог. Или они расстались. Впрочем, ладно, чего гадать. Давай завтра на репе прижмем Мишаню в уголке и выпытаем, — Сергей от души потянулся и забрался в кровать. — Тоже вариант, — Виталий последовал его примеру. Житняков сидел в кресле, глядя пустым взглядом куда-то в пространство. Тишину комнаты, погруженной в вечернюю темноту, нарушал лишь шум дождя, что стучал в окна ледяными каплями. «Разве ты, ущербный огрызок, можешь претендовать на что-то большее? Максимум на что ты годен — быть подстилкой… Ущербный… подстилка…». Эти слова похоронным набатом все звучали в ушах Михаила, хоть с разрыва их с Петром отношений прошло больше месяца. Холодно… Тихо… Пусто… Зябко поёжившись, Михаил заставил себя встать, потянуться за пледом, лежащим на диване, и снова сел в кресло, поближе к окну. Плед, теплый, пушистый, но он не мог согреть Михаила, медленно замерзавшего изнутри. Одиночество, ненужность… Они гранитной плитой давили на него, вытравливая последние крохи тепла. Он ведь и вправду поверил Петру. Поверил, что и его, такого ущербного, искалеченного, могут любить. Тем больнее было Михаилу узнать правду. Холод и одиночество стали его постоянными спутниками. — Я не подстилка и не буду ею никогда, — прошептал Михаил в темноту. Он долго размышлял над своим будущим. Скрепя сердце, Житняков принял решение остаться в человеческом мире. И плевать, что здесь он «Няка», «Пуфик», и как там его еще за глаза зовут фанаты, что для всех он милое, доброе и абсолютно не конфликтное создание. Зато здесь, в этом мире, он сможет сам построить свою личную жизнь так, как захочет. Скрываясь под маской обычного человека, Михаил не чувствовал себя ущербным, «не таким». А артефакты и прочие магические вещи он может и в этом мире создавать, лишь иногда заглядывая в Изнанку за материалами или для продажи своих изделий. В эту ночь Михаил так и не смог уснуть. До самого рассвета он сидел, поглощенный невеселыми мыслями. Утром, позавтракав, Михаил поехал на репетицию. Настроение было гаже некуда. На приветствия Виталия он сумел лишь криво улыбнуться, когда знакомый голос окликнул его. — Миш! Миша, подожди! — Какого черта тебе надо? Кажется, я просил тебя больше не появляться в моей жизни, — резко обернувшись, Житняков потемнел лицом. — Миш, ну не надо так, — Петр ласково погладил его по руке, попытался обнять, но его грубо оттолкнули. — Я соскучился по тебе. — Вот только я по тебе — нет. И впредь видеть не желаю, — Житняков чувствовал, как привычная маска «доброй няки» вот-вот слетит с него. И в кои-то веки ему захотелось показать Петру свое истинное лицо. — Миш, мое предложение в силе. Мы с Женей обсудили все, готовы принять тебя супругом даже на твоих условиях. Сам понимаешь, полной свободы обещать не могу, но, думаю, мы сможем договориться. — Мой ответ тоже в силе: пошел к черту! — Михаил развернулся было, намереваясь уйти, когда следующая фраза заставила его остановиться. — Мишенька, котенок, подумай. Это шанс для тебя. Да и Миша, как твой друг, будет весьма рад, что ты, наконец, остепенишься. Кстати, мы с ним сдружились. Он хороший у тебя, доверчи… — Елфимов замолчал под тяжелым взглядом сверкающих серебром глаз. — Что ты сказал, ушастый? — в голосе Михаила прорвался низкий угрожающий рык. Кошки, особенно большие, не любят, когда их дергают за хвост. Елфимов же еще и наступить на этот самый хвост умудрился. И это ему вылезло боком. Много лет назад, слившись со своим зверем, Житняков все же сумел сохранить кое-какие умения оборотня. Пользуясь любой возможностью, он учился их использовать. И впервые за долгое время он позволил себе сбросить все маски, отпустив контроль, обнажив свою суть. На Елфимова смотрел взбешенный и жаждущий крови барс. Петр невольно попятился под угрожающий раскатистый рык вокалиста, пока не вжался спиной в стену. От противного скрежета рядом с головой заложило уши. Петр покосился — аккурат в сантиметре от его головы на кирпичной кладке появились глубокие борозды, оставленные когтями Михаила. — Теперь слушай сюда, ушастый. И запоминай. Если ты или твой любимый Женечка хоть как-то посмеете Мишке нагадить, я устрою вам обоим персональный филиал ада еще при жизни. — Угрожаешь? Мне?! Знай свое… — договорить Петру не дали. Когтистая лапа сжала горло, темное, из раздела черной магии, заклинание намертво обездвижило Петра, жадно вгрызаясь в его светлую магию, как пиявка. Елфимова затрясло, он не понимал, как Михаилу, у которого магии кот наплакал, хватило сил на такое мощное и темное заклятие. Петр не знал, что Житняков почти две недели сливал все свои запасы магии в артефакт-накопитель, готовя это заклинание, если придется сражаться за свою жизнь. Михаил не думал, что оно пригодится ему так быстро. И сейчас от его воли и остатков сил зависело, будет ли Петр жить, или заклинание, против которого эльфы бессильны, уничтожит ушастого. — Заткнись, эльф. Не доводи меня. Иначе позволю заклинанию тебя сожрать, а потом пошлю твою бездыханную тушку Егорову в качестве презента. Вот он счастлив будет. О! А чтобы он еще больше радовался жизни, я его родственничкам весточку пошлю. Так и быть, раскошелюсь на гонца через полмира. Драконы будут в восторге, что их опальный родич нашелся. Сожгут его от радости. А может, только крылья оторвут. Ну, что ты на меня так глазами сверкаешь? Думал, я не знаю, кто такой твой Егоров? Это он для всех других приличный маг, а я его суть хвостатую хорошо вижу. — Чего ты хочешь? — Не тронь Бугаева. И оставьте меня в покое, наконец! Исчезните оба из моей жизни, и я тоже про вас с Егоровым охотно забуду. Твое решение, Петя? От оскаленных в улыбке клыков Елфимова передернуло. — Хорошо! Твоя взяла, больше ты нас не увидишь. — Поклянись магией и силой! — Клянусь! — прохрипел Петр, корчась в руках Житнякова. — Хорошо, — отпустив Елфимова, Михаил быстро начертил в воздухе несколько рун. Те вспыхнули мертвенно-белым светом, и Петр со стоном облегчения сполз по стене на мокрый асфальт. — Помни, Петр, ты поклялся, — произнес Житняков, перед тем как уйти. Пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться и вернуть себе привычный, человеческий вид, пусть теперь это и было бесполезно. Наверняка и Виталий, и остальные арийцы видели это представление. — Няка, значит, да? — Виталий с Сергеем переглянулись. Они наблюдали за происходящим от начала до конца, и теперь взглянули на Житнякова другими глазами. — Дома обсудим и подумаем, — одними губами произнес Виталий и получил быстрый кивок от мужа. — Стало быть, барс. То-то мне казалось, что от него шерстью пахнет, — хмыкнул Холстинин. — Вот тебе и недооборотень, вот тебе и недомаг. Вернувшись на базу, Михаил ждал расспросов, но никто и словом не обмолвился о случившемся. Только Владимир к концу репетиции предложил всей группой поужинать в каком-нибудь баре. Его предложение нашло горячую поддержку, и вечер закончился сытным ужином и вкусным пивом в хорошей компании. Впервые за долгое время Михаил возвращался домой в приподнятом настроении, правда, несколько озадаченный оценивающими взглядами Сергея и Виталия, которые он ловил на себе весь день. — Сереж, что скажешь? — уже дома Виталий решил сразу обсудить открывшиеся возможности. — Судя по тому, что мы увидели, наш Мишаня весьма искусный лицедей: так красиво и, главное, успешно притворялся белым, пушистым мишкой… — Да. Мне кажется, стоит все взвесить и поговорить с Мишей. Если он согласится, сделаем ему предложение. — Ты видел его сегодня. Думаешь, он согласиться на роль бесправной вещи? — Не уверен, но попробовать стоит. На равного он не тянет по силе. Слушай, давай посоветуемся с Холстом и Мавриком? Они головастые и хорошо во всей этой кухне разбираются. — Виталь, им по статусу положено разбираться. Особенно Володе. — Ты прав… Давай мы приглядимся к Мишке, я с Володей поговорю. Посмотрим, что он скажет. А уже потом, когда нам будет что конкретно предложить Мише, мы с ним поговорим. — Разумно. Я согласен с тобой. Почти неделя прошла мирно. Миша выкладывался на репетициях, Сергей с Виталием присматривались к Мише, Владимир с Максом поспорили на бутылку вискаря, чем все эти гляделки закончатся. Вот только случилось то, чего никто не ожидал — Михаил пропал. Взяв отгул на пару дней, Житняков вернулся в родную Изнанку. И на связь больше не вышел. Встревоженные «арийцы» забили тревогу. Понимая, что искалеченного, ущербного мага, за которым нет никого влиятельного, искать будут спустя рукава, Виталий с Сергеем подняли все свои связи, стараясь найти друга, пока не стало поздно. Владимир подергал за ниточки в Тайной страже — законниках этой части Изнанки. Часть 2 Стараясь не прижиматься к холодной стене, местами покрытой плесенью и клочками чего-то, похожего на мох, Житняков съежился в компактный комочек. Кутаясь в тонкое, рваное одеяло, он пытался сохранить хоть какие-то крохи тепла. Сколько он уже здесь? День? Два? Или уже месяц? Время тянулось мучительно медленно в этом каменном мешке. Михаил не знал, сколько прошло времени с момента, как его сюда запихнули, надежно сковав цепями, блокирующими все его силы. Рвано выдохнув, Житняков поднял голову, с тоской посмотрев на маленькое окно под потолком камеры. Оно служило единственным источником света и свежего воздуха. Свет от фонарей в коридоре окрашивал сумрак, царивший в камере, в желтоватый оттенок каждый раз, когда мрачный, шкафоподобный охранник приносил ему плошку с едой и кувшин воды. Житняков поначалу пытался узнать, где он находится, но несколько сильных оплеух осадили вокалиста. Больше вопросов Михаил не задавал. Глухо звякнула цепь, стоило ему пошевелиться. Михаил стиснул зубы: толстые, тяжелые кандалы до крови натерли кожу на запястьях и щиколотках. Чтобы как-то отвлечься, не поддаться панике, Михаил стал старательно вспоминать «арийские» песни и тихонько петь их. Удивительно, но ему становилось легче от этого, паника отступала, позволяя вернуть ясность мысли. Кто? Зачем? Почему? Житняков прокрутил в голове все возможные варианты в попытке понять, кто мог желать отомстить ему. Кроме Петра с супругом, столь явных врагов у него не было. А те, чьей смерти желал он сам, те, кто однажды уже разрушил его жизнь, давно были в могиле. Михаил трясся от холода, тщетно кутаясь в одеяло. Оно было сырым, как и тощий облезлый матрас, и нисколько не давало тепла. Даже выносливость оборотня и его устойчивость к холоду не спасали. Все, о чем мог мечтать Житняков, — это хоть немного согреться. Он верил, что его ищут и скоро найдут и что он снова будет дома. Михаил напрягся, услышав звук шагов. По походке узнал своего тюремщика, тот ступал грузно, тяжело. Только в этот раз он был не один. Острый слух смог различить еще трех человек, идущих с охранником. У его камеры шаги затихли. Почти сразу за этим замок недовольно заскрежетал, и дверь открылась с жалобным скрипом, впуская посетителей. Высокий ухоженный мужчина в дорогом пальто брезгливым взглядом окинул пленника. — Вот, хозяин, этот певун. — М-да… А на вид отвратительно, — мужчина скривился. — Впрочем, если его отмыть... Житняков замер, боясь сделать лишний вдох. Сердце колотилось как сумасшедшее. — Ты, доходяга, ну-ка спой, — громила ткнул Михаила ногой. — Ч-что с-спеть? — стуча зубами, Житняков кое-как поднялся. — Ту, красивую. Про море, — велел охранник. — Штиль… Ветер молчит…. — Михаил послушно запел знакомые до боли строки, вкладывая в них всю душу. Чувствовал, от этого зависит его жизнь. — Достаточно, — мужчина взмахом руки остановил Михаила. Окинул его новым, заинтересованным взглядом. — Красиво поешь, хороший голос…. Так, ЭТО отмыть, причесать, найти приличные штаны. Оно должно иметь товарный вид и соответствовать своей цене. Аукцион завтра вечером. Шевелитесь, — велел мужчина своей охране. — Да, господин! — Что? Какой аукцион?! Вы куда меня тащить собрались? — у Михаила все оборвалось внутри от страшной догадки. Он слышал о живом аукционе, где дважды в год собирались богачи и аристократы. Кто-то себе хотел младшего мужа, кто-то выбирал преданного личного слугу, а кому-то нужна была послушная игрушка для постельных утех. Житняков с ужасом понял, что ему предстоит стать одним из лотов на таком аукционе. Стало дурно. Для него это был билет в один конец. Михаил пытался сопротивляться, но громила попросту перекинул парня через плечо и понес прочь из камеры. Пока его несли, Михаил обдумывал свое положение и попытался урвать хотя бы немного пользы для себя. Когда нужно, он умел подбирать слова и действовать так, чтобы получить желаемое. Срабатывало не всегда, но выпросить себе нормальную горячую ванну и ужин он-таки сумел. Как бы Михаил ни боялся того, что ждало его, прямо сейчас он блаженствовал, чувствуя, как холод начинает покидать его тело. Отогревшись и смыв с себя всю грязь каземата, Житняков, наконец, смог нормально поесть. В подвал его не вернули, отвели в маленькую комнатку без окон к еще нескольким пленникам. Найдя себе свободное место, Михаил завернулся в выданный ему плед и закрыл глаза. Он чувствовал себя смертником, которому осталась последняя ночь перед казнью. Только в этой истории приговоренного не ожидало помилование. Михаил так и уснул, вспоминая друзей и близких. И очень сожалел, что не успел признаться Виталию с Сергеем, насколько они ему дороги. Аукцион. И на сегодняшних торгах он один из самых дорогих лотов. Житняков передернулся всем телом, желая проснуться, открыть глаза и понять — это был всего лишь кошмар. К горлу подкатывала тошнота, но приходилось держаться. Михаил сопел, нервно грыз кляп, переминаясь с ноги на ногу. Руки, скованные за спиной, неприятно ныли, саднило израненные запястья. Широкая повязка плотной пеленой скрыла от него происходящее в комнате. Михаил даже несколько обрадовался этому. Выше его сил было бы видеть, как холеные знатные гости рассматривают его с гастрономическим интересом. Если б он еще и не слышал их… Всей душой Михаил желал оказаться как можно дальше отсюда, но… — Какой симпатичный… Вкусная мордашка… Сладенький… Мерзко и противно было слышать этот шепот. Липкие, похотливые взгляды, от которых шерсть вставала на загривке. И страх, что скручивал внутренности в тугой узел. Житнякова едва не вывернуло, едва он почувствовал чьи-то потные руки на своем теле. Окончательно нервы Михаила сдали, когда к нему полезли в штаны. С каким удовольствием Житняков врезал коленом по обладателю этих рук. Тот аж заскулил. Судя по звукам, удар Михаила был весьма удачным. Да, Житняков отхватил за свою выходку. От полученных оплеух у него в ушах звенело, на разбитой губе появились алые капельки крови, но оно того стоило. Михаил взбрыкнул, когда ноги ему раздвинули, приковав их к вделанным в пол кольцам. Теперь гости могли в своё удовольствие лапать строптивый товар, лезть к нему в штаны. Житняков едва не выл. Он пытался сопротивляться, увертываться от чужих прикосновений, но куда там. Потом появился этот человек. У Михаила дыхание перехватило, когда волосы намотали за кулак и с силой потянули, заставляя запрокинуть голову. Внутри все похолодело. Едва кляп убрали, он облизнул пересохшие губы и зашипел, когда чужая ладонь прикоснулась к его лицу. Невидимый человек с силой провел большим пальцем по его губам, стирая последние капли крови. За что и поплатился. Изловчившись, Михаил впился зубами ему в руку. От удара из глаз посыпались искры, Житняков невольно разжал челюсти, выпуская добычу. После очередного удара он нырнул в спасительную темноту. Последнее, что он запомнил, — это знакомый голос, складывающий матерные конструкции. Тепло, мягко, уютно… Михаилу чудилось, что он дома, в родной постели. Однако это чувство развеялось, стоило ему открыть глаза. С трудом приподнявшись на локте, Михаил осмотрелся, понимая, что его все же купили. Комната была чужой, незнакомой. Небольшая, она была скромно обставлена: кровать, на которой лежал он сам, тумбочка с ночником и небольшой комод у дальней стены. Ногу «украшала» цепь, конец которой крепился к ножке кровати. Житняков весь подобрался, когда в комнату вошел мужчина с подносом, от которого по комнате расползались умопомрачительные запахи еды. Живот предательски заурчал от голода. — О, очнулся, спящий красавец, — мужчина добродушно усмехнулся. Михаил, готовясь в любой момент забиться куда-нибудь подальше в угол, наблюдал, как тот ставит поднос на прикроватный столик. — Где я? Это вы меня купили? — Житняков решил придержать характер, пока не выяснит, куда он попал и что его ждет. — Ты теперь в новом доме. Твои хозяева велели присмотреть за тобой, пока они не вернутся. — Хозяева? Их… двое? — Да. Ты ешь, силы тебе понадобятся, — мужчина вышел, оставив Михаила одного. Михаил пару минут мрачно взирал на закрытую дверь, которую заперли на ключ. Он твердо решил удрать отсюда до вечера. Проблемой были только оковы на ноге. Осмотрев их, Житняков усмехнулся: это была обычная цепь. А значит, у него есть шанс. Но сперва надо подкрепиться, силы ему еще будут нужны. — Зубастая зараза! — шипел Прист, баюкая прокушенную руку. — Это же надо было так меня ухватить! И зубы острые, у-у-у, пиранья! Как я играть теперь буду?! — Нечего было кляп убирать и руку Мишке под нос совать. Виноват? Виноват. Вот теперь сиди и не жалуйся, — усмехнулся Дубинин. — Как дети, — хмыкнул Холстинин, наблюдая эту картину. — Мишка как там? — Да как... Ему досталось за эту выходку. Сейчас отлеживается в особняке. Я пока приказал его на цепи оставить, — ответил Дубинин. — Виталь, зачем?! — Володя, ты не видел, какие кренделя он может вычудить. Это для его безопасности и нашего спокойствия. И чтобы не сбежал. Когда вернемся, все ему объясним, расскажем, извинимся. И надо сразу провести обряд. — Не согласится, — покачал головой Владимир. — Вов, у него выхода нет. Клеймо собственности очень тяжело снять, порой невозможно. Мы выкупили его, теперь он принадлежит нам. Ты знаешь законы. Он или останется вещью, или станет младшим мужем, — вздохнул Сергей. — Без этой треклятой отметины все было бы куда проще. — Есть еще один вариант: призвать в помощь Высшие Силы. Вы сами знаете, если Магию просить искренне, душой, то и ответит, и наградит. Особенно, если решите союз заключать магический — подумав, посоветовал Холстинин. — Думаешь? — Вы ничего не теряете, — хмыкнул Владимир. — Вам в любом случае брак магией закреплять. Главное, чтобы Миша вас не убил и дал свое согласие. — Ладно, попробуем. Твои советы никогда еще не подводили, — подумав, решился Сергей. — Володь, поможешь еще в одном деле? У тебя есть связи в ратуше. Там сегодня будет правитель. Хотим заверить покупку Мишки официально, раз уж так все обернулось. — И Егорову с благоверным нос утрем. Когда с Мишей вопрос решим, я за этих гавриков так возьмусь, что небо в алмазах они у меня увидят, — сверкнул глазами Дубинин. — Звучит, как хороший план, — усмехнувшись, Владимир поднялся с кресла. Дела в ратуше заняли весь день, однако результат того стоил. Домой Сергей с Виталием вернулись с официальной бумагой, подтверждающей их право собственности на Михаила как на ценное и дорогое имущество. На бумаге красовалась печать и личная подпись правителя. Дома же они застали переполох: пленник сбежал перед самым их возвращением. Каким-то образом умудрился взломать замок на цепи, высадить окно на втором этаже особняка и удрать. Охрана прочесывала весь район, Виталий с мужем подключились к поискам. — Я его убью. Выпорю, выдеру и придушу, — Виталий от нервов даже перекинулся в свою истинную форму — огромного черного волка. Спустя минуту второй волк, коим обернулся Сергей, уже трусил рядом, жадно нюхая воздух. Вдвоем они не сразу, но напали на след Михаила. Осталось найти беглеца и вернуть его домой. — Вот черт! — Житняков прижался к земле, затаив дыхание. Погоня пронеслась мимо. Огромный парк, полный укромных мест, возле которого стоял особняк его новых хозяев, стал Михаилу идеальным укрытием. Забившись в самый дальний и непроходимый уголок парка, он ждал, пока погоня удалится на достаточное расстояние. Михаил надеялся под покровом ночи добраться до одной из точек перехода и вернуться в человеческий мир. Там он уже будет в безопасности. Острое ощущение опасности резко ударило по натянутым нервам. Михаил затаился в своем укрытии, вслушиваясь в наступившую вдруг тишину. И не сдержал крика, когда преследователи набросились на него, обнаружив его укрытие. Михаил дрался отчаянно. Понимал, что его не ждет ничего хорошего в том доме. Вот только нападающих было слишком много, а Житняков был слишком измотан и обессилен. Его скрутили и потащили обратно в дом. И снова — знакомая комната, рабская цепь, только теперь уже одетая на шею, специальная, чтобы взломать не смог. Михаил забился в угол, насколько позволяла цепь. Обхватив руками колени, склонил голову обреченно. Второго шанса на спасение у него не было. — Засранец пятнистый! Котяра, блин! — вернув пропажу, Сергей мотался по кабинету, стараясь успокоиться, но то и дело порывался выбежать и дать Михаилу по ушам. — Что же ему на жопе ровно не сидится! — Мы нашли его, он дома. Теперь не сбежит, — Виталий успокаивал мужа, хотя у самого до сих пор руки подрагивали. — Ты пойми, он ведь не знал, что его мы купили. Представь себя на его месте. Чужой дом, перспективы далеко не радужные. Что ему делать оставалось? И мы еще в ратуше столько времени провозились. Ты бы сидел спокойно? — Нет, конечно, — немного успокоившись, пробурчал Сергей. — Удрал бы. — Вот и он не смог. Пойдем к Мише. Он там с ума сходит, пока мы тут нервы в порядок приводим. Услышав, как открывается дверь комнаты, Житняков вскочил на ноги. Прижавшись спиной к стене, невольно сжал кулаки, готовясь ко всему. Молча сполз по стеночке, ошеломленно глядя на вошедших в комнату Сергея с Виталием. Ноги отказывали держать его. С губ сорвался истерический смешок. — Ну, привет, беглец. — Виталик… Сережа… Ребята… — Михаил всего трясло. Когда ему помогли подняться, он крепко обнял обоих, чувствуя дикое облегчение: всё позади! Его нашли, он будет свободен! — Так, тихо. Истерику отставить, — велел Сергей, снимая с Михаила цепь. И обнял Михаила в ответ. — Все закончилось, ты с нами, в безопасности. — Значит… Можно домой? — на бледном, расцарапанном лице вокалиста появилась слабая улыбка, полная надежды. — Миш, ты уже дома, — мягко ответил Виталий. — Понимаешь, на том аукционе тебе поставили магическую метку, клеймо, отметину, называй как хочешь. Ты теперь наша с Серёжей собственность, и о свободе, боюсь, тебе придется забыть. Ты принадлежишь нам, и твой дом теперь здесь. — Что? Н-нет… — шок, неверие, обреченность… Всё это в одно мгновение промелькнуло в глазах Михаила. Надежда, робкая, призрачная, хрустальными осколками осела у его ног. — Это… это сейчас такая шутка, да? Виталь… Скажи, что ты пошутил сейчас! Прист!!! — Миш, это не шутки, ты теперь действительно наш, — Сергей с мужем переглянулись. — И свободы ты не получишь. Мы не собираемся тебя отпускать. От последних слов Попова Михаилу стало жутко. Он смотрел на знакомые, ставшие родными лица, и не узнавал их. Житняков невольно попятился от оборотней, губы искривились в горькой усмешке: все верно, это там, в человеческом мире, они коллеги, друзья, товарищи. А здесь он покалеченный маг-оборотень, что он может против двух высших оборотней благородных кровей? Кто он, и кто они? — Ты теперь по всем документам принадлежишь нам. Это заверил и правитель официальной бумагой, — Виталий окончательно добил его своими словами Михаил закрыл глаза, чувствуя, как в груди расползается пустота и знакомый холод начинает ползти по венам. Он смотрел на своих друзей, и в глазах всё больше темнело. — За что вы так со мной? За что жизнь мне ломаете? — в голосе Михаила звучала горечь. — Миш, послушай, ты устал, измотан. Давай так: тебя сейчас проводят в твою комнату, ты придешь в себя, поешь. А вечером мы поговорим более спокойно. Потому что сейчас, боюсь, ты нас не услышишь, — Виталий с Сергеем переглянулись, видя, что Михаил на грани срыва. Тот менялся, то приобретая звериные черты, то снова возвращаясь в человеческий облик. В золотистых кошачьих глазах плескалось отчаяние. — Издеваетесь?! Я до вечера с ума сойду от нервов и мыслей. Давайте, добивайте, раз начали. Впрочем, куда уж больше, — Михаил на всякий случай отошел от них подальше. Вряд ли это его спасет, но хоть возможность маневра будет. Перед глазами, как в ускоренной съемке, пронеслись все счастливые моменты жизни, проведенные в компании Виталия и Сергея. Михаил иногда позволял себе помечтать, представляя себя частью их семьи, ловил себя на мысли, что и самому хочется такого счастья. Тем больнее было смотреть, как его мечты разбиваются о суровую реальность: он всего лишь подстилка, бесправная вещь в руках дорогих сердцу людей. Ничего, он и это переживет, выдержит… — Тише, все будет хорошо, — не сговариваясь, оба приблизились к Михаилу, мягко обняли в четыре руки, стремясь успокоить его хоть немного. Житняков сопротивлялся, но довольно быстро выдохся. Обмяк, прикрыв глаза, позволяя им делать с собой всё, что пожелают. — Отпустите меня, а? — прошептал Михаил. — Это ведь возможно — выкупить себя, выплатив всю сумму. Я любые деньги заплачу, только дайте свободу. — Ты и так можешь быть свободен. Мы с Сережей искали третьего супруга в наш союз и не раз задумали над возможностью сделать тебе предложение. — Тогда почему не сделали? — Испугались. Мы ведь видели мягкого, доброго, плюшевого мишку. Плюс твои проблемы с магией. Миш, ты знаешь наши с Виталиком характеры. Добавь сюда полнолуние, да еще и на пике силы? Мы оба боялись, что попросту растерзаем тебя. Что тебе не хватит возможностей справиться с нами. И если бы Елфимов не припёрся… В общем, с того дня мы стали присматриваться к тебе как к нашему возможному супругу. Хотели поговорить, предложение сделать. — Но потом случилось всё то, что случилось, — добавил Виталий негромко. — А теперь и предложение делать не надо, все в доступе по щелчку пальцев, — горько произнес Михаил. — Что меня дальше ждет? — Это тебе решать. Ты можешь стать третьим в нашем союзе, получив официальный статус мужа, — ответил Сергей. — Или прожить остаток жизни на цепи… — прошептал Михаил. — Ну, не обязательно. Будем жить в человеческом мире. Там в любом случае можно устроиться весьма неплохо. — Не имеет значения этот мир, или мир людей… — помолчав, Михаил добавил: — Хорошо, я… Я согласен на брак. — Ты уверен, что готов? — А есть иной выход? Уверен. — Тогда пойдем, приведешь себя в порядок. Вечером проведем магический обряд, — Виталий ласково улыбнулся. Он чувствовал, насколько тяжело Михаилу далось это решение, каких сил стоило держать себя в руках и не сорваться. Житняков дернулся, услышав, что брак будет магическим. В глазах появилась паника, смешанная с отчаянием. Теперь он на всю жизнь будет связан с этими двумя, ведь узы, созданные и освященные магически, разорвать невозможно. Хотелось завыть от безысходности. Сколько еще жизнь будет издеваться над ним, подкидывая испытания одно за другим? Но делать было нечего. Пришлось выполнить, что велено. А потом тихо стоять между будущими супругами, пока маг читал катрены свадебного обряда. На запястьях всех троих золотом вспыхнули рунические браслеты свадебных уз, подтверждая равный брак тройного союза. — Равный брак… — обалдев, прошептал Михаил. — Но как же… Я же… — Высшим Силам лучше знать, кто достоин их подарка, — Виталий ласково обнял его, сбоку прижался Сергей. — Вы, молодой человек, его определенно заслужили, — пожилой маг улыбнулся ошарашенному Житнякову. Мужья утянули Михаила в личные апартаменты, где для них уже был накрыт ужин на троих. — Потом отпразднуем всей нашей бандой, — Прист сиял, как солнышко. — А пока— ужин, десерт и спать! Хотя нет, спать потом будем! Ужин прошел как в тумане. Михаил переваривал все случившееся, немного ожив лишь к концу трапезы. Вместо десерта новоиспеченные супруги утянули его в спальню. Михаил немного поартачился и сдался, оказавшись в их руках. И потерял голову от жарких ласк. Кровать жалобно трещала в такт довольным стонам и вскрикам. — Виталь, он пятнистый, — хихикнул Сергей, любуясь мужем. Михаил, укатанный ночью голодными мужьями, сладко спал, обняв подушку и уткнувшись в нее носом, подставив обнаженную спину лучам утреннего солнца, соизволившего выглянуть из-за тяжелых туч. По обеим сторонам спины, вдоль позвоночника, тянулись темные пятнышки, сплетаясь в красивый узор. Сергей склонился над ним, рассматривая пятнистую шкурку. — Он же барс, каким ему быть? Полосатым? — ухмыльнулся Виталий. — Только если они мехом обрастают — тогда полосатые, — Сергей, высунув язык от усердия, стал считать пятнышки. — Потому что я со своим зверем слился, — сонно проворчал Михаил, пытаясь забраться под одеяло. Сергей надулся, когда его занятие прервали: Миша таки зарылся в одеяло, намереваясь еще поспать. Виталий только глаза закатил, наблюдая эту сцену: — Как дети! Семейная жизнь обещала быть веселой!

The End