Игра с огнем

Дейран был необычайно молчалив. Зосиэль вполглаза посматривал на него, проводя привычные ритуалы, призванные защитить их сны от шепота Бездны. Обычно граф Арендей устраивал целое представление из-за необходимости заниматься готовкой на привале, и больше всех доставалось, разумеется, Зосиэлю. Дозорные могли уйти осматривать местность, пока поток слов у Дейрана не иссякнет (хотя это почти невозможно), а вот работа жреца была неразрывно связана с лагерем. И на Зосиэле граф отыгрывался, как мог. Впрочем, это никак не влияло на ход уже привычных, отработанных до автоматизма ритуалов, а попытка шокировать жреца под видом исповеди непристойным рассказом вызывала лишь усталую улыбку. Дейран был не первым, не вторым и даже не десятым на памяти Зосиэля, кто превращал исповедь в балаган. Может, когда-то жреца бы это и возмутило, но… не здесь и не сейчас. Если Дейрану так легче, пусть. По крайней мере, граф Арендей умел говорить очень красиво, так что навряд ли любой его рассказ в самом деле оскорблял бы Шелин. Это тоже… в какой-то мере искусство. К тому же, не менее часто Дейран использовал все свое остроумие просто для того, чтобы как можно более замысловато жаловаться, что его привлекают к работе. Однако сегодня Дейран молчал, как рыба, кидая в котел овощи или нарезая их аккуратными кубиками. Иногда он улыбался чему-то невидимому, иногда становился на редкость мрачен, но по-прежнему ничего не говорил. Трудно сказать, что творилось в его голове после смерти сущности, наблюдавшей его глазами, и после встречи с инквизитором. Его эмоции сменялись так неожиданно, что казалось… он тонет. И у него нет времени сделать вздох. - Дейран, - наконец тихо окликнул Зосиэль, присев на бревно, чтобы немного передохнуть. Их сны будут под надежной защитой. - А? – будто очнулся тот. Он обернулся, изобразив свою излюбленную ехидную улыбку. – А, ты, наверное, хочешь выразить сожаления насчет того, что я не был отдан на растерзание инквизиции. Ведь это точно могло бы спасти мою душу, да, жрец? – к концу фразы издевательски-любезный тон Арендея склонился к откровенно жесткому и злому, а игривый обычно взгляд стал ледяным. - Нет, - не смутился Зосиэль. – Я всего лишь обеспокоен твоим молчанием, - мягко ответил он. - Ты это всерьез? – Дейран едва не рассмеялся. – Разве ты не мечтал, чтобы я наконец засунул свой нечестивый язык туда, куда его принято засовывать только время очень интимных ласк? Разве что ты надеялся, что я заткну рот чем-нибудь другим… Чем-то более… значимым… но это бы все равно помешало тебе проводить ритуалы, - Арендей откровенно пошло улыбнулся. Жрец терпеливо вздохнул, чуть улыбаясь в ответ. Слишком прямая и безыскусная провокация. Мысли графа явно заняты другим, раз он не смог придумать что-то поинтереснее. - Не впечатляет, - честно ответил Зосиэль, оценивая шпильку. – Так… как ты? – уже более серьезно спросил он. - Неужели ты правда интересуешься моим состоянием? Или это повод для душеспасительной беседы? – приподнял брови Дейран. – Тогда спешу тебя расстроить, потому что в ней я не нуждаюсь. Я только что избавился от невероятно опасной силы, которая наблюдала за мной большую часть моей жизни и любила отрезать головы. Я свободен, как ветер, и, как можешь догадаться, должен быть совершенно счастлив, - фыркнул граф, отвернувшись и делая вид, что даже морковка кажется ему интереснее этого разговора. - Но это не так? – проницательно заметил Зосиэль. - Разумеется, так! – ни капли не убедительно возразил Дейран, хмурясь и по-прежнему избегая смотреть на своего собеседника. – Даже наш светлейший командор заступилась за меня, разве может быть еще лучше? Хотя она посмела отвергнуть мои ухаживания… Тогда почему… - последние слова он едва слышно пробормотал себе под нос, и они уже явно не были частью отповеди-ширмы, которую Арендей адресовал не то Зосиэлю, не то овощам. - Потому что ты заслуживаешь защиты, - тихо, но уверенно ответил жрец, хоть этот вопрос и не был задан ему. - Что это? – встрепенулся Дейран, насмешливо улыбаясь и наконец взглянув на Зосиэля. – Светлый жрец одобряет убийство инквизитора? Поосторожнее, как бы твоя богиня от тебя не отвернулась моими стараниями. Хотя я буду немного польщен. - Я не сказал, что одобряю твою просьбу убить господина Летра, и рад, что они с командором оба прислушались к голосу разума, и мы разошлись без крови, - к явному неудовольствию Арендея пояснил жрец. – Но ты определенно не заслуживаешь суда или наказания. Ты был ребенком, Дейран. Разве можно осудить за то, что ты не хотел умирать? - О, еще как можно, - граф горько, невесело рассмеялся. – Слышали бы тебя мендевские святоши, ты уже был бы объявлен еретиком и приговорен к очистительному сожжению. Или хуже… - Дейран невольно вздрогнул. Это «хуже» пугало его куда больше смерти одной своей вероятностью. - Теперь все будет хорошо, - Зосиэль улыбнулся, пытаясь отвлечь Арендея от этой мрачной мысли, что не отпускала графа до сих пор. - Правда? – с сомнением фыркнул Дейран. – Вы позволили инквизитору уйти, и в следующий раз это будет уже не один Летр в поле. И тогда станет и правда сложно. Тогда я тоже буду заслуживать защиты, и меня нельзя будет судить? – он испытующе прищурился. – А когда нас окружит вся мендевская инквизиция? Эти святоши спят и видят, как отправить на костер кого-то вроде меня – того, кто смеет наслаждаться жизнью и брать, что пожелает, а не губить себя на алтаре, подобно им. Если ты думаешь, что все закончилось, то ты наивный глупец. Их зависть ко мне пробудит настоящую жажду крови, нужен только повод. И теперь он есть. Что будет, когда они придут? - Командор не откажется от своих слов, - посерьезнел Зосиэль. – И я не откажусь. - Ты готов биться за меня со всей мендевской инквизицией? - недоверчиво усмехнулся Арендей. – Это так мило. Если сложишь голову, я закажу твою обнаженную статую, чтобы достойно похоронить. Уверен, все на церемонии погребения будут в восторге, как и на кладбище. - Дейран… - обреченно вздохнул Зосиэль. - Что? Неужели эти мрачные места не заслуживают немного красоты, а, жрец Шелин? – рассмеялся граф. Зосиэль улыбнулся, вполуха слушая непристойное описание своей предполагаемой посмертной статуи. К добру или к худу, но Дейран вернулся в свое обычное русло. После, пожалуй, единственного их откровенного разговора. *** - …Я больше не желаю это слушать! – заявил граф Арендей, с вопиющей громкостью хлопнув дверью в зале совета. Зосиэль тронув командора за плечо, красноречиво кивнул на дверь. - Присмотри за ним, - согласно ответила командор и повернулась к стоящим напротив ее стола прелату Халрану и Летру Броску Ястреба. – А мы, господа, продолжим, пока вы окончательно не уясните мою позицию. *** К своему удивлению, Зосиэль обнаружил Дейрана буквально за дверью. Граф стоял, скрестив на груди руки и опершись спиной о каменную кладку, словно нашкодивший мальчишка, которого выгнали взрослые. - Далеко же ты ушел, - неловко заметил жрец. Арендей закатил глаза и цокнул языком, придав себе еще больше сходства с сумасбродным юнцом: - А ты решил поиграть в мою няню и уже уверился, что я на радость инквизиторам покину безопасное место, отправившись напиться в компании пары куртизанок? Это бы сейчас не помешало, но увы, я лишен даже этой маленькой радости, потому что мой тюремщик, видишь ли, и был моим защитником. Так что не настолько уж он был плох, в отличие от нашего светлейшего командора! Вся эта тирада слишком плохо маскировала страх Дейрана. Страх, улегшийся было после возвращения в Дрезен, но теперь вернувшийся с новой силой, когда в город пожаловали инквизиторы, как и предсказывал граф Арендей. И хотя раньше Дейран смеялся над инквизицией, сколько ему было угодно, теперь все было иначе. Раньше за его спиной всегда стояла грозная потусторонняя сила. А перед ней еще телохранители, крепкие стены, слуги… Все то, что полагается аристократу. Но защищать себя сам Дейран не привык. И не питал иллюзий о том, чего стоят телохранители и стены, если Летр задался целью призвать его к «справедливому» суду. - Между прочим, она там отстаивает твою свободу, - мягко напомнил Зосиэль. - Неужели? – граф ядовито улыбнулся. – Бедный наивный жрец. У нее был шанс. Дважды – ведь она могла выгнать их взашей, когда они явились. Но никто не захочет всерьез ссориться с инквизицией, командуя крестовым походом. Выдать меня было бы умно. Вопрос только в цене, а это – ничто иное, как торги. Я не раз видел такие. Надеюсь, я не слишком сильно разбил твои представления о благородном предводителе, которому ты доверил свою жизнь? – с притворным сожалением поинтересовался Арендей. - Ты не разбил их, - качнул головой Зосиэль, пристально взглянув в глаза Дейрана. – Ты заставил меня задуматься, отчего же ты так в нее не веришь. Почему ты ждешь, что она от тебя отречется? Дейран отвернулся, уставившись в пол. Он несвойственно долго молчал, будто подбирая слова. - Сложно ожидать сочувствия, никогда и ни к кому не проявив его сам, - наконец серьезно и тихо ответил он. Зосиэль на секунду опешил. Он уже слышал эти слова. - Ты сказал то же самое, когда тебя заставили взойти на эшафот, - проговорил жрец. - По-моему, я сделал это сам, с гордо поднятой головой, - силясь ухмыльнуться, поправил Дейран. Помнил Зосиэль эту гордо поднятую голову. И потухший взгляд раздавленного, преданного человека. И хоть это был лишь спектакль, жестокие слова сумели вправду ранить Дейрана, пусть он и не признавал этого. - Хочешь знать, куда можно безопасно ускользнуть отсюда? – Зосиэль изобразил хитрую улыбку. Арендей, кажется, в кои-то веки был заинтригован чистосердечным жрецом. *** - Как ты нашел это место? – забыв ненадолго про обычную язвительность, спросил Дейран, глядя на раскинувшийся до самого горизонта безрадостный, но по-своему завораживающий пейзаж. - Я зарисовывал эту часть замка и обнаружил, что здесь на один балкон больше, чем изнутри, - хмыкнул Зосиэль, наблюдая за реакцией графа. – Поспрашивал, и оказалось, что в крепости правда есть тайный ход в место, где никто не потревожит. С тех пор я иногда прихожу сюда рисовать. - Это прямо-таки обещает пытку долгой беседой, во время которой мне надлежит раскаяться в своей неблагодарности, - поморщился Арендей. - Вовсе нет, - мягко улыбнулся Зосиэль. – Тебе нужно убежище, когда все… так, как сейчас, - решил не уточнять жрец. – Я могу поделиться своим. Ты же видел засов, который можно запереть изнутри хода. Такой разве что тараном вынести. Так что ты можешь сбежать сюда, ничего не опасаясь. Я не буду закрывать для тебя дверь. - Это так мило, - усмехнулся Дейран, восклицая преувеличенно сладким голосом. – А если я превращу твое тайное место в обитель разврата и похоти, о которой узнает весь Дрезен? Уверен, снизу открывается столь же шикарный вид на этот балкон, как тот, что я наблюдаю сейчас. Это кажется отличной идеей. - Уверен, что кажется, - обреченно вздохнул Зосиэль, улыбнувшись в ответ. – Но также уверен, что ты не настолько глуп, как хочешь прикинуться, и не станешь уничтожать хоть какую-то свободу для себя, лишь бы мне досадить. - Ну, не знаю, ты должен очень забавно отреагировать, - Дейран рассмеялся, не спеша признавать, что жрец прав во всем. Арендею нужно убежище. Нужно хоть иногда чувствовать себя в безопасности, пока в городе инквизиторы. Он… еще не умеет справляться без грозной потусторонней силы. Как обычный человек. *** - Дейран? - Зосиэль слегка приподнял брови, ожидая некоторых… объяснений. Граф поднялся с подушек, служивших одним из новых украшений балкона, не пролив ни капли вина из изящного бокала, который держал в руке: - Не смотри так, я же все еще не пригласил сюда куртизанок, - улыбнулся он, явно довольный собой, отсалютовав бокалом. – И все же, здесь было… скучно. Раз уж ты любезно разрешил, чтоб это место стало и моим убежищем, оно должно соответствовать. Зосиэль обреченно вздохнул. Балкон за тайным ходом явно утратил скромную красоту безвестности. И все же… это было ожидаемо. Смешно было бы думать, что Дейран сможет удовольствоваться каменными перилами как единственным удобством. Тем более, граф Арендей подобрал убранство с редким вкусом… Зосиэль был готов и к тому, что граф специально выберет что-то как можно более аляповатое, лишь бы понаблюдать за реакцией. - Что ж… думаю, даже у Шелин не нашлось бы аргументов, почему убежище не может быть и таким, - благосклонно улыбнулся жрец, деликатно не упоминая об уничтоженной Дейраном неброской прелести этого места. Граф вряд ли оценил бы это суждение иначе, чем как раздражающую проповедь. Но Дейрану ответ явно не пришелся по вкусу. Он раздраженно фыркнул, скрестив на груди руки, хотя в одной все еще удерживал бокал, а от улыбки и следа не осталось. - В чем я так провинился, что меня окружают жрецы? – раздраженно произнес Арендей. – Неужели я заслужил за свою порочную жизнь наказание в виде вечной проповеди от тех, у кого нет собственного мнения? – закатил глаза он. Зосиэль едва не открыл рот от удивления. Дейран был… обижен его ответом. Будто он и правда хотел, чтобы Зосиэль оценил его жест, будто старался для него, сдерживая свой порыв поиздеваться над чувством прекрасного, которым обязан обладать жрец Шелин… - Я… очень сожалею, что обидел тебя, - Зосиэль искренне, почти застенчиво и виновато улыбнулся. – Я не привык, что мое личное мнение в чьих-то глазах более значимо, чем мнение моей богини. Мне нравится… правда. И это не было ложью. Само осознание того, что Дейран действительно старался учесть мнение Зосиэля, жреца определенно порадовало. - Ну, хорошо, я проявлю несвойственное мне великодушие и постараюсь простить твою приземленность и занудство, - вновь улыбнулся Арендей, обратно с комфортом устраиваясь. – Но, возможно, в следующий раз просто закрою за собой дверь перед твоим носом. - Тогда я просто сделаю наброски в другом месте, - спокойно ответил Зосиэль. – Ничего такого, если ты захочешь побыть один. - Ну, возможно, однажды ты наскучишь мне настолько, чтобы я по достоинству оценил эту перспективу. Но пока… нет, - ехидно усмехнулся Дейран, – тебе придется страдать, раз уж ты сам меня сюда привел. Что ж… не то, чтобы Зосиэль в этом сомневался. Но явные перемены Дейрана, несмотря ни на что, его радовали. *** - …сил уже нет слушать, какое я злое зло, раз отказываюсь от «справедливости», - привычно жаловался Дейран, развалившись на подушках. Прошло уже немало времени, но инквизиторы уходить не спешили, изматывая командора и раздражая Дейрана между опасными вылазками. Ситуация сложилась патовая – даже мендевская инквизиция не посмела бы открыто выступить против иконы пятого крестового похода, но и желающая прийти к соглашению командор со своим пацифизмом не могла просто выгнать их взашей, пригрозив мечом для острастки. Большим таким небесным мечом… Впрочем, напасть на Дейрана пока ни разу не попытались, и он, кажется, начинал привыкать к новому положению вещей. По крайней мере, спрятанная дверь в их убежище почти всегда оставалась открытой. Страх перешел в разумную осторожность – пойти на тайное убийство прямо сейчас и, возможно, помешать единственному реальному шансу на победу, инквизиция явно не хочет. Тем интереснее, что граф Арендей все еще часто предпочитал находиться здесь вопреки более привычным занятиям. Быть может, потому, что здесь не было никакой необходимости думать, что говоришь. И Дейрану это, пожалуй, нравилось. Аристократов с детства учат взвешивать каждое слово, и свободолюбивый Дейран старался поступать наперекор. Вот только все же… наперекор – это еще не свобода. Взвешивать слова, чтобы произвести наиболее шокирующий эффект, конечно, куда более весело, но все еще утомительно. А здесь… его слушал разве что Зосиэль, который за время совместных привалов уже чего только не слышал, и то не всегда внимательно… - Ты не зло, ты избалованный, - не осознавая ответ в полной мере, отозвался жрец Шелин, с головой ушедший в один из своих новых набросков. И только после смеха Арендея понимая, что сказал. - Вот, значит, какого на самом деле ты обо мне мнения? – перевернувшись на живот и озорно улыбнувшись растерянному жрецу, изрек Дейран. – Ну, предположим, виновен. И мне ни капли не стыдно, что я могу удовлетворить свои самые невероятные и самые порочные желания, - он демонстративно облизнул верхнюю губу, принимая мечтательный вид, с удовлетворением замечая, что ему все же удалось спровоцировать на щеках жреца слабый румянец смущения. – По-твоему, за это мне предусмотрено какое-то наказание? - За сам факт наслаждения жизнью – нет, - чуть улыбнулся Зосиэль. - Но? – приподнял брови Дейран. – Я слышу, что здесь прячется какое-то «но», которому ты не даешь появиться. - Ты будешь ворчать насчет проповедей, - предупредил жрец. - Я все время это делаю, - отмахнулся Арендей. – Помнится, тебя это никогда не смущало. И вот тут он был в корне не прав. Зосиэль давно прекратил читать графу нотации, едва увидев, что это не просто не работает, но и наоборот, убеждает Дейрана поступать противоположным образом. Впрочем, учитывая, сколь многое граф воспринимал как проповедь, он мог и не замечать. - Но если ты стараешься похоронить то, что действительно имеет значение, в ворохе минутных удовольствий, это и есть наказание, - мягко ответил Зосиэль. – Забыться приятно, но ведь это не решает проблем. Я не осуждаю, просто… - Просто я сам спросил твоего мнения, - прервал его Дейран несвойственно серьезным тоном. Он замолчал на пару минут, прежде чем тихо сказать: - Иногда ничего другого не остается. - У каждого есть своя история, над которой он не властен. Просто… не убегай слишком далеко. Пожалуйста. Эта наивная, трогательная и искренняя просьба сама собой вызвала у Дейрана улыбку. - Ну прямо призыв не сворачивать с пути истинного, - незло усмехнулся он. – Как будто я на него когда-то вставал. - Ты невыносим, - обреченно вздохнул Зосиэль, улыбаясь в ответ. - Уже лучше, - хмыкнул Дейран, вновь укладываясь на спину и делая вид, что его крайне интересует небо. – По крайней мере, наш командор тоже так думает… - добавил он с деланным равнодушием. - Откуда такие мысли? – удивленно хмыкнул жрец. - Она мастерски избегает меня после того милого спектакля с эшафотом, - фыркнул Арендей. – Пожалуй, это наглядно демонстрирует ее отношение. - Вряд ли, зная, как она тебя защищает, - мягко возразил Зосиэль. – Скорее, она до сих пор не знает, как извиниться перед тобой за все, что пришлось сказать тогда, перед уже сложенным костром. Тем более, раз она и до этого задела твои чувства, - эту формулировку Дейран сопроводил выразительным фырканьем. – Дай ей время. Объясниться в такой ситуации… непросто. - Вот видишь, мне только и остается тонуть в минутном удовольствии, - театрально вздохнул граф. – Ничто другое от меня не зависит. Кстати, раз уж ты с той же целью рисуешь, то можешь нарисовать меня. - Думаю, если я начну сейчас, то результат не устроит ни одного из нас, - тактично ответил жрец Шелин. – Для этого тоже нужно еще немного времени. «Ему? Или мне?» - подумал граф Арендей, но вслух ничего не сказал. *** Дейран обернулся, услышав шаги за спиной. Он считал, что проведет этот вечер в одиночестве. Завтра они выступали на крепость Рубеж, ввязываясь в почти невозможную битву... - Я был уверен, что ты будешь в такой вечер со своим братом, - заметил граф. - Я уже сделал это, - бесхитростно ответил Зосиэль. - Мы сказали друг другу все, что могли бы сейчас. А я был уверен, что ты захочешь немного сбежать от реальности в твоем стиле, - он чуть улыбнулся. - Успею, пока на свете есть вино, - пожал плечами граф Арендей. - Может быть, мне и правда есть, в чем покаяться перед небесами до того, как мы вступим в битву, которую, вероятно, не переживем? - он легкомысленно усмехнулся. - Например, в том, что я был преступно эгоистичен, наслаждаясь сам всеми удовольствиями, что только могу вообразить, но никогда не задумываясь о том, чтобы совратить своего ближнего и тоже научить его... как ты это назвал?... Сбегать от реальности. И вместо того, чтобы предаться разврату и наслаждениям, он вынужден полностью осознавать, сколь отвратительно происходящее вокруг и наши перспективы, - с притворным сожалением вздохнул Дейран, за время своего небольшого монолога подойдя к жрецу почти вплотную. - Может быть, мне еще не поздно исправить свою ошибку? - самым трагичным тоном, на какой был способен, выдал Арендей, заглядывая в глаза Зосиэля и не выражая взглядом и капли раскаяния. - Скажи, милостивый жрец Шелин, есть ли у меня еще шанс на искупление? - Дейран... - почти снисходительная улыбка и обреченный вздох. Привычная реакция на привычную игру. Вот только сегодня не очередной вечер, который нужно разбавить, а всеобщая точка невозврата. Дейран подался еще ближе, ловким движением притягивая жреца к себе и даря бесцеремонный, наглый, полный откровенности поцелуй. - Неужели моя исповедь наконец смогла тебя удивить? - довольно спросил Арендей, чуть отстранившись и рассматривая шокированного Зосиэля. - Я... раньше никогда... - произнес тот, совершенно растерянный. Он не знал, как воспринимать это. Как новую жестокую шутку графа, которых, казалось, уже можно было не ожидать? Как игру, которую он готов был затеять на пороге междумирной битвы? Вряд ли Дейран догадывался, что Зосиэль никому не позволял к себе прикоснуться, и потому жестокость была ненамеренной, но все же... - Как же сложно не язвить об этом, ты просто не представляешь, - ответил Дейран, притягивая его для нового поцелуя. И Зосиэль это позволил. Потому что в этих, казалось бы, неподходящих словах, было столько нежности, сколько казалось невозможным уместить в голос, почти всегда переполненный ядом и насмешками. «Я обязательно тебя нарисую». *** - И зачем же я понадобился блистательному командору победного крестового похода? – хмыкнул Дейран, входя в личные покои предводительницы. – Или я вчера все же перепил настолько, что мне это привиделось? - Ничуть, - ангел покачала головой. – Мне нужно завершить кое-какие дела, и это касается тебя, - она вздохнула, опуская голову и собираясь с мыслями, прежде чем несмело взглянуть на Дейрана. – Я должна извиниться перед тобой, ведь я так этого и не сделала. Только… не перебивай меня, прошу. Я давно должна была это сказать, - она не выглядела сейчас тем бесстрашным командиром, что повела армию за собой или справилась с безнадежной задачей. Не выглядела высшим существом. Лишь человеком, который пытается сделать что-то очень непростое и важное для тех, кто небезразличен ей. И Дейран просто кивнул. – Я сожалею о каждом слове, что сказала тебе перед эшафотом. В этом не было и капли правды. Мне очень жаль, что эти слова тебя ранили, и что я… не смогла загладить свою вину позже. Я не могу дать тебе то, что ты хотел бы, Дейран. И, когда ты смог открыться кому-то еще… я решила не вмешиваться, чтобы не сбить тебя с пути. Но сейчас время все-таки попросить у тебя прощения и надеяться, что ты сможешь… не слишком ненавидеть меня за эти манипуляции, - командор наконец отвела взгляд, будто готовясь принять кару. - Меня окружают святоши, - резюмировал граф Арендей так, будто говорил «меня окружают идиоты». – Благонамеренные, странные, глупые святоши, которым просто необходимо причинять добро, даже если их не просили. И знаешь, что самое отвратительное? В отличие от святош, которые были до этого вокруг всю мою жизнь и пытались меня усовестить, на тех, кто внезапно меня окружил, я даже не могу как следует разозлиться! Это совершенно невозможные условия! – Дейран уже не скрывал улыбки. Командор робко улыбнулась в ответ, взглянув на него: - Спасибо, что ты не злишься. Кстати о тех, кто окружал тебя всю жизнь, - произнесла она немного серьезнее. – Совсем скоро я перестану быть почти неприкосновенным командором пятого крестового похода. И тебе лучше ненадолго уехать туда, где у мендевской инквизиции нет никакого влияния, пока они не успокоятся. Я слышала, Зосиэль как раз собирается домой, - подмигнула командор. - Ну не знаю, выдержу ли я с ним еще хоть одно путешествие, - притворно задумался граф Арендей, усмехнувшись. – Придется это выяснить. *** - Дейран, ты ведь сможешь вести себя прилично, когда я буду знакомить тебя со своей семьей? – спросил Зосиэль, уже выходя за ворота крепости. Арендей приподнял брови, скептически усмехнувшись. - Хотя бы попытаться? – уточнил жрец. - Обещаю, что ты не будешь разочарован, - рассмеялся Дейран. Зосиэль стоически вздохнул. Впрочем, переживать об этом прямо сейчас не стоит. Путь до Андорана неблизкий, и… в конце концов, обязан ли его избранник быть идеальным, если даже боги не могут выбрать идеального человека? Тревер промолчал, предчувствуя «веселое» путешествие. Одним богам известно, как романтичный жрец связался с этим ехидным павлином. Но, если кто и может найти красоту души в таком существе, то это именно Зосиэль.