На крыше

Оджи откровенно недоволен открытым входом на крышу, однако доложить снова не решается. Ему жутко интересно, кто этот человек, упёрто нарушающий правила, но нарушать уединение неизвестного не хочется. Он узнает потом. Когда-нибудь. Так продолжается неделю, месяц, а любопытство внутри только нарастает. Пересилив себя, Масамунэ поднимается по лестнице, надеясь просто взглянуть мельком, а затем уйти, но не выходит. – Что надо? – интонация не сулит ему ничего хорошего, девушка оборачивается. – Так чего тебе, Масамунэ? – Ты меня знаешь? – она ему не знакома, но Оджи не собирается обращаться к ней формально. Незнакомка первая переступила черту. – Вопрос на вопрос, интересно. – она тушит сигарету о крышу. – Естественно знаю, тебя же тут все девчонки обожают. Одни крики и визги. Бесишь. – Ну прости уж. – ему определённо не нравится эта девчонка. – А вообще не советую здесь сидеть, вдруг спалят. – Пофиг. Свали уже. И он и правда уходит, спускается вниз явно недовольный произошедшим. Его раздражает эта неизвестная девчонка. Впервые в жизни он испытывает что-то такое, и почему-то ему это нравится. Оджи возвращается туда довольно скоро, снова застав её на крыше. – Волосы отрезала? – спрашивает он, привлекая внимание к своей персоне. – О, опять ты, пай-мальчик. Что на этот раз? – она заправляет прядь волос за ухо и прикуривает сигарету. – Как зовут тебя, нарушительница? – А мне какая польза от этого будет? – неожиданно спрашивает девушка. – Ну уж нет, давай-ка правду за правду, Оджи-семпай. Она издевательски тянет последнее слово, заставляя Масамунэ разозлить я, а затем протягивает руку. – Договорились. – и он жмёт, сам не зная, на что себя обрекает. – Эллен Курокава, раз тебе так интересно. – она усмехается и отходит ближе к краю. – Понятно. – он наоборот отходит назад, вспоминая её. Эллен Курокаву в их консерватории студенты почти не знали, зато педагоги часто между собой говорили, что её ждёт великое будущее. Преподаватель Оджи даже вслух возмущался, что такая талантливая ученица не пошла на фортепиано. И вот сейчас эта гениальная студентка стояла перед ним в спортивных штанах и толстовке и курила, нарушая все запреты. Но в этой картине было что-то чарующее, заставляющее Оджи просто замереть на месте. – Пай-мальчик, почему ты здесь? – неожиданно спрашивает Эллен, Масамунэ вздрагивает от неожиданности. – Просто так. Захотелось подняться и посмотреть, кто же такой безбашенный. – Ясно. – она кивает, явно показывая, что разговор окончен, и он всё понимает. Уходит даже не споря, а спустившись в комнату под молчаливое недоумение соседа садится за фортепиано и начинает подбирать ноты. Кажется, что-то может получиться. В следующий раз Эллен он видит на новогоднем концерте. Она выходит на сцену в красивом платье тёмно-фиолетового оттенка, будто под цвет её волос подбирали, и поёт под гитару. Многие в зале очаровываются голосом, однако Оджи видит в этом другое. За звуком нет ничего, она не выражает, а может и не испытывает, никаких эмоций. Золотые глаза всё так же остаются пустыми, а идеально чистые ноты ничего не значат. Она уходит, а у Масамунэ, кажется, вновь появляется вдохновение. Но перед этим он идёт в магазин и покупает небольшой кулон, а затем просит свою одногруппницу-гитаристку Энни передать ей подарок. Видимо всё получается, потому что стоило ему подняться на крышу на следующий день, Эллен тут же оборачивается. – Мне не нужны твои безделушки. – коротко говорит Курокава, протягивая ему его же покупку. – Забирай. – Заберу, если разрешишь мне сюда приходить каждый день. – Я не могу тебе этого запрещать. – усмехается Эллен. – Эллен, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Позволь мне приходить сюда в одно время с тобой. – Он подходит вплотную к ней. – С чего это вдруг? – ей смешно, а ему отчаенно хочется её переубедить. – Чем обязана, Оджи? – Хочу. – Масамунэ не решается отвести от неё взгляда. – Тебе же нравилась правда за правду? Так давай каждый день готовить один факт. – Скучно. – Эллен отходит в сторону, достаёт сигарету и зажигалку. – Я не могу тебе что-то запрещать, но в твоих же интересах не оказаться скучным для меня. Оджи кивает, словно зачарованный, а Эллен громко смеётся. Вот же недоумок. Она уверена, что ему быстро надоест. Но Масамунэ приходит. Каждый чёртов день в одно и то же время ждёт её на крыше и с каждым разом пробивается сквозь её барьеры, залазит под кожу. Влюбляет в себя ту, которая не собиралась любить никогда. – Опять ты, пай-мальчик. – Эллен привычно подходит к краю крыши и прикуривает сигарет, а затем протягивает пачку Оджи. Тот кивает и берёт одну, чтобы затянуться. – Снова ты, нарушительница. – он выдыхает пар, а затем отворачивается к небу. Курокава садиться и кладёт голову ему на плечо. – Завтра выступаешь? – Ага. Услышишь результат моих попыток в композитора. – Оджи смеётся. – А что, переживаешь за меня?. – Надейся, я всё так же тебя ненавижу. – Эллен усмехается. – Я завтра опять пою, только на этот раз в дуэте с Энни Оомори. Это же её ты тогда подговорил мне кулон подбросить? – В точку, Курокава, в точку. Стоя за кулисами, Оджи в миллионный раз корит себя за то, что не признался ей за все те разы их посиделок. Эллен заслуживала чего-то красивого, а не его непонятной музыки, но выбора нет. Он знает, что она сейчас в зале. Их выступление с Энни произвело фурор. Выход на сцену кажется дорогой к аду, но он решается. – Оджи Масамунэ, 4 курс. Сочинение "На крыше". Он кланяется садится за давно знакомый рояль. Музыка льётся из под пальцев, показывая раздражение, безразличие, интерес, открытость, окрыленность. Показывая их. Каждую минуту, каждое слово. Всё это он выплескивает на чёрно-белых клавишах надеясь, что она поймёт, а затем заканчивает и кланяется залу. На миг янтарные глаза пересекаются с золотыми, и они оба всё понимают.