«Дождь, не трожь мою любовь
Я спрятал далеко, ты не найдёшь
О чём же ты молчишь?
О чём поешь, дождь...?»
– Белла, он не вернётся, прекрати строить из себя великую мученицу! – Блэка трясёт, он просто не может спокойно смотреть на то, как его старшая сестра с каждым днём начинает увядать и буквально умирать. Что же любовь делает с людьми? Что же любовь делает с ней? Девушка не поворачивается, продолжая смотреть в окно, осторожно касаясь тонкими изящными пальцами холодного стекла. На улице шёл ливень, который она терпеть не могла, ведь в Лондоне дожди идут постоянно и ужасно надоедают, ранее, в такие дождливые и пасмурные дни, она старалась держаться от окон подальше и отвлекаться от погоды, но после того, как Грин-Де-Вальд ушёл, что-то случилось и Беллатриса стала неотрывно глядеть на дождь, всё время чего-то ожидая. – Беллс, посмотри на меня, умоляю, взгляни! Он в прошлом, с самого начала было ясно, что вам не суждено быть вместе, нужно жить настоящим! У тебя есть я, Андромеда, Нарцисса, Драко, Дора! Тёмный Лорд ослабел, мы почти победили! – он подходит к ней и крепко сжимает её запястье в своих руках, замечая, что её кожа неестественно бледна и холодна, также, как тогда, когда она только появилась в доме Гриммо, едва успев выйти из Азкабана. Это было... Два года назад. Она вновь была бледной, холодной и до невозможности худой, на её теле появлялись новые синяки и царапины, ведь каждый раз она пытается причинить себе боль, ведь считает виноватой в том, что Геллерт ушел именно себя. Вечно мокрые и припухшие глаза, вечные крики от ночных кошмаров. Вечная боль, которая не может уйти и лишь усиливается, пожирая девушку изнутри, медленно убивая её. – Белла, Беллочка, милая... Отпусти его, ты ведь сильная! – Сириус осторожно касается её щеки и поворачивает голову девушки к себе, что заставляет её оторвать свой взор от дождя. По её щекам снова текут слёзы, но на лице совершенно нет эмоций. Она будто бы уже мертва. Хотя сердце всё ещё продолжает биться. – Белла... – Он вернётся. Он обещал. Я знаю это, – кратко сказала она, глядя кузену в глаза.«Пускай мы в разных городах
Однажды я с дождём вернусь назад
Не пророни слезы, укройся от грозы...»
– Mon cher, Дамблдор отправил вам письмо, просит встретиться. Вы пойдете? – в кабинет Грин-Де-Вальда, как к себе домой, входит Винда Розье, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. В её руке находился уже вскрытый конверт, адресованный колдуну. Геллерт сидел за своим рабочим столом, рассматривая в руках чью-то колдографию. После того, как он вернулся в своё время, ему всё стало надоедать. Дары смерти? Бесполезно... Господство над миром? Зачем оно...? Месть Дамблдору? Легче отпустить и забыть... Его характер изменился, он стал совершенно безэмоциональным, будто бы жизнь утратила смысл. Его всё ещё разыскивали, но из-за того, что нападения и митинги, ранее которые происходили чуть ли не регулярно, вовсе прекратились, смягчились, и розыск, и арест Грин-Де-Вальда стал не так востребован. – Нет, я не желаю его видеть, – спокойно отвечает Геллерт, даже не поворачиваясь к Винде. Розье хмыкает и подходит к мужчине со спины, заглядывая тому за плечо, чтобы взглянуть, что он так внимательно рассматривает. Она думает, что там наверняка малышка Ариана, в которую колдун был влюблён ещё с юности, которую так и не смог отпустить, всё время вспоминая её образ и совершенно не обращая внимание на другую привлекательную женщину, находящуюся рядом с ним, также любящую и верную ему. Но вместо маленькой девочки с ясными васильковыми глазами и светлыми пшеничными волосами Винда замечает другую девицу, которую раньше в глаза не видела! На колдографии была девушка с длинными, чёрными как ночь кудрями и такими же тёмными, словно кромешная тьма глазами. Она невинно улыбалась, краснела и отводила взгляд, играя для кого-то на скрипке. Винда точно не могла сказать, сколько ей лет, но было ей точно больше двадцати. – Кто это такая, господин? – вопрошает она, от чего Геллерт резко поворачивается, впервые за несколько лет проявляя хоть какие-то эмоции. Гнев и раздражение. – Не твоё дело, Винда, не стоит лезть в мои личные вещи, если не хочешь лишиться жизни! Грин-Де-Вальд всегда выглядел идеально. Всегда, но не сейчас. Обычно коротко стриженные волосы сильно отросли и неопрятно рассыпались по его плечам, а также лезли в глаза, мешая тому смотреть, из-за чего ему регулярно приходилось их убирать и заплетать в хвост, словно ему снова было семнадцать. Он похудел, ведь иногда просто забывал поесть, занимаясь более важными, как он говорил, вещами. Появились большие и яркие синяки под глазами, так как он почти не спал, ведь каждый сон заканчивался тем, что он покидает Беллу. Теряет её навсегда, ведь он знает, что не может вернуться. И никогда не сможет... – Это просто вопрос, месье... – А это просто ответ, Розье. Можешь идти. В Париже, после того, как он вернулся в своё время, ни разу не было дождя, что очень его злило. Ни одной капельки, ни одной молнии, ничего! « – Белла, я вернусь, обещаю! Вместе с дождём, не успеешь соскучиться, как я буду рядом с тобой! Не плачь, прошу тебя, жди... Дождь. – О-обещаешь? Вернёшься, не бросишь? – Клянусь!» – Белла, хватит! Он врал, врал, чтобы утешить тебя! Геллерт не может вернуться! То, как он попал сюда - это чудо! И это чудо было лишь один раз, дважды его не произойдёт. Пойми, что ты больше не увидишь его! Сестрёнка, прошу тебя, одумайся! Пойдем, Меда и Цисси за тебя волнуются ещё больше, чем я! Ты не замечаешь никого, только меня и то, только раз за несколько недель! – Сириус трясёт кузину за плечи, пытаясь вразумить, но она не слушает, снова начиная глядеть на дождь. – Он вернётся, я чувствую. Вернётся... и Тошу с собой возьмёт, он наверное соскучился по мне... И по яблокам, которые я ему скармливала, – губы Беллы тронула печальная улыбка, а по щеке снова стекла слеза. – Беллатриса, он не может вернуться, как ты не поймёшь?! – Блэк дрожит от злобы к самому себе, к ней, к Геллерту, к министерству, которые заставили того вернутся в прошлое. Он тоже хочет, чтобы колдун вернулся, но ничего не может сделать. Никто не может. Ему жаль, но он даже поверить не может, что есть хоть один маленький шанс, дающий возможность Грин-Де-Вальду вернуться. – Сириус, как ты не поймёшь...? Он вернётся, я это знаю. Он обещал, он клялся... Он врёт кому угодно, но не мне, – Белла снова взглянула в глаза кузена и ему стало по настоящему плохо, ведь он видел, что она правда верила в слова мага. Верила, что он вернётся к ней. Верила и ждала, ждала уже два года, с каждым днём причиняя себе боль куда сильнее, ведь раз он не вернулся, может это её вина? – Этот ливень бесполезен, Беллатриса, он идёт чуть ли не каждый день! Прекрати быть настолько наивной, не ты ли была одной из самых страшных пожирателей смерти?! Не ты ли была убийцей?! – Не говори так... Не понимаю, почему я раньше не любила дождь, он такой успокаивающий. Мне становиться так хорошо, когда я на него смотрю. Вся боль будто бы уходит, разве ты этого не чувствуешь? Он прийдёт с дождём, Сириус, прийдёт... – она прикусила губу, из которой снова начала течь кровь, ведь Белла кусала губы регулярно, это была привычка ещё с её детства, которой её пытались отучить и кузен, и Геллерт, но всё без толку. Сириус прижал её к себе, начиная гладить по кудрявым волосам, пытаясь сдерживать собственные слёзы. Он не мог видеть её такой, ему было чертовски больно, но он не хотел показывать сестре слёзы, хотя знал, что в этой ситуации она не будет над ним смеяться. Она разучилась смеяться. Он бы всё отдал, чтобы снова услышать её смех. Это истеричный смех сумасшедшей убийцы, смех психопатки, маньячки, безжалостной женщины. Она смеялась так... И он любил этот смех всей душой, он так скучал по её смеху, ведь за эти два года он слышал лишь её крики и плач... Он хотел видеть её счастливой, как раньше, но видел лишь мертвой... Она была мертва внутри. Совсем мертва. И она давно перестала быть той, кем была до встречи с тёмным колдуном, даже метка пожирателей не могла служить напоминанием об этом, ведь теперь её попросту не было. Геллерт сам её вывел, не оставив даже шрама. – Беллс... Может пойдём на кухню, м? Помнишь, ты однажды выкрала у меня целую бутылку вина? Утащила с собой, прямо у меня из под носа, два года назад, помнишь, – он нежно и осторожно гладил её по шелковистым волосам и спине, чувствуя, что в отличие от рук её тело было окружено каким-то теплом. – Может пойдём на кухню, выпьем, ты успокоишься? Белла слегка отстранилась от Блэка, её щеки всё ещё были влажными от слёз, но губы были растянуты в улыбке, похожей на искреннюю и счастливую. – Помню... Два года назад, ха... Тогда мы с Геллертом впервые занялись любовью, из-за того, что я совершенно не умела пить. Хотя, я и сейчас не умею, да и не научусь. Я не пойду, Сириус. – Белла снова отвернулась от него, решив продолжить наблюдать за дождём, который с каждой секундой усиливался.«Плохой не трогай алкоголь
Я заберу себе всю твою боль
И за твоё тепло отдам себя всего....»
Геллерт схватился за волосы, утробно рыча и закрывая глаза. Чертовка Розье, нужно было ей лезть?! Ему и так плохо без Беллы, ему и так тяжело, каждую ночь она ему сниться, каждую ночь он видит и чувствует её, ощущает почти по настоящему. Чувствует её нежные губы на своих, осторожно касается её тонких, холодных пальцев, подносит к своим губам и целует, заставляет девушку покраснеть. После зарывается носом в копну спутанных и неопрятных, но таких любимых черных кудрей, притягивая Лестрейндж ближе, усаживая её к себе на колени. Медленно снимая платье, покрывая поцелуями такую же тонкую, как и пальцы, лебединую изящную шею, оставляя красные следы, чтобы показать, что она принадлежит ему, но всё же стараясь делать всё аккуратно и нежно, не причиняя боли. Слыша её прерывистое дыхание и тихие стоны, обнимая хрупкое обнаженное тело, поражаясь её теплу. Её пальцы всегда холодны, всегда, с рождения, но сама Белла не холодна, к удивлению многих. Осторожно поглаживая шрамы, оставленные подонками, вроде её папаши и муженька, которые и сделали её сумасшедшей, с раннего детства разрушая и так хрупкую психику, истязая её тело и разум. Что случилось с Сигнусом Геллерт не знал, но вот с Рудольфусом он разобрался лично, причинив ему боль, куда более сильную, нежели он причинял Белле, чтобы тот понял раз и навсегда, что за каждое гадкое дело каждого ублюдка ждёт своё собственное наказание, и он понял, понял перед мучительной смертью. Геллерт не желает отрываться от неё, продолжая прижимать девушку к себе, сжимать её холодные пальцы в своих, нависать над хрупким телом, целовать, говорить бесконечно лишь три слова : Ich liebe dich, Je t'aime, не важно на немецком, французском или английском, это всё означало - я люблю тебя. Но этот прекрасный сон всегда заканчивался тем, что он уходит, не в силах обернуться, а его милое чудо утаскивают прочь. Он слышит, что она молит его остаться, молит, чтобы он вернуться, но он не останавливается и уходит. Уходит и не возвращается, ведь это невозможно. А ведь он тогда хотел сделать ей предложение... Антонио тоже грустит и скучает по Белле. Он выползает из кармана хозяина, забирается к нему на плечо и начинает тереться о его щеку, пытаясь утереть своей шёрсткой появившиеся на мужском лице солёные слёзы. Чупакабра чувствует боль хозяина, малышу и самому больно. Но он также, как и Белла, верит, что Геллерт сможет вернуться, хотя сам Геллерт потерял в это всю надежду. Он пытается найти хоть одну лазейку в будущее и можно сказать всё ещё жив лишь из-за того, что знает, что Белла, где-то там, в 90-х, ждёт его. Ведь если бы не она, он бы просто умер.«И помни, если в пальцах дрожь
Я тоже попаду под тот же дождь
Ты, солнышко, и впредь не дай мне умереть...
Коснуться капли рук твоих
Завидую я им, я весь притих
Мне хочется уплыть, на месте их побыть.»
Белла уже не слушает Сириуса, продолжая глядеть на дождь, который со стороны был больше похож на град, ведь стучал по крышам, асфальту и земле с невероятной силой, будто бы хотел пробить их. Образовался туман, из-за которого стало почти ничего не видно, лишь иногда слышался раскат грома и улицу освещало вспышкой молнии. Деревья гнулись под сильным ветром, ещё чуть чуть и некоторые могли быть вырваны с корнем, но всё время ветер что-то останавливало, заставляя того стихать на пару мгновений, как будто давая деревьям передохнуть. Густой туман обволакивал Лондон и улицу Гриммо, заставляя Беллатрису задрожать, начать дышать тяжелее и быстрее. Глаза заблестели, а ноги предательски стали подкашиваться. Что-то происходило и чутьё ей подсказывало, что это что-то вовсе не плохое, как казалось на первый взгляд. Открывался какой-то портал...? – Белла, отойди от окна! На доме конечно защита, но чёрт его знает, что может случиться! – кузен буквально оттаскивает её, пытаясь подвести к кровати, но девушка вырывается, отходя от Сириуса на шаг. – Сириус, это он! Это Геллерт, я чувствую, я знаю! Это он, он возвращается! Он вернулся! Вернулся, вместе с дождём! Такого дождя ни разу не было за эти два года, ты погляди, тем более - там туман! Ты помнишь, чтобы за эти два года здесь появлялся туман?! Нет, это Геллерт! Геллерт! – по щекам Беллатрисы текли солёные слёзы, её голос был очень слабым, дрожащим и тихим, она еле говорила, но продолжала улыбаться, веря в то, что наконец-то дождалась любимого. – Прекрати нести чушь, это всего лишь гроза и туман, Белла, это обычно явление! – Нет, не обычное! Как ты не понимаешь, почему не хочешь поверить?! – девушка сжала кулаки, дрожа от волнения, страха, злости, радости и всех тех эмоций, которые в миг стали переполнять её, тех, от корых она успела отвыкнуть за эти годы, ведь почти ничего не ощущала, кроме пустоты. Её сердце бешено колотится, она должна встретить его. – БЕЛЛАТРИСА! – Сириус пытается кинуться вслед за сестрой, которая за одно мгновение вылетела из комнаты, пытаясь убежать прямиком к выходу из поместья Блэков, на улицу, в этот апокалипсис! Но у него не вышло, что-то остановило мужчину, не давая догнать девушку. В Париже резко начался страшный ливень, которого не было достаточно давно. И не просто ливень, а гроза! Гром, молния, ещё от куда-то появился туман! Хотя, Геллерт не обратил на него никакого внимания. У него чудовищно болели голова и плечо, которое было ранено, из-за недавней стычки с мракоборцами. Рана была перевязана, но из-за дрянной Розье, которая его разозлила, заставив резко повернуться, рана открылась, начиная кровоточить. Он старался игнорировать боль, думая о Белле, ведь лишь её образ помогал ему отвлечься от всего. Но успокоиться ему не дал Антонио, начавший суетится и дергать его за воротник рубашки. – Что тебе нужно, Антонио...? – тихо проговорил Геллерт, открывая глаза и начиная глядеть на зверька. Чупакабра кивнула на окно, за которой бушевала гроза. Геллерт хмыкнул, тут же вспоминая их последний разговор с Беллатрисой и о своём обещании, что он вернётся вместе с дождём. – Какая ирония... – прохрипел он, горестно хмыкнув и печально улыбнувшись. Антонио зарычал и ухватил зубами одну из книг, лежащих на столе хозяина, а после положил её на центр, начиная быстро перелистывать страницы, стараясь найти ту самую, которую запомнил, наблюдая, как Геллерт старается найти сведенья о порталах в разные временные точки. – Что ты хочешь мне этим сказать, Антонио? – пробормотала мужчина, терпя дикую боль в плече. Тоша вновь раздражённо рыкнул, злясь на хозяина за его несообразительность, а после забрался на страницу и ткнул лапкой в выделенный карандашом текст. – Магический туман, являющийся порталом, через который можно попасть в другое измерение, время или... Антонио! Что бы я без тебя делал? – глаза Геллерта загорелись и он вновь резко вскочил из-за стола, забывая о ране. Зверь прикрыл глаза и фыркнул, после чего запрыгнул в карман Геллерта, зная, что он пойдет на улицу, возвращаясь к своей возлюбленной, а также ещё одной любимой хозяйке Чупакабры. Грин-Де-Вальд взял колдографию Лестрейндж и тоже положил в карман, а после ринулся к выходу на улицу, не собираясь сообщать о своём уходе сторонникам, ведь ему было сейчас явно не до них. Ледяной дождь со всей силы ударил в лицо, как и во всё тело волшебника, ветер стал сносить, в ушах зазвенело от оглушительного раската грома, но он не повернул назад, а твёрдо шёл вперёд, превозмогая дикую боль и усталость, он должен был вернуться, он обещал, судьба дала ему шанс. И если она дала, значит нужно воспользоваться, ведь судьба жестока и даёт лишь одну возможность, без второго шанса...«И вот пешком к тебе ползу
А смерчи носят на руках грозу
Не страшно мне ничуть, к тебе одной хочу...»
Белла шла по улице, ничего не видя. Она промокла насквозь, ей было холодно и больно, но она продолжала идти, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть мужской силуэт, такой родной и любимый. Мокрые кудри мешали, закрывая глаза, ведь они развевались на ветру, а этот самый ветер грозился снести саму Беллу, которая была куда более хрупкой и лёгкой, нежели те деревья, что чуть ли не вырвались из земли с корнем. – Геллерт! – отчаянно крикнула она, срывая и так сорванный от криков и рыданий голос, надеясь услышать долгожданный ответ. И она услышала. – Белла... – голос, такой мягкий, такой родной, такой нежный... Но успевший позабыться. Он донёсся со спины и Белла резко обернулась, увидев недалеко от себя мужчину, медленно выходящего из тумана, шатающегося, держащегося за плечо, но в это же время, он тепло и ласково улыбался ей. Это был он, это был её Геллерт. – Геллерт... – по её щеке снова стекла слеза. Она стояла и смотрела на него около минуты, а после кинулась Грин-Де-Вальду на шею, прижимаясь к нему, как можно крепче и теснее. Они оба уже не чувствовали боли, им было плевать. Они слились в поцелуе, крепко обнимая друг друга, не желая отстраняться, не желая отпускать, не желая уходить и прощаться вновь. Они не могли насладиться друг другом и могли стоять и терзать желанные губы ещё очень долго, могли бесконечно любоваться друг другом, даже было необязательно говорить, слова вовсе не нужны. – Ты вернулся, сокровище моё... – прошептала она, снова начиная плакать, но уже не от горя и печали. Она провела рукой по его щеке, чувствуя тепло. Его тепло... Как же она скучала по Геллерту. – Я же обещал, чудо, прости, что так задержался... Антонио тоже скучал, яблоками я его не так, как ты балую. – он издал смешок, осторожно беря её за руку и нежно целуя ледяные пальцы, к которым так хотел прикоснуться всё это время... Туман исчез, а дождь стал стихать и из сильного ливня, сопровождаемого грозой, превратился в слабенький дождик, под которым любят играть дети. – Я так по вам скучала! Я знала, что ты вернёшься, знала! – она вновь закусила губу, из-за чего Геллерт поцеловал её, прижимая крепче к себе. – Сколько раз я тебе говорил перестать закусывать губы, Белла? Они у тебя все в крови, дурочка! – мужчина провел рукой по мокрым кудрям и улыбнулся. – Прости... – Почему ты вышла из дома? Я же говорил, что тут опасно, тебе могут навредить! – Я не могла не встретить тебя, милый... Прости, я так скучала! – девушка снова вжалась в мужчину, утыкаясь прямо Геллерту в грудь. – Тс... Тише, всё хорошо, я здесь, с тобой. Я вернулся, вместе с Антонио. Пойдем в дом, а то простудишься. Геллерт снял с себя плащ и накинул на плечи любимой, а после крепко взял её за руку, направляясь к поместью Блэков, всё ещё скрытое от чужих глаз.«Дождь, не трожь мою любовь
Я спрятал далеко, ты не найдешь
О чем же ты молчишь?
О чём поёшь, дождь...? Дождь...»