Figuras enim Uta.

      После всего случившегося Джун так и не появлялся более, как бы сильно и долго не искали его гули. Безликому уже надоело гоняться за его тенью, он предпочёл бы думать, что он умер от травм, которые нанес ему Безликий.       — Хочешь продолжать? — Ворон приземлился рядом с другом.       — Нет, не вижу смысла, уже несколько месяцев его ищем, — гуль вздохнул, — Надеюсь, что он просто сдох как вышивая псина.       — Чтож, я тебя поддержу в любом случае, но ты не беспокоишься о девушках? Если он притаился где-то?       — Ха, — Безликий усмехнулся, — Я думал, что после того, что произошло на кухне, ты больше не разговариваешь с Мией, я ошибаюсь?       — Это правда, но это не значит, что я за ней не слежу и не беспокоюсь.       — А говорят, что я маньяк-извращенец, кажется, они ошиблись адресом.       Безликий тут же рванул с места, Ворон сорвался с места, пытаясь догнать своего друга и врага в одном лице. Действительно, Йомо был смущен своим поведением, но больше всего его беспокоило то, что он внушил Мии неправильные чувства, тогда он был не в себе, его переполняли негативные чувства и он решил так расслабиться? В любом случае, это лишь жалкие оправдания.       Ута не долго размышлял о своем плане, если быть честнее, то он его уже давно придумал: они с Ренджи арендовали пару квартир в разных районах и обставили их так, чтобы было ощущение, что там кто-то живет. Далее парни стали говорить о ложных событиях.       Масочник заглянул в бар Итори, где сидел Джун, казалось, что он оттуда и не выходит вовсе, возможно, ему негде жить? Ута подсел к товарищу и заказал излюбленный напиток, масочник включил актёра и стал тяжело вздыхать.       — В чем дело? Не помню, чтобы ты так часто вздыхал, — Джун улыбался и отпивал спиртной напиток.       — Да вот, с Рейчел расстались, она уехала в хх район, по хх адресу. Не нравится мне эта улица, — Ута прикрыл глаза.       — О как! — удивился парень, — А из-за чего?       — Мы принадлежим разным мирам, ее уже почти не убили, — Ута вздохнул, — Хоть раз в жизни я должен послушать Йомо. Хей, а достань мне сведения об этом районе и гулях, что там обитают.       — Хорошо, Ута, — Джун чокнулся с масочником.       Несколько дней гули отслеживали подозреваемых, просматривали камеры с квартир, которые они незаметно попрятали по углам. В один прекрасный момент они смогли найти крысу — Джуна. Парень пролез в квартиру, где по идее должна была жить девушка. Масочник набрал пару девушек, которые со спины были похожи на Рейчел и просил их крутиться недалеко от студии, где работала сама девушка. А вот мастер в эти дни даже не осмеливалась вылезать из студии, так как наплыло слишком много работы и бумажной волокиты, а так же всеми «любимый» санитарный день. Но девушке пришлось отпустить своих коллег и заниматься генеральной уборкой в ночное время совсем одной. Исао об этом не знал, мастер решила не раскрывать своих коллег — эта случайность и сыграла на руку масочнику.       Безликий сообщил Ворону о крысе, они решили не ждать долго и сразу его прижать. Джун пытался объясниться, а потом и вовсе пояснить причину, но Ута не стал его слушать, ведь ему хватило истинной цели настоящего Джуна. Гули простились с бывшим другом и напарником, вот только убивать его решился только Безликий. Джун пытался сбежать, хватался руками за последние шансы выжить, но его тянули обратно, стирая кожу пальцев в кровь. Ута безжалостно расправился с ним, на последок масочник стал ломать каждую кость, разрывая мышцы и сухожилия. Он расчленял тело своего напарника и бывшего друга, может, Ренджи не любил этого парня и ему его было не жалко, но вот Ута не мог простить его за ложь, он принял его, а он его предал. Он потрошил его тело, вспоминая время, проведенное с этим пареньком, вспоминая его слезы и просьбы о пощаде. Но Джун заслужил такой участи, а Безликий обязан был сам избавиться от него, так как это только его ошибка как лидера и как друга.       Безликий притащил мешок мяса и положил его в морозильную камеру.       — Итори ни слова о Джуне, соврем, что он покинул Токио в поисках лучшей жизни, ей не надо этого знать, — тихо проговорил Ута.       — Ты защищаешь ее или Рейчел?       — А разве это не очевидно?       — Эта девушка принесла нам не мало проблем, если бы ты…             — Нет, если бы не я, она была бы давно уже либо мертва, либо похищена, — гуль перебил друга, громко захлопнул крышку морозильника.       Мужчина направился в зал, где указал Ренджи на дверь. Йомо вздохнул и кивнул коллеге, он покинул студию с тяжелым грузом на душе. Оставалось самое сложное — соврать подруге, которая любила этого паренька. Никто никогда не узнает поняла ли Итори, что сделали ее друзья или же она поверила каждому слову парней.              В студии дела были не лучше. Голуби отказывались покидать данное заведение. Кажется, они чувствовали, что тут что-то не так, а может, это было принципиально. В любом случае мастерам приходилось изо дня в день терпеть незваных гостей, которые уже чувствовали себя как дома. Следователи расхаживали по залу, наблюдая за каждым движением мастеров. Клиенты чувствовали себя крайне неловко, особенно девушки, чьи тела были обнажены. Мастера пытались бунтовать, но им выходило это боком — начинались крики, споры, а потом голуби записывали очередной акт — приходилось молчать. Студии и так досталось, не хотелось это еще сильнее усугублять. Еще на и на плечи Рейчел свалился следователь, которой от нее не отходил ни на шаг, даже преследовал ее по пути в уборную. Девушка только успевала быстро убежать и закрыться, она боялась идти домой, так как думала, что он проследует за ей и наткнется на не очень хорошую картину в виде двух гулей.       Мастер работала, а он крутился позади, он делал вид, что разглядывал в ее работу, но его взгляд был направлен лишь в сторону груди девушки. Исао это видел и знал, но боялся, что что-то произойдет, но его гнев копился. Капля за каплей.       — Ты же ее отец? — парень вошел в кабинет без приглашения, он облокотился о шкаф с бумагами и стал рассматривать записи за предыдущие года.       — Это тоже преступление? — язвил Исао, он грубо отобрал тетрадь у следователя.       — У меня есть к тебе предложение, — мужчина стал уже догадываться, что ему может предложить следователь, — Отдай мне свою дочь, а я поговорю с главным следователем, чтобы увести от сюда ребят, тогда вы сможете спокойно работать, — Исао сжал кулаки, его гнев стал копиться, мужчина пытался его усмирить, чтобы не наделать дел, — У нее хорошее тело, особенно грудь, она же метиска?       Нет, при всей его силе воли он не мог слушать его похотливые мысли. Он описывал его дочь не как человека, а как кусок мяса, который можно лишь трахать. Исао не понял как он замахнулся и повалил следователя на пол. Удар за ударом, его глаза пылали яростью, он не мог себя остановить, не мог себя контролировать. По счастливой случайности в кабинет ворвался его напарник, он позвал других и те оттащили разгневанного мужчину. От части это спасло Исао, так как следователь оставался жив. На этом студия завершила свой рабочий день. Пока Хитоми и Эми прибирались в студии, сами хозяева сидели в полицейском участке. Рейчел кричала, пыталась смягчить наказание отцу, но все было бесполезно. Сам же Исао молча сидел на стуле возле дочери, он понимал, что натворил и был готов принять любой приговор. Рейчел ушла ни с чем: ее прогнали с участка, а отца оставили под заключением — ждать суда. Кеана стояла на улице, не понимая происходящего, в руках девушка сжимала листок со штрафом, который уже выплатила с личного счета Исао. Она нервно скуривала сигарету за сигаретой, пытаясь успокоиться, но это ничем не помогало. В порыве гнева девушка стала написывать Уте, рассказывая все, что произошло в этот день. Рейчел не знала, что из этого может последовать, не догадывалась о последствиях своих слов, она немного успокоилась и выключила телефон, Кеана присела на корточки и закрыла руками лицо, пытаясь не заплакать — гадко, отвратительно. Она не могла показаться на глаза Стелле, ведь Кен опять устроит скандал, а Рейчел не хочет наговорить ничего лишнего. Мия? Мии своих проблем хватает, девушка работает без отдыха, надрываясь на учебе и на работе. Кеана резко встала и пыталась уйти как можно дальше от этого места, но не знала куда.       Ута поздно опомнился и поздно посмотрел в телефон. Мужчина соскочил с кровати, пытаясь дозвониться до девушки, но результата не было никакого, она была не в зоне доступа, так же как и Мия. Он мог бы пойти и найти ее, возможно, Джун еще жив и мог ее отыскать, но масочник нутром чувствовал, что она в безопасности, он думал, что ее лучше не тревожить пока, что ей надо побыть в одиночестве, потому не стал медлить. Ведь завтра они вновь придут в студию и опять случится что-то плохое. Ута принял решение и принялся выполнять свой план.       Есть у голубей небольшие грехи — маленькие тюрьмы, где содержать голубей низких рангов, они ждут своей очереди на казнь. Безликий знал пару точек таких «заведений», он мог в одиночку поубивать голубей и выпустить гулей, которые бы отвлекли CCG от студии. Пробираясь сквозь деревья глубокой ночью, Безликий пытался вспомнить местонахождения этих тюрьм. Он наткнулся на них когда-то давно, но не думал, что они ему когда-то пригодятся. Скорее всего после его вторжения эти места уничтожат, так что если ими и пользоваться, то по полной программе. Безликий смог найти вход, он быстро расправился с охранниками и отпустил гулей на волю. Мужчина стоял среди трупов голубей, держа в руках оторванную конечность одного из них, гуль представлял, что это рука принадлежит тому самому следователю, который посмел покуситься на его женщину. Он откинул ее куда-то в сторону и направился в следующую точку, представляя какой сейчас начнется хаос в городе. Безликий улыбался, смеялся, он забыл, что делает это ради девушки, теперь он делает это лишь ради своего веселья.       Свободные и счастливые гули направились в город, разрушая все на своем пути. Многие из них поняли, что если явился к ним Он, то Он что-то задумал, а потому если они хотят остаться живыми, то пару дней лучше не высовываться. Но не все оказались такими. Гули сеяли хаос в городе, нападая на людей: рвали, кусали, просто убивали, чтобы насладиться криками, визгами и болью жертв. За пару часов центр Токио превратился в Ад.       Глубокая ночь, казалось, что улицы Токио должны быть пустыми, но не тут то было: начались выходные, продолжался праздник. Люди праздновали, пили и отдыхали, они и не могли подумать, что в город завалиться толпа гулей. Улицы быстро залились кровью, наполнились криками и стонами бедных жителей.       Три часа ночи, именно в это время следователи получили приказ очистить улицы от гулей, именно в это время началась операция по очистке улиц, именно в три часа ночи Эми поругалась с родителями, именно в это время она выбежала на улицу в одной пижаме, ступая босыми ногами по холодному асфальту. Девушка плакала, она больше не могла держать в себе все эмоции, что накопились за продолжительное время. Родители ее убивали, резали ее душу на части, Эми долго терпела, но всему настает конец. Этот последний нож разрезал остатки ее души и она сбежала, не понимая, что происходит. Душевная боль сменилась диким страхом.       Три часа ночи, темное небо без звезд, красные глаза, глаза ищущие жертву: голодные, страшные, дикие — это то, что будет преследовать девушку еще долгое время. Теперь она бежала не от своей боли, не от своих мыслей, а от зверского ужаса. Эми пыталась бежать, молилась о спасении, просила помощи. Эти глаза, эта улыбка, безумный смех и нечеловеческая сила, Эми бы не смогла убежать — это бесполезно — он быстрее, сильнее ее. Гуль накинулся на девушку всем своим телом, вонзая зубы в ее икру. Дикая боль, ужас, страх. Слезы от боли и неестественный крик, что вылетел из ее глотки, ей никогда не было так больно, страшно. Он отгрызал кусочек за кусочком: Эми чувствовала, как ее мясо отрывается от кости, чувствовала, как его зубы вонзаются в ее плоть. Гуль смеялся и наслаждался ее мучениями, смеялся, откусывая ее мясо, но это было лишь началом всего ужаса. Он стал ломать ногу — сустав за суставом, отделять косточку от косточки, он безумно радовался тому, что она еще в сознании. Эми нашла в себе силы от пнуть его, выбраться из объятий мясника и побежать дальше. Но она не могла.       Он неспеша шел за ней и наслаждался ее нелепым бегом, Эми вкладывала большие силы, чтобы бежать с пораненной ногой, но со стороны — она шла и хромала, загибаясь и шипя от боли. Гуль громко смеялся и издевался над бедной девушкой, что просто пыталась выжить. Если бы она не ушла, если бы продержалась еще немного, то не попала бы в такую ситуацию. Он ее нагнал, больно ударил головой об асфальт и стал продолжать начатое. Эми чувствовала как он дотронулся до ее пальца, как рвалась ее кожа, мышцы, ломались ее кости. Легким движением руки он подбросил большой палец и поймал его ртом, он продолжал, оставил самое лакомое на потом — бедро. Нет ничего вкуснее бедра юной девушки, гуль наслаждался каждым кусочком, каждым криком Эми. Он хотел уже было приступить к следующей ноге, но остановился, когда понял, что в его лоб попала пуля: словно кристалл она сияла под лунным сиянием, красная как его глаза. Гуль упал и больше не поднимался. Эми еще долго смотрела на него, боялась, что он поднимется и вновь нападет на нее, но, увидев бегущего следователя, адреналин сошел на нет и девушка упала.       — Сюда! Она жива! — это было последним, что услышала Эми. Эта долгая ночь наконец-то закончилась.       Запах лекарств, яркий свет, опухшие глаза Мэдоку, рыдающая Хитоми и стоящая в стороне Рейчел, опустившая вниз глаза — первое, что увидела девушка после долгого сна.       — Хей, — нежно позвала она, — Я же жива, не плачьте, все хорошо.       — Эми, — Мэдоку с жалостью посмотрел на свою партнершу, нежно целуя ее ладонь, мужчина крепко сжимал глаза, как будто ему ужасно больно… как будто.       Нет, это обман, она не хотела верить своему телу, она не хотела верить в реальность. Эми распахнула глаза и откинула одело — ничего, пусто.       — Это же сон?! — кричала она, — Скажи мне, что это сон! Это неправда!       Эми кричала что есть силы, пыталась встать, но Мэдоку ее насильно удерживал на кровати. Родители привели медсестер, которые пытались успокоить девушку, под препаратами она смогла уснуть. Рейчел не могла смотреть на это, не могла принять и не могла поверить в реальность происходящего. Девушка понимала, что это все из-за нее, что это только ее вина. Если бы она не написала тогда Уте, нет, если бы она отказала ему самого начала и просто бы умерла, то никто бы не пострадал. Рейчел тихо вышла из палаты, так, чтобы ее никто не заметил, она прижалась к стене и скатилась, спрятавшись в коленях, еле сдерживая свои слезы.       Рейчел сбежала. Чувство вины и стыда ее разъедали изнутри, будто это она лишила Эми ноги, будто это она виновата в ее кошмарах и страхах… будто? Нет, это она, лишь она и больше никто. Лишь Кеана пользуется услугами Уты, забывая, что это страшный монстр, убийца. Девушка должна была догадаться, что он может предпринять какое-нибудь ужасное решение, от которого будут страдать невинные люди, но эмоции накрыли ее с головой, затуманили разум, Рейчел отказалась думать о последствиях, отказалась думать о своих словах и действиях, она просто хотела, чтоб ей кто-нибудь помог.       «Dragon face» продолжил свою работу через пару дней: в студии остались только Рейчел и Хитоми. Девушки пытались работать дальше, не затрагивая темы про Эми и Исао и из-за этого между ними нависала напряжённая атмосфера. Девушки не общались, иногда проранивали пару слов по работе, но никто ни у кого ничего не узнавал, не задавал вопросов, не просил подменить или отпустить пораньше. Хитоми скрывала свои чувства, каждое утро она с трудом просыпалась, а ночами плакала из-за страха. Ей было больно смотреть на Эми, которая уже потеряла весь смысл жизни и зарылась в своем кошмаре. Мэдоку, который пытался помочь девушке, казалась, что это безнадежно, а на Рейчел она не смотрела. Возможно, девушка так сильно загналась, что все окружающие чувствовали ее вину, но не понимали в чем. Хитоми не могла выдержать этой атмосферы, не могла спокойно ходить по ночам, не могла нормально спать по ночам — кошмары Эми перенеслись и на нее саму.       — Рейчел, прости, но я больше так не могу, — Хитоми не смотрела ей в глаза, она смотрела в пол и перебирала пальцы рук, — Я хочу уехать от сюда как можно быстрее и дальше, у меня нет сил больше, я до ужаса боюсь ночи, боюсь гулей! Прости, Рейчел, — Хитоми не стала ждать ответа, а просто ушла, оставив Рейчел одну в пустой студии. Да, список пополняется.       Кеана не двигалась с места, стояла как вкопанная, боясь пошевелиться, боясь двинуться. Ее парализовало, она окончательно запуталась и не знала, что делать дальше, как жить и как справиться со всем. Нет, она даже и не думала, как это все исправить, ведь Эми никто не вернет ногу, никто не вернет жизни тех людей, что погибли по ее прихоти. Они могли бы потерпеть, понести некоторые убытки, но остались бы живы, но Рейчел выбрала путь, состоящий из крови невинных людей. Ради студии и ее личного комфорта погибли сотни людей, из-за ее эгоизма это и произошло: она лишь пользуется силой Уты, чтобы убрать весь дискомфорт с ее жизни, причинить боль другим, ради ее самой. Девушка никогда не задумывалась о последствиях, никогда не думала о том, что кто-то из ее окружения пострадает из-за нее и ради нее. Нет, не этого она хотела.       — Рейчел, — сквозь мысли она слышала крик подруги, — Рейчел! — девушка лишь перевела взгляд на Мию, — Да что с тобой происходит?! Ты меня пугаешь в последнее время.       — Хитоми ушла, — тихо сказала она.       — Что? Почему? — волновалась Мия, легко сжимая плечи подруги.       — Сказала, что больше не может тут жить — ей страшно, — Рейчел вздохнула и взялась за голову, — Я это заслужила.       — О чем это ты, Рейчел? Ты в этом не виновата, это случайность! — Мия нежно улыбнулась и попыталась обнять подругу.       — Нет, это все из-за меня, — в бешенстве, девушка откинула руки подруги и отвернулась от нее, теперь ей было стыдно и перед Миурой.       — Рейчел, ты не в…       — Я убила маму, испортила жизнь Стелле и Кену, из-за меня отец в тюрьме, я убила Хироши, я убила тех людей, я навредила Эми — это все я! — кричала Рейчел, не в силах больше держать все в себе.       — Что за ерунду ты несешь? — Мия начинала злиться, она стала трясти подругу за плечи, пытаясь ее образумить.       — Мама заболела, родив меня; Стеллу и Кена я ненавидела всей душой, потому что они отобрали у меня отца; ненавидела Нэо так как считала, что это плод предательства отца; сказала Уте убить Хироши; если бы я тогда не стала спорить с голубями, если бы я тогда не открыла свой рот, они бы не пришли вновь; а все эти гули… — Кеана сорвалась на крик, быстро размахивая руками, пытаясь что-то нарисовать в воздухе, — По моей вине, я попросила Уту все это сотворить, чтобы голуби отстали от студии — это все сделала я, только я виновата в этом и это уже никак не исправить! — Рейчел плакала, что есть силы, слезы лились без остановки, ноги и руки дрожали, она перестала контролировать свое тело.       Мия ее не трогала, она не нашла в себе сил ее обнять или сказать, что все это не так и лишь случайность — она же не могла знать этого, но Мия понимала, что ей это не поможет. Девушка понимала, что Кеана уже давно терзает себя за все, что происходило в ее жизни: она не смогла увидеть в Рейчел эту боль, она не смогла вовремя ей помочь, а может, просто не хотела обращать внимания, надеясь, что она сама с этим справится, но становилось только хуже и хуже с каждым днем.       Дома они не сидели вместе, не разговаривали, спали в разных кроватях, отвернувшись друг от друга. Впервые за столько времени они почувствовали холод между ними. А Мия не решилась делать еще больнее Рейчел, не решилась ей сказать важную новость, это могло разрушить Кеана на части. Вместо того, чтобы сказать все прямо и дать понять подруге, что она еще ей нужна, она сделала еще больнее — исчезла без слов и записок.       Кеана отправилась в больницу, она решила все рассказать, но не смогла зайти в палату, не смогла увидеться с Эми — не хватило смелости.       — Не зайдешь к Эми? — Мэдоку сидел рядом на скамейке и скуривал сигарету, повторяя за Рейчел.       — Не могу себя пересилить, — она опустила взгляд.       — Это же не твоя вина, ей нужна сейчас поддержка, — Мэдоку устало улыбнулся.       — Я, — девушка остановилась, пытаясь обдумать слова, — Я виновата в этом, прости, — прошептала Рейчел, не поднимая головы.       — О чем это ты? — мужчина напрягся, выплюнул сигарету и встал перед ней, — Эй! — он грубо схватил ее за плечи и стал трясти как куклу, срываясь на крик, — Повтори!       — Эти гули… Это все по моей вине, — девушка взвизгнула от боли, которую ей причинял Мэдоку.       Мужчина не рассчитал свою силу и сильнее впился в плечи мастера. Он не стал спрашивать, он все понял, да — Ута — тот самый гуль. Мэдоку пришел в себя, развернулся и молча ушел — его в палате ждала Эми — убитая, никакая. Глаза ее опустели, она ни о чем не думала, лишь плакала, когда приходила в себя. Девушка не могла смотреть на себя, не могла смотреть на ногу. Родители то и дело приходили, ворчали и плакали, Эми слышала, как они ссорились с Мэдоку и уходили, а потом это повторялось изо дня в день. Но мужчина не покидал ее ни на минуту, был с ней, шутил сквозь слезы, насильно улыбался и дарил ей любовь — настоящую любовь, которую ей не могли дать родители Даже сейчас они винили всех, но не себя, они не обнимали, не клали руку ей на плечо, не говорили слова поддержки — лишь жаловались и ворчали, считали деньги и смотрели на счета за лечение и представляли сколько еще придется платить. Но они ни разу за все это время не заплатили ни йены за свою дочь — все держалось на плечах Мэдоку.       Время от времени парень появлялся в студии, молча принимал клиентов, получал деньги и шел на другие подработки, а потом возвращался к ней. Ради нее он съехал с квартиры — стал ее сдавать, а сам переселился в маленькую комнатку в общежитие — лишь бы сэкономить.       Рейчел пыталась ему давать деньги, приносить еду — но он не брал, отказывался и, кажется, злился. Кеана пришла в больницу рано, очень рано и попросила счета за Эми, а так же счета за ее реанимацию и имплант — она была отдать все, лишь бы помочь. Мэдоку ввалился в закрытую студию и начал кричать, он был возмущен, он стал ненавидеть девушку еще сильнее. Рейчел слушала, просто слушала, понимая его. Мэдоку не сдержался и влепил мастеру пощечину.       — Прости, прости, — быстро мямлил он, смотря на руку, будто она не принадлежала ему — Мэдоку быстро ушел больше не появлялся, так же как и Ута, так же как и Хитоми, а потом еще и Мия.       Кеана вернулась домой поздно — убитая и сломанная, у нее не было желания с кем-то говорить или с кем-то видеться. Масочник молчал, не приходил — может был занят, может понимал, что случилось — это никому не известно. В квартире было пусто, совсем пусто — Рейчел ворвалась в комнату, стала открывать полки и шкафы — пусто. Мии не было, она больше не вернулась, она больше не отвечала на ее звонки. Одиночество и боль пронзали сердце мастера — Кеана осталась одна, совсем одна. Ей было тошно возвращаться в эту квартиру, вспоминать былые деньки, смотреть на пустую кровать Мии. Ателье пустовало, как и магазин Миура — они исчезли, а она потеряла всех. Не смотря на эту боль, Рейчел возвращалась в студию, нет, она больше ее не покидала.       Днями и ночами работала, пыталась затушить в себе все чувства и погрязнуть с головой в работе — так было легче.       — Держите эту пленку как минимум пять дней, постарайтесь носить ее аккуратно, но в случае ее повреждения — Вы можете прийти сюда и переклеить ее, — мастер развернулась к столику, — Вот краткая инструкция о ваших дальнейших действиях, а так же немного об уходе за тату.       — Да, спасибо, — парень мило улыбнулся, но не переставал смотреть на измученную девушку, — Вы в порядке? Кажется, раньше вы были… ммм… Вы похудели сильно…       — Ох, — Рейчел распахнула глаза и натянула улыбку, — Все в порядке, просто все уехали по отпускам — работы много.       — Чтож, берегите себя, так можно и в больницу попасть, — он ушел, а мастер с облегчением выдохнула, давно с ней никто не разговаривал, а ведь Ута говорил так же.       Завтра девушка решила устроить выходной, а сегодня напиться как следует, попытаться забыться и отдохнуть. Рейчел решила зайти в бар к Итори, надеясь, что встретит Уту или Йомо, но там никого не было. Час, два, три — никого. Кеана напивалась сильнее и сильнее, скуривала очередную сигарету и еще сильнее углублялась в свои мысли.       — Так, так, так, — позади нее послышался голос и стук ноготков, — А кто это тут у нас? — Итори села рядом и улыбнулась, — Какая ты страшная.       — Хм, — Рейчел перевела взгляд на девушку и зачесала рукой пряди волос назад, — Зато не притворяюсь.       — А кто это тут притворяется? — Итори нахмурилась, но потом улыбнулась, — Ладно, я прощу тебе твое поведение, я тебе благодарна за то, что ты вернула старого, доброго Уту. Это представление с гулями, куча трупов, а в центре Он — что может быть прекраснее возвращения старого друга?       — Я рада, что ты рада, — Рейчел отвернулась, она больше не хотела слышать про этот случай, вспоминать Эми, отца и всех остальных, Кеана хотела лишь на минуту забыться, забыть обо всем и обо всех. Девушка выпила еще стопку и поставила поверх других, — Значит, Ута работает?       — Работает? — Итори громко засмеялась, а Кеана не знала какое слово можно подобрать к такому образу жизни, — Слушай, если ты ищешь встречи с Утой — то смирись, ты ему больше не нужна, ты обуза для него и он, наконец-то, это понял. Это последний раз, когда ты приходишь сюда, а потом — вход тебе закрыт.       — Да ты просто ревнуешь, как тогда, — Рейчел выпила еще стопку, — Ластишься вокруг него, а ему на тебя наплевать, точнее, он не видит в тебе женщину. Ты для него — сестра — ни больше, ни меньше, а сейчас его нет, он занят, поэтому ты несешь этот бред.       — Нет, — Итори привстала и громко хлопнула ладонью по столешнице, — Это ты витаешь в облаках, выстраивая радужные отношения с гулем. Он — убийца, он — клоун, но никак не любовник убитой жизнью человечешки! — ее лицо был близко к лицу Рейчел, глаза Итори засияли, белки заполнились черной краской, но она так не смогла увидеть ни одной эмоции на лице Кеана — совсем ничего.       Девушка нахмурилась еще сильнее, разозлилась. Итори схватила ее за волосы и больно ударила головой о бар, потом еще и еще, снова и снова, пока Рейчел не упала на пол, закрывая лицо рукой и шипя от боли.       — Г-госпожа, вы переборщили! — бармен запаниковал, перебрался через бар и пытался помочь девушке, но Итори его остановила.       — Он заслужила! — гуль взяла ее тело и перекинула через плечо, больно выкинула на асфальт, — Еще раз увижу — убью! — хозяйка бара громко хлопнула дверью, оставив мастера в полной темноте.       Рейчел смогла встать, вытерла кровь с лица и отправилась назад в студию. Она не чувствовала ничего — ни страха, ни боли — ей было все равно. Кеана так же безразлично лепила пластыри на раны, а потом просто легла на диван и моментально уснула, надеясь, что больше не проснется.       Но не смотря на свое состояние, девушка проснулась рано. Она была такой же убитой, а тело сильно ныло. Кеана умылась, привела лицо в порядок и отправилась к отцу — в тюрьму, сегодня она хотела его навестить, его и свою маму. Рейчел по пути купила булочку и кофе, чтобы перекусить. Через пару часов девушка доехала до тюрьмы, где сидел ее отец. Исао вышел, мастер едва сдерживала слезы, что бы не заплакать прямо тут — при нем, если он узнает, что все плохо, то будет сильно волноваться, а сейчас это ему не нужно. Исао был таким же измученным, с ранами и ссадинами — Рейчел это сразу увидела.       — Милая, — он натянул улыбку.       — Папа, прости, — девушка вздохнула и опустила голову, — Прости.       — Стелла беспокоится о тебе, почему ты не приходишь домой? — казалось, он не слышал ее слова, или просто не хотел.       — Я, я… мне стыдно, да и Кен снова устроит допрос, а мне сейчас не очень хочется ругаться с кем-то, — Рейчел подняла голову и изо всех сил улыбнулась.       — Она тебя ждет, приди к ней и поговори, — Исао волновался.       — А что с тобой, что за синяки и ссадины?       — Все в порядке, — он улыбнулся, — Все хорошо.       Она не верила ему, разговор не складывался, нависало напряжение. Хотелось много всего спросить, но никто из них не решался, хотелось излить душу, но они не могли. Рейчел вышла из комнаты свиданий и направилась к начальнику, проводить беседу.       — К кому мне написать заявление?!       — Что? Какое?       — Моего отца там избивают, — девушка старалась не кричать, старалась держаться.       — Девушка, это тюрьма, тут бывают потасовки среди заключенных! — он улыбнулся и развел руки в стороны.       — А вдруг это кто-то из ваших?       — Такого быть не может, у нас за этим пристально следят, — мужчина нахмурился, как будто она его оскорбила.       — Как так следят, что у моего отца все тело в ранах?!       Он устало выдохнул, Рейчел поняла, что это все бесполезно. Но она не успела понять, как ее уже вывели из кабинета, а потом и из тюрьмы, громко хлопнув перед ней двери. Кеана сжала кулаки, но потом их разжала — ее никто не послушает, ей никто не поможет — все это бесполезно, она ничего не может сделать, как бы не старалась.              Ветер развивал ее пряди волос, она стояла у памятника матери, пока просто стояла, а потом присела и тихо зарыдала.       — Мам, почему ты не забрала меня с собой? Прошу тебя, я хочу оказаться в твоих объятиях, хочу почувствовать твою любовь и поддержку — это все из-за меня, я все разрушаю, я не достойна жить, я не достойна иметь таких людей вокруг, мам, ты сейчас так же плачешь, как и я?       Девушка не знала сколько часов провела рядом с мамой, не знала сколько говорила, не знала, что будет дальше. Рейчел просто шла вперед, время от времени отпинывая маленькие камушки. Она не знала куда пришла, не знала зачем и почему, просто оказалась не в том месте и не в то время.       Последние пару месяцев были ужасны, она не могла радоваться теплым дням, не могла ходить на праздники, смотреть салюты и покупать разные сладости. Сейчас как раз разгар различных фестивалей и праздников, каким-то образом ее занесло в гущу событий. Но Рейчел не стала уходить, решила отвлечься и посмотреть что тут может быть интересного. Было много народу, все толпились, были большие очереди, но девушка этого не замечала: с большой гордостью отстояла очередь к мороженому, к сладостям, походила по книжным магазинам и почитала пару книжек. Ее не смущала толпа людей и жара, в какой-то степени Рейчел почувствовала облегчение, ей стало легче, даже появились силы. Ей не терпелось вернуться в студию и начать работать, но а пока оставалось лишь развлекаться.       Пару часов она изучала местный рынок, смотрела на небо и отдыхала на траве. Кто-то ей подсунул флажок с талисманом праздника, Рейчел рассматривала его и думала о линиях и цветах, которые использовали при его создании, впервые за долгое время она не вспоминала лиц людей, не вспоминала те чувства и ту боль, хотя лицо до сих пор болело — но это были лишь мелочи. Девушка поднялась с травы и оправилась дальше, кажется, где-то должны были быть танцы, а еще б она хотела наестся до боли в животе: якисоба, такояки, час на стояние в очереди ради касутэры и прохладительных напитков — что может испортить этот день?              Рейчел уже направилась домой. Она шла вместе с толпой, иногда посматривая на экран телефона. Кеана не поняла, что происходит, почему люди толкаются, кричат и бегут. Она думала, что они куда-то опаздывают, возможно что-то не успели купить, а толкаются из-за большой очереди на транспорт. Девушку зажали со всех сторон, началась дикая давка, а крики стали громче, страшнее. Люди, что были рядом с ней стали паниковать, никто не понимал что тут происходит. Это было неожиданно, никто не думал, что может такое произойти. Ее сдавливали со всех сторон, прямо по середине дороги. Кеана не могла выбраться, не могла отойти, даже не могла вздохнуть. Рейчел пыталась протиснуться через людей и выйти в менее оживленное место, но ей не давали: толкали, давили.       — Черт, — протянула она, пытаясь уйти куда-нибудь в сторону.       Крики усиливались, нет, они приближались. Гуль? Нет, что-то больше, сильнее — грузовик. Водитель был не в себе, когда решил покататься по людям. Ему тоже надоел этот мир, его поглотила тьма, он выместил ненависть на несчастных людях. Рейчел пыталась бежать, пыталась уйти и увести в сторону людей, но они не давали, сами сопротивлялись, бросаясь под колеса грузовика.       Девушка едва открыла глаза, вокруг были трупы, кто-то плакал, кто-то кричал.       — Нет-нет-нет, — рука показалась знакомой, а эта белая рубашка, лицо — она его не могла вспомнить, — Как ты сюда попала? Нет-нет-нет, я не хотел, нет-нет-нет, КТО-НИБУДЬ! — он кричал, паниковал.       — Ты, — она пыталась говорить, но не чувствовала ничего, вся боль утихла, прошла, в голове было пусто, она ничего не слышала, — Ты мне знаком.       — Тише, тише, не говори, помолчи, — он закрывал ей рот, — И, и, и не спи, нет, говори, тогда говори, только немного, чуть-чуть, — его руки дрожали, он метался из стороны в сторону, не понимая, что делать и как оказать помощь.       — Что произошло? Я не могу встать, я ничего не чувствую, Рейчел пыталась подняться, но это было бесполезно.       — Нет-нет-нет, не шевелись, не пытайся, просто полежи, полежи еще чуть-чуть, чуть-чуть, — он быстро, быстро тараторил, трогал ее лицо, голову нежно и аккуратно, боялся прикоснуться к телу, — Мы все починим, исправим, да? Будешь как новенькая, как в старые добрые времена.       — Старые… добрые…       Асфальт, трупы, белый цвет, что мельтешил перед ее глазами. Она слышала свой телефон, но не могла его взять, не видела, что там было написано.       — Телефон, мой телефон.       — Что? Да-да-да, — парень стал искать его, — Вот-вот-вот, — он принял звонок и приложил к ее уху.       — Рейчел, ты сейчас где? — голос был знаком, такой родной и привлекательный, — Я слышал, что вчера наговорила Итори, эй, не слушай ее.       — Я, я не знаю, — хрипела девушка.       — Ты в порядке?       — Эй, где я? И, твой голос, такой знакомый, кажется, я его где-то слышала, — девушка задумалась.       — Рейчел, что случилось? — Ута стал волноваться еще сильнее, его голос сорвался на крик.       — Я не знаю, но я так устала, — по ее щекам потекли слезы, — Я так хочу поспать, еще немного.       — Нет-нет-нет, нельзя! — ворвался голос парня, он был рядом, что-то делал, что-то говорил.       — Прошу, дай мне отдохнуть, — она молила, кого-то молила, не понимая с кем говорит, — Всего минуту, — глаза закрывались, дыхание замедлялось, — Джун, точно, давно не виделись…       — Нет-нет-нет… — гуль паниковал, бегал вокруг нее, боялся тронуть, боялся убрать телефон, в котором кричал Ута.       — Хей, кажется, меня все бросили, — Рейчел больше не слышала, больше не видела, будто находилась в полудреме, — Все, — ее голос дрожал, девушка еще могла плакать, — Желания материальны? Кажется, зря я заставила маму плакать… зря заставила ее умирать, они должны были жить, — девушка говорила не спеша, делая паузы, проглатывая остатки слюны, всхлипывая, — Джун, я всегда несла столько несчастий?       — Нет-нет-нет, это все не так, милая, прошу, — гуль метался возле нее, он понимал, что она не сможет протянуть еще, что ее время кончается.       — Я виновата перед Утой, я его использовала, — продолжала девушка, — Я бы тоже себя бросила, хей, — Рейчел улыбнулась, — Пусть Стелла и папа не переживают… Я их всех люблю и прошу прощения, Джун, прошу, передай им это, ладно? — еще пару вдохов и она замолчала.       Джун открывал ей глаза, делал искусственное дыхание, пытался греть тело, кричал в трубку Уте, спрашивая что ему делать и как ее спасти, но слышал лишь тяжелое дыхание гуля, ему было больно, нет, им обоим было больно. Руки Джуна тряслись, он склонился над головой девушки и громко плакал, не сдерживая свои эмоции.       — Я не этого хотел, — повторял он вновь и вновь.