— I'm such a coward, these wretched things I do Famy — Ava
Рин ворочается в кровати, пытаясь вернуться в объятия сна, из которого её бесцеремонно вырывает разбившаяся на кухне посуда. Вжавшись щекой в подушку и зажмурив глаза так сильно, насколько возможно, чтобы свет несильно мешал, девушка вздыхает, понимая, что умиротворение безнадёжно упущено. Часы показывают, что она просыпается раньше будильника на полчаса. Снова круги под глазами будут. Шибуя встаёт с кровати, чувствуя, как кожа на ногах покрывается мурашками, пока она идёт проверять, что вообще произошло на кухне (хотя она и так знает ответ). Разумеется, это отец с похмелья не удержал кружку в руках и разбил. Хорошо, что она заранее спрятала свою любимую посуду***
— Привет, Шибуя-чан, — «подозрительная» Канзаки дружелюбно улыбается, как только девушка входит в класс. — Здравствуй, Канзаки. — Как прогулка с Акабанэ? — Была бы лучше без него. — Почему ты его так не любишь, если не секрет? — длинные ресницы хлопают, пока большие девичьи глаза смотрят на неё выжидающе. Она что, на допросе? — Просто не люблю, когда люди выделываются. — Люди или Акабанэ? — Акабанэ не человек что ли? Почему ты его выделяешь? — Тэрасака тоже довольно… интересный человек, но на него ты так не взъелась, как на Акабанэ, — внезапно Юкико меняет лицо с улыбчивого на подозрительное. — Ты знала, что ненависть — это подавленная любовь? Несколько секунд она пилит её зелёные глаза, пока Рин чувствует, как кадык дёргается. Мнительность с лица Канзаки исчезает так же быстро, как и появляется. — Ну или любое другое чувство, — на её губах снова улыбка. Шибуя совершенно точно не влюблена в Акабанэ. Если уж и брать за основу сказанное Юкико, что это может быть любое другое чувство, то здесь скорее зависть. Да, она не станет отрицать, что завидует этому красноволосому чертёнку со змеиными глазами. Потому что он может высказать людям всё, что о них думает. Единственное, что может сделать Рин — проглотить и заткнуться. Пожалуй, в чём-то он лучше её, как ни прискорбно. — Тебе пора перестать читать книжки по психологии для чайников. Они явно не работают. Шибуя с безразличным лицом садится на своё место, подкладывая сумку вместо подушки и ложась на неё головой. Через несколько минут приходит Манами, а ещё чуть позже — виновник недавнего обсуждения. — Как много прелестных девушек. И Шибуя-чан тоже здесь. — Я тоже не рада тебя видеть, — девушка потирает синяк под глазом, вперив уставший взгляд в Окуду. — Ты в порядке? Выглядишь измотанной. — Я в норме. Акабанэ садится за парту, доставая какую-то книжку, название которой Рин не читает, отворачиваясь к окну. Жёлтый осьминог тоже появляется в классе, и его почти моментально пытаются пырнуть резиновым ножом. Точно, они же должны убить своего учителя. Шибуе кажется, что она — единственный человек, которого это не интересует. Даже нож с собой не носит, что уж там говорить о попытках убийства. Возможно, этим и вызывает недовольство со стороны одноклассников, но как-то наплевать. До начала уроков собравшиеся одноклассники играют в карты. Рин поглядывает на них искоса, но не присоединяется, даже когда предлагают, списывая на усталость. Не хочется ей сближаться с этими ребятами, если честно. Не то, чтобы она надеялась вернуться обратно в А-класс, но и обживаться в Е-классе особо нет желания. Уроки проходят, как обычно. Тест она сдаёт немногим раньше Акабанэ и Исогая, если не одновременно с ними. Интересно, чем сейчас занят Асано? Они со вчерашнего дня не виделись и даже не списывались… Ну да, куда ж ей до президента студсовета? Пусть он и был её единственным другом, дел у него невпроворот. Теперь, за пределами школьной скамьи они будут видеться ещё реже. Девушка ловит себя на мысли, что вместо конспекта в тетради пишет портрет Гакушу. Это произошло настолько машинально, что она даже не заметила. Покраснев ушами, Рин переворачивает страницу и начинает записывать на новой то, что диктует учитель. Да уж, она соврёт, если скажет, что не скучает. К сожалению, скучает и даже очень.***
Тем временем в учительской Карасума напряжённо стучит пальцами по поверхности стола, делая вид, что изучает документы, открытые на ноутбуке, но на самом деле его мысли заняты совершенно другим — его сестрой. Девушка так болезненно исхудала за те пять лет, что они не виделись. Неужели дома настолько сильные проблемы с едой? Хотя, если вспомнить их отца, то не удивительно. Стоит предложить ей переехать в съёмную квартиру, которую Тадаоми мог бы оплачивать из собственного кармана, пока она учится, но их недавняя ссора сожгла все мосты, по которым он мог пройти для примирения с ней. Рин даже разговаривать с ним не хочет, речи и быть не может о том, чтобы принять от него какую-то помощь. Доходит до того, что Шибуя уже третий день пропускает его урок, чтобы не видеться. — О чём задумался, Карасума? — слащавый голос заставляет отвлечься от мыслей. — Не твоё дело. — Да ладно тебе, мы же коллеги. Расскажи, — девушка с усмешкой отпивает кофе из пластикового стаканчика. Тадаоми задумывается. Может и правда стоит рассказать. Возможно, двадцатилетняя девушка лучше поймёт его сестру, чем он, которому через год стукнет тридцатка. В этом августе, видимо, они снова отпразднуют день рождения порознь. Только если он не найдёт способ помириться. А он найдёт. Приложит все усилия, чтобы сделать это, иначе какой из него убийца? — Как заработать прощение человека, который тебя ненавидит? — Смотря, что это за человек, — сладко потягивает Елавич, снова отпивая кофе. — Шестнадцатилетняя девушка. Ирина давится напитком, закашливаясь. — У меня, к-конечно, были предположения, что ты любишь м-молоденьких, но не думала, что школьниц. Извращенец. — Дура что ли? — фыркает Карасума, нахмурив брови. — Я имел в виду свою сестру. — Сестру? Значит, та новенькая… — Да, она моя младшая сестра. Но если об этом хоть одна живая душа узнает, я тебя убью. — Не кипятись, Карасума, — машет руками Ирина, после складывая их на стол. — Сестра, не сестра — не важно, ведь в первую очередь она девочка-подросток. Такие зачастую страдают от низкой самооценки, а потому им нравится видеть и осознавать собственную нужность. А ещё, когда ради них геройствуют. Если она тебя после этого не простит, то хотя бы оттает, и тогда ты сможешь попробовать перейти на следующий шаг. Физрук потирает переносицу двумя пальцами, переваривая сказанное коллегой. Доля правды в её словах есть — Рин с детства не отличалась любовью к себе, а сейчас, если судить по виду, всё стало только хуже. — Спасибо, я что-нибудь придумаю. — Пустяки, — девушка выбрасывает пустой стаканчик в мусорное ведро под столом, откидываясь на кресле.***
Перед уроком физкультуры девушка уходит к лесу, прихватив сумку. Нет никакого желания даже смотреть в лицо брата, каким бы ни был повод. Если ей плевать на свою собственную жизнь, то с какой стати она должна за других беспокоиться? Не обязана, потому даже нож не носит. В какой-то мере Рин будет даже рада, если учитель Коро уничтожит Землю. Ей больше не придётся мучиться. Сзади слышатся шаги. Кажется, кто-то ещё прогуливает. В прочем, глубоко всё равно. — Ты знала, что прогуливать нехорошо, Шибуя-чан? — Ты знал, что преследовать людей — уголовно наказуемо? Решил вчерашний трюк повторить? — Вчера была минутная слабость. Можем считать, что ничего не произошло, — безразлично пожимает плечами, ускоряя шаг, чтобы догнать и идти вровень. — Ты не ходишь на уроки физкультуры и даже не пытаешься убить учителя Коро. Зачем нам вообще такой бесполезный человек, вроде тебя? Стать изгоем внутри класса изгоев, конечно, верх иронии. Нужно будет написать стендап-концерт об этом. Рин не отвечает, делая вид, что никого рядом нет. — Ты надеешься вернуться в А-класс, прогуливая уроки? Президент, небось, уже высказал на пару со своими друзьями всё, что думает о тебе. Воздух пропадает из лёгких. Одноклассник бьёт точно в цель. Больно. Настолько больно, что в груди щемить начинает. Шибуя терпит, как и всегда. Потому что бесполезный балласт, вроде неё, только и может, что проглатывать унижения. — Очнись, ты никому в главном корпусе не нужна. Поэтому заканчивай витать в облаках и начинай работать. — Папочка, наверное, разочарован в тебе, — бессознательно рычит девушка, глядя на одноклассника. — Повтори. Если до этого парня хотя бы от части веселило происходящее, то сейчас от него исходит угроза. Рин буквально ощущает её кожей. — Папочка, наверное, разочарован в тебе, ведь ты самоутверждаешься за чужой счёт. Ничтожество. Шибуя знает, чем грозит такое поведение, но всё равно продолжает. Так всегда: чтобы почувствовать себя живой, нужно ощутить боль. Она знает, что, если нарваться, её ударят. У каждого свои зависимости. У неё — страдания. Даже если в глазах всё это время можно прочитать страх, она всё равно пойдёт до последнего, чтобы доломать себя. — Возьми свои слова назад, иначе я превращу твою жизнь в кошмар. Рин лишь продолжает молчать, пока Акабанэ не замахивается, намереваясь дать ей пощёчину, но обвившие запястье жёлтые тентакли останавливают его, заставляя расслабить напрягшиеся мышцы. — Драться нужно только на полигоне! Карма-кун, что это за поведение?! — Не ваше дело. — Нельзя поднимать руку на девушку! Это ведь не по-джентльменски! — Сама нарвалась, — вырвав руку из тентаклей, Акабанэ поднимает свою сумку и уходит прочь, пока осьминог, вздохнув, смотрит на девушку. — Что произошло, Рин-чан? — Ничего, — говорит она, а сама думает, что же случилось с отцом Кармы, если он так взъелся от одного его упоминания. — Учитель, у него ведь нет отца? — А? Ты про Карму-куна? Почему ты так решила? — Когда вы говорили о предстоящем родительском собрании, вы обратились к Акабанэ со словами про мать, хотя у остальных спрашивали, придут ли их «родители». Это заставляет меня подумать о том, что их отец либо бросил их, либо умер. Со стороны жёлтого осьминога доносится присущий лишь ему смех, напоминающий «нурухуху». Сощурив глазки-бусинки, учитель довольно мурлычет. — Потрясающая дедукция, учитывая, как мало у тебя было информации. Из тебя вышел бы отличный Шерлок Холмс, Рин-чан! — он выпрямляется, подняв тентакли. — Я не знаю, что случилось с отцом Кармы-куна, но насчёт матери ты права. Она одна воспитывает сына. Остальное тебе лучше узнать у одноклассника, с моей стороны будет не педагогично рассказывать секреты другого ученика. — Наблюдательность — это не достижение, — фыркает оная, скрещивая на груди руки. Шибуе свойственно обращать внимание на мелочи, которые другие считают незначительными или бесполезными. Возможно, в этом они схожи с Нагисой, который записывает предполагаемые слабости их учителя, вот только в её случае с убийствами это никак не связано. Рин — просто наблюдательная серая масса, которая пользуется тем, что никто не обращает на неё внимания, пока она читает людей.***
Акабанэ хочет рвать волосы на голове. Может, хоть это заставит его мозг лучше работать в напряжённые моменты. Он только что чуть не поступился своими же принципами. Точнее, нет. Он уже поступился ими, подняв руку на слабого, просто его вовремя остановили, не дав пасть ещё ниже. Это не его заслуга. Это заслуга учителя Коро. Но почему, если эта девчонка боялась его, — по глазам видно было — всё равно продолжала провоцировать его? Неужели у неё потребность нарываться на неприятности? И это она-то с «Большой пятёркой» в главном корпусе тусовалась? Что ж, у Кармы теперь больше причин полагать, что все, кто связывается с Асано — припизднутые. Она — так в особенности. Нужно обходить эту девчонку стороной. По крайней мере, пока он не остынет. В следующий раз учитель Коро может не появиться, и кто знает, что произойдёт.***
— Эй, Карма, вы ведь были знакомы с Шибуей до перевода, не так ли? — Сугино срывает травинку и засовывает её в рот, оглядываясь на одноклассника, пока они идут домой. — Да не то чтобы. Мы птицы разного полёта. Такие, как она, тусуются с парнями вроде Асано. Просто пересекались несколько раз в коридорах. — И как бы ты её описал? — Идеальная и пустая. Тусуется только с «правильными» парнями, как «Большая Пятёрка». До нас ей дела нет. А что такое? — Да так… Просто она выглядит забитой и одинокой, вот я и подумал, что можно с ней подружиться. — Как хочешь. Мне такие друзья, как она, даром не сдались. — И почему ты её так ненавидишь? — Я просто не люблю лицемеров, — на губах Акабанэ расцветает ядовитая ухмылка.***
На следующий день Карма даже близко к ней не подходит — видимо, до сих пор не отошёл от той ситуации, когда чуть не ударил её. Шибуе на это глубоко наплевать, если честно, но безразличием со стороны одноклассника она пользуется, чтобы собрать о нём больше информации. Товарищем, может, она его и не видит, но зато объект для исследований из него довольно неплохой. — Накамура, ты ведь дружишь с Акабанэ? — Я ведь говорила тебе: «называй меня Рио». — Рио, он ведь твой друг? — Карма? Ну, не прям уж друг, но мы иногда с ним веселимся, подшучивая над учениками из главного корпуса, — хихикает девушка, только потом понимая, что созналась в преступлении подружке Асано, — А, ой… — Всё нормально. Мне плевать на распри между главным корпусом и корпусом Е-класса. — А зачем ты это спрашиваешь? Ты хочешь что-то узнать об Акабанэ? Он тебе нравится? — Один упаси, — фыркает та, нахмурив брови, и Рио думает, как та напоминает учителя Карасуму, когда он чем-то недоволен. — Мне просто интересно, что у него в семье. — В семье? Ну, я знаю, что у него есть только мама, но это всё. — То есть, ты не знаешь ничего о его отце? — Неа, он не рассказывает. Кажется, для него это больная тема. Кивнув то ли самой себе, то ли на слова Накамуры, девушка уходит к своей парте. «То, что это больная тема для него, понятно было и без подтверждения Рио, но если раньше это была просто моя теория, то сейчас она подкрепилась словами третьего лица. А это значит, что мы исключаем развод по-обоюдному согласию, где отец каждые выходные навещает его или забирает к себе. Будь это так, Акабанэ бы не так злился. Если бы отец изменял матери или сделал любую другую гадость, то, зная его, он бы просто забил, потому что не из тех людей, которые заводятся из-за тех, на кого ему наплевать. Значит, он либо бросил их без объяснений и каких-либо ссор, либо умер. Возможно, если я послежу за ним, то узнаю, какой из этих вариантов — верный.» Сказать — легко, сделать — сложнее. Особенно, когда твоя цель тебя избегает. Что ж, пожалуй, Рин отложит своё маленькое расследование до поры, до времени.***
Спустя ещё пару дней была объявлена школьная поездка в Киото, заставившая переполошиться почти весь класс. Сидя в наушниках и рисуя незамысловатую фигуру, Рин не обращает внимания на людей, мельтешащих вокруг, собирающихся в поездку. Кажется, им сказали набрать команду по шесть человек. Проблема в том, что один ученик будет лишним. А так как Шибуя особо ни к кому не привязана, то именно она им и станет. Да и рваться в определённую компанию у неё причин нет — пойдёт в первую попавшуюся, если предложат. Подняв скучающий взгляд на появившуюся перед ней белую рубашку, видит улыбающегося Сугино, который двигает руками возле своих ушей, намекая на то, чтобы девушка вытащила наушники. Положив один на парту, Рин вопросительно выгибает бровь. — Чего? — Хочешь к нам в группу? — Хорошо. Тут уже недоумение посещает лицо Томохито. — Я спросил, хочешь ли ты… — Хорошо, — невозмутимо повторяет она. Кажется, парня не особо устраивает такой ответ, и он вздыхает, кладя руки на парту и чуть наклонившись. — Рин, «хорошо» — это не ответ на вопрос «хочешь или нет». У тебя есть собственные желания? Шибуя задумывается — её не часто спрашивают о таком, так что она привыкла безоговорочно соглашаться с тем, что ей говорят, потеряв собственное мнение за бесконечным количеством масок. — Честно сказать, мне всё равно, в какой группе я окажусь. У меня нет друзей, так что и хотеть к кому-то одному мне незачем. Она говорит это с таким спокойным видом, словно всё в порядке, но почему-то Томохито расстраивается. Ей неизвестно, почему. Он осторожно и нерешительно кладёт ладонь ей на плечо. — Мы можем стать твоими друзьями. Брови девушки немного поднимаются, пока она пытается осознать, что только что услышала. Кто-то предложил ей стать друзьями? Да уж, никогда такого не было. Разве что, когда Асано подошёл к ней и предложил войти в студсовет. Даже в груди неприятно саднит. — Если хотите. — А ты сама хочешь, чтобы мы были твоими друзьями? Шибуя отворачивается, скрывая глаза за чёлкой. — Мне… сложно ответить. По крайней мере пока что. Но я буду в вашей группе. — Отлично, я тогда скажу ребятам. Рин встаёт из-за парты, идя за Томохито. — А кто ещё будет? — Нагиса, Каэдэ, Окуда, Юкико и Карма. На последнем имени у неё дёргается глаз. Опять он. Хотя, это может быть удачным поводом проследить за ним. — С нами ещё Рин поедет! Акабанэ как-то подозрительно оживляется, подходя ближе к одноклассникам. Заглянув в зелёные глаза, он усмехается. — Какая честь путешествовать в одной группе с Шибуей-чан, — кажется, он перестал игнорировать её существование. Видимо, отошёл от той ситуации. — Знала бы, что будем вместе — ни за что не согласилась бы. — Ребята, давайте вы не будете собачиться хотя бы эти два дня? Школьная поездка всё-таки. Сменив лицо на дружелюбно-улыбчивое, Акабанэ поворачивается к остальным, закидывая руку девушке на плечо, зная, как она ненавидит нарушение личного пространства, и несильно прижимает её к себе. — Мы будем лучшими друзьями. Вы нас даже не услышите. — Руки убери, — безразлично полушепчет, не шевелясь. Карма отходит к Нагисе и скрещивает руки на груди, словно ничего не произошло. — Карма, почему ты до неё докапываешься? Влюбился что ли? — Ну, будь у неё грудь побольше, бёдра повыразительнее, да и сама она чуть посексуальнее, я бы, может, и признал, что она женщина. Слова больно бьют под дых. Он знает её слабые места, но нельзя подавать виду и тем более идти на поводу у него и у эмоций. Однажды он уже вынудил её сорваться — больше такого не повторится. — Карма, нельзя так говорить! — А что? Я сказал, что думаю. — Рин, не слушай его, на дураков не злятся, — Каэдэ подходит к ней и наклоняется, заглядывая в чужое лицо. — Мне всё равно. Пусть говорит, что хочет. Ты отвратительна. Даже главный бандит школы говорит, что ты отвратительна. Наверняка тебя бы даже насиловать никто не стал. Тошнит. Тошнит. Тошнит от тебя. Ты просто блевота. Блевота, прилипшая к подошве вышедшего из паба алкаша. Пальцы на лямке школьной сумки сжимаются, пока она выходит вместе с одноклассниками. Нельзя позволить уничтожить себя морально. Ни в коем случае. Иначе это будет полный провал. — Рин, когда мы будем в Киото, не уходи далеко, хорошо? — Я же не маленькая, чтобы за мной следить. — Не обижайся, но учитель Карасума сказал, что ты самая слабая в классе, потому что у тебя почти нет мышц. Из-за этого он попросил нас защищать тебя, если что-то случится. Защищать? Она что, беспомощный ребёнок? Ей не нужно, чтобы кто-то с ней возился. Она уже выросла из того возраста, когда нуждалась в заботе. Раньше может и хотелось, но точно не сейчас. Тем более, ей не сдалось, чтобы кто-то защищал её по просьбе Карасумы. Кем он себя возомнил? Старшего братика изображает? Мерзость какая. — Я сама справлюсь. — И всё же, держись поближе, — не унимается Томохито. Он милый. Заботливый. Такие мальчики обычно всегда находятся у девушек во френдзоне, потому что те предпочитают плохих парней. Честно говоря, Рин сомневается, что смогла бы с таким ужиться, будучи оторванной от реальности и общения со сверстниками хикки. Больше она ничего не говорит, погружаясь в себя.***
В поезде девушка старается держаться подальше от остальных одноклассников, но счастье длится недолго, потому что рядом плюхается знакомая фигура в пиджаке. — Не хочешь извиниться за те слова? Рин смотрит в пустоту, пытаясь вспомнить. «Папочка, наверное, разочарован в тебе, ведь ты самоутверждаешься за счёт окружающих». Бешенство в глазах красноволосого в ту секунду не сравнится ни с чем. Кажется, он был готов убить её прямо там, на площадке. Но его остановили, поэтому она ещё жива. — Дай повод. Пока что ты дал мне только больше подтверждений. Акабанэ откидывается на спинку кресла, глядя на неё нечитаемым взглядом. — Эй, Снежная королева, я ведь и до нервного срыва тебя довести могу, если не извинишься. — Знаешь, а ведь ты не сказал «нет». — Что? — Нагиса спросил, влюблён ли ты в меня, — Шибуя поворачивается к нему, произнося некоторые слоги одними лишь губами, — Ты не сказал «нет». Но знаешь, я не думаю, что ты влюблён. Ох, нет, хищник, вроде тебя, никогда не привяжется к тому, кого посчитал подходящей жертвой. — неожиданно и для себя, и для собеседника она наклоняется к нему, прижимаясь к руке и шепча в ухо. — Ты считаешь, что мы похожи, поэтому и бесишься. Мы с тобой оба лицедеи, играем на публику. Выводит из себя, что чужой человек понимает тебя, возможно даже лучше, чем ты сам? Нервно дёрнув уголком губы, парень отстраняется, немного отсаживаясь. — Умно, но не думай, что раскусила меня. — Это комплимент? От тебя? Удивительный день. — Не обольщайся. Я и не думал, что ты тупая, — Карма смотрит в потолок, сощуриваясь. — Но я обещал ребятам не выделываться, пока мы в поездке, поэтому эти два дня можешь жить спокойно. Он уходит, оставляя девушку в гордом одиночестве. Но находится она в нём недолго, потому что остальные девушки из группы идут мимо неё, зовя за собой. — Рин, не хочешь за водой сходить? — Ну, можно. Встав с места, Шибуя тут же оказывается в плену у рук Канзаки и Каяно, Манами же идёт рядом. — Какие сувениры домой повезёте? — Юкико сбивается с последнего слова, случайно врезаясь в какого-то парня, кинув неловкое извинение и ускоряясь, таща одноклассников за собой. Что-то подозрительное в нём чувствуется, но пока что девушка не понимает, что именно. Её внимание в буфете привлекает знакомая рыжая макушка. Она уходит от одноклассников, только увидев её. Подойдя ближе, Рин касается плеча парня. — Асано? — О, привет, Шибуя. Давно не виделись, — эти слова сказаны без насмешки, как она не старается разглядеть её — не выходит. — У тебя сильно много планов в Киото, или я могу украсть немного твоего времени? Парень приглушённо посмеивается, но довольно быстро затихает. — К сожалению, у нашей «Пятёрки» слишком плотный график, так что прости, не выйдет. Не расстраивайся, я даже с одноклассниками вряд ли буду. Девушку немного задевает такое выделение. Она только сейчас в полной мере осознаёт, что больше не часть класса Гакушу, и её плечи опускаются. Пусть и обидно, но нужно держать улыбку ради человека, который важен для неё. Со стороны слышится ехидный голос Коямы. — Шибуя, ты что ли? Я уже и забыл, как ты выглядишь. — Хороший повод потренировать память, — нежный тон, с которым она до этого разговаривала с Асано, холодеет, напоминая кусок железа. — И какого было так низко пасть, поделишься? Рин хочет ответить, но замолкает, когда видит перед собой чужую руку, словно закрывающую её от нападок. — Достаточно. Не забывайте, что она мой друг. — Продолжаешь возиться с ней после того, как она попала в Е-класс? Не похоже на тебя, Асано. — Если твой близкий человек потеряет ноги из-за аварии, ты перестанешь с ним общаться, потому что он больше не может ходить? Нацухико молчит, пристыженный президентом студсовета. Шибуя чувствует, как краснеют её уши, пока она смотрит на серьёзное лицо Гакушу. В груди сворачивается комочек тепла. Он идеален, с какой стороны на него не посмотри. В нём нет изъянов. Гакушу Асано — безупречный, чертовски умный и красивый парень. Её первая любовь. — Тебе лучше пойти к своим, чтобы не выслушивать весь этот яд. — Мне плевать на это, пока я рядом с тобой, Асано. Но если ты считаешь, что так будет лучше, то я пойду, — девушка слабо улыбается, разворачиваясь и уходя, но через пару шагов останавливается, посмотрев на друга через плечо. — Ты должен будешь выпить со мной кофе, когда мы вернёмся обратно. — Хорошо, — президент ведёт себя спокойно, но Рин почему-то кажется, что он отвечает на это так, словно ему сказали нечто интимное. Наверное, всё дело в их классах. Дурной поступок. Стоило позвать по переписке, чтобы до него не докапывались из-за связи с «отбросами».***
— Если пройти чуть дальше, сможем найти храм Хонноджи, — с улыбкой заявляет Нагиса, глядя на свою команду. — Правда потом они переселились. — Точно, там же тоже было убийство… — Знаете, — Сугино внезапно подаёт голос, заставляя их замолчать. — Я хотел бы на время поездки просто забыть о задании. В смысле, нам так и не удавалось последнее время побыть просто… обычными. Давайте просто погуляем и выпьем киотского кофе с сахаром? Хотя бы раз. Вздохнув, Шиота и Каяно кивают, с улыбками смотря на одноклассника. — Хорошо, мы можем погулять, как обычные подростки. — Отлично. Тогда вперёд к храму Хонноджи! И киотскому кофе с сахаром! — парень радостно шагает вперёд, заставляя одноклассников посмеяться. — Да-да! Шибуя, всё ещё идя за руку с Канзаки, мельком поглядывает на своего непрошенного спутника. От карих глаз это не ускользает, и вскоре обладатель начинает смотреть в ответ. — Что такое? — Ничего. — Если тебе не нравится, что я держу тебя за руку, то скажи. — Мне плевать, — пожав плечами, закрывает глаза, просто идя рядом. — Можешь держать, если хочешь. — А мне можно? — слащавый тон сбоку заставляет открыть глаза. — Нет. — Карма, мы ведь договаривались, что вы не будете ссориться. — А мы и не ссоримся. Я просто спросил, можно ли взять её за руку. Правда, Шибуя-чан? — Да. — Ну хорошо. Тогда вперёд к киотскому кофе!***
Завернув в подворотню, школьники начинают осматриваться по сторонам, подмечая, что это было бы неплохое место для убийства, ведь никто из туристов сюда не заходит, считая место жутким для того, чтобы просто гулять. Но они-то не совсем обычные туристы. — Отсюда никакого красивого вида не открывается, здесь никого нет, поэтому оно и было первым местом в списке. — Отлично, Канзаки, ты справилась со своей домашкой! Здесь мы всё и устроим. Внезапно из-за угла выходит незнакомый высокий парень, явно настроенный недружелюбно. И почему-то девушкам кажется, что они уже где-то его видели. За ним показываются ещё несколько. — Идеально, правда? А чего это вы тут шляетесь? Не боитесь, что украдут? Шибуя чувствует, как на её спине волоски встают дыбом. Наверняка не она одна слышит, что сзади тоже прозвучали шаги. Обернувшись, они увидели ещё шестерых парней, один из которых держал в руке какое-то непонятное оружие. — Что-то мне подсказывает, что вы здесь не на экскурсии, — Карма смотрит на стоящего перед ним парня с вызовом, усмехаясь. — Мы явно не по ваши души. Отдавайте тёлок. Всё происходит за считанные секунды — Акабанэ хватает старшеклассника за лицо, ударяя того затылком о землю. О да, для парня, отстранённого от учёбы за жестокое поведение, повод подраться звучит, как праздник. Рин не вслушивается, что происходит дальше, слишком сосредоточена на ноже, который вытаскивает один из чужих парней. Внезапно Окуда куда-то пропадает, и Шибуя, ведомая паникой, не сразу замечает, как к ней подкрадываются со спины, а когда делает это — уже слишком поздно, ей сворачивают руки за спиной. — А-а! Взгляд сощурившихся от боли глаз падает на Томохито и Нагису, которые пытаются помочь Карме, который внезапно теряет всю прыть и оказывается на земле, пока старшеклассники запинывают его ногами. Интересно, что внезапно заставило Акабанэ отвлечься? Он ведь явно был ведущим, пока не переключил внимание. Юкико и Каэдэ кричат, пытаясь вырваться, пока сама Рин застывает, словно восковая фигура. Неужели кто-то способен уложить на землю кого-то столь сильного, как Акабанэ? Удивительно. — Тащите в машину! «Нас или изнасилуют, или заставят сниматься в порно. Других причин похищать девушек средь бела дня у подростков нет. Разве что они чересчур молодые торговцы девушками.» — Если будете вести себя, как она, то не пострадаете, — высокий парень тряхнул Рин так, словно она — плюшевая игрушка, ничего не весящая. — Наверное. — Рин! «Ты самая слабая в классе. Тебя нужно защищать. Держись поближе.» «Если вы будете защищать меня, то кто защитит вас?» Здесь мог бы быть неожиданный поворот в стиле перевоплощения ходячей анорексии в супергероя, но его не будет. Она ничего не может противопоставить человеку вдвое больше её. Шибуя отключается, чувствуя тупую боль в затылке, слыша чьи-то крики на фоне. Очухиваются они втроём уже в каком-то заброшенном здании, со связанными руками за спиной. Голова слегка кружится, но жить можно. — Мы уже позвонили нашим ребятам, чтобы устроить незабываемое представление. Можете кричать, сколько влезет — вас здесь никто не услышит. Хотя я бы советовал быть хорошими девочками. Иначе не поздоровится. Шибуя готова поклясться, что слышит, как одноклассники стискивают зубы от злости и страха, кипящих в них. Что ж, единственное, что она может сделать для них — направить основной огонь на себя, потому что ничего большего, кроме балласта, которым можно укрыться, из неё не выйдет. — Ну и позорище, — специально тихо шипит девушка, скрывая волосы за чёлкой, слегка опустив голову. — Что ты там мямлишь? — парень, до этого угрожавший им, наклоняется к ней, чем и пользуется Рин, со всей силы ударяя его лбом по носу. Тот со вскриком отшатывается, держась за лицо. От такого удара точно кровь пойдёт. — Позорище! Вы просто мусор, пустышки, которые только и способны издеваться над слабыми, чтобы почувствовать себя полноценными людьми! Парень с разбитым носом пинает её по лицу, заставляя вскрикнуть, после чего, схватив за шею, поднимает над полом, оставляя девушку беспорядочно дёргать ногами в подвешенном состоянии. — Ты за кого нас принимаешь, уродина?! Думаешь, раз ты элита, то выше нас?! Сейчас я тебя опущу. Я покажу тебе, насколько сильно ты можешь пасть. — Рин! — Эта девчонка моя. А вы ждите, когда приедет фотограф, пока я с ней разберусь. Хотя… Вы двое, за мной. Дырки-то у неё три. — РИН! Её кидают на пол, прежде чем схватить за локоть и потащить в соседнюю комнату, чтобы снова швырнуть на голый бетон. Шибуя сдирает кожу на руках и ногах, едва слышно шипя. Грубо повернув связанную девушку к себе, хулиган одним рывком заставляет пуговицы разлететься в стороны, открывая вид на полуобнажённое бледное тело. — Это тебе сегодня больше не понадобится. Рин слышит, как рвётся дешёвый лифчик под натиском сильных рук, но не издаёт ни звука. Хотя бы троих из комнаты она смогла увести — уже хорошо. Меньше извращенцев будет глазеть на её раздетых… кого? Не хотела же она назвать их друзьями? Одноклассников. Да, именно одноклассников. Чувствуя на груди натирающую боль от чужих ладоней, девушка зажмуривается, и как кто-то залезает ей под юбку. «Наверняка тебя бы даже насиловать никто не стал.» Она ждёт ещё несколько секунд, но ничего не происходит. Даже руки через какое-то время пропадают, как и верёвки на запястьях, зато слышатся грохот, хлопок дверью, и как кого-то избивают кулаками. Из соседней комнаты доносятся крики, среди которых она распознаёт голос учителя Коро. Когда она наконец открывает опустевшие глаза, то видит перед собой штаны формы Кунугигаоки и руки со сбитыми костяшками. Чей-то пиджак опускается ей на плечи. Только один человек в их классе носит чёрный. — Прикройся. Шибуя чувствует, как начинает дрожать почти всем телом, но слёзы не идут. Просто мелкая дрожь, пробегающая то здесь, то там. Притянув края пиджака друг к другу, Рин утыкается в чёрную ткань носом. Только сейчас она замечает краснеющие отметины на запястьях, где-то даже до крови стёрто. Девушка ждёт порцию язвительных фразочек, вроде: «Ну говорили же тебе держаться ближе? Ну в кого ты такая дурная?» Но ничего не слышит. Потому что он ничего не говорит. Просто поднимает её с пола, но выносить не спешит — ждёт, пока шум за дверью уляжется. — Акабанэ. — Да? — Ты руки поцарапал. — Плевать как-то. — Дуракабанэ, — бубнит она себе под нос. — Как ты меня назвала? — Дуракабанэ, — повторяет она, но уже громче, смотря на потерявшего сознание старшеклассника. — Вечно влипаешь в неприятности из-за желания избить кого-нибудь. Парень ничего не говорит, но слышно, как он усмехается. Шум за дверью исчезает, и только тогда Акабанэ выносит девушку к остальным. — Рин, ты в порядке? — Сугино, что за вопросы? Видно же, что она не в порядке, — Каэдэ обеспокоенно оглядывает девушку, но та отворачивается, предпочитая спрятать лицо в чужом плече. Карма, явно не рассчитывающий на такое проявление доверия, едва заметно вздрагивает, но, в отличие от остальных, она замечает, чувствуя из-за нежелательной «близости». — Ты ради нас это выкинула? Зачем ты их разозлила? Шибуя сглатывает, сжимая ткань пиджака в руках. — Я не гожусь на убийство, драться я тоже не умею. Всё, что у меня хорошо получается — быть игрушкой для битья. Одноклассники молчат, не зная, что сказать. Канзаки, кажется, тянет к ней руку, чтобы погладить, но Акабанэ уносит её раньше, чем та успевает дотронуться до неё. Странные ощущения. Неужели злится, что на ней может сорваться кто-то, кроме него? — Акабанэ. — Что? — Почему ты помог мне? — Ты же умная. Сама догадаешься. Больше она ничего из него не может вытянуть, как ни пытается. Помолчав несколько секунд, Рин сглатывает вязкую слюну и негромко произносит. — Я от своих слов не отказываюсь. — Что? — Я всё ещё считаю, что ты заносчивый болван, который самоутверждается за чужой счёт… Но ты, видимо, очень любишь своего отца. Не знаю, что с ним случилось, раз ты так разозлился, но я была не права, что приплела его. — Это ты так извиняешься? — Только за то, что сказала про твоего отца. Всё остальное по-прежнему. Карма усмехается. — Я был не прав, когда захотел тебя ударить. Бить слабых не в моих принципах. — Херово ты извиняешься. — Уж кто бы говорил. Шибуя тихо смеётся, чувствуя, как кожа на груди горит. Это потому что так сильно сжимали? Или из-за осознания, что её чуть не изнасиловали? В любом случае, ощущения отвратные. Сзади слышатся голоса одноклассников и учителя Коро. Рин впервые за почти семь лет кажется, что кто-то действительно беспокоится за неё. Становится настолько спокойно, что хочется закрыть глаза и уснуть. — Машины приедут через три минуты. Карма, можешь опустить её. — Мне не тяжело, — безразлично отвечает тот, замечая закрытые глаза девушки. — Уснула? Так быстро? — Шиота наклоняется немного вперёд, чтобы посмотреть на неё. — Видимо, организм Рин-чан так реагирует на потрясения, — поясняет учитель Коро, вспоминая обеспокоенный голос Карасумы, когда тот спрашивал, что случилось с их группой. Стоит ли говорить старшему брату о том, что его младшую сестру хотели опорочить хулиганы? И что у них, скорее всего, это вышло бы, задержись они хоть на пару минут. Все в этом классе, на самом деле, привыкли быть игрушками для битья, однако некоторые из них всё ещё пытаются бороться с обществом, навесившим на них клеймо «отбросов». Поэтому, глядя на Рин, они видят прошлых себя. Никто не заслуживает того, чтобы считать чем-то нормальным издевательства. Канзаки, о чём-то задумавшись, начинает тереть пальцами кожу второй руки до покраснения. Сугино замечает это и кладёт ей руку на плечо, мягко поглаживая. Юкико приходит в себя и вздрагивает. Она даже не осознавала, что причиняла себе боль. — Спасибо, я в порядке. Лёгким движением руки девушка убирает чужую руку со своего плеча, натянуто улыбаясь. Сегодня был тяжёлый день, но и он скоро закончится, оставив после себя лишь нелицеприятные воспоминания о произошедшем.***
Рин просыпается в больничной палате. Она чувствует бинты на лице и как левую щёку неприятно морозит. В глазах всё ещё немного плывёт после сна, но через несколько секунд девушка окончательно приходит в себя. Рядом с койкой она видит Тадаоми и ощущает приступ злости. Правда, длится он недолго, потому что сил у неё на это практически нет из-за усталости после шока. — Как ты себя чувствуешь? Врачи сказали, что ты отделалась ушибами, никаких серьёзных повреждений у тебя нет. — Зачем спрашиваешь, если и так в курсе? — её голос из-за компресса звучит немного приглушённо. — Рин, я… — Не зови меня Рин. Я уже сказала, что ты мне больше не брат. Теперь мы просто учитель и ученик, обращайся ко мне подобающе. Карасума молчит, пытаясь подобрать слова, которыми он бы не вывел свою младшую сестру из себя, но не может их найти. Он уже и забыл, каково это — разговаривать с кем-то близким о чувствах и выражать беспокойство. Мужчина некоторое время сидит молча, прежде чем заговорить вновь. — У тебя есть полное право на меня злиться, но можешь меня выслушать? Шибуя молчит, а это значит, что она согласна, хотя бы потому что не посылает его в пешее эротическое путешествие в известное место. Она просто лежит на койке, отвернувшись от него. Тадаоми делает глубокий вдох и продолжает. — То, что я сделал, несправедливо по отношению к тебе. Я слишком старался оградить тебя от опасности и не заметил, как сам причиняю боль… Я так погряз в работе и попытках спасти мир, что совсем забыл, что есть ещё один мир, который я обязан защищать… Рин поворачивается к нему и смотрит с недоумением во взгляде. — Это ты. Смотря на то, как его младшая сестра поджимает губы, пока её глаза стекленеют, Карасума не сдерживает слабую улыбку. — Прости, что я был таким никудышным братом. — Ты и правда никудышный брат. Больно, но ничего другого от неё ждать и не следовало. Всё-таки именно он и воспитывал Рин, поэтому и неудивительно, что в каком-то смысле она напоминала его маленькую копию. По крайней мере, если говорить о принципах. Тадаоми встаёт со стула и кланяется. — Сейчас тебе стоит отдохнуть, так что я не буду мешать, — он уходит, но останавливается у двери, когда слышит голос сестры. — Карасума. — В чём дело? — мужчина поворачивается, встречаясь с ней взглядами. — Не думай, что я прощу тебя после того, как ты сказал мне пару добрых слов. Этого мало, чтобы перечеркнуть то, что ты сделал. — Полагаю, если ты так говоришь, у меня есть шанс, если я приложу больше усилий? — Может быть. После этого Рин отворачивается, ложась на правый бок и укрываясь одеялом. — А теперь проваливай. Тадаоми чувствует боль в груди, но сохраняет бесстрастное выражение лица и покидает палату. Шибуя берёт в руки свой кнопочный телефон и видит, что ей пришло несколько сообщений от Асано, который, судя по всему, узнал, что она попала в больницу. Вот только от кого — пока не понятно. ^Шибурин, ты как? У меня появилось свободное время и я пришёл к вашему отелю, чтобы позвать тебя на кофе, но мне сказали, что ты в больнице. Что произошло? ^ *Не забивай себе голову. Просто моя группа наткнулась на хулиганов.* ^Я не могу не забивать себе голову, Шибурин, ты же мой друг. Ты запомнила их лица? Скажи мне, как они выглядят, и из какой они школы. Я обеспечу им неприятности.^ *Не стоит, Гакушу. Наш учитель уже разобрался с ними.* ^Я не позволю им уйти безнаказанными после того, как они посмели тронуть дорогого мне человека. Скажи мне их школу, пожалуйста.^ Рин не может сдержаться и улыбается правым уголком губы, глядя на экран мобильника. Её сердце начинает биться чаще, пока она раз за разом перечитывает «дорогой человек». Ладони немного потеют, когда она печатает сообщение. *Их уже наказали. Лучше просто будь рядом со мной, Гакушу, этого будет достаточно.* Проходит пара минут, прежде чем она получает ответ. ^Хорошо, я постараюсь.^ В дверь стучат, и Рин садится на койке, встречаясь взглядами с одноклассниками. Канзаки и Каяно выглядят обеспокоенными, когда заходят в палату. — Хей, ты как? — В порядке. Врач сказал учителю Карасуме, что у меня нет серьёзных травм, только ушибы. Я быстро приду в норму. — Остальные тоже очень переживают за тебя, поправляйся как можно скорее, — Каэдэ садится на койку и берёт Шибую за руку, улыбаясь. Юкико держится поодаль, смотря ей в глаза. — Рин, больше не называй себя игрушкой для битья, ладно? — Но почему? Так от меня будет хоть какая-то польза. — В нашем классе нет тех, кого можно использовать, как пушечное мясо, и бросить. Мы все товарищи, и мы помогаем и защищаем друг друга. Но, пожалуйста, в следующий раз не старайся направить весь удар на себя, хорошо? — она подходит ближе, чтобы также взять её за руку. — Мы справимся со всем вместе, потому что мы друзья. Друг… Как много в этом слове того, что она не понимает. На неё всегда или не обращали внимания, или относились с отвращением. Асано был первым, кого она могла назвать другом, но он был единственным из всех. Теперь же, когда она попала в 3Е-класс, она, кажется, нашла место в огромном мире, где окружающим не плевать на неё. По крайней мере, она насчитала уже трёх человек, которые искренне заботятся о ней и хотят стать друзьями. Этого ей не хватало все те годы, проведённые в одиночестве. Рин чувствует, как кожа её щёк становится влажной. — Рин? — Мы тебя обидели?! Рин, почему ты плачешь? — А? — с удивлённым выражением лица девушка касается своей щеки, небрежно стирая слезу и смотря на мокрый след на подушечках пальцев. — Не переживайте, всё хорошо. — Люди не плачут, когда у них всё хорошо, — Каяно нахмурилась, глядя на неё. — Это слёзы облегчения. Рин, возможно, впервые, войдя в осознанный возраст, чувствует тепло в груди, и её одолевает искреннее желание улыбнуться. В основном корпусе ученикам прививали ненависть к Е-классу, но ей всегда было плевать на них, и она предпочитала просто не замечать их существования, но теперь, когда Шибуя узнала их ближе, ей кажется, что она нашла своё место.