Под панцирем

Билли открыл крышку у маленькой ампулы и уже занес ее над раковиной, чтобы вылить ярко-зеленое, кажущееся каким-то инопланетным, содержимое. Спасибо, Мейв, за сотрудничество и заботу, но становиться гребаным супером он не собирался. Он не для того возглавляет свой небольшой отряд сопротивления, больше похожий на кучку бандитов, против супергероев, чтобы становиться таким же. Плодить подобных этим искусственно созданным тварям точно не входило в его планы. Билли уже наклонил ампулу, готовый отправить в трубу все, над чем старались ученые в лаборатории компании «Vought» для того, чтобы продавать это за баснословные деньги военным, но на балконе послышался шум. Билли замер, прислушиваясь, нутром чуя, что в квартире он больше не один, и убрав препарат, подошел к стеклянной двери. Хоумлендер, стоящий на балконе, терпеливо ждал, не врываясь и не выламывая с ноги дверь. Просто стоял и смотрел на Билли через стекло. Билли открыл дверь и в лицо ударил свежий ночной воздух. Супергерой на фоне черного неба, освещенный фонарями и светом от рекламных билбордов, выглядел отнюдь не так героически, каким привык видеть его Билли и уж тем более не таким, каким он был на экране телевизора. Без привычной голливудской улыбки и уверенного, даже наглого выражения лица, он казался усталым, равнодушным ко всему. Билли рискнул бы предположить, что именно так выглядит лидер «Семерки», когда грустит. — Я могу войти? — в его голосе не было ни насмешки, ни угрозы. Билли готов был поклясться, что слышит нотки отчаяния. Молча он открыл дверь шире и кивком головы пригласил своего главного врага в свою квартиру. Наливая чай в большую кружку, Билли краем глаза следил за тем, как всеобщий любимец Америки в этом дурацком костюме с плащом ходил кругами по его квартире, смотрел по сторонам, с интересом открыл шкаф с одеждой в коридоре, рассматривал магнитики на холодильнике, оставшиеся то ли от бывших арендодателей, то ли от самих хозяев, и совершенно не скрывал своего любопытства к бытовому убранству этого жилища. В голове мелькнула мысль, что, возможно, этот человек (человек ли?), никогда и не был в таких местах, как обычная квартира обычного человека без сверх способностей и сверх заработка. Все, что его окружало, это декорации для съемок, искусственно созданные условия жизни и фальшь актеров и режиссеров. Откуда-то на Билли накатила грусть из-за мысли, что его главный противник, тот, который с интересом разглядывал грязную посуду в раковине, не знает и никогда не знал обычных маленьких радостей земной жизни. — Где Райан? — фраза звучала равнодушно, будто он изначально знал, что не услышит желаемый ответ. — Так я тебе и сказал, — Билли, садясь за стол, смотрел на него снисходительно, с насмешкой. — Он мой сын, — голос еле заметно дрогнул. — И я найду его рано или поздно. Значит есть у тебя хоть что-то святое. Значит ты еще живой. Билли с горечью подумал, что даже в этой мрази, в этом чудовище есть то, чего в нем самом не осталось. Сам Билли уже и не знал, ради чего он жил, кроме желания отмщения. — Давай сразу перейдем к той части, где ты выжигаешь мне мозги? — Билли усмехнулся, отчего-то чувствуя, что Хоумлендер, прилетевший к нему на балкон и спросивший разрешения войти, явно не собирался убивать его этой ночью. — Но так неинтересно, — он вполне искренне и по-доброму улыбнулся, обнажая верхний ряд зубов с выделяющимися клыками. Хоумлендер привычным движением откинул свой плащ и сел за стол, напротив Билли. — Убивать тебя, все равно, что усыплять раненного пса. — Джон, верно? — Билли понимал, что рискует превратиться в кровавое месиво только за то, что произнес это имя, но шла секунда, две, а он все еще был жив. — Старый мудень даже имя тебе рассказал — в его голосе не было удивления, скорее горькая насмешка. — А я ведь искренне сожалел о том, что он погиб… — И зря, — Билли с деловым видом откинулся на стуле. — Но то, что ты еще можешь о ком-то сожалеть вселяет надежду, что у тебя еще не все потеряно. Даже после всех ужасов, которые сделал с ним Фогельбаум, Джон все равно тянулся к людям. Все равно искал родственную душу, искал семью. Его представления о любви были извращены и испорчены, его семья была создана совершенно случайно, против воли всех, кто в ней оказался, он был чудовищем и монстром, рушащим все, к чему прикасается, но Билли теперь не мог видеть в нем никого, кроме несчастного ребенка, который был годами заперт совершенно один в комнате с непробиваемыми стенами, тянущегося к тем, кто проводил над ним жестокие опыты и эксперименты, но отвергаемый всеми, кто был ему дорог. — Кто бы говорил, — после душевного откровения, Джон на глазах закрывался в раковину высокомерия и безразличия. — Уверен, что тебе самому до всех все равно. Ты не жалеешь ни близких, ни тем более чужих тебе людей. Ты одержим идеей уничтожить меня и тебе наплевать, какой целой ты это сделаешь. — В точку, Джон, — Билли почувствовал прилив сил, будто приход от наркотика, настолько все сказанное было правдой. — Знаешь, меня так бесит все происходящее сейчас со мной, — Джон поморщился. — Все эти рейтинги, слежка за тем, насколько я стал популярнее, что мне сказать в интервью, чтобы повысить интерес публики к себе… Это все блажь, это не то, чего я хочу на самом деле. — Джон хитро улыбнулся, а в его голубых глазах заплясали огни. — Я хочу настоящую схватку, кровь и мясо, выжженную землю, чтобы столкнулись только мы с тобой, и лишь один из нас останется в живых. Разве ты не мечтал об этом? — Ты чертовски прав, — Билли наклонился, уменьшая расстояние между ними, а рукой схватил под столом колено Джона, который вздрогнул от неожиданного и грубого прикосновения. — Как представлю, что ты будешь повержен и растоптан, то чувствую, как возбуждаюсь. — Боюсь, что не смогу доставить тебе такого удовольствия, — Джон закатил глаза. — Кстати, ты возбудился еще минут десять назад, я все прекрасно замечаю. Билли нагнулся над столом и, крепко схватив Джона за подбородок, утянул его в мокрый и грубый поцелуй. Джон замер всего на мгновение, видимо решая, убить Билли прямо сейчас или все-таки дождаться решающей схватки, как и планировал. Но, выбрав второе, прикусил Билли нижнюю губу, а потом зализал ее языком. Это было не что иное, как обоюдное помешательство. Просто иногда мозг устает от бесконечной ненависти и отчаяния, и тогда нужна встряска, нужно пойти на какое-то безумство, чтобы снова почувствовать себя живым. Таким, как Билли и Джон не помогают наркотики и алкоголь, не впечатляют деньги или другие достижения, они могут только дойти в своем сумасшествии до крайней точки, чтобы потом продолжать свой жизненный цикл из круговорота вражды. Неприятно звякнула чашка с недопитым чаем, когда Билли резко встал, задев бедром стол. Джона он дернул за плечи, побуждая подняться и толкнул в сторону комнаты. — Какой же дурацкий у тебя все-таки костюм, — прошипел Билли, пытаясь на ходу расстегнуть чужой ремень. — Я даже не помню, когда в последний раз был одет во что-то другое, — прошептал Джон, расстегивая на нем рубашку, а затем стягивая ее с широких плеч. Одежда летела на пол всю дорогу от кухни до небольшой кровати, которая неприятно скрипнула, когда на нее упали двое мужчин. Билли навалился на Джона сверху, сразу обозначая, чего хочет, и с каким-то остервенением принялся целовать и кусать его оголенный торс. Джон оказался восхитительно чувствительным и податливым, тяжело дышал под чужим напором и еле слышно застонал, когда Билли прошелся языком по его соскам. Без своего супергеройского костюма он остался словно моллюск без раковины. Под колючим и твердым панцирем он был мягким, нежным. Билли не стеснялся оставлять на нем засосы, пытаясь припомнить, когда в последний раз он желал кого-то так же сильно. Тело в его руках хотелось одновременно ласкать и разорвать на части. Джон обнимал его за плечи, прижимая к себе, кусал губы от возбуждения и терся стоящим членом о его живот. Билли просунул под него руку и, проникнув между ягодиц, гладил нежную кожу в промежности. Ни презервативов, ни тем более смазки у него не было, но Джону, кажется, было плевать на это ровно так же, как и ему. Билли сплюнул себе на пальцы, чтобы хоть как-то смягчить проникновение и под тяжелый вздох Джона, начал осторожно его растягивать. Тугие мышцы нехотя поддавались, Билли думал, что прошла вечность, пока он разработал проход. Джон изнылся и искусал ему шею и плечо. — Входи уже, не сломаюсь! — просящий Хоумлендер с раскрасневшимся лицом и бешеными глазами, выглядел нереалистично, Билли даже захотел себя ущипнуть, чтобы проверить, не снится ли он ему, но в эту секунду ощутил болезненный удар пяткой по своей пояснице. Билли отстранился, чтобы удобней устроиться, широко развел Джону ноги в стороны и, приставив член к покрасневшей и растянутой дырке, начал осторожно погружаться внутрь. Было горячо и узко, а еще ужасно хорошо. Билли поперхнулся воздухом от ощущений и сделал первый глубокий толчок. Очень не хватало смазки, но удовольствие, граничащее с болью, кажется, устраивало их обоих более, чем полностью. Увеличивая темп движений, Билли где-то на грани сознания боялся навредить, но видя, как Джон закатывал глаза от удовольствия и, как начинал все громче стонать, начал двигаться уверенней. Он почти сразу сорвался на какой-то бешеный темп, от которого изголовье кровати со свей силы билось о стену. Пальцы Джона, впившиеся в его спину и царапающие ногтями кожу, только усиливали ощущения. Билли закинул его ноги на плечи, почти сложив Джона пополам и, проникая теперь еще глубже, дотянулся до его губ. Это сложно было назвать поцелуем, скорее они просто дышали друг другу в рты горячим воздухом. Они ничего друг другу не говорили, интуитивно понимая, что им обоим сейчас нужно, они вообще оказались намного больше похожими, чем разными и это странное ощущение пьянило и заводило. Джон начал особенно сильно сжиматься внутри и тяжело дышать, Билли ускорился и буквально через секунду услышал облегченный стон, почувствовал, как тело в его объятиях обмякло и расслабилось. Сам он дошел до разрядки через несколько мгновений и, кончив в мягкое, горячее нутро, обессиленно упал сверху. Было жарко, мокро, грязно, а еще очень хорошо. Билли чувствовал, как слиплись их два потных тела и как стало приятно в пустой голове. Не было больше ни ненависти, ни жутких мыслей, только спокойствие и умиротворение. Ужасно хотелось остаться в этом моменте навсегда. Билли понимал, что эйфория вот-вот пройдет и они снова превратятся из страстных любовников в заклятых врагов, но это будет позже. Сейчас он не хотел об этом думать. Джон осторожно выбрался из-под Билли и шлепая босыми ногами по полу, прошел на кухню. Когда Билли вышел в след на ним, то увидел, как Джон залпом допивал чай из его кружки. — Не думаю, что это когда-нибудь повторится, — задумчиво сказал Джон, не глядя на Билли, будто боялся передумать. — Кто знает, — Билли медленно собирал с пола свою и чужую одежду. — Только в следующий раз надень что-то другое. — он протянул Джону его мятый костюм. Билли, как загипнотизированный смотрел на одевающегося Джона. Сейчас, после секса в этой квартире, он выглядел, как обычный живой человек. Билли понимал, что эта магия сейчас пройдет, и они оба превратятся в двух помешанных психопатов, как только разойдутся. Когда Джон нагнулся, чтобы надеть брюки, Билли заметил, как по его бедру потекла сперма. От мысли, что Хоумлендер полетит в свою башню весь грязный, пропахший им, Билли, под своим супергеройским костюмом, он начал снова возбуждаться, и решил отвернуться, чтобы не разжигать фантазию еще сильнее. Когда Билли снова повернулся, то был уже один на своей кухне, будто не было ни Джона, ни сумасшедшего секса, и только уставшее тело с ноющими следами укусов напоминало о произошедшем.