Сломанное зеркало

Юзуха не чувствовала ничего. По крайней мере ей так казалось, когда она лежала на кровати, смотрела в потолок дешёвого мотеля на окраине Токио и выкуривала сигарету. Её кудри были раскиданы по подушке. Они доставали до ягодиц, но Шиба никогда их не стригла. Просто не могла, они слишком сильно напоминали ей о прошлом. — Больно тебе, Юзуха? Будет ещё больнее. Тайджу всегда хватал её за волосы. Кидал ее в стену. Мерзкий крик навсегда оставался в её сознании. Ей казалось, что он разрывает изнутри, а затем пробирается вглубь души, оставаясь там навечно. Она ненавидела Тайджу, как только можно было ненавидеть человека. Поэтому, когда ей было пятнадцать лет, она без промедления всадила ему нож в спину. А затем ещё и ещё, пока кровь не запачкала её одежду, а сама она не упала на колени, моля Бога о том, чтобы её слёзы проливались не напрасно. Это всё ради Хаккая. Все ради её любимого младшего брата. Нож в спине Тайджу. Её тело, которое всегда страдало даже больше души. Синяки и шрамы, которые оставались после побоев старшего брата. После того, как он мог швырнуть её об стену. Ей нужно было защитить Хаккая. Было больно. Каждый чертовый раз было больно. Каждый удар отражался в сознании. Она ненавидела Тайджу. И Хаккай тоже его ненавидел. Младший брат взял всю вину на себя. Юзуха умоляла его это не делать, но он прижал её к себе и сказал, что должен был сделать это раньше. Девушка плакала. Ей казалось, что она плакала слишком много и долго. Она была одна, в темноте, куда падала снова и снова, и к двадцати годам кошмары только усилились. Юзуха не думала, что такое можно забыть. — Юзуха, ты в порядке? Ты выкурила, кажется, уже десятую сигарету за то время, что мы здесь. — Заткнись! Она натянула одеяло до самого горла, кутаясь в него. Возможно, это было слишком грубо. Ей было плевать. Она спала с Раном Хайтани, чтобы залечить душевную пустоту, что была с ней всегда. Хотела что-то чувствовать, но не чувствовала ничего. Она запрещала ему прикасаться к её волосам. Она всегда заматывала их в тугую шишку, и била его по рукам, когда он хотел их распустить. Лучше бы ему было никогда не знать. Сегодня она забыла их собрать. Она запрещала ему обнимать себя. Запрещала ему касаться себя после секса. Обычно она шла сразу в душ, но докурить сигарету иногда было очень важно. — Сегодня годовщина смерти Тайджу. — её голос отразился в стенах комнаты. Ран повернул к Юзухе голову, встречаясь с её взглядом. Когда его фиолетовые глаза смотрели на неё, девушке казалось, что это была точка невозврата. Абсурд. Юзуха хотела жить нормальную жизнь. Но её жизнь ограничивалась одиночеством и сексом с бывшим главарём гопников в Роппонги. Она не знала, могла ли считать Рана частью своей жизни. Он был слишком ей непонятен. Слишком скрытен. Слишком загадочен. Может быть, это к лучшему? — Мне жаль… — Не надо. — она приподнялась на локте, держа второй рукой одеяло, прикрывающее грудь. Теперь она могла смотреть на него и разглядывать его правильные черты лица. Его косы растрепались, что делало его вид абсолютно нелепым, но что-то тянуло к нему. И также к нему тянулись её руки. Она пододвинулась к нему ближе, давая одеялу упасть и обнажить её грудь. У неё не было причин так делать, и всё же она потянулась к нему, снимая резинки и распуская его волосы. — Теперь ты выглядишь ещё хуже. — Приму за комплимент. — Ран хищно улыбнулся, отчего Юзуха покрылась мурашками и встала с кровати, отодвинувшись от него. Взяв полотенце со стула, она направилась в душ. Она запрещала ему ходить за ней. Это было её безопасное место, где она давала волю слезам, плача абсолютно беззвучно. Ран был случайным человеком в её жизни, но ей хотелось думать, что это не так. Он не вызывал у неё отвращение. Может, потому что они похожи? Волосы, по которым стекала вода, прилипли к спине, оставляя неприятное скользкое ощущение. Так же они прилипали к её спине, когда она стояла под душем, отмывая кровь с ссадин. Она стояла в душе, а после выходила и получала удары от Тайджу. Это было нескончаемо. Все ради Хаккая. Закрыв вентили и выбравшись из тесной душевой кабины, Юзуха обернулась в полотенце и вышла из ванной. Она больше не плакала, и собиралась уходить, когда увидела, как Ран, уже полностью одетый, стоял у окна и пил виски. Шиба закатила глаза. Хайтани повернулся к ней лишь тогда, когда она натянула на себя платье. — Где мой телефон? Я хочу заказать такси. — Юзуха вопросительно посмотрела на Рана, но он даже бровью не повёл. Он оглядел её волосы. — Ты волосы не просушила. Поедешь с влажными? — Я тороплюсь. — Подальше от меня? — Я тороплюсь, Ран. Где мой телефон? — Я знаю, что делал Тайджу. Юзуха вспыхнула как спичка. Что-то внутри неё пошатнулось, и она чуть не упала на пол этого маленького номера, если бы не сильная рука Рана, подхватившая её. — Что? — Я все знаю, Юзуха. — звучало, как смертный приговор. — Откуда? — это был глупый вопрос. Об этом знали все. И было наивно полагать, что Ран не знает. — Преступный мир слишком тесен. И ты это знаешь. Она начала задыхаться. Картинки вихрем проматывались в её голове. То, как она летела в стену, после удара Тайджу, то как он выдирал ей волосы, то, как кричал на неё и Хаккая. У Юзухи потемнело в глазах, страх окутывал её, и она закричала. Все, что копилось в ней выливалось наружу, пока Ран держал её за руку. — Отпусти меня! Он ничего не ответил, лишь присел на кровать и уложил голову Юзухи на свои колени, держа её корпус. — Все хорошо. Я с тобой, Шиба. — Нет! Отпусти меня! — А ещё что сделать? Чтобы ты упала? — Отпусти! — Юзуха, тише! — он прижал её к себе, гладя волосы и успокаивая девушку так, как только мог, пока горячие слёзы проливались на его белые брюки, оставляя следы. — Тише! Юзуха не хотела показывать Рану свои слабости. Она не хотела, чтобы он видел её слёзы. Он был не тем, кто должен был её успокаивать. Ран Хайтани считался ужасным человеком. Убийцей, преступником и главарём головорезов. Ран Хайтани отравил жизнь не одному человеку, и всё же Юзуха Шиба была здесь. В этом номере. С этим человеком. На его коленях. — Я не хочу так жить, Ран. Я не хочу! — её голос срывался на крик. Юзуха больше не узнавала себя, и сейчас хотелось плакать и плакать от внутренней боли. — Все позади, Юзуха. Я с тобой, видишь. — он гладил её по волосам, отчего девушка хотела сбежать. Хотела уйти. Она не хотела, чтобы он прикасался к волосам, но вместе с тем отчаянно прижималась к нему, роняя слёзы. Юзуха не была слабой. Никогда. И никогда не будет. Она знала, что преступный мир слишком тесен. Она это знала. Она лишь не хотела, чтобы Ран обо всем знал. Она не хотела видеть жалость в его глазах. Она не хотела этого. Перебирая волосы Юзухи, Ран запрокинул голову и посмотрел на потолок. В такие моменты казалось, что жизнь может быть другой. Она может быть спокойной. Но их с Юзухой жизнь никогда не была и не будет спокойной. Он наклонился к ней и поцеловал в щёку. Юзуха впервые позволила ему это сделать. Мокрый след на щеке не был мерзким, а когда она встала с его колен и посмотрела в зеркало, чтобы увидеть себя, в отражение был только Ран Хайтани. В отражение был только этот мужчина с фиолетовыми глазами, которые пробирались ей под кожу. Она уже давно не видела себя. Вероятно, сломанное зеркало. Такое же, как сама Юзуха Шиба.