Все стекло мира

Каждая секунда, проведенная с героем, охуенна. Уэйд, кажется, говорит это вслух, когда они прощаются под утро. Небо уже светлое и солнце перевалило через горизонт свое золотистое брюхо. Паучок потягивается и Дэдпул залипает на то, как тот встаёт на носочки. Черт. Паутинка такой коротышка, но почему-то замечаешь это не сразу. Это Дэдпул тоже зачем-то говорит вслух и получает в ответ раздраженное "я еще расту". Это наводит наёмника на мысли о том, сколько же Паучку лет, но он не успевает спросить. Герой говорит, что ему пора и прощается до следующего патруля, хотя Дэдпул точно помнит строгое “только один раз”. Интересно, что заставило Паучка передумать? Впрочем, когда будет этот следующий раз герой не говорит. И сваливает быстро, словно мгновенно растерял весь интерес к происходящему. Телефон или любой другой контакт Пул, конечно же, спросить не успевает. [идиот] *** Питер спит в метро, а потом в автобусе, да так сладко, что чуть не пропускает свою остановку. Вываливаясь из дверей, Паркер ловит на себе подозрительный взгляд пожилой женщины с дредами. Он уже встречал её на этом маршруте, у них явно совпадают графики; кажется, она думает, что он наркоман: тощий парень, постоянно в мятой одежде, да ещё и засыпает сразу, как только ему удается прислониться к любой более-менее горизонтальной поверхности. Знала бы она, кем он был на самом деле! Хотя, лучше уж пусть не знает. Человек-паук крутой, а у Питера Паркера пятно от кетчупа на футболке. Он впервые за несколько недель не опаздывает на лекцию к профессору Ли и полтора часа слушает про обратные алгоритмы. Уже не первый год математики по всему миру пытаются решить их, чтобы импульс мозга не только приводил в движение механизмы, но и принимал обратный сигнал. Обмануть мозг не так уж и сложно, Тони Старк пару месяцев назад запатентовал ночник от депрессии — включаешь на ночь, он пускает сигнал, заставляя мозг вырабатывать небольшие дозы эндорфина, и все, ты уже не такой унылый, как с утра. Никаких побочек, как у антидепрессантов, ну разве что заоблачная цена. Но Ли говорил не о том, как обмануть мозг. Он рассуждал о создании такого алгоритма, благодаря которому мозг сможет считывать сигнал компьютера как сообщение от собственных нервных окончаний. Будущее уже сегодня. Тем временем Питер научил свою био-руку выполнять только простые заранее запрограммированные операции. Он и односторонний алгоритм был не в состоянии освоить, не говоря уже о большем. За обедом ЭмДжей рассказывает ему про свое свидание, и Паркер старается не подавать вида, что его это хоть как-то задевает. Потом он зачем-то рассказывает ей, что тоже встретил нового друга. Но Человек-паук и Дэдпул не друзья. Хоть Паркеру и нравятся шутки наёмника и то, как с ним легко общаться. Дэдпул просто обожает звук собственного голоса и не затыкается ни на секунду. Но и Питер не отстаёт. Наверное, он впервые встречает человека, который треплется так же много, как он сам. Это неожиданное такое облегчение — можно не сдерживаться, и они говорят вообще обо всем. Дэдпул без труда может поддержать разговор на любую тему, никаких неловких пауз или мучительного поиска подходящих слов. С Дэдпулом нет запретных тем, как-то они на полном серьезе обсуждают, будет ли считаться каннибализмом полить яблоню яблочным соком. К концу недели Питер ловит себя на мысли, что в сумме он разговаривает с Дэдпулом больше, чем с Мэй. *** — Это называется ссаное сальто! Ты только представь: кролик в прыжке переворачивается несколько раз и в полете ссыт на своих врагов, — в голосе наемника столько восторга, что Паркер не может сдержать смешок. — Как думаешь, у меня получится? Они сидят на крыше той самой кофейни с усикатым хипстером. Это их четвертый совместный патруль. Паркер уже не помнит, почему собирался ограничиться одним. Сегодня Паучок вышел раньше обычного, хотел отвлечься перед своим дебютом в кабаре — Коко сказала, что его номер суховат (ты можешь добавить в акробатику немного секса, парень?), но так и быть она даст ему шанс. Дэдпула он нашёл там же, где и всегда. Кажется, теперь эта крыша была официально их местом. — Только скажи мне заранее, когда соберешься попробовать, чтобы я успел уехать из города. — Говорят... [нет, не говори этого] — что уринотерапия полезна. Я, может быть, забочусь о твоем здоровье… — Оу, как это мило, но право не стоило. [ему нравятся твои всратые шутки. либо он пятиклассник, либо идиот] {может быть, Паучок любит золотой дождь?! спроси его!} [НЕ.ГОВОРИ.ЭТОГО] — Ты сегодня раньше обычного, — вместо варианта Желтого говорит Пул, и добавляет как бы между делом. — Свидание? — Что? — Паучок удивляется так искренне, что наемнику становится любопытно, когда в последний раз кто-то заманивал Паутинку “посмотреть кино”. У него между прочим была подписка на Нетфликс. — С чего ты взял? — Пятница. Вечер, — объясняет Дэдпул, как будто это и так очевидно. — Ты постоянно проверяешь время, явно хочешь свалить пораньше. Ну, колись! Кому-то сегодня обломится кусочек горячей паучьей жопки? — он пихает героя локтем в бок, но тут же обнимает за плечи, притягивает ближе и тянет высоко и фальшиво, — О, Человек-паук, ты такой сильный и горячий, а я как раз совершенно случайно забыла надеть трусики сегодня. — Отстань, — смущается Паркер и легко отпихивает от себя наемника. Слишком легко, одним движением, как будто тот весит не больше яблока. Дэдпул это замечает и его мысли вскачь отправляются в Гейленд. Паучок чертовски сильный. И пиздец какой горячий. {а мы сегодня как раз случайно забыли надеть трусики} — Если бы он позвал нас на свидание, ему бы точно перепало сегодня, — мысленно соглашается Уилсон с Жёлтым. Белый бурчит что-то на задворках сознания, но не протестует. Наверное, потерял надежду вразумить этих двоих или пытается вспомнить, когда их самих кто-то звал на трах под Нетфликс. Кажется, никогда. — Это не свидание, — тем временем продолжает Паучок, и Уэйду приходится постараться, чтобы отвлечься от красочных описаний Жёлтого о том, как бы они сделали свидание незабываемым, если бы только малыш-Паучиш дал им шанс. — А что тогда? — интересуется Дэдпул на автомате. И Человек-паук делает слишком большую паузу, прежде чем выдать лаконичное "работа". — У тебя есть работа? — вот теперь все внимание наемника (ну или почти все: Жёлтый все ещё рассказывает, что нет ничего плохого в том, чтобы хотеть подставить зад удивительному герою) сосредоточено на Паучке. — В смысле, разве ты не зашибаешь миллионы на всем этом человекопаучном мерче? Толстовки с твоим лого раскупают, как горячие пирожки. У меня самого три штуки. Такие мягкие, просто супер! Они выпускают экстра большие размеры, знаешь, иногда штаны просто не вариант и тогда так приятно знать, что паучья толстовка будет держать твою задницу в тепле. Кто-то может сказать, что она похожа на платье, но знаешь что? Пошли они нахер. В ответ Питер тяжело вздыхает. — Теперь это будет сниться мне в кошмарах. Спасибо большое, — наигранно возмущается он. Подумать только, три толстовки. У него самого денег не было даже на одну. Да если бы и были, он не стал бы тратить шестьдесят баксов на обычную тряпку. — Это все, — кивает он на себя, — благотворительность. Никто мне не платит. {он святой} — тут же умиляется Жёлтый. [нет, он идиот. идиот без бабла] — резонно замечает Белый и Дэдпул не может с ним не согласиться. {зато у нас зелени хоть жопой жуй. может, Паучок клюнет на бабло? предложи ему сотку за отсос!} — Но они неплохо так загребают на продаже твоего доброго имени. Тебе точно полагается процент! — Уилсон не был специалистом по авторскому праву, но это же до хрена блин очевидно. — Чтобы предъявить авторские права, нужно указать автора, — пожал плечами герой и поднялся, — а до тех пор они могут использовать мою символику как хотят. — Оу, это отстой, Паучок. Но ты знаешь, твой мерч хотя бы приносит людям радость, — у Уилсона была целая коллекция силиконовых изделий с символикой героя и все эти предметы приносили ему много радости. Особенно Паук-вулкан. Долгих лет тому, кто придумал делать дилдо с подогревом! {они крадут у нашего Паучка! взорвем их? не доставайся же ты никому? о! ещё лучше! отберем деньги у богатых и раздадим бедным паучкам! как Робин Гуд! поменяем имя на Гудпул! сошьем зелёное трико!} [зелёный — самый стремный цвет не свете] — И чем ты тогда зарабатываешь на жизнь? Уверен, это что-то супер скучное. Дай угадаю! Ты библиотекарь? — Так я тебе и сказал. — Может быть, водопроводчик? Или нет, разносчик газет! Садовник? Бариста в хипстерской кофейне? Нет, тогда бы это было кофешоп ау. Хм… — Мне кажется или ты перечисляешь профессии из порно? — смеется Паучок. [а не поздновато ли для газет?] — Ты прав, — вслух отвечает Пул Белому, и тут же тыкает Паучку пальцем в грудь. — Что это за работа так поздно? Только не говори, что это ночная смена в булочной, потому что я точно хочу услышать, что ты занимаешься чем-то сексуальным и таинственным. Вот блин. Молодец, Паркер. А у Дэдпуда, оказывается, неплохо была развита интуиция. Не в бровь, а в глаз. — Ладно-ладно, ты меня подловил, — быстро говорит Человек-паук, пока наемник не успел развить свою мысль. — Это свидание. — Я знал, — удовлетворенно кивает Дэдпул, хотя Желтый уже предлагает варианты, как можно избавиться от соперницы. — Ты же все знаешь про пестики и тычинки, да? Если что, я могу рассказать и показать. Провести практическое занятие. Ради науки, конечно же. — Пожалуй, я справлюсь сам. Но если мне понадобится помощь, я пришлю тебе е-мейл, — отвечает Паучок, и Уэйд ничего не может с собой поделать, представляет его в постели с красивой блондинкой. Черт, это горячо. — Всегда к твоим услугам, и знаешь, — он не успевает договорить как Паучок зажимает ему рот рукой, прислушиваясь. — Идем, — коротко говорит он и через мгновение раздается вой пожарной машины. *** — Опаздываешь в первый день? — вместо приветствия ухмыляется рыжий секьюрити, имя которого Питер не запомнил. Он пропускает Паркера внутрь и тот сразу погружается в атмосферу порочной ночной жизни. Из зала доносится музыка и голоса, но Питеру надо не туда. Он уже знает, что ему в небольшой коридор за гардеробом, и дальше в костюмерную, она же гримерка. Столько полуобнаженных людей вживую девятнадцатилетний Питер Паркер не видел еще никогда за всю свою недолгую, но полную приключений, жизнь. Он тут же смущается и старается не пялиться, но не пялиться не получается. Стразы и перья притягивают взгляд. Он отворачивается. Но сразу же взгляд падает на темнокожего парня. Он затянут в корсет и что-то, напоминающее кобуру на бедрах, и ловко зашнуровывает ботинки на таком высоком каблуке, что кажется, на них даже просто стоять невозможно, не то что танцевать. Питер в своих потертых джинсах и худи на два размера больше совсем не вписывается. Все эти мужчины и женщины очень красивы, выглядят профессионалами своего дела, а он… Просто студент-ботан из Квинса, да он даже на конкурсе талантов никогда не выступал. — Ты тот новенький, о котором говорила Коко? — на плечо Паркера ложится тонкая ладонь и он оборачивается, чтобы встретиться взглядом с… Питер не может распознать, мужчина это или женщина, но этот кто-то очень красивый. — Эм, да. Я Питер, — неловко улыбается он, все еще сбитый с толку. — Мисс Вирджиния, — ему протягивают изящную руку, затянутую в шелковую перчатку. Питер пожимает ее, решив не задавать вопросов, — для друзей просто Вики, — томно улыбается ему Вирджиния и ее взгляд скользит по Паркеру с ног до головы. — Так, Вик, не пугай новичка, — женщина средних лет ставит коробку с какими-то блестящими тканями на стол и строго смотрит на артистку. Та только пожимает плечами и, подмигнув Паркеру, занимает свое место у подсвеченного зеркала. — Ты, значит, тот циркач? — Питера еще раз обводят взглядом. Видимо, в этой сфере так принято. — Меня зовут Робин, я отвечаю за расписание. Ты опоздал. — Да, я… Прошу прощения, это… — Оправдания потом. Раздевайся. Коко попросила подобрать тебе что-нибудь, — Робин кивает на коробку и Питеру становится совсем не по себе. Эти крошечные кусочки ткани, что это вообще такое? Но он послушно стягивает худи вместе с футболкой. Отступать поздно. — Ох, кто тебя так, малыш? — в голосе Вирджинии слышится удивление пополам с сочувствием. Питер, чувствуя недоброе, немного крутится у зеркала, пока не улавливает отражение своей спины. По левому боку расползается здоровенная гематома, тянется из-под лопатки вверх, пересекая позвоночник и не доходя до правой стороны. Желтый сливается с синим, пара совсем темных лилово-бордовых вкраплений делают картину особенно болезненной. Паркер судорожно пытается вспомнить, где он мог заполучить такое и... Конечно, пожар! На него рухнул потолок, но Дэдпул быстро выдернул его из-под обломков, Питер даже испугаться не успел. Потом адреналин сделал свое дело, боли Паркер не чувствовал, да и были тогда дела поважнее. Он никогда особо не обращал внимание на ушибы, обычно они проходили за пару-тройку часов. Вот только сегодня ему этой пары часов и не хватило. — Никто, я просто неудачно упал, — врет Паркер, все еще рассматривая свою спину. Робин и Вирджиния переглядываются, остальные если и замечают что-то, не подают виду. Питер еще не знает об этом, но “просто падать” в этой сфере тоже дело привычное. — Дай посмотрю, — Робин разворачивает его к себе спиной. — Да уж, такое просто не замажешь, слой будет слишком толстый. Может, грим, — говорит она скорее для себя, чем для Питера, — времени накладывать совсем нет. Что же делать, что же делать… Марго! — из-за угла высовывается кудрявая голова девушки примерно одного возраста с Паркером. — Сходи в подсобку, посмотри осталась ли золотая краска с Рождества. Та, что в баллончиках. Через пятнадцать минут и одну ужасно смущающую экспресс-сессию эпиляции, Питер стоит в золотых шортах с такой низкой посадкой, что кажется, что они просто свалятся, стоит только пошевелиться. Робин с Марго быстро распыляют на него сверкающую краску, и кожу немного стягивает, когда та подсыхает. Но в целом терпимо. Правда, теперь скорее всего придется часть еще не заработанных денег потратить на психотерапию. — Глаза закрой и задержи дыхание, — велят ему и Питер послушно выполняет. После всего того, что между ним и Робин произошло, это такая мелочь. И оказывается золотым с ног до головы. — Получилось лучше, чем я думала, — Робин выглядит довольной собой, а Питер не узнает себя в отражении. Сияние подчеркивает рельефы его тела, каждая мышца кажется будто высеченной из золота. Он выглядит хорошо, даже красиво. И это чертовски странно. — Я похож на Оскар, — улыбается Паркер и складывает руки на груди, вставая в позу знаменитой статуэтки. — Ну вот и псевдоним придумывать не надо, — Робин тоже улыбается, — давай готовься, скоро твой выход. Выступишь и сразу в душ, смывать краску. Нам здесь не надо повторения золотого мальчика.<footnote>Есть история, как на одном празднике Леонардо да Винчи покрасил маленького мальчика золотой краской и тот умер, по одной версии, из-за того, что кожа не могла дышать, по другой версии, из-за того, что краска мешала терморегуляции>. Ясно? Питер кивает, все еще пялясь на себя в зеркало. — И, парень, постарайся не курить перед выступлениями. От тебя дымом несет за километр. — Конечно, мэм. — Мэм, - качает головой Робин, — и где только Коко тебя нашла… Когда настает очередь Паркера выходить на сцену, он так накручивает себя, что почти решает, что все это дурацкая идея, он просто не может это сделать. Он не танцор и в нем нет ни капли сексуальности. И ни краска, ни грим тут не помогут. Он уже собирается позорно сбежать, но не передумать в последний момент помогают аплодисменты и летящие на сцену банкноты. Питер подглядывает из-за кулис за тем самым темнокожим парнем на огромных каблуках, который как раз заканчивает свой номер. Деньги. Им с Мэй нужны деньги. Он должен хотя бы попытаться, даже если его освистают. В конце концов, чем это отличается от того, что Паучок каждый день делает на улицах Нью-Йорка? Его номер это те же трюки, что он проделывает ночами, ловя преступников, а краска, по сути, тот же костюм. И если у Питера Паркера боязнь сцены, то Человек-паук не боится ничего. *** В доме было темно и тихо, Мэй еще не вернулась с ночной смены. Питер бросает рюкзак у двери и разувается по пути к дивану, не особо заботясь о том, где оставляет кеды. Адреналин уже схлынул и ему безумно хочется спать. Он падает на диван и запускает руку в волосы только чтобы понять, что те все еще жесткие от укладки и золотые блестки с ним теперь навсегда. До будильника остается полтора часа, можно поспать прямо тут. Но тогда Мэй вернется и найдет его в таком виде. Нет уж, надо поднять зад и идти в спальню. Но тело такое тяжелое, будто весит тонну. Спать хочется невыносимо, но Питер все же поднимается с дивана и тащится к себе. Суббота, но у него по плану дописать практическую работу для Коннорса, и пора уже готовиться к тесту, профессор Рубинштейн хоть и спускала иногда Питеру пропуски, тесты устраивала лютые, не схалявить. Но, с другой стороны, все это можно перенести на воскресенье. И поспать больше восьми часов подряд. В кровати. Он заслужил. Он заработал почти три сотни за один вечер. Чувство было странное — как будто сделал что-то не очень хорошее, и в то же время это было так просто, он так быстро получил желаемое. Это немного кружило голову. Наверное, так и становятся преступниками. Зачем вкалывать на трех работах, если можно просто ограбить банк? С его силами это было бы так легко — обойти сигнализацию, пробраться в хранилище. Мэй бы не пришлось больше так много работать, а ему выбирать между ланчем и новыми учебниками. Один раз. Только один раз. Питер стягивает с себя одежду, забив на душ, забирается под одеяло, закрывает глаза и выдыхает. Нет. Даже думать об этом не стоит, он не такой. Дядя Бэн всегда говорил, что любой труд должен быть честным. Танцы в трусах это не то, что бы очень благородное занятие, но это честный труд. И честно заработанные деньги. Жаль только трех сотен все равно не хватит, чтобы расплатиться с банком. Хотя. Он резко открывает глаза. Если добавить к ним то, что лежит на его сберегательном счете, то будет как раз, чтобы покрыть текущую задолженность, а на следующие взносы он натанцует еще. Надо только придумать, как снять деньги без разрешения опекуна — полный доступ был заблокирован до достижения двадцати одного года. Но тут точно можно что-то придумать, были времена, когда Питер неплохо подделывал подпись миссис Паркер в средней школе. Так и решив, он снова запустил руку в волосы, тяжко вздохнул выбрался из-под одеяла и направился в душ. Надо смыть эти чертовы блестки.