Альмираж

Раньше, когда-то давно, тебя никак не звали. Ты был просто "Я". Был просто ты и всë остальное, всë, чему никто никогда не давал имена. Ты и свобода, ты и древний забытый дворец, в руинах которого проходило твоë беспечное детство. Ты исследовал мир, играл со стрекозами у оазиса и витающими рядом духами, послушно ожидая возвращения матери. Она приходила редко, только чтобы накормить тебя и согреть ночью. Дремлешь, игнорируя сквозняк, тряску и навязчивое копошение под локтем. Ты так и не понял куда тебя везут в этот раз. Твой сон зыбок как мираж, но образ яркий, знаком тебе хорошо. Тебе снится тот дворец в руинах. Песок греет лапы. На останках каменных стен высечены изображения причудливых божеств и зверей. Ты их знаешь, помнишь, но никогда не пытался осознать увиденное и сопоставить с чем-то существующим или, более того, выдуманным, они были для тебя не более чем ориентирами, не наделëнными смыслом пятнами. Друг подсказывает, что крылатая птиценогая женщина это богиня Иштар, крылатые быки с человеческими головами, охраняющие арку парадного входа, - шеду, а ловкий заяц с прямым рогом во лбу - альмираж. Это ты. Ты оборачиваешься, глядя на очертания своей собственной тени, падающей на каменную стену, не можешь отрицать явного сходства, которого никогда бы не заметил ранее... Твой внутренний человек прав. Он всегда оказывается прав, так что ты уже давно не ставишь под сомнения всë то, о чëм он думает и что чувствует. С тех давних пор, как его дух застрял в тебе намертво, ты вообще почти перестал различать границу между ним и собой. Теперь кажется что ты всегда умел понимать язык людей, всегда умел читать и различать изображения живых существ в неживых предметах, всегда давал имена вещам, существам и понятиям, всегда был голоден до чужой души. Тебя больно дëргают и кусают за последнее уцелевшее ухо, окончательно рассеивая приятные воспоминания. Этот несносный детëныш... доконает тебя. Твоя маленькая копия от кончика едва прорезавшегося рога до куцего хвоста, нелепая, неразумная, местами неуклюжая, но уже достаточно прыткая и вëрткая, чтобы доставить хлопот. Он не хочет следовать твоему с зайчихой примеру и спокойно спать, пока фургон катится по дороге, увозя вас всë дальше и дальше от Орсо. У детëныша чешутся зубки, ему нет дела до того, что на улице раннее утро, а минувшая ночь была для тебя слишком насыщенной. Ему хочется скакать вокруг и грызть всë что подвернëтся, включая твои уши, лапы и рог. Укусы острых молочных зубов становятся слишком болезненными, приходится огрызнуться, даже прикусить его за загривок, чтобы неповадно было. Он взвизгивает и смиреет, тут же повержено падая на пол лапами вверх, но ты знаешь, что его спокойствие будет недолгим. Он очень быстро заскучает вновь, забудет об этом и снова куснëт тебя или запрыгнет на спину, когда подвернëтся момент. Ты тяжко вздыхаешь, поднимаешься, окидываешь взглядом свернувшуюся в клубок зайчиху, занявшую место на кровати. Она спит или же старательно делает вид, что всë это не еë проблемы. Прохладный ветер врывается в фургон через кое-как приделаную обратно сломанную дверцу. Она держится на добром слове, так что Ванесса старается ехать осторожно и не слишком быстро, что лишь растягивает время вашего пути. - "Так куда мы направляемся и зачем?" - спрашиваешь ты уже который раз, так и не получив ответа, который бы тебя устроил. Друг объяснял, но это что-то слишком сложное, чтобы оно осталось в памяти надолго. - "Мы вернëмся, - отвечает он. - У нас ещë полно дел в Орсо, но сейчас, после всего, что мы сотворили, нужно немного переждать, держаться подальше." Тебе некомфортно и немного боязно. За окном мелькает табличка с названием населëнного пункта, но вы не успеваете прочитать еë. Вскоре машина начинает замедляться, Ванесса сворачивает с дороги, держась ближе к обочине. Вам не нравится это место, оно не подходит для остановки, недостаточно далеко от Орсо, вы оба совершенно точно в этом уверены, поэтому быстро направляетесь к водительской кабине, чтобы дать понять Ванессе, что она ошиблась. Однако она и не собиралась обосноваться тут надолго. Вы встречаетесь взглядами. Остановив фургон у колонки, она трëт ладони, затем плечи, немного дрожа. Совсем замëрзла от сквозняка. - Я куплю топливо и продукты. Могу взять тебе кофе, - говорит она. Ты отрицательно качаешь головой, а затем задумываешься о том, как бы ей сказать, чтобы она посмотрела по возможности какую-нибудь игрушку для собак, чтобы было чем занять зубы мелкого, но только без пищалки, иначе вы все очень быстро сойдëте с ума. Однако она снимает дверцу с петель и уходит быстрее, чем вы успеваете придумать как подать мысль языком тела. Может в следующий раз... Ты оборачиваешься, стремясь вернуться вглубь фургона на своë место, как вдруг замечаешь, что детëныш исчез. Сердце едва не замирает. Быстро озираешься, ища пропажу, заглядываешь под кровать и под столик у окна. - "Куда он делся!? Как он успел проскочить мимо меня?!" Почувствовав твою суету, зайчиха приподнимает голову, сонно щурясь и прядая ушами, однако не спеша просыпаться. Ты же, быстро сложив два плюс два, метнулся к двери, выглядывая наружу. Как ты и предполагал, зайчонок вприпрыжку весело бежит вдогонку за Ванессой. Тебя разрывает от ужаса и злости. - "Ааа... Тупое ты животное, ну почему ты не можешь просто посидеть на месте!? Тебя же так увидят!" Твои лапы почти срываются с места, хочешь бросится вдогонку и схватить паршивца за шкирку, устроив ему хорошую трëпку, однако страх быть замеченным не даëт тебе покинуть фургон. Заметить здорового зверя как ты намного проще, чем эту бестолочь размером с крупную кошку. Всë что тебе остаëтся это скулить шëпотом, надеясь, что Ванесса услышит и заметит, что у неë появился незваный компаньон, до того как она зайдëт в помещение. В противном случае тебе придëтся уничтожить всë живое на этой заправке. К счастью она вовремя оборачивается и останавливается, с удивлением и лëгким испугом обнаруживая его. Ребëнок призывно прыгает вокруг неë, предвкушая игру "попробуй поймай." И в этот самый момент что-то странное происходит с тобой. Кажется ты мог бы высказать всë что ты чувствуешь сейчас, но уже не находишь тех острых слов, что так и вертелись на языке секундой до. Странная, непривычная пустота в голове, будто бы тебя покинул твой собственный разум. Детëныш же, внезапно застыл на месте и вопреки опасениям без каких либо протестов позволил девушке поднять его и отнести обратно. Она возвращается и протягивает тебе пропажу, но ты сначала шарахаешься назад вместо того, чтобы взять его. - Уильям? - она с удивлением вглядывается в твои глаза, не находя в них чего-то важного. Это твоë имя? Да. Одно из. Обычно если кто-то говорит о нëм, имеет ввиду и тебя... Но нет. Не твоë. Тебя назвали Бонни, это вроде бы означает "красавчик". Ты машинально отводишь взгляд, тебе некомфортно, когда смотрят прямо в глаза. Однако затем задумываешься: - "А с чего бы? Это никогда не было проблемой." Ванесса же теперь смотрит в глаза детëныша и находит Уильяма там. Он говорит что-то, но его голос теперь звучит как чужой, а не твой собственный, так что смысл слов не читается так чëтко, как раньше. То, что ты можешь уловить, это что он понятия не имеет каким образом это произошло и как у него это получилось. Он был уверен, что это невозможно, но теперь его сил хватает даже на то, чтобы перепрыгивать из тела в тело. Он стал настолько силëн, что больше не заперт внутри тебя. Вы разделены. После стольких лет это ощущается так странно, непривычно, будто этого не может и не должно быть. Минутой ранее ты умел читать, теперь смотришь на ближайшую вывеску и ничего не понимаешь. Или, нет... Всë-таки что-то понимаешь. Первое слово "заправка". Это означает место, где стояли деревянные фигуры, там работала Ванесса и последние несколько ночей убитый тобой сегодня парнишка. Там вы иногда пересекались с медведем, всегда предпочитая держаться подальше и расходиться без стычек. Но это не то место, точно нет. Второе слово ты не можешь прочитать или узнать совсем. Оно тебе незнакомо. - "Я свободен? Я... брошен? Я... - думаешь ты, опуская уши и приоткрывая пасть. - Альмираж. Зверь. Я больше не человек?" Ты слишком многому научился за время вашего союза и уже никогда не будешь животным в привычным понимании. Ты не сможешь мыслить иначе, но нельзя отрицать, что куча умений остались за гранью твоих возможностей, от этого тебе так некомфортно. Ты понятия не имеешь что делать теперь с такой вот свободой. Чëрт возьми, ладно уметь по-настоящему разговаривать, ладно уметь читать, ты даже умел управлять этой штукой, на которой вы едете и даже хотел предложить Ванессе подменить еë, чтобы она могла отдохнуть. Этой штукой... Если кто-то скажет это слово, ты поймëшь о чëм речь, но сам не можешь вспомнить как она называется. Как же это злит и расстраивает... С другой стороны, ты так устал быть перегруженным словами, мыслями и желаниями, которые без сомнения принимал как свои, но которые никогда не были тобой. Навсегда ли останется так? Вернëтся ли друг назад в тебя, захочет ли он, может ли он вообще сделать это ещë раз физически? Ты обнюхиваешь детëныша, убеждаясь в том, что это всë-таки он, а не что-то еще. Затем принимаешь его из рук девушки, недоверчиво косясь на неë, осторожно берëшь зубами за шкирку и несëшь на место. Он не слишком доволен таким раскладом, но спокоен, не сопротивляется, лишь ворчит немного, ругая тебя по-человечески, но не слишком грубо. По крайней мере теперь он никуда не убежит и не будет докучать, ты в этом уверен. Пока Ванесса занимается своими делами, вы вновь укладываетесь, свернувшись клубками на полу и вскоре засыпаете под возобновившиеся покачивания и гул фургона. Вот что это было за слово. И тебе вновь снится спокойный сон, на этот раз образы древнего персидского дворца и сада заброшенной усадьбы смешиваются, рождая что-то новое. Вы вместе с другом сидите на берегу любимого прудика, твоя голова на его коленях. Вы наблюдаете как резвится детëныш, то играется с тëплым сыпучим песком, с интересом наблюдая как закономерно из под его лап появляются чëткие, но хрупкие следы, то гоняется за стрекозами у кромки воды. Уильям смотрит на него с теплом, как на собственного ребëнка, но ты понимаешь, что ему чего-то не хватает в этой чудесной картине. Быть может того прелестного мальчика, убитого случайно в озере. Или того парня, что выбрал неверный путь. Их сестры, о судьбе которой вы так ничего внятного и не узнали. Или кого-то ещë, кого-то разумного, чья душа, чей разум мог бы отлично дополнить маленького охотника. - "А твой детëныш? - спрашиваешь ты, имея ввиду маленький осколок треснувшего зеркала. - Эван?" Не всë потеряно. Быть может зайчонок ещë найдëт своего человека. Призрак убитого медведем мальчика, родного сына Уильяма, всë ещë не решился покинуть зеркало на втором этаже реальной усадьбы. Быть может, однажды он согласится на это, если только перестанет бояться вас... Друг мягко улыбается, чешет тебя под подбородком, гладит по голове, прижимая еë к груди и почëсывает за ушами. Он отвечает на давно терзающий тебя вопрос, от чего к тебе вновь возвращается спокойствие: - "Да, я вернусь. Я всегда возвращаюсь. Мы будем охотиться вновь. Вместе."