***
Когда они встретились впервые, кажется, они возненавидели друг друга. «Пресмыкающийся паразит, » — подумал тогда про себя ХЭБИТ, окидывая результаты деяний Патрика то ли оценивающим взглядом, то ли взглядом, полным отвращения. «Грязное животное, » — пробормотал вирус, когда столкнулся с работой демона. И все же столетия спустя они смирились с существованием друг друга, имея неосторожность сталкиваться почти постоянно — то ХЭБИТ пойдет по следу уже разыгранных Патриком жизней, то Патрик ненамеренно посягнет на застолбленные ХЭБИТОМ игрушки. Случайность, казалось бы, но нет. Они знакомились, примерялись друг к другу, и в какой-то момент осознали, что жить в постоянно развивающемся мире без помощи товарища по вечности невозможно. Это осознание пришло, пожалуй, слишком быстро — относительно качества их знакомства, в смысле. По большому счету обоим некуда спешить, но игрались они непозволительно долго. Так долго, что когда пришла опасность, они растерялись, не зная, где искать друг друга, невзначай исследуя все места, где когда-либо пересекались. Имея возможность прийти на выручку в непозволительно одиноком мире, они умудрились потерять все ниточки и дорожки из крошек, что когда-либо оставили «на всякий случай» — самая большая и неприличная ирония в их неописуемо долгих жизнях. И ведь сложно сказать, когда именно в последний раз они виделись. Быть может, тогда и вовсе не существовало средств связи замысловатее голубиной почты. И все же, в эпоху интернета, могущественные существа стали еще сильнее, а те, кто не смог приспособиться, пошли на корм остальным. ХЭБИТ справился с этой задачей на «ура», Патрику не оставили выбора. Годы шли, опасность оставалась такой же безликой. Но никогда не была эфемерной. Даже угроза разоблачения, что изрядно могла попортить жизни обоих при должной готовности человечества приспособиться и осмыслить ранее неизведанное, не была такой четкой, как непостижимые планы Администратора. Он творил лишь то, что считал нужным, а многовековая история показала, что считать сам он не утруждался, используя для этого других. Сейчас под раздачу попал ХЭБИТ, которого припаяли к чужой системе из нежелания избавляться от полезного, но изрядно нашкодившего кадра. Тянуло блевать от осознания того, что в ближайшие столетия придется на кого-то работать. Блять, серьезно? На этого глистоподобного? Демон первые пару лет места себе не находил, но работу выполнял исправно. Присматривался, изучал, точил зубы, когти и ножи, ни на секунду не забывая о желании выбраться из чужих лап. Он один в этой войне, и уж тем более он не станет в этот раз бездумно лезть на передовую. Хотелось, безумно хотелось, чесалась каждая клеточка человеческого тела, но именно человеческая составляющая его существования и была преградой для воплощения всех планов в такую хрупкую штуку как реальность: размажут по стенке, он и пикнуть не успеет. Безликий сильнее, во всяком случае, пока что. «Пока что». Относительность времени не позволяла думать слишком далеко наперед, но вместе с тем открывала уйму возможностей, пусть до момента их хотя бы примерной видимости и неизведанных. Но сам факт их наличия уже успокаивал, пусть демон и не имел способности ждать слишком долго — как не умел и сидеть на цепи. Он не был человеком, а потому время было для него бесценной безделушкой, но даже он не горел желанием просиживать его просто так. Потому, исподтишка изучая, он также искал тех, кто мог бы пригодиться в будущем — тех, кого можно столкнуть в пропасть безумия, использовать, как отвлекающий маневр. И такие люди находились постоянно — фактически валялись на обочине его дороги. И по их трупам, что складывались постепенно в высокую такую горку, демон карабкался наверх, к свету, к свободе. Все или ничего. Жалостью к слабым он не отличался никогда, но и убивать по чужой указке ненавидел, из-за чего все, кто был «заказан», в конце концов был истерзан пуще остальных. Так по своей лесенке он добрался до нацистов. Веселые ребята — для него, но умом и сообразительностью не отличались. И шутки ради он попортил чужие планы, дернув за нужный рычаг в нужный момент — и не прогадал, потому что после них появился Коллектив. Отпетые негодяи с одной стороны, и признанные самим Администратором личности с другой. Прекрасная подкормка, когда умеешь выбирать из предложенного. Считанные десятилетия до воплощения задуманного в жизнь: пророком он не был, но отлично видел ситуации, когда тот или иной человек сам подписывает себе приговор. Ну, в этот раз это был не человек, но со стороны Безликого было абсолютно человеческой тупостью окружить себя ревенантами, при должном усердии способных свергнуть его с кровавого престола. В сущности, дело оставалось за малым: просто дождаться того, кто обладал достаточными для убийства Безликого навыками. Или хотя бы желанием это совершить. Но чужие марионетки были до жути покорными, к его сожалению. И все же смутное время наступило. С появлением Ноя на горизонте, воздух прожгло искрами перемен. А значит и ХЭБИТУ пора было начинать. Подхалимство быстро поступает в кровь, и он идет по кривой дорожке, словно вылитой кровью из внушительного такого ведра. Без разбора убивая всех, кто был неугоден Слендеру, он со временем и по их телам стал взбираться наверх, постепенно приближаясь к своему свету. А когда он столкнулся с неосторожностью своего будущего хоста — его совместного с друзьями канала на не безизвестном видео-хостинге — все словно встало на свои места. Он подобрался достаточно близко, чтобы изучить свою цель не только с позиции приближенного, но и с позиции жертв. Не говоря уже о том, чтобы в полной мере оценить масштаб поражения. И, конечно же, найти свою ложку меда в бочке драного дегтя: МЛАндерсен0. Убедившись в том, что Патрик жив, он долгое время не находил себе места от радости. Но она быстро сменилась едким чувством осознания чужих проблем — мало того, что вирус стал «хранителем», так еще и от своего проклятия в виде клейма жертвы Безликого не избавился. Работая на него, существо все еще было его добычей. Даже Бог не знает, что произошло в защищенном от чуткого взора Слендера доме, когда ХЭБИТ переварил новые знания. И обоим засранцам лучше не знать, что за мотивы поселились в больном разуме после этого. Но начинать стоило с малого. Как же звали того обмудка… Шейн? Шнайдер? Точно, Шон… Ох, зная о том трепете, с которым Патрик относился к своим хостам, демон сгорал изнутри, понимая, что ему приходится каждый раз лечить каждую гнойную рану на душе порабощенного паренька от каждого брошенного устами этого долбаеба на воздух слова. Мало того, парень не только представлял угрозу, так еще и был абсолютно бесполезен в той обреченной попытке Патрика пережить очередное десятилетие. Букашка под ногами… Аж тошно. «Из раза в раз ты постепенно уничтожал мою жизнь!» — да что ты говоришь, родной?! Ты не видел и не нюхал то, как действительно уничтожают чью-то жизнь, в то время, как тебя пытались спасти. Но даже Бог не спрячется от ХЭБИТА, потому Шон оказывается в его лапах буквально на следующий день. Винни прекрасно справился со своей ролью приманки, и теперь демону ничто не помешает с глаза на глаз поговорить с этим животным.***
Прогнав своего ручного оператора, Хэб остался один на один с порядком потасканным парнем, даже сквозь пелену тьмы отмечая, как жалко тот распластался на дощатом полу. — Хотелось бы мне сказать, что мне жаль, но мало того, что это было бы ложью, так еще и причин лгать мрази, что все это время доводила человека, которого в тот же момент звала «братом», у меня нет. Ты ничем не отличаешься от того монстра, коим рисовал Майкла, Шон Андерсен, — в абсолютном мраке сверкнув фиолетовыми радужками глаз, демон играючи очертил мягкую линию челюсти своей жертвы кончиком ножа. Мясо запуганных людей жестче, а значит и свежевать эту тушу будет куда приятнее — больше сопротивления равно больше удовольствия. Схватив добычу за горло, Хэб сдавил его, нарочито медленно врезаясь крепкими ногтями в кожу. Сиплый хрип, полный боли, ласкал слух, пробуждая злорадный смех, граничащий с рычанием. Веселье только начинается. Хорошенько приложив парня затылком об пол, демон поднялся на ноги, направляясь к переключателю. Включив свет, он осмотрелся, размышляя, с чего начать сначала. Он выбьет из этого куска дерьма всё, и даже если тот действительно не знает, где его «брат», что-нибудь, да придет на ум. Времени было предостаточно. Вырывая ноготь за ногтем, зуб за зубом, он задавал один и тот же вопрос, но ответ всегда оказывался неправильным. Даже когда он завел бензопилу и отрубил тому лодыжку. И когда самым тупым ножом отрезал кисть руки. И даже тогда, когда он лично приводил еще живого Шона в чувства, чтобы продолжать свои пытки. Когда слезы смешались с кровью, а стоны и крики оглохли, Андерсен все еще лгал. Да, непроизвольно, но ирония всего происходящего заключалась в том, что уже даже ХЭБИТ знал, где находится Патрик — специально не оборачивался, не хотел спугнуть и испортить своим знанием всё представление. — Я не знаю, где он, — из последних сил выдавил Шон. Еще пара мгновений, и жизнь окончательно покинет его тело. И лишь тогда ХЭБИТ остановился, с еще большим презрением глядя на остатки Андерсена. Откинув нож в сторону, он присел на корточки прямо перед ним, всем своим видом напоминая животное. Раздраженно сглотнув, он демонстративно прокашлялся, как бы приглашая главного актера на его заслуженную сцену. Приподнимая голову парня за волосы, он молча направил чужой взгляд в нужную сторону, заставляя смотреть за тем, как из темного угла чердака выходит Патрик. Медленно и пожалуй слишком элегантно, мерно хлопая в ладоши и лишь этим звуком нарушая окружающую тишину. — Бравó, Шон. Ты отлично держался, — огласил вирус, с наигранной грустью поджимая губы, — Но, увы, боюсь ты и сам понял, что больше никто не станет поддерживать в тебе жизнь, упиваясь твоей агонией. Теперь ты не нужен и для этого. Вынесенный вердикт порадовал ХЭБИТА, заставляя его оскалиться в дикой улыбке. Предсмертный миг Шона был смазан ужасным осознанием того, что некогда близкий «человек» все это время наблюдал за его мучениями, и лучше награды для демона не было, чем в самых первых рядах лицезреть этот спектр эмоций. Безрукий и безногий червячок задрожал от переизбытка ощущений, а демон, теряя контроль над злорадным смехом, вцепился в чужой глаз, с корнем вырывая сначала только один, после этого уже мёртвому показывая, какое же все-таки ровное человеческое глазное яблоко. — На, поиграйся, — скудно предупреждая о своем намерении, демон подбросил орган в воздух, таким образом передавая его в руки Патрику, — Сносный сувенирчик, не находишь? — Я не испытываю склонности к игре с едой. И коллекционированию органов тоже, — отходя в сторону от летящего предмета, безразлично отозвался он, упирая одну из рук в бок, — Долго ты еще будешь капаться с этим куском мяса? — А что, есть какие-то другие идеи? — почти что заинтересовано глядя на вируса, переспросил Хэб. — Обсудить, зачем ты так усердно искал меня. — Чтобы не тухнуть в одиночестве, вот зачем. Вирус снисходительно выдохнул. Доныне меланхоличное лицо расплылось в удивительно мягкой улыбке, а рука, образовавшая острый угол относительно не менее угловатого тела, сползла по шву. Уже менее театрально подходя ближе, он присел на корточки по другую сторону от тела, все также без интереса заглядывая в изрезанное болью и беспокойством лицо мертвеца. Ему не жаль, но память погибших он обязался чтить еще очень давно. Дотянувшись тонкой рукой до противоположного глаза, он сомкнул ледяные веки, не оставляя ХЭБИТУ надежды на уничтожение еще одного органа. Получилось забавно: Патрик сохранил что-то со стороны, где сидел демон, но сам оказался по ту сторону, где тело пострадало сильнее. Весьма… Занимательная асимметрия.***
Держаться вместе, прикрывать спины друг друга — простые устои жизни против обстоятельств. Поначалу селиться под одной крышей казалось странным решением, даже в какой-то степени опасным, но удивительным открытием стал тот факт, что пресловутое «проклятие» Патрика не работает в стенах этого дома. Безликий не мог достать его здесь, как не могло и время. И все же выходить приходилось, но даже во время вылазок с ХЭБИТОМ под боком было куда спокойнее. Всегда можно было вернуться в к безопасности за считанные мгновения, и это воодушевляло, дарило долгожданное чувство покоя. Достав то, что так отчаянно требовалось Безликому, они вместе добились своей первой маленькой победы. А когда чужими руками они смогли завоевать и дневник Себастьяна, сомнений уже не осталось: они на финишной прямой. Дело оставалось за малым: покончить со связью между Смутьяном, как членом Коллектива, и Безликим, как хозяином марионетки. Разбирался с этим Хэб, но и Патрик старался не отставать, пусть это и не было чем-то из его сферы ответственности. В сущности, он просто оставался рядом на случай, если понадобится любая помощь, иногда пресекая порывы демона обозлиться на очередную неудачу. Рано или поздно, плюс-минус вечность, у них получится.***
— Кто-то должен будет занять его место, и ты это знаешь, — сидя у костра и от скуки ковыряясь в углях кривой веткой, почти что шепотом сказал Андерсен, поднимая чуткий взгляд на собеседника. — Знаю, но мне кажется, что мы с тобой на эту роль не подходим. Я точно не стану бороться за престол полубога-полупокера, — раскаляя в языках пламени печать, отозвался демон, наблюдая за тем, как краснеет металл. — А что ты собираешься делать, когда все закончится? — вскидывая брови, вирус отметил про себя, что очевидно неверно все это время трактовал мотивы сородича. — Уеду жить на ферму и выращивать животных на убой, что за вопросы? — ехидно парировал Хэб, усмехаясь. Но вопрос хороший: он сам и не загадывал настолько далеко, — Не знаю. Но и жить как ручная собачка не хочу. Было бы славно продолжить жить как сейчас, но без оглядки на тот факт, что в любой момент нас могут накрыть. — Согласен, — несколько отрешенно хмыкнул вирус, опуская взгляд в костер. Пламя привлекало не только теплом, но и своей обворожительной магией, и безусловно приятно, что его глаза не так-то просто повредить таким ярким светом. — А ты? Ты когда-нибудь думал о том, что делал бы, не будь в наших жизнях «папочки-длинные-ноги»? — отвлекаясь от созерцания физических законов в действии, поинтересовался демон, подпирая голову освобожденной рукой. — Я никогда не был уверен в том, что переживу следующий год жизни, так что нет, не думал. Но, как оказалось, есть много вещей, в которых я ошибался, так что, когда все закончится, хотелось бы для начала научиться дышать полной грудью. — Понятно. Когда уйдешь учиться, дай знать, где тебя потом искать. — А кто сказал, что я уйду?***
Всё прошло не совсем так, как задумывалось. В том смысле, что надежды, возлагаемые ими на Смутьяна, пали вместе с ним. Наблюдая падение Бога, теряешь всякую веру, и Андерсен, лицезря падение его головы на мрачную землю, потерял не только веру в будущее, но и в собственное выживание, делая несмелый шаг назад, когда Безликий обратил свой гипнотический взор на них с ХЭБИТОМ. Неизменно пустое лицо отражало сейчас безграничный гнев, и пугало то, что при этом оно оставалось пустым. Не нужно было зримых подтверждений в виде сведенных бровей или злобного оскала, все это висело в воздухе гнетущей атмосферой грядущей гибели. Хотелось рвать глотку, снова и снова просить Смутьяна подняться и продолжить бой, но все было кончено. — Эй, Патрик, — не сводя глаз с Администратора, позвал демон, — Пообещай, что научишься дышать полной грудью. — Что? — не вылезая из ощущения поражения, переспросил растерявшийся вирус, переводя потерянный взгляд с Безликого на затылок Хэба. — Ты хотел научиться дышать полной грудью, помнишь? Так пообещай, что научишься, — покосившись на него, повторил ХЭБИТ. Его глаза вновь сверкнули фиолетовым, разжигая неудержимый огонь воли к свободе. По одному взору Патрик понял всё, но схватить его за руку и остановить не успел, оставаясь на месте, в качестве невольного зрителя. Их потрепало не хуже Смутьяна, разница лишь в том, что они все еще дышали. Ослабленный ранами и предвкушением очередной потери, вирус свалился на колени, задерживая дыхание. Давно разыгранная роль — роль наблюдателя, избегающего прямых столкновений с опасностью. Он всегда оставался позади, за чужими спинами, так почему же сейчас так паршиво наблюдать за тем, как ради него снова кто-то жертвует собой? Горячие слезы обожгли кожу также быстро, как Хэб взял дело в свои руки, поднимая с земли заветный клинок. Он профессионально терял «близких» всю свою жизнь, но никогда не владел кем-то действительно близким, достаточно близким, чтобы разразиться горькой тихой истерикой от одной мысли, что сейчас, возможно, не останется ничего от безбашенного демона, что всё это время защищал его. Слова застряли в глотке. «Пожалуйста, давай уйдем. Вернемся домой и больше никогда не покинем его стен. Доживем нашу вечность вместе.» Как и всегда, он ничем не мог помочь, оставалось лишь наблюдать за тем, как ловко ХЭБИТ уклоняется от направленных ударов векторов, как резво отмахивается от них же кинжалом. Даже отсюда видно, как дымится его собственная рука, заживо тлея от нанесенного огнем рунического става. Насколько же сильно он хотел жить, чтобы добровольно идти на смерть. Эта битва могла длиться вечность, и притом не одну. Но терпение демона было на исходе, и в какой-то момент, не жалея собственного тела, он добровольно открылся прямому удару вектора в грудь, следом вонзая клинок в открывшуюся грудную клетку существа. Сдерживая собственный рев, он наслаждался чужим, раздавшимся из внезапно раскрывшейся пасти. Дело за малым — поковыряться внутри. Сплевывая сгусток крови, он вцепился в рукоять обеими руками, прикладывая остатки сил для того, чтобы наверняка уничтожить сердце — или его подобие — Безликого. Рваная рана, что своими краями держала нож, начала осыпаться пеплом, а Слендер все также протяжно верещал, из бессмысленного желания отомстить терзая тело демона. И все же это ничего не изменило бы — даже черная кровь не успевала сочиться из разрыва плоти, все обращалось в тлен. ХЭБИТ же, срываясь с исчезающего вектора, без сил пал на землю, глядя в светлеющее небо. Он справился. Всё закончилось. Не веря своим глазам, Андерсен кое-как встал на ноги. Сначала несмело, а после срываясь на бег, он двинулся к демону. Сил хватало лишь на то, чтобы достигнуть своей цели, а после склониться перед ним и осмотреть масштаб бедствия, слепо надеясь на то, что всё не так плохо. Хэб отчаянно хватал воздух истерзанной грудью, сбитыми в кровь пальцами царапая землю. Не секрет, что Безликий ранил не просто физическую оболочку — он задел естество демона, и задел основательно. — Эй, — кое-как преодолевая кашель с кровью, позвал он, давая понять, что все еще жив. Преодолевая себя и неописуемую боль, он поднял руку, едва дотягиваясь до кончиков пальцев вируса, — Плакать будешь, когда я испущу последний дух. — Заткнись, замолкни, тебе нельзя говорить, — почти вслепую нащупав истерзанную руку демона, он повернул ее ладонью к себе, ужасаясь открывшемуся виду: Патрик никогда прежде не видел подобного, и до конца не был уверен, что такое возможно, но внутри прожженной плоти виднелся фиолетовый дымок. То самое естество. — Если б я становился сильнее каждый раз, когда мне это говорили, я бы сейчас так не валялся, — болезненно смеясь, он старался не кашлять, но последнее слово оборвалось на середине, сжимая тело ХЭБИТА тисками судороги. — Больной, ты просто больной… Темная дымка, что осталась единственным напоминанием о присутствии Безликого, встрепенулась, кажется, от подувшего ветерка, но через мгновение стало ясно, что ее тянуло к чужим ранам. Достойная плата победителю, дарованная самой сутью вещей — возможность пережить этот проклятый день. Часть пепла опустилась на сквозные раны, а часть проникла в человеческие легкие вместе с последним вздохом. Наблюдая за этим, Патрик почему-то не стал возражать или пытаться препятствовать, лишь завороженно смотрел, словно осознавая: это их шанс. Осознание подкосило только на миг, когда демон не сразу задышал. Не понимая, почему так, Андерсен опустил грязную руку на чужую щеку, и каким же приятным было не только понимание того, что она снова теплая, но и лицезрение того, как осторожно поднимается чужая рука и накрывает собой его ладонь, переплетая пальцы. — Тобой, разве что, — уже твердо закончил он, приоткрывая фиолетовые глаза. До боли в сердце знакомый голос, что только что болезненно оборвался фактом смерти, заставил Андерсена прыснуть от перенапряжения, а после разразиться удовлетворенным смехом. Вирус рухнул рядом, не отпуская, тем не менее, руки с чужого лица. — Нет, ты просто больной на голову. — Это обстоятельство не мешает тебе меня любить. — Вот уж и правда: не мешает, — вдыхая через нос полную грудь воздуха, прошептал он, глядя демону в глаза.