Воспитательный момент

«Ты всё ещё считаешь, что ситуация под контролем?» - звучит в голове безмолвный вопрос. Хоть зов и притупляет интонации до бесконечно малой величины, но даже так отчетливо слышно ехидство. Но Махи оставляет этот выпад без внимания. Ему немного не до того: надо выяснить, что вытворил мальчишка на этот раз. К воротам, выходу из города, его притащили другие дети: Шаршин и Сотофа. Хотя и без появления их в Доме у Дороги Махи Аинти почувствовал всплеск магической силы, разлившийся волной по всему Кеттари. А за ним – запах дурной смерти. Сам бы без труда нашёл источник проблем, но детки оказались шустрее. Отличные детки. И держатся хорошо. Даром что белые как полотно и прячутся за дядю шерифа, мертвой хваткой вцепившись в его лоохи с двух сторон. Втроём они стоят перед вековыми вахари, по стволам которых неторопливо стекает тёмная густая кровь — как будто их смола пропиталась ею. Среди листвы ярмарочными гирляндами свисают ошмётки человеческих внутренностей, а выпотрошенная оболочка, перекинутая через ветви, напоминает вывешенный на просушку костюм. Мальчишка же копошится среди корней. Подобрал что-то с влажной земли, поднялся, нескладно разогнувшись, и крутит в руках свою находку. Глаз, понимает Махи, сделав ещё пару медленных, но уверенных шагов вперёд. Да, дела… Неудивительно, что горожане обходят ворота десятой дорогой. Потоки мощной энергии свиваются жгутами, закручиваются причудливыми петлями, каждое прикосновение которых – остановка сердца, холод, апатия... Эта сила не злая, но безразличная. Никакая. – Мы здесь играли в охотников, – отчаянно шепчет девчонка откуда-то из-под локтя, словно звуком своего голоса пытается заглушить внутренний крик. – И… эти чужаки по дороге пришли, говорили с нами, спрашивали про город, про родителей, а потом… Всё быстро случилось… Шериф весомо кивает и подталкивает перепуганных детей в сторону ворот, от греха подальше. Подождите, мол, разберусь. А сам подходит к своему ученику на расстояние вытянутой руки, зовёт: «Джуффин». Именно на безмолвной речи, не вслух. Для мальчишки и того существа внутри зов Махи – что наброшенная верёвка. Сдавливающий, парализующий, трудно выносимый... Мальчишка вздрагивает и оборачивается. Он не заслужил, конечно, такого поводка. Но иначе взять тварь под контроль возможности не было, пришлось создать эту необратимую связь, власть хозяина. Ещё тогда, несколько лет назад, когда Махи пришёл из Хумгата по следу добычи, а обнаружил этот странный симбиоз человека с неведомым. Что заставило его оставить всё как есть, несмотря на исчезнувших вместе с памятью о себе людей – опекунов и соседей мальчика? Желание узнать что-то новое? Ещё оставшаяся где-то глубоко внутри иррациональная надежда на… что? Или этот взгляд? Как сейчас – по-звериному непосредственный, спрашивающий, что не так? Где снова ошибся? «Джуффин, – повторяет Махи, и расползшееся вокруг ученика и пленника нечто под тяжестью зова наконец стягивается в тугой комок, ужимается, пока не становится лишь чересчур плотной тенью под ногами, – зачем ты убил этих людей?» – Хотели навредить. Я защитил. НАВРЕДИТЬ. ЗАЩИТИЛ. То существо, нечто, не говорит вслух, но Махи Аинти способен его услышать. Гулкое густое эхо в пустоте Коридора между Мирами. – Мы с тобой уже говорили, что нельзя убивать людей без веской причины. Ты помнишь? Кивок. – Что же произошло? – Не произошло… – хмурится Джуффин, прислушиваясь к себе. На этот раз второй голос молчит в замешательстве и пауза в разговоре затягивается. «Сколько раз тебе надо убедиться, что мальчишка не способен удержать контроль над паразитом? – снова вторгается в сознание посторонний голос. Не столько чтобы произнести уже десятки дюжин раз сказанные слова, сколько напомнить о своём присутствии. Предупредить, что скоро лопнет терпение Великого Магистра Ордена Часов Попятного Времени, и тогда он лично вмешается в это дело. – Он не жилец, и ты это знаешь. Но почему-то продолжаешь подвергать риску равновесие Мира, держа при себе эту тварь». «При всём уважении, Маба, в хищниках из Хумгата я разбираюсь получше твоего, – терпеливо отзывается Махи Аинти. – Это существо отличается от прочих. Оно лишило мальчика эмоций, это верно, но смерти его не желает. И остальных, как ни странно, – тоже. Иначе давно не оставило бы камня на камне от Кеттари. Но чем-то он его привлекает. Их обоих. Так что сделай милость, дай мне с этим разобраться». Тем временем не подозревающий о безмолвной беседе паренёк наконец словно что-то решает для себя, кивает и снова поднимает до прозрачности светлые глаза на учителя. – Не произошло, – повторяет он уже увереннее, – но могло произойти. Я видел. Эти дядьки, колдуны, хотели забрать нашу силу. Это плохо. ЗАБРАТЬ СИЛУ. ПЛОХО. Махи пристально смотрит в честные глаза, потом поднимает голову, чтобы разглядеть незнакомые окровавленные лица, одежду… Невесело хмыкает и снова обращается к своему невидимому собеседнику: «Ты же в курсе, чем занимались бывшие послушники Ордена Решёток и Зеркал, сбежавшие из-под крылышка Магистра Рохха полдюжины лет назад?» «Имею представление», – не слишком охотно отзывается тот. «И, конечно, знаешь, что после их побега стали пропадать одарённые дети за пределами столицы?» «Не трудись уличать меня в безразличии к судьбе съеденных детей, Махи. Это прискорбно, но не моя забота. Меня волнует, что у тебя под боком выходит из-под контроля сила, затрагивающая временные линии Мира». – Ты защищал друзей, я понимаю, – обращается Махи к ученику вместо того, чтобы отвечать Великому Магистру. – Но в следующий раз лучше позови меня, если почувствуешь опасность. Если делать так, – кивок в сторону развешанных на деревьях любителей поживиться чужой силой, – то и твои друзья будут тебя бояться. Ты ведь этого не хочешь? Парнишка смотрит виновато в сторону ворот, откуда с опаской выглядывают Сотофа и Шаршин. ДРУЗЬЯ? – Они ведь нравятся тебе? – Шаршин часто врёт, – неуверенно говорит Джуффин и опускает глаза. - А потом они оба смеются. Я так не умею… – И признаётся шепотом: - Но мне тоже хочется. НЕ УМЕЮ. ХОЧЕТСЯ. Мальчик вряд ли осознаёт, что чувствует сам, а тем более – что чувствует ставшее частью его существо из Хумгата. А Махи догадывается. Оно тоже хочет стать человеком. «И эта сила, способная повлиять на нашу судьбу, в том числе может стать нашей единственной надеждой. Это ведь ты тоже видел, Маба?» Маба молчит.