Этот рассвет никогда не сменится на ночь

***

Настоящее чувство прекрасного. Душа открыта миру и готова впитывать в себя мельчайшие детали невообразимого мира вокруг. Несоизмеримая легкость внутри тебя, рассеивающая даже самые глубокие сомнения. Вернувшееся желание жить дальше. Смирение со всеми проблемами и принятие того, что ничто не вечно. Такой ощущается свобода от бремени своих мыслей? Джордж снова копался в тарелке, словно выискивая что-то. Недосып дал о себе знать, ведь совмещать учебу и работу — дело крайне трудоемкое. Парень не назвал бы это какой-то стоящей проблемой, скорее привычка. Выходные, как ослепляющий слиток золота, заставляют тянуться изо всех сил до конца недели. Если сюда включать довольно скудное питание, мы получили среднестатистического человека IT-профессии, работающего на удаленке. Потянувшись, шатен кратко зевнул, что отвлекло его наконец от беспощадного потока размышлений. Половина каши была просто перебрана. Дэвидсон вновь уставшим взглядом осмотрел в тысячный раз кухню, где каждое утро оказывается грязная кружка из-под выпитого кофе.       — Эй, ты снова не доел! — фраза пронеслась сквозь голову так быстро, что пришлось глазами ловить источник звука, — о чем я тебя неоднократно просил? Ты ведь так себе желудок весь испортишь. Полупрозрачный, и мимолетный силуэт метался из стороны в сторону.       — Иногда твое постоянное присутствие надоедает, но так уж и быть, с твоего позволения доем позднее. Я сейчас не слишком голодный, – Джордж ехидно улыбнулся, пытаясь остановить свой взор на изумрудных, полных серьезности, глазах Дрима, который ловко пронесся в ту же секунду над его головой, – не устану поражаться, насколько ты проворный.       — А как же! Давно пора привыкнуть. Повисла небольшая пауза.       — Ты сегодня снова допоздна работать будешь? Иди отдохни. Завтра ведь суббота, пар нет, «особых» заданий от начальства тоже, — в голосе промелькнула нотка надежды.        — Посмотрю, что да как. Появление призрака еще несколько месяцев назад для шатена стало огромнейшим потрясением. На душу свалилась дополнительная ответственность, да и само понимание, что нечисть существует. Это настолько необычно и странно, что даже сейчас, при воспоминаниях о первой встрече, у Дэвидсона пробегают мурашки. Изо дня в день вокруг тебя летает разумное создание, имеющее свое сознание, мысли и умеющее взаимодействовать с миром. Звучит как плод чьего-то больного воображения, особенно после того, как упомянешь, что вы стали друзьями. Но собеседник из него действительно неплохой. Время слишком быстро летит. Прошла лишь пара минут, а за окном уже ложится закат, постепенно обнажая мрачное звездное полотно. Лучи едва передают последние моменты своего бодрствования, пока снова не уйдут в спячку. Каждая секунда длилась минутами, давая насладиться вдоволь атмосферой исчезающего мгновения. Шелест листвы, стрекочущие кузнечики в высокой траве. Вся природа создавала одним своим существованием незабываемую мелодию, согревающую душу и растекающуюся по всему телу, принося умиротворение. И ведь существуют люди, которые всем своим видом несут это в себе. Дэвидсон, еще начиная с 18 лет, решил для себя все. Ему не нужен лишний социальный контакт. Люди порой слишком утомляют. Запереться от общества в дряхлой крепости и лишь изредка выглядывать из окон «спящего» королевства. Чем не выбор? Правда со временем торжество сменилось на оковы, которые вскоре потянут его вниз. Если так подумать, то жизнь с настолько необычным соседом стала… красочнее? Это намного лучше, чем отчаяние, распускающееся лианами по тебе, создавая скованность и чувство беспомощности. Заперт в четырех стенах в всепоглощающей тьме полупустой квартиры. Страшно и печально. Печально то, что никого нет. Они друг другу заменили царапающее одиночество. Согласись, приятно знать, что в твоей жизни есть свое «солнце»? Джордж, приподнявшись с дивана, лениво ухватил за собой тарелку, стремясь как можно быстрее затолкать ее куда-то и отправиться в кругосветное путешествие до кровати. Сидеть за компьютером почти десять часов без перерыва – довольно глупое достижение.       — Это будет на завтрак значит… — прищурившись, шатен осмотрел содержимое холодильника. Две кастрюли, почти доверху заполненные макаронами, немного оставшихся овощей и остальное по мелочи. С таким набором можно смело сидеть дома всю следующую неделю. Дэвидсон почувствовал облегчение извне.       — То есть ты не собираешься есть до утра?       – Да, что в этом такого?       — А как же твои ночные похождения за очередным бутербродом? — Дрим беззаботно посмеялся, положив голову на плечо друга, якобы ложась на него. Словно только что на тебя село пушистое небольшое облачко, которые лишь едва коснулось кожи. Затаив дыхание, Джордж стоял с некой опаской, будто боясь задеть маленькую фарфоровую статуэтку. Парень медленно перевел взгляд вбок. Сердце яростно пыталось вырваться изнутри. Так непривычно. Эти волосы… На ощупь такие мягкие и воздушные, на вид словно набухшая от влаги солома. А завораживающие зеленые глаза, выражающие полный спектр прожитых эмоций. Искренние. Добрые. Расслабляющий взгляд. Веяло привычным уютом, когда сидишь около разгорающегося костра и жаришь зефир.       — Ты какой-то слишком тяжелый… — Дэвидсон скорчил апатичную гримасу, отойдя слегка в сторону. Великое актерское мастерство, которому позавидует каждый.       — Да ну тебя, — Тэйкен вернулся в стоячее положение, показательно выдохнув и повернувшись спиной, все еще находясь над землей. Так было легче передвигаться, чем, как любит выражаться Дрим, «обычным смертным».       — Какие мы злюки, посмотрите.       — Твоему юмору не позавидуешь, проказник-Джорджи, — едва сдерживая вот-вот грядущий взрыв чайника, блондин продолжал дразнить, — ты снова описался? Бедняжка..., где твоя няня?       — Заткнись.       — Принцесса обиделась, как доса-… Дрим не успел договорить, как шатен игриво набросился на него в попытках схватить и защекотать. Призрак сразу увернулся, после изумленно взглянув на друга. Щеки на фоне белоснежной кожи выделялись алым румянцем. «Идиот...», – блондин расплылся. Уголки губ приподнялись в лучистой, слегка искривленной улыбке, взгляд смягчился и стал простым. Дэвидсону подобные шутки доставляли непреодолимое удовольствие, хотя он сам постоянно отнекивался и обзывался в ответ.       — Эх… не успел, — голос поник.       — Джордж?... Шатен сделал глубокий выпад вперед, хватая фигуру, витающую в воздухе. Противоречивые ощущения. Объятия похожи на тот момент, когда перед сном хватаешь плюшевого мишку и обнимаешь со всей силы, только тут… это было еще мягче и спокойнее. Громадная пушинка под два метра ростом. Дрим отчаянно вертелся, пытаясь вырваться, как зверушка, попавшая в капкан, и ему это удалось.       — Пошли уже в твою комнату, засранец, – блондин промямлил себе под нос, медленно удалившись через дверной проем.       — Леталка ходячая. Боже, как это тупо звучало… Джордж медленно поплелся за Тэйкеном. Смотря на этих двоих со стороны, казалось, что здесь проживает семейная парочка. Заботливая блондинка мама и угрюмый муженек со странным чувством юмора. Только Дэвидсон изо дня в день кличет, что они «лучшие друзья», но надолго ли? Майский вечер – успокаивающая пора. Солнце заходит намного позже, давая волю насладится пестрым закатом, а где-то на фоне будет играть фортепиано. Тонко и медленно, связывая человека с внешним миром. Красная шелковая улетает в бескрайнее небо, пока не достигнет конца. Конца всего. Мельком можно заметить едва видимые очертания серебристой луны. Звезды, красующиеся на небе во время майского звездопада. Все они стремятся куда-то, угасают, падают на землю, в надежде на то, что их найдут и позаботятся о них, как у людей. Когда легкий морозный ветер обдувает твое тело, и ты слегка дрожишь, ведь теплый шарф, связанный бабушкой, уже не спасает, словно остывающее внимание и угасающая поддержка. Тоже как у людей. Кто-то так и рвется вкусить экстрима, кому-то хочется просто обрести покой, отдохнуть от суеты семейной жизни, расслабиться после тяжелой работы, а кому-то отойти от воспоминаний. А рассвет, что наступает мгновенно, заставляет поверить в невозможное. Пока ты сидишь на окне для тебя это обыденно, но когда с кем-то… Это познается по-особенному. Шатен был влюблен в атмосферу ночи и одиночества, что сводила с ума. Был. Он по-прежнему любит сумерки, кладущие загадочный туман, но с появлением того, с кем можно было бы разделить тоску, смело разрыдаться в плечо, не стесняясь своих собственных эмоций, переживать неминуемое отчаяние стало проще. По-особенному.       — Как улитка идешь, — фыркнул Дрим, рассматривая плетущегося до сих пор Джорджа. «Словно с альбома вышел…» — блондин как можно сильнее сдерживал внутреннее ликование от того, как же ему повезло. Он дружит с тем, кто затмил его разум с первой же встречи. Как не посмотри, со всех сторон прекрасен. Начиная с бледной бархатной кожи, на которой смущение проявляется алыми щечками, заканчивая редкой скромной улыбкой, за нее Тэйкен готов продать душу во второй раз.       — Лучше так, чем синяки постоянно получать. Постоянно, как не проснусь, так везде синие пятна.       — Ты прав. С небольшим разочарованием от бесполезно проведенного времени Джордж рухнул на кровать, как только завидел ее издалека. «Мать его, как же я устал за сегодня. Поработал, поспал, поел… Сколько дел успел сделать, иду на рекорд, что еще сказать…» — юноша вдумчиво смотрел в потолок, пролистывая в голове свои воспоминания, как страницы книги. В голову ничего не лезло, кроме прожитого за этот день, либо просто кое-кто не хотел задумываться вовсе. Неловкая тишина. Дрим, собрав руки за головой, решил разбавить молчание первым пришедшим вопросом в голову:       — Любишь закаты?       — Ага… Дэвидсон был поглощен другим занятием. «И что мне делать… Я ведь ни черта не знаю, как это говорится… Черт. Черт. Черт, мне так стыдно. Как Дрим отреагирует? Кажется, я слишком парюсь насчет этого, — шатен глубоко вздохнул, — пока рассуждать буду, вечность пройдет, если не больше.»       — Как ты думаешь, что будет, если слоны станут муравьями? Они будут маленькими слонами или большими муравьями? — без капельки сомнений Тэйкен всерьез задумался, — я считаю, что если слоны уменьшатся…       — Ты такой идиот, Дрим, — прерывает блондина юноша, саркастично улыбаясь и слабо покрываясь розовой краской, скрыто смущаясь. «…мой, — тело вздрогнуло, — да я совсем головой двинулся. НАЗВАТЬ ЕГО СВОИМ? Нужно перестать пить кружками кофе, оно плохо на меня влияет. Как хорошо, что я это вслух не говорю, иначе бы помру на месте же. Лучше провалиться под землю, чем когда-либо так опозориться. Тупой Джордж, что же ты делаешь.»       — Значит я тут мировые проблемы решаю, а ты меня идиотом называешь?       — Да, потому что ты и есть идиот.       — А ты… ты… Ладно, я ничего не придумал, — приглушенный смех слегка смягчил обстановку вокруг. Дрим повернулся лицом к шатену, надеясь выискать хоть какой-то намек о чем он думает. «Так сердито смотрит на потолок… Дыру сейчас просверлит, ха-ха.» — и блондин снова расползается в ленивой улыбке. Влюбленный взгляд не спутать ни с чем. Как только словишь его на себе, внутри огонь расползется по всему телу длиннющими языками, заставляя тело невольно таять.       — А? Ты что-то сказал?       — Уже ничего. Совсем ничего. Буквально ничего. Абсолютно ничего.       — Да ты издеваешься!       — Ну конечно, а ты как думал? Я же злюка. Я же опасный и неповторимый. Единственный в своем роде!       — Каким дурачком был, таким и остался. «Так быстро стемнело… Мы же недолго разговаривали-то, и только о том, какой он идиот. Скорее я настолько сильно задумался, что потерял счет времени, — Джордж потянулся за телефоном, — Полвторого ночи. УЖЕ? Я схожу с ума, видимо…» Осознание чувств и уж тем более их раскрытие — повод для гордости, порой даже недостижимый для некоторых. Только Дэвидсону от размышлений насчет любви, ярких эмоций становится тяжко. Дрим ведь не чужой, ему можно довериться. Столько ненужных и давящих мыслей сваливается каждый раз. Безумно хочется прильнуть к кому-то в объятия и сжаться в клубочек, как маленький котенок, который нуждается в родительской ласке. Просто искренней заботы достаточно выше головы, но нет. «Я не могу…» — шатен упирается в тупик. В момент и он оказывается среди непроглядной тьмы в невидимом кубе, который с каждой секундой больше сковывает движения. Паника только усиливается, даруя лишь чувство беспомощности. Вот-вот смирившись, сознание улавливает нотку обеспокоенного голоса. «Кто это?» — слышится отклик в ответ. Разум всеми оставшимися силами пытается выбраться из болота, как вдруг, словно за шкирку, Джорджа вытягивает Тэйкен.       — БИ-БИП! С тобой все нормально? — блондин приподнялся, обескураженно рассмотрев вскочившего друга. В его взгляде читался страх, пробирающий до дрожи. Дэвидсону было незнакомо это состояние. Что-то новое. Сейчас так просто на душе, аж дух захватывает. Он смог избавиться от оков травм прошлого. Ты как будто рождаешься во второй раз, но с улыбкой на лице. Настоящей и беззаботной. «Неужели я и вправду могу довериться ему? Я, как девчонка, честное слово, — шатен задержал дыхание, — что ж… либо сейчас, либо никогда»       — Дрим… это… Джордж вспоминает все молитвы, заученные наизусть в детстве. Ком в горле не дает сказать ни слова, притупляя рвущийся наружу крик души. Сердце внезапно замирает, пропуская сквозь себя лишь приглушенный стук. Взгляд переходит на обеспокоенное до чертиков лицо призрак. Вновь и вновь поражаешься красоте людей, что тебя окружают, и таким точным случайностям. Тем временем серебристая луна в полную меру освещала путь полуночным путникам на улице. Ночной город… он по истине прекрасен и загадочен: тьма тянущихся улиц спрячет подступившие слезы; сумеречный покой согреет тебя в своих крепких объятиях; заснувшие цветы укажут дорогу к дому. Мистика, не иначе. Прохладный ветерок погрузит тебя в беспробудный сон. Двое встретили друг друга под светом тусклой луны. На воздушной кровати. «Меня слишком бесит то, что я не могу сказать пару слов. Это что, так сложно? — Дэвидсон так и стремился побиться головой об стенку от своего бессилия перед самим собой.       — Черт тебя побрал, идиот. Они встретились взглядами. «Все будет хорошо, все будет хорошо, ну же.» Наплевав на все, Джордж чуть приподнялся и притянул Дрима за прохладные щеки, отдавая все накопленные, так и не сказанные, ласковые слова в нежном поцелуе. Сухими ладонями повторно взяв за широкий подбородок, он только ближе притянул блондина без желания отпускать. Ведь он только его. Потрескавшиеся губы призрака отдавали вкусом мяты. «Прости, если я сделал тебе больно. Прости, если не смог помочь чем-то. Прости меня.» — засевшее чувство вины твердило безустанно. Джордж мечтал об этом, предвкушал, как будет неловко и тупо, но вот сейчас он сидит рядом с ним, становясь слишком жадным. Расцепившись на мгновение, Дэвидсон хотел снова взглянуть на это наивное, бескровное лицо, в эти изумрудные, растерянные глаза. Он всегда чем-то тянул… Расплывчатой мелодией своей беззаботной души. Шатен вцепился мертвыми объятиями в воздушное, как облако, тело Тэйкена, прошептав: «Спасибо…» Все равно что произойдет, главное он будет с ним. Дрим неосторожно повторял за всеми его действиями, пока не увидел особую деталь. Ему только что открылся... Джордж?... И поцеловал… Едва ощутимо, но передавая невесомые чувства. Сердцу хотелось кричать, но только теплая слеза прокатилась по щеке, освещенная лунными бликами. «…если бы он услышал, как я называю его сереньким котенком, то мне бы пришлось могилу рыть в ту же секунду.» — столько спутанных мыслей, но одно они знают точно. Теперь незачем скрываться, незачем увиливать от вопросов, незачем сторониться друг друга.       — Я тебя тоже люблю, Джордж. В Дэвидсоне молниеносно пронеслось чувство смущенности. Он непроизвольно отпрянул от крупного, веющего прохладой, тела и отвел глаза, полные тревожности, на стену. По ушам беспощадно резало наступившее молчание. Сердце, не выдерживая настолько сильного прилива чувств, словно остановилось. Немного помявшись, Джордж перевел взгляд на ухватившегося за подбородок Дрима. Тэйкен сидел в замешательстве, но в таком подкупающем. Даже в своих самых извращенных фантазиях он и подумать не мог, что это произойдет в реальности. Блондин ограничивался рамками в своей голове до той поры, пока Джордж не проявил инициативу сам. Волшебное воспоминание, которое не сотрется из головы никогда. Дрим схватился ладонью за лицо, ему непривычно видеть шатена настолько смущенным. В животе бабочки чуть ли не пляшут, ликуя от удовольствия, приливающего к нижней части тела. То как Дэвидсон стыдится, являлось самым любимым и чарующим ощущением с начала их знакомства.       — Я могу тебя обнять? — блондин робко уточнил и взглянул на, сидящего в закрытой позе, шатена. Зубами прикусив внутреннюю сторону щеки, он ждал ответа.       — Угу, —промычал одобрительно Джордж, отдаваясь полностью в распростертые объятия. Они сидят лицом к лицу. Руки Дрима неторопливо обвили плоть шатена, скользящими движениями поглаживая его спину. Нечто похожее на щекотку, такую легкую и беспечную. Табуном пробежали мурашки, внушая неуверенность в происходящем. Нет. Рядом с ним был Тэйкен. Больше ничего и не нужно. Одного близкого, хоть и не совсем человека, хватит навсегда.       — Вижу, ты та-а-а-ак рад происходящему. — уголки губ Дэвидсона приподнялись в усталой улыбке. Изучающий взгляд упал на твердый бугор, видимый на спортивках, — И что с этим делать будешь?       — Что? — Дрим заметил свой стояк и, засуетившись, попытался оправдаться, — прости! Я… я слишком воодушевлен… Это пройдет позднее… Если тебе дискомфортно, я… перестану.       — Иди ко мне, идиот. Джордж резко схватил призрака за полупрозрачную футболку, затягивая его в очередной нелепый поцелуй. Он вновь дотронулся до обветренных губ своими. Отпустив одну руку, шатен вогнал ладонь за затылок, касаясь соломенных волос, которые приобрели оттенок песка на фоне приливающего света луны. Тяжесть становилась все ощутимее. Дрим желал наконец обнять его покрепче, прижать к себе и зацеловать полностью. Лишь бы не осталось ни единого свободного от его губ места. Они были явно примагничены к друг другу, не хотя разъединяться. Тэйкен не умел делиться. Он жаждал получить Дэвидсона полностью и, под наплывом страсти не сдерживая себя, сковал Джорджа за худощавые запястья, повалив на спину и завершая поцелуй. Со стороны могло показаться, что это было грубо, нет. Он себе не мог так поступить. Нельзя повредить стеклянную и до жути хрупкую фигурку лебедя. Дрим считал друга чем-то сошедшим с небес, ведь не мог к нему явиться тот, кто туманом застрял в мыслях. Просто не верится. — Ты… ведь не против? — Нет, с тобой я забываю об этих чертовых бутербродах. — сладко прошептал шатен и сомкнул ладони на шее, приблизившись как можно ближе к уху блондина. Разгоряченное дыхание и прерывистый шёпот доводил до странной мании. — Я постараюсь изо всех сил. Только говори, если будет больно. Пожалуйста… Джордж наконец ощутил себя свободным. В безопасности. Руки, что были крупнее его собственных, ненасытно проскользили под голубую футболку. Кожа Дрима неестественно мягкая и бархатистая. Кровь стынет в жилах, щекотливое положение только поддразнивает. Тэйкен что-то задумал, его голова прильнула к оголенному пупку. Давление одежды мешало, блондин высунулся из-под футболки, взглядом прося Дэвидсона помочь с ее снятием. Шатен понимающе кивнул, убрал хватку с шеи призрака и вытянулся эстетично вверх. Дрим, стараясь принести меньше дискомфорта, медленно стянул футболку. Перед глазами показалась грудь, на которой видны очертания ребер. —Мне кажется, я скоро сойду с ума. — блондин сдавленно простонал, сдерживая поток нахлынувших чувств. — Коне-… Изо рта Джорджа вылетел короткий жалобный стон, требующий еще. Блондин взял шатена за талию холодными ладонями. Влажный след от губ оставался при каждом ласковом прикосновении. Дрим стремительно и осторожно спускался все ниже и ниже, осознав, что двигается в правильном направлении. Руки с талии медленно пробрались к соскам Дэвидсона и принялись интенсивно массировать их. Мир вокруг исчезал и проявлялся снова в обличии двух связанных душ. Стон незаметно стал выше, Дрим и не заметил, что шатен, не выдержав смущения, накрыл свое лицо ладонями. Каждое промедление отдается почти болью. Хочется всего и сразу. Тэйкен замедлился и, немного подумав, решился стянуть штаны с Джорджа. Он перехватил края домашних шорт, потянул ниже, высвобождая бледную плоть от рабства сковывающей ткани. Только разум сдерживал его от животного желания. Дрим ни за что не сделал бы ему больно. Никогда. Дэвидсон насильно втянул воздух сквозь зубы. Дрожь.       — Это... У тебя есть смазка…? — неуверенно уточнил Тэйкен и по голову захлебнулся в смущении. Джордж мимолетным движением руки указал под матрац и снова скрыл лицо. Щеки стали чуть ли не созревшими томатами на фоне белоснежной кожи. Небольшая деталь, но так разжигает внутреннее пламя. Блондин слегка отпрянул назад, коснулся губами плоти, когда Дэвидсон снова затрепетал от удовольствия. Он пытался извиваться словно змея, комкая постельное белье. Дрим посмотрел на него из-под ресниц. Никто, даже Тэйкен, не видел шатена в таком состоянии. Все сильнее пленил сладкими стонами и изящными позами. Массивной ладонью взяв набухшую плоть Джорджа, постепенно начал водить сверху вниз, а второй рукой потянулся за лубрикантом. Неловко было отрываться от таких откровенных действий. Вернувшись в исходное положение, блондин, удерживая тюбик со смазкой, неряшливо стянул спортивки с себя (ведь все равно через некоторое время одежда снова будет на нем без помощи кого-то). Стояк так и оставался крепким. Это не могло не радовать. В очередном порыве нежности, с уст призрака слетело:       — Ты так прекрасен. Прозвучал щелчок. Дрим открыл тюбик и смочил пальцы, перед этим слегка раздвинув ноги Дэвидсона. Страх заставил Тэйкена оцепенеть на пару секунд. В голове прокрутились худшие варианты развития событий, не давая сдвинуться сознанию с места. Его волю не сломить, он знал, что не сделает близкому больно, он уверял себя, что не причинит никакого вреда. В воздухе плавает бесконечное томление и любовная нега.       — Продолжай, — Джордж шипел, не в силах сдерживать непреодолимое удовольствие от действий блондина, — черт возьми, продолжай. — он был готов удовлетворять себя прямо на глазах у Дрима, но хотел получить это от него. Отдаться — наименьшее из его желаний. Рука, в отчаянии отстранившись от лица, сжала взбитое одеяло. Если бы только шатен знал, насколько его слова будоражат Тэйкена. Кровь снова прилила к гениталиям. Их тела сливаются множество раз, растворяя в друг друге душу, сердце и сознание. Тусклая луна уходит за линию горизонта, забирая с собой чувства и пробужденную нежность. Это конец и начало новой истории. На небе красуются недалекие звезды, которые так и не нашли себе пристанище в чем-либо сердце. Всепоглощающий мрак постепенно сменяется светом. Солнце неумолимо продолжает медленно вставать из-за горизонта, окрашивая облака снизу в ярко-розовый или кроваво-красный цвет. Через некоторое время небосвод становится ярко-голубым, а огненно-красные солнечные лучи освещают город, отражаясь от облаков, стен домов, витрин магазинов, зеркальной глади пруда. Город начинает медленно пробуждаться. Робкие лучи протиснулись через окно, освещая кровать. Под огромным одеялом виднеется две спящие в обнимку фигуры. Сегодня, в бессонную ночь, они вдоволь отдались ласке и вот-вот зарождающейся любви. Еще пару часов назад оба беззаботно смеялись, а сейчас даже во сне не собираются отпускать друг друга. Ночь пленит своей загадочностью, темными улочками сонного города. Асфальт перестал быть черным - вся световая гамма разливается по дорогам, дорогам по которым ходят люди... Однако хочется продлить время рассвета, прожить его заново. Вновь окунуться в мир красок и чувств, увидеть пробуждение природы и почувствовать себя свободным… Но, к великому сожалению, повернуть время вспять невозможно, и возможность снова увидеть восход солнца предоставится не раньше следующего дня... Возможно, Джордж любит ночь больше, чем рассвет, ведь ночью, он настоящий, он может никем не притворяться, быть самим собой... и... наверное... полюбил ночь еще сильнее, пока Дрим был с ним в это время... в эти магические мгновения... Только он знал, что их история продолжится только тогда, когда поднимется солнце, а значит в воспоминаниях этот рассвет никогда не сменится на ночь.