Ренги и другие. Сборник

Последние две недели Рэки замечает на себе излишне пристальный взгляд Ланги. Он не понимает, в чём дело, а каждая попытка спросить оборачивается провалом. Ланга не говорит. Но продолжает смотреть! Пялится, пока Рэки зубрит домашку; пока Рэки обводит по кругу черной краской линии на скейте; пока Рэки ест, спит, играет! Рэки продолжает не понимать, а Ланга всё ещё молчит. Конечно, они говорят о скейтбординге, об учёбе, о «тех крутых трюках» из видео, о том, что Ланга обожает фруктовый лёд со вкусом апельсина, а Рэки больше предпочитает арбуз. Они по-прежнему обсуждают всякие мелочи, по-прежнему делятся друг с другом всяким сокровенным, но… Почему Ланга так пялится?! Рэки не понимает и его это злит. Он спрашивает, что же с его лицом не так, у многих: мама, сестра, одноклассники, знакомые, друзья… Но не находил никакого ответа. Потому что Рэки выглядел совсем как обычно! В нём ничего не изменилось! Таким взглядом на него смотрел только один человек — Ланга! И если поначалу он старался пялиться как-то незаметно и всё время отводил взгляд, то уже через неделю после начала Ланга смотрел ничего и никого не смущаясь. Но на этом странности не заканчивались! С каких-то пор Ланга начал интересоваться — кто бы мог подумать! — астрономией. Об этом Рэки узнал, когда наведался в первый июньский день к нему домой. Зашёл в комнату, узрел стопки поставленных книг и журналов, рядом с которыми аккуратно лежали карты звёздного неба. — Не знал, что ты увлекаешься астрономией, — Рэки завалился на чужую постель безо всякого стеснения, прихватив с собой один из журналов. Однако листал он его без энтузиазма и большого интереса: это же совсем скучно — пялиться на звёзды и записывать каждую. — Не увлекаюсь, — Ланга покачал головой и прилёг рядом, — это… для моего исследования. Рэки повернул голову, чтобы посмотреть на своего друга и поинтересоваться, что же это за исследование он проводит, но внезапно столкнулся с ещё одним изучающим взглядом. Они лежали рядом, почти вплотную, и теперь, оказавшись лицом к лицу, Рэки мог рассмотреть лицо Ланги в мельчайших деталях. Он видел каждую ресницу и при желании смог бы пересчитать их все; видел чёрные зрачки, которые понемногу расширялись; видел этот красивый голубой оттенок глаз. Рэки даже чувствовал его спокойное и ровное дыхание. Это было слишком близко. — Не смотри на меня так, — Рэки говорит первым, отстраняется, чувствуя лёгкое смущение оттого, что на него так долго пялились. И что он сам так тщательно рассматривал чужое лицо! — Но ты тоже смотрел. Рэки понимал это и ему нечего было ответить. В тот день он так и не узнал, что за исследование проводил Ланга — мысли были заняты совершенно другим. Рэки размышлял о том, как близко он оказался к Ланге в тот момент. Он снова и снова прокручивал в своей голове тот отрезок времени, пока воображение подкидывало фрагменты, где он сам подался бы чуть ближе и мог бы почувствовать мягкость губ напротив. Понимание того, что Рэки хочется целоваться, пришло к нему внезапно, в самой середине весны. Они с Лангой пошли на пляж, чтобы полюбоваться красивейшим закатом. Тогда, в лучах угасающего солнца, лицо Ланги выглядело как-то необычайно притягательно; Ланга жмурился, улыбался так искренне и довольно, что Рэки невольно подумал, как бы ощущалась эта его улыбка на губах. Подумал и вдруг одёрнул себя, потому что такие мысли — о поцелуях — они не касаются двух друзей, вместе покоряющих вершины скейтбординга. В ту ночь Рэки тоже много ворочался, пытаясь оправдать свои мысли. Он пытался найти логическое объяснение тому желанию, внезапно возникшему в голове, и просто списывал это на то, что у него… давно не было девушки. Даже очень давно. Когда, чёрт возьми, Рэки встречался с кем-то? В последний раз это было… неужели в начальной школе?! Вот, чёрт возьми! Это и было объяснением всех его глупых мыслей о поцелуях с Лангой! Конечно, они близки, они очень близки, а у Рэки такой возраст, что ему хочется романтики, поцелуев-объятий-больше-прикосновений. И, раз Ланга оказался ближайшим в его кругу, то эти желания автоматически перешли и на него! Однако как было объяснить то, что внезапное желание повторилось? Что же это было? Почему захотелось снова? Почему он только и думал о том, что случилось, если бы он всё-таки поцеловал Лангу в тот момент? Оттолкнул ли бы он? Ну конечно оттолкнул. Потому что Ланга нормальный и ему нравятся девушки. А Рэки… Рэки, кажется, был не совсем нормальным. И все эти мысли, роем жужжащие в голове, не давали покоя всю ночь, и поэтому наутро Рэки выглядел не самым лучшим образом: ещё более растрёпанный, сонный и с характерными кругами под глазами. Конечно это не укрылось от глаз мамы и сестёр, и они поинтересовались, почему же Рэки не выспался. Возможно, если бы ночью он работал над оформлением какого-нибудь крутого скейта, то перед уходом из школы даже весело рассказал бы об этом им, но в этот раз пришлось соврать что-то про слишком сложную домашку по английскому. Они не должны были знать о том, что Рэки размышляет о собственных симпатиях в отношении своего лучшего друга. В школе мысли по-прежнему съедали его, а тот факт, что Ланга снова не сводил с него взгляд, никак не улучшал ситуацию. Ну и что, чёрт возьми, Рэки должен был делать со всем этим? Попытаться поговорить? Рассказать о собственных сомнениях? А если Ланга не поймёт? А если Ланга.. оттолкнёт его? Разве это не разрушит их дружбу? В конце концов, Рэки напросился к Ланге домой. ***

Рэки волновался. Он очень сильно волновался, и волнение это мешало нормально думать о том, что они будут делать у Ланги дома — домашку. Это был один из самых нелепых поводов, чтобы тебя пригласили в гости, но в момент генерирования стоящих идей, машина в голове Рэки сломалась, выдавая топ самых идиотских причин. — Простите за вторжение, — пробубнил Рэки, снимая уличную обувь и надевая тапочки. Скейты остались стоять в коридоре. — Ты голоден? Рэки покачал головой. Есть он точно не захочет: волнение стискивало горло, и даже если бы он попытался, то не смог бы ничего проглотить. — Я даже удивлён, что ты захотел поделать домашку вместе, а не поехать кататься, — Ланга шагнул в свою комнату первый. — Неужели решил заделаться отличником? — Очень смешно, — фыркнул Рэки, усаживаясь за стол и вытаскивая учебники. Откровенно говоря, заниматься у него не было никакого желания и сил, и если бы не эта ситуация с гляделками, с собственными чувствами, которые ещё предстояло проверить, то он бы позвал Лангу кататься. Это было всяко лучше, чем решать математические задачки. Первые десять минут у Рэки успешно получалось концентрироваться. Он постоянно спрашивал что-то у Ланги, уточнял, верным ли было решение. Но то было до тех пор, пока Рэки не почувствовал откровенную скуку. Он отодвинул от себя тетрадь с учебниками и подпёр щеку рукой, уставившись на сосредоточенного Лангу. Тот что-то быстро записывал — решение, судя по всему. — Ланга, — позвал Рэки. Ланга оторвал голову от тетради и заглянул Рэки в глаза. И в этот момент он снова оказался слишком близко к нему! Так, что они едва не соприкоснулись носами! И Рэки вновь ощутил накатывающее волнение. — Да? Рэки молчал некоторое время, пытаясь сформулировать вопрос. Однако постоянно получалась какая-то чушь, и поэтому он выпалил первое, что пришло на ум: — Почему ты постоянно смотришь на меня так пристально? — взгляд Рэки упал на тетради. Он говорил быстро, почти не запинаясь: — Ты постоянно смотришь, будто с моим лицом что-то не так. Но оно абсолютно такое же, как и обычно! И ты всё равно продолжаешь смотреть. И не говоришь мне причину. Почему? Неужели ты видишь что-то, что не заметно.. другим? Ланга молчал. И молчание это тянулось так долго, что Рэки забеспокоился и поднял взгляд вверх. Вслед за этим прилетел неожиданный ответ: — У тебя веснушки. А? Что? Рэки смотрел непонимающе, ошарашенно, и часто-часто моргал. Он совсем не понимал… — Ну… да? Они всегда появляются в конце весны… Это была очевидная для него и остальных вещь. Маленькая особенность, на которую Рэки давно не обращал внимания. — Я смотрел на твои веснушки, и… — Ланга тихо вздохнул. Тон его звучал так, словно бы он оправдывался. — Искал… — Искал?... Рэки всё ещё не понимал. — Искал созвездия. Удивленный выдох со стороны Рэки. Молчание Ланги. Тишина в несколько продолжительных секунд. И вдруг хохот! Смеялся Рэки. Смеялся громко, заливисто, искренне и от души. И теперь Ланга смотрел на него непонимающе. — Почему ты смеёшься? Рэки постарался унять свой смех и отдышаться. Получалось плохо, очень плохо, но спустя время Рэки всё же успокоился и с улыбкой объяснил: — Я так сильно переживал, что с моим лицом что-то не так, размышлял, почему ты так пялишься, а ты… ты всего лишь... Искал созвездия из веснушек! И снова рассмеялся. Рэки понадобилось ещё несколько минут, чтобы окончательно успокоиться. Он завалился на кровать Ланги, раскинув руки и ноги в стороны, и поинтересовался: — Именно поэтому ты начал увлекаться астрономией? Ланга кивнул. Он улёгся рядом с Рэки, продолжая поглядывать на него. — Да. Мне показалось это интересным. Ну, то… что я могу найти какое-нибудь созвездие на твоём лице. — Нашёл? — Рэки всё ещё веселился. — Нет, но… я подумал, что могу его.. создать. — Создать? — Да, — Ланга вдруг поднялся с постели. Послышалась тихая возня, и Рэки приподнялся на локтях, чтобы взглянуть, чем его друг занимается. А потом заметил в его руках белый лист и маркер. Рэки сразу же всё понял. — Ты… хочешь нарисовать своё собственное созвездие, используя мои веснушки? Звучало просто абсурдно, но Ланга невозмутимо кивнул. — Всё верно, — он снова забрался на постель, нависнув над Рэки с маркером в руке. — Но, конечно, я не стану делать этого без твоего разрешения. Рэки задумался. Идея была странной, очень. Но при этом… Рэки нравилось, что Ланга хочет сделать что-то настолько.. необычное. — Разрешаю. — Мне нужно прикасаться к твоим щекам, чтобы понять точную траекторию линий. А вот тут было вовсе не до смеха! Ланга планировал трогать его лицо! Раньше Рэки никому не позволял касаться себя вот так вот, напрямую, но то был Ланга, который, возможно, нравился Рэки чуть больше, чем просто друг и одноклассник. — Только.. будь осторожен. Рэки сделал вдох и закрыл глаза. Он почувствовал, как Ланга склонился над ним и от этой близости чаще забилось сердце. Через мгновение он почувствовал кончики пальцев на своей щеке. Прикосновение приятное, даже немного щекотное — Рэки тихо захихикал. Давление на щёки было совсем лёгким, нежным, аккуратным, и Рэки совсем расслабился. Время от времени он слышал шуршание бумаги и звук, который получался, когда Ланга начинал рисовать какие-то точки. Всё это длилось не более десяти минут, и вскоре донёсся голос Ланги: — Я закончил. Рэки открыл глаза. Ланга по-прежнему нависал над ним, и взгляд его был изучающим, глубоким. — Я.. могу взглянуть? — Потом, — уклончиво ответил Ланга. — Потом? — удивился Рэки. — Почему потом? Ланга медлил с ответом. — У меня… есть ещё одна просьба. Но она.. немного безумная. Во взгляде Рэки читался немой вопрос. — Я могу… — и тут впервые за всё время растерялся именно Ланга. Он отвёл взгляд, помолчал… — Я могу поцеловать… поцеловать твои веснушки? В который раз за этот день в комнате повисла тишина. Но в этот раз — самая продолжительная. Рэки не мог поверить услышанному. Ланга хотел поцеловать его. В щёки. Поцеловать его веснушки. П о ц е л о в а т ь. На душе сделалось как-то по-особенному приятно. Рэки хотел, чтобы Ланга сделал это. Он желал, чтобы его лучший друг и одноклассник поцеловал его! — …да. Больше слов не требовалось. Ланга осторожно прикоснулся к щекам пальцами, а потом склонился ещё ниже, и Рэки мог ощутить тёплое дыхание и прикосновение немного влажных губ к коже. Прикосновений осторожных и несмелых. Ланга усыпал его щёки многочисленными короткими поцелуями, а Рэки думал, что это было просто невероятно. Ему было приятно. Он хотел, чтобы Ланга целовал его щёки ещё и ещё, чтобы это не заканчивалось никогда. А ещё он хотел, чтобы губы его сместились чуть в сторону и… — Ланга. Ланга замирает. — Да? — Поцелуй меня. В губы. По-настоящему. Просьба Рэки звучит тихо и волнительно. Он думает, что его сердце вот-вот разорвётся на части и боится, что Ланга не захочет, потому что он молчит, не отвечает. А потом Рэки принимает прикосновение губ к губам. Он тихо, судорожно выдыхает, потому что Ланга всё такой же осторожный, потому что он касается неспешно, потому что… ведёт себя неумело. — Ты… ты не целовался раньше? — спрашивает Рэки на выдохе. — Ни разу, — тихо признаётся Ланга. — Я тоже, — шепчет Рэки и прижимает Лангу к себе. Они целуются снова. Чуть более торопливо, сбито. Словно бы боясь, что этот волшебный момент может раствориться. Рэки водит ладонями по спине Ланги и отвечает ему. Он дышит шумно, прерывисто, ему так хорошо, что от этого кружится голова. Ему так хорошо, что он захлёбывается в эмоциях. Вскоре Ланга чуть отстраняется. Он смотрит самым влюблённым взглядом на свете и Рэки осознаёт, что его чувства — те самые, что он пытался понять — взаимные. И от этого становилось трудно дышать. От этого в груди щемило сердце. — Я люблю звёзды на твоих щеках, Рэки. «И тебя тоже».