Слабый мусор

— Чёртов слабый мусор! — негодовал босс Варии, шагая по просторным коридорам резиденции Вонголы. — И как только её угораздило?! — Да ладно тебе, босс, Тсуночка ведь девушка, а им можно быть слабыми, — щебетал под боком Луссурия, уже представляя, как будет расписываться на гипсе Десятой. — Вроооой! Закройся, попугай, от твоей болтовни голова раскалывается! — оружие Второго императора мечей прошлось в миллиметре от шевелюры Луссурии, но тот, и глазом не моргнув, продолжил болтать о прелестях женской судьбы. — Это скорее от ва~шего крика~, капитан. Вы никогда не пробовали помолча~ть? — привычно растягивая гласные, проговорила зеленовласая, за что в её шапку отправилось несколько стилетов. — Ши-ши-ши, а ты вообще молчи, лягушкам слова не давали, — продолжая бросать стилеты в смешную шапку, сказал Принц. — Я полностью согласен с вами, Босс! — не в тему оповестил всех Леви, но, впрочем, все уже привыкли к его причудам, которые он и не старался скрыть. Вот так, совершенно неуправляемой компанией, они продвигались к западному крылу особняка. Горничные, повара, да и просто шестерки Вонголы старались слиться с цветом стен, лишь бы не попасться на глаза грозному отряду, который не мог подчинить себе никто, включая Девятого и Десятую боссов. — Эй, мусор! — обращаясь к одной из служанок, прошипел Занзас. — Где эта баба?! Я что, должен всех перестрелять, чтобы она, наконец, появилась?! — Н... нет, простите п… пожалуйста! — белея от раздирающего её ужаса, лепетала девушка. — Тсунаёши-сама сейчас в б... больничном крыле, — продолжала заикаться служанка, и, в конце, подняв голову, но не подняв глаза, спросила: — Вас проводить? — бедная девчушка всем сердцем надеялась на отрицательный ответ. — Мусор, — презрительно бросил Занзас и резко развернулся, отчего перья в его волосах растрепались. — Ши-ши-ши, а босс заблудился, — не удержался от подкола Бельфегор. — Заткнись нахер, недопринц! — Скуало, размахнувшись, попытался отрубить Принцу голову, тем самым спасая от расправы со стороны босса, но тот быстро отскочил и метнул стилеты. — Ты что, сомневаешься в моём величии? — в руках Потрошителя недобро сверкнуло оружие, и его губы расплылись в кровожадной усмешке. — Уж я-то тебе сейчас прическу подправлю, Рапунцель! — Чё сказал?! Врооой! Да я тебя зарежу! На кусочки порублю! В соломку превращу! — орал на весь особняк капитан отряда, при этом активно размахивая мечом. Уже привыкший к постоянным дракам Занзас не обращал никакого внимания на их маленькую перепалку, в которой умудрились пострадать подлинники картин Да Винчи, скульптура Микеланджело и небольшой, но красивый фонтанчик неизвестного автора. Мужчина уверенным движением распахнул двери, забыв, а вернее даже не подумав, постучать. Перед ним предстала воистину прекрасная картина. Тсунаёши, Десятый босс самой могущественной криминальной семьи Вонгола, стояла вся в бинтах. Её стройные ножки ничто не скрывало, лишь небольшой клочок черного кружевного белья прикрывал интимную зону. Её третий размер обтягивали бинты, создавая соблазнительную ложбинку между грудей, а изящные ладони упёрлись в грудь врача. Заметив что-то неладное в картине, Скайрини перевёл взгляд на назойливый мусор, или просто Шамала. Тот, как мужчина падкий на женскую красоту, всеми возможными способами пытался притронуться к Саваде. — Тсунаёши-тян, тебе надо сменить повязку, — уверял девушку врач, кидая взгляд между грудей. — Это я тебе как врач говорю! — Ты мне это говоришь не как врач, а как конченый извращенец! Поэтому убери от меня лапы, я вообще-то ранена, — всё так же пытаясь оттолкнуть от себя мужчину, настаивала босс. — Я вам не мешаю? А, мусор? — взгляд алых глаз был прикован к рукам Шамала, покоившихся на талии девушки. — О, Занзас собственной персоной! — воскликнул мужчина, и поспешил ретироваться, видя, как настроение собеседника падает всё ниже и ниже. За закрытой дверью слышны крики «Вроой, отпусти меня, попугай» и «Семпа~й, вас заставят плати~ть», слышен звон посуды и крик служанки о каком-то пожаре, а заодно восклики Луссурии «ой», «ай» и «Как же хорошо!», но боссу этого дурдома было наплевать. Занзас размеренной походкой льва приближается к кровати и внимательно оглядывает уже лежащую на ней девушку. Она, безусловно, красива, но болезненная бледность не придаёт очарования, как в сопливых книжках, капли крови, проступающие сквозь бинты, не хочется попробовать на вкус, как в популярных фильмах, а сжатые губы совсем не придают ей силы, ведь всё равно видно её боль. — Слабый мусор, — беззлобное утверждение. — И тебе привет, — улыбается девушка. — Кто? — смотря в глаза цвета карамели, задаёт вопрос. — Не знаю, — пожимает плечами, слегка морщась от боли. На миг глаза Скайрини темнеют, словно у зверя. — Невнимательный мусор, — старается скрыть ярость. Не получается. — Успокойся, со мной ведь всё в порядке, — поднимает на него глаза, и словно прожигает. Ему не нравится, но уже привык. — Кто ты такая, чтобы волноваться? Никчёмный мусор, — говорит просто по привычке. Он уже давно её таковой не считает. — Помоги мне, — протягивает ладони, не обращая внимания на реплику. Привыкла, да и знает, что неправда. — Хм, — её ладошки утопают в его руках. Она привстаёт и слегка пошатывается. Видя её состояние, легко поднимает на руки. Ему не нравится поведение шатенки, и он это говорит: — Слабому мусору нельзя ходить, — однако не собирается укладывать её обратно. Он ещё долго простоит с ней на руках, а когда его подчинённые зайдут проведать больную, то пошлёт их куда подальше. Он ещё долго просидит с ней рядом, не говоря ни слова, но внимательно рассматривая. Он ещё долго будет убивать камикадзе, который посмел тронуть его босса. И осталось совсем недолго, до того момента, когда она скажет: «Я люблю тебя, Занзас», а он ответит: «Глупый мусор», но аккуратно притянет её к себе, стараясь не задеть ран.