***
он жаждал обладать ею. телом и душой. он хотел покорить её; подчинить своей стихии. рейнира же, вовсе не была намерена сдаваться, или же принадлежать кому-либо, подобно вещи. деймон был собственником, драконом, огнём; но и рейнира, тоже. с той же хищной сущностью, с племенем в глазах и жидкой сталью бегущей по венам. никогда бы не сработало. эти двое сожрали бы друг друга; сожгли дотла, изничтожили, превратили в пепел. оба, слишком амбициозные. слишком воспламеняемые, так, что диктовали абсолютную катастрофу. она бы его бесила; выводила из себя, колкостями и непокладистой манерой. он бы мог её убить; ведь, не дозволил бы никому иному, к ней притронуться. он бы так же мог позволить ей задушить себя во сне, потому что это означало бы что он встретит свой конец, в её руках. он ждал её годами. думал, что сходит с ума — любуется собственной племянницей. своей кровью. ребёнком. думал, что вовсе потерял рассудок, когда однажды чуть не отымел её у стены в каком-то борделе. проклинал себя, на протяжении десяти лет, после; жалел о незаконченном. о том, что не увёл её, тогда. она ведь просила; посреди собственной свадьбы, брала его на слабо. деймон был гордым; он любил игры, любил диктовать правила и манипулировать. и всё же, он не позволял другим, делать с собой так же. она бросила ему вызов — очевидный. он почти попался. или, тогда, думал что 'почти', но с годами понял, как сильно влип. он, кажется, был мазохистом. так ему говорила жена; вторая, тоже покойная. говорила, что он, должно быть,получает наслаждение от своих бесчисленных бессонных ночей, от отказов посещать родные земли, от своего твёрдого решения не читать тех письм, что получает. она была умной женщиной; лейна. обладала блестящей фигурой, не скудным характером, и нежностью присущей только лишь матери его детей. её ум, так же, был её проклятьем, потому что она знала. знала многие вещи, о нём. включая и то, что как бы отчаянно он не пытался стать ей примерным мужем, он не смог бы выполнить эту роль. они оба знали это, с самого начала. деймон был упрямым; отказывался в это верить. лаена была влюблена; хотела быть чуточку наивной, доверчивой. в итоге, имела на руках лишь подобие присутствия драконьего принца; непоколебимую фигуру, что смотрела лишь в прошлое, прочь от веларион. он не держал на неё зла; здесь не было неприязни. он, просто, не был ей мужем. он был предназначен в мужья, совсем иной; потому что, много лет назад, сам так решил. а деймон таргариен не разбрасывался клятвами, вот так просто. по сравнению с деймоном, рейнира была солнцем. чем-то сверкающим, чистым и непорочным. она была соблазном, даже на расстоянии; вблизи, и подавно. итак, поддавшись ей на похоронах собственной жены, он знал, что будет поддаваться так, всю жизнь. не потому что он был слаб, но потому что он хотел. потому что она, была сильной; равной. тоже драконом. она была ему подстать; племянница. спутница. жена. шлюха. дом. вино. всё, что ему было нужно, было в ней; родство, поддержка, единство, искушение, страсть, покой и отрада. деймон был собственником, и он обладал. рейнира, теперь, ему позволяла. обладала в ответ, тоже; но и позволяла. он был единственным мужчиной, которому она смогла бы такое позволить; попросту, потому что он был единственным, кто смог бы вынести её натуру. характер. тяжесть прошлого. на протяжении многих лет, что она провела замужем за не-мужем, рейнира по-настоящему захотела принадлежать; но, не просто кому-то. она хотела принадлежать мерзавцу, что слыл во всех семи королевствах. хотела принадлежать брату собственного отца; в прошлом, её конкуренту на трон. она хотела принадлежать тому, кто перетрахал половину вестероса, и быть для него единственной. по крайней случайности, счастливому стечению обстоятельств и их обоюдной любви к интригам, двоим это удалось. деймон, обладал тем, что по праву ему принадлежало. рейнира, отдавалась тому, кто никогда бы её не растратил. и, хоть она знала, что он бы за ней полез в самое седьмое пекло, иногда напоминала ему; что прирежет, его же мечем, если когда-нибудь увидит его в объятиях другой. деймона это забавляло; как и должно, мерзавцу, её ревность льстила. правда, покуда он улыбался своей кривой ухмылкой, протягивал ей тот самый меч; вверяя, презентуя, обещая. со стороны, двое, наверное, выглядели слегка тронутыми умом. их страсть граничила с опасным сумасшествием, а нежность, с нечеловеческой преданностью. под под покровом ночи, он её пытал; изводил, заставлял срывать голос. с рассветом, позволял зацеловывать бесчисленные шрамы на своём теле. из крайности в крайность, как и всегда; двое не умели ходить по середине. она никак не могла отгадать, кто кого боготворил, в большей мере. ни это ли была скандальность?***