1159 год
В Новгородском княжестве отмечался праздник! Трёхсотлетие Великому Новгороду, который был основан Великим Рюриком! Ах, какие же были пляски, танцы, а пир в конце дня! Аж Киевское княжество обзавидовалось бы! Пир был великолепным. Святогор постарался. Праздновали как и дети так и взрослые. Бояре приносили гостинцы и всякие заморские пряности, угощая именинника. Только вот главного гостя, что обещал приехать, так и не было. Алёшка пообещал прибыть хотя бы к пиру, что для него было изготовлено местечко справа. И честно — Святогор Рюрикович бы давно ушёл в свои владения, если бы не интересные истории бояр. Те так и норовили рассказать про возможности женских языков, что могут удовлетворить не только твой рот своей пищей и сладкими речами, что блаженно будут успокаивать уши, но и твой орган внизу. Рюрикович бы даже и не обратил на такое, подумав, что это глупые слухи, если бы не посадник¹, рассказывавший тысячнику² про женский язычок, что доставил ему безумное удовольствие. И если бы Смоленск приехал завтра, то Новгород даже бы и не вспомнил об этих слухах. Но прибыл потный и виноватый Алексей, что забыл подарок на столь важный праздник и пытался оправдаться обещаниями или каким-то быстрым подарком, чтобы не казаться дураком в глазах столь дорогого друга. — Ты можешь загладить свою вину,— потрепал золотые локоны, что слиплись от пота и пыли. — И как же? — спросил Смоленск, как провинившийся кот, что уронил хозяйкину деревянную тарелку с трапезой. Люди пировали, радовались, не замечая потери главного именинника за чей счёт они и гуляли.В деревянной избе на окраине Великого Новгорода, где в основном жили гости.
Новгород пустил Смоленска в избу, где пустовала печь, которую, наверное, долгое время не трогали и, закрыв окна, зажёг свечку. — И что мы тут делаем? — Алексей сел на скамью и Святогор опустился рядом. Начал трепать волосы и приблизился к уху. Дыхание обожгло, и Святогор Рюрикович начал говорить. — Знаешь, ходит слух, — старший тронул колено. — Что женщины могут сделать приятное не только твоим ушам и рту, но и, — убрав руку с колена, Новгород притронулся к члену. — Ему, — Смоленск смутился и убрал руку Святогора. Тот, в свою очередь, положил руку на плечо. — Я всё-таки надеюсь, что ты привëз мой подарок, а иначе я и обидеться могу. Ты это прекрасно знаешь, — дыхание снова обожгло шею, и Лёша закрыл еë рукой. Святогор Рюрикович поцеловал руку, и белобрысый быстро еë отдёрнул и отодвинулся ближе к концу. — Святогор, — Лёша повернулся лицом к имениннику и поджал губы. — Это неправильно! — и спрятал своë лицо в замке рук. И как бы шатен согласен, что это неправильно, и на трезвую голову он всё понял да и, наверное, диалога бы не завëл. Но обида, что Лëша так часто не приезжал, да и вообще опоздал на праздник, что так значил для него, да и хмель в организме заставили играть бурю эмоций. Святогор нежно поцеловал щёку блондина, что закрыл свои красивые глазки, а реснички были всё также тоненькие, но такие прекрасные. Святогор хотел уже поцеловать вторую, правую щеку, но нежные пальцы с царапинками закрыли рот парню. — Хватит, — и Алексей раскраснелся, как свёкла, и отвернулся к завешанному окну. Брюнет начал трогать своими тонкими пальцами сначала щеку, потом ухо и прильнул к золотистым локонам, что так до чертиков обожал. Блондин руку убрал, и старший заговорил. — Мне до жути обидно, — целуя носик. — Что ты, — заворачивая мешающий локон за ухо. — Не только опоздал на праздник, но и на пир, — Новгород целует руки, которые были всё так нежны после работы в поле. — Так и ещё обещанный подарок не привёз. Второй век подряд, — и Смоленску было стыдно. Стыдно, что он постоянно забывает свои обещанные подарки его возлюбленному. Стыдно, что он ждал, надеелся на него, а он забыл подарок. Второй век подряд. — И я надеюсь, — Новгород поцеловал вторую щеку. — Что ты, — трогая плечи. — Привёз мой обещанный подарок, — и Святогор поцеловал уголок губ. Лёшу переполняли чувства. Чувства нежности к Святогору, к его любви и заботе, что он по возможности давал, как можно больше. Лёшу переполняли чувства стыда, что он не мог привезти обещанный подарок, так и находившийся в избе. И Смоленск опускается вниз, садясь на холодный пол в избе. Оба волнуются. Оба — неопытные молодые люди, что так искренне испытывают к друг другу столь нежные чувства. Великий и могучий Новгород сглатывает и снимает штаны. Возбуждённый орган стоял колом, пока блондин внутри себя явно прочитал молитву и даже перекрестился. Алексей постепенно берёт пульсирующий орган в рот, боясь его искусать или причинить боль. Уж слишком сильно сплетни от девушек про это мастерство его напугали.«Главное, Марфа, ты зубами его орган не трогай, только губами»
И младшенький помнит все советы девушек, что он подслушал, так, ради интереса. Зубы прячет под губами и всё так остаётся на головке, что так слабо облизывает язычком.«Главное, когда ты только начинаешь, больше времени уделяй самому началу, поняла меня?»
Наверное, Марфа, так и постеснялась заняться с Федькой, еë мужем, этим постыдным делом. Зато Смоленск, что решил от скуки послушать глупые сплетни, ублажает Великий город на Руси. Не то, чтобы младший был недоволен. Старший активно дышал, даже постанывал, когда Лëшенька постепенно переходил дальше.«Попробуй Федьку удивить. Когда всё-таки начнёшь ублажать дальше постарайся взять на всю длину»
Смоленск так и сделал. Член вбился в гортань, на что Великий Новгород застонал и крепко сжал блондинистые волосы и начиная водить ими, будто бы управляя, как конëм.«Когда он начнёт сжимать твои волосы, Марфуша, попробуй руками к конце его органа ублажать»
Алëшенька, конечно, не Марфуша, но тоже будет ублажать руками, заставляя Святогора уже в открытую стонать, сильнее сжимая золотистые локоны.«Когда всё придёт к пику, белая жидкость попадёт в рот, лучше выпей, она вроде съедобная»
Святогор сильнее задышал и белая жидкость вылилась в рот младшего, что от неожиданности выпил семя. «Не вроде, а точно» — теперь уже заверился Смоленск. — Люблю тебя, — Новгород поцеловал Смоленска в щеку и нежно поглядел на него.