***
— Босс, мы перевели достали новый кусок! — Молодой парнишка радостно подрывается изо рабочего стола, не давая своему начальнику произнести хоть слово: — Помните, пару недель назад Вы выкупили то письмо? Оно было на корейском, я попросил Минджу заняться этим, мне только сейчас пришел перевод с оригинальной копией. — Парень пялится на монитор своего рабочего компьютера, зажимая телефон между ухом и плечом. — Зачитать? Да, секундочку… Воодушевлённый молодой человек открывает нужный файл, в котором скан рукописи и прикрепленные сноски перевода. Большая часть этих писем была на английском или на французском, потому он мог самостоятельно заниматься перепечатыванием и транскрипцией, но иногда проскакивали перлы и на корейском языке, который был неродным для него. Он уже третий год работал на фирму своего начальника, ведь это было место, которое его литературное призвание заинтересовало. Он сам себя называл историком-литератором, ведь собирал данные для точных данных о великих (и поменьше) авторов всех времен. Парень повидал много случаев и написал много диссертаций с детальными биографиями и библиографиями авторов, но не в этом случае, ведь новую биографию погибшего поэта наскребать было сложно. Крупицу за крупицей информации они с командой собирали уже больше полугода, добираясь до писем покойного автора с гаражных распродаж по всему миру. — Это уж более романтичное, — он прочистил горло: — «Дорогой мой путник с другой планеты, вчера я вновь прибыл с дачного комплекса, написав пару страниц, но вдохновение без тебя бездушно стынет, уходя вместе с теплыми сентябрьскими днями. Мои страницы сгорели сегодня ночью в пьянящем огне камина, который греет вместо твоих изящно тонких рук. Моя муза улетела, оставив мне лишь вазу с полевыми ромашками на прикроватном столике и студёные ночи с воющем ветром из окна. А может уж не ветер воет? Сейчас холодный ноябрь, но я всё ещё вижу тебя в своих ночных грёзах, словно ты всё так же выглядываешь из окна на огни ночного города. Где же ты? Я всё ещё жду тебя».***
Ночь холодило больно в сердце, пока Чонгук заканчивал смотреть на последние слова, сделанные печатной машинкой. Он не любил пользоваться ею без надобности, ведь считал написанные от руки отрывки ближе к сердцу, но мужчина хотел вылить свои чувства, как можно скорее на бумагу, медленно тлея от боли, как уголь в теплом камине. Чон ещё недавно вернулся из поездки в загородный дом, куда его наконец вытащила семья, но так и не осилился спустится вниз или выйти за пределы ограждения в летнем домишке, ведь там даже воздух пах как он. Мужчина заперся в своей спальне, медленно выводя на бумаге закрученные буквы, вырисовывая картину из слов, которая постепенно складывалась в историю о чистой любви. Он провел три долгих ночи над парой листков бумаги, изнемогаясь, чтобы подобрать нужные слова, которых обычно автору было найти несложно, быстро создавая паутинки предложений, собирая в букет написанных цветов. Но он остался один, с холодными порывами ветра за окном, ведь даже погода злилась на отсутствие музы под боком. Чонгук откидывается на спинку стула после того, как приказал прислуге отправить письмо ранним утром по адресу указанном на нём. Женщина уже не задавалась вопросами, почему так много сообщений уходит туда, но никогда не приходит ответа, потому что господин Чон писал каждый чертов день, желая получить хоть кляксу на белой бумаге в ответ. Он бы перестал мучаться вопросами о благосостоянии своей чистой любви, если бы знал, что его муза хотя бы жива. Темноволосый поэт искал его, но след пропал окончательно на доме родителей аристократа, откуда он родом. Поэтому старший и решил отправлять письма, пока не получит хоть какой-то реакции. На тот момент автор отправил 71 письмо с глубочайшими из своих чувств с абсолютным отсутствием ответной реакции. Но он был упрямым, не сдавался, потому что любил и верил в искренность чувств обоих мужчин, потому что по-другому быть и не может. Рожден и воспитан новеллами безнадежных романтиков, он продолжал нести крест обреченной, но кристально чистой любви.***
«Запах ромашек, который ты носил за ухом в тот летний вечер на поле из них самих, до сих пор привидением следует за мной. Почему ты ушел? Моя рубашка смотрелась на твоем утонченном теле идеально, будто сама Ахматова писала свои стихи о нашей любви. Твой непокорный я до сих пор верю, что это были те самые чувства, которые мне приходилось описывать в своей прозе или ямбе, да даже, когда я писал дактилем, ведь твои нежные руки обнимали меня со спины, даря табун бабочек под позвоночником. Тот летний вечер окрасился пёстрым оранжевым и отливом румяно-розового, ведь сама природа старалась соревноваться с твоей необычайной красотой. И как помнишь, ma chère camomille (моя дорогая ромашка), солнце, не устояв перед парой твоих необычайных глаз, скрылось за горы на западе, давно уступив именно тебе. Я так давно жду тебя, мне невыносимо холодно без ромашкового чая по вечерам и горячих поцелуев на задних сиденьях машины. Мне не хватает твоей остроты ума и гербария из тех же camomille, высушенных не прислугой, а твоими заботливыми руками в моем доме. Мне сложно писать, без твоего пения под нос или сложно потягивать белое вино Muscadet Sèvre-et-Maine Sur Lie (твоё самое любимое) и Верди, которого я выучил наизусть от твоей игры на фортепиано. Оно снова пылиться без тебя, в точности, как и моё сердце, которое щемит от тоски. Как ты там, ma camomille aux couleurs vives (моя ромашка в ярких тонах)? Ты всё ещё читаешь мои новые издания и критикуешь неудачные сравнения солнца, с яркостью твоих глаз, когда ты увидел ромашковое поле? Или ты всё ещё рисуешь в своей большой мастерской, из которой давно пропали все твои масляные шедевры? Может ты ещё бежишь по теплым полям, вспоминая меня в нашу первую совместную поездку загород?Вернись прошу, ma camomille d'été (моя летняя ромашка), я без тебя замерзаю.
Твой Чонгук
12 декабря 1913»
***
— То письмо было одно из первых, я подозреваю, — отпивая крепкого кофе, парень-переводчик, обращается к другому. — Если не считать предыдущие 71, Минджу, — саркастично замечает историк-литератор. В кофейне много народу, а за окном идет леденящий дождь, который не прекращался уже второй день, из-за чего большое количество людей предпочитают проводить время и встречи в теплой кофейне при пекарне с невероятным запахом заварных пирожных. — Алекс, но их могут быть миллионы, ты их всех не найдешь, — вздыхает корейский переводчик. — Он же писал в рукописях, что отправлял их ежедневно, а ты не знаешь, может он отправлял их до самой смерти. А он прожил не мало, сам знаешь. — Я всё равно хочу найти их. Тихие биты успокаивающей музыки настраивают людей на рабочий лад, ведь многие сидят с ноутбуками, занимаясь своей бумажной работой или новыми проектами. Лишь пара людей сидят в светлой кофейне, чтобы пообщаться или отдохнуть от суетливости дня. Обстановка чувствовалась продуктивной, вдохновляя на дополнительные поиски информации. — Помнишь, когда я прочитал впервые его роман «Ромашковый чай у пустой постели», я подумал, что за замечательная метафора и антитеза, а когда дошел до конца, я был эмоционально опустошен. — Его кофе был уже холодный, но он отпил глоток. — Я тогда подумал: «Что же произошло с его жизнью, что он настолько разбитый?» и поставил себе цель найти его биографию и только сейчас мы начали докапываться до сути. Мы теперь знаем о его Ромашке, а это его величайшая трагедия в романах. Она была его музой. — А почему ты думаешь, что это была она?***
— Тэхён, ma belle camomille (моя прекрасная ромашка), не беги ты так, — запыханно произносит господин Чон, видя, как его самая большая любовь резвиться в поле, направляясь в их любимое место у ивы на крутом склоне. — Я же уже не молодой, чтобы так бежать, Бога ради, пожалей моё бедное сердце, ты и так его уже забрал. Молодой светловолосый парень в льняной белой рубашке смеется вдалеке, громко крича своей второй половинке: — Беги, vieux poète (старый поэт), иначе я скоро исчезну, — Светловолосый был босоног и игрив, выпуская всего себя в природу, срывая цветы ромашек в букеты, чтобы позже засушить на зиму, складывая в корзину с продуктами для пикника. Юноша срывается и бежит к темноволосому, который уже умостился на пледе под плакучей ивой, плюхаясь рядом и быстро чмокает в щеку. Тэхён ещё совершенно молодой и легкомысленный на вид, но только один человек в мире знает, насколько он таинствен и мудр внутри и это — Чонгук. Ветер в голове для обычных прохожих, чтобы меньше требовало общество от него: семью, жену, стабильную работу в бизнесе отца. Он выбрал кисть для рисования, клавиши фортепиано и мужчину. Но о последнем догадывался лишь его возлюбленный мужчина. Для Чонгука ураган с ромашками за ухом был вдохновением и единственным, что могло подолгу вызывать искреннюю улыбку на вечно серьезном господине. Они всегда прятались от осуждающих глаз, чтобы дарить настоящую любовь друг другу, нежные прикосновения обкусанных губ и мягких ладоней, которые будто играли очередное произведение Бетховена на ребрах Чонгука. Они искренне любили, нежно целовались прямо в губы, провожали закаты и последние звёзды на небе, всё ещё заставая первые лучи солнца по утрам. — Je t'aime de tout mon coeur mortel (Я люблю тебя всем своим смертным сердцем), Чонгук. — Резко выпаливает светловолосый Тэхён, бесцеремонно восседая на крепких бедрах своего возлюбленного. Чонгук искренне смеется, ведь его Тэхён всегда такой — говорит и критикует всё, что придет в голову, но он один из немногих такой настоящий. Чон держит его за талию, утыкаясь во вкусно пахнущую ромашками шею и шепчет в ответ слова о любви, добавляя литературные обороты. Тэхён мог дуть губы в такие моменты литота была неправильна использована, но тут он тихо плавится в любимых объятиях, нежно целуя и проводя последний закат.***
«Дорогая моя ромашка, ты лечил меня, как чай, приготовленный тобою в холода. Могу ли я тебе ещё звать по ночам? Моя прислуга шепчется, что я сошел с ума. Но это ведь и вправду так: я сходил с ума по тебе, я сошел с ума без тебя. Мои текста больше не пишутся, иногда только глубочайшая тоска по летним солнечным моментам в ромашковом поле дарят мне вдохновение и твой призрачный образ. Ты исчез, потому что я тебя тогда не догнал? Я сдаюсь, я стал стар. Но я не перестану писать. У меня скоро пятидесятый юбилей, а я всё ещё мечтаю о юном тебе. Я не видел ни одной твоей картины уже лет так десять. Возможно, ты наконец уехал в Париж, как и мечтал, чтобы творить там? Я никогда туда и не поехал, без тебя везде холодно и тоскливо. А я ведь абсолютно точно схожу с ума уже который год. Я всё ещё помню твои горящие глаза с твоими горящими золотыми кудрями и вечно светлой и легкой одеждой. Ты всё ещё появляешься в моей жизни легким ромашковым запахом, который окутывает меня везде теперь. Я засадил весь загородный дом ромашками, твоими любимыми — полевыми. Соседи смеются, думают, что обезумел, обеднел и не могу позволить себе следить за домом. Но я просто стараюсь оставить тебя в своей жизни.Дорогой мой, приди домой на ромашковое поле.
Твой старый Чонгук.
24 августа 1930.»
***
Молодой человек набрал босса, еле терпя долгие гудки, сидя в безумном волнении. В руках он держит кожаный дневник с пожелтевшими исписанными страницами и подписанными по датам. Их поиски продвигаются лучше некуда и много информации собирается в целый паззл. Посылку, которую получил их офис, они не заказывали, словно кто-то сам нашёл, но оставался инкогнито. В мире литературы и любителей классики многие прослышали о восстановлении жизненного пути популярного когда-то автора Чон Чонгука, поэтому многие неравнодушные вносили свою лепту. Важный кусок в виде дневника был одним из финальных раундов в поисках. Мужчины в бюро нашли и перевели более 2500 написанных вручную или печатной машинкой писем, адресованных главной музе его жизни и работ. В этом дневнике рассказывается о том, что последние три года жизни Чонгук провел при монахах, в Гималаях, пытаясь найти свою новую музу в окружающей его природе и очиститься от навязчивых мыслей. Только поэт не перестал писать о его бесконечной любви на трех языках вперемешку. Чонгук продолжал писать о улыбке и ромашках за ушами, целебном чае из этих же трав, о скомканной постели в покрове ночи, которые он никогда не упоминал в письмах. Алекс был воодушевлен, потому что понимал, что им осталась узнать личность человека, про которого писал господин Чон и они смогут опубликовать биографию и составить выставку в честь одного из величайших гениев.***
«Ma camomille préférée (моя любимая ромашка), твой голос застрял у меня в голове, он мешает мне жить, ты словно кислород, или солнце для полевой ромашки. Я не могу ни есть, ни спать, ни писать. Я постарел, а ты ещё так же юн в моих мыслях и снах. Я помню, как мы мечтали о большой семье, которую можно пригласить в загородный дом на Рождество. Ты бы испек лучший яблочный пирог и налил ромашковый чай, а после я бы тихо и глубоко выцеловывал тебя в нашей комнате. Но на это 65 Рождество моей жизни я еду в Гималаи к монахам, лечится от тебя в моей голове. Ведь я никак не могу забыть твои разбросанные золотые кудри по белоснежной подушке и твоё нагую молочную кожу под моим телом. Я не могу забыть, как ты звал меня по имени. А могу ли я всё ещё тебя звать, ma petite camomille (моя маленькая ромашка)? Я уже давно не помню, кто я, но до сих пор ищу и тянусь к тебе. Продолжай получать мои письма, ведь je t'aime de tout mon coeur mortel (Я люблю тебя всем своим смертным сердцем). Я надеюсь тебя ещё встретить, ощутить, но уже не в моих мечтах и снах. Мой поезд завтра. Прощай, моя юная ромашка.Твой обезумевший Чонгук.
23 декабря 1945»
***
— Ma douce camomille (моя милая ромашка), — их руки переплелись, хватаясь пальцами за друг друга словно за спасательный круг, ведь они друг друга возрождали под покровом ночи, когда Чонгук грубо толкался, а юный Тэхён стонал низко и протяжно, смотря прямо тому в глаза. Между ними не было ничего лишнего и чужого, они делили всех себя и безжалостно заклеймили каждое их тело поцелуями, словно ставили пометки собственности. Они признавались в любви почти шепотом, когда свеча по столе догорали, ведь это был секрет. — Тэхён, мы можем сбежать и создать семью, — Чонгук водил руками по позвонкам парня, пока тот его обнимал поперек тела под белоснежными простынями. Их не разделяло ничего — даже кожа. — Ты такой stupide (глупый), мой любимый Чонгук, — смеялся Тэхён и вызывал улыбку на устах Чона. — Твоё имя на каждой твоей работе, да и нас нигде не примут как… — золотоволосый замешкался. — семью. Чонгук хотел дать своей паре весь мир, ведь он знал, как молодой юноша хотел детей, но они были вынуждены держать свой статус отношений в тайне от всего мира. Для всех они были близкими друзьями, господин Чон мог быть наставником Кима в начинаниях в письме. С каждым днём им было тяжелее, особенно старшему господину, ведь его семья молила его о наследниках и детях, но его сердце лежало к его обнаженной златовласой музе и рифмам или прозе. — Я тебя всё равно буду так же любить, мой цветочный Тэхён.***
— Спасибо, что согласились меня принять, — молодая азиатка выпила глоток чая, сидя напротив Алекса, застывшем в предвкушении и ожидании. — Для меня это в радость, ведь это помогает нашему расследованию тоже, — Алекс сидел с переводчиком вместе, в довольно расслабленной атмосфере, поглядывая на стены, где были написанные письма Чоном, помещенные в рамках. Его лучшая работа и гордость. У девушки была светящаяся улыбка, что сразу бросилось в глаза мужчине, когда на подсознании всплыли мысли о строках писателя про улыбку его музы. Алисия ¬— девушка, которая пришла с информацией — располагала к себе очень быстро, то ли это светлые и глубокие глаза, то ли искренность чистой души, о которой часто сочиняют стихи поэты. — Месяц назад в этот офис пришла посылка с дневником господина Чона, — девушка застенчиво улыбнулась, глядя на двух непонимающих мужчин. Работники бюро ещё не делились этой информацией официально, поэтому никто из даже самых покорных литературных обожателей не мог знать. — Это прислала я. Потому что муза господина Чона была частью моей семьи и это всё время хранилось у нас. — Расскажите нам подробнее? Девушка откинула волосы назад и улыбнулась, осмотрев кабинет: работники сделали многое, чтобы добраться до глубины и наконец рассказать историю о великом. Тут и там висели картины или сканы работ, переписок поэта-прозаика, которые должны войти в выставочную часть. Это воодушевляло, потому что она считает себя тоже частью бóльшей истории. — Это была Ваша бабушка или прабабушка? Как её звали? — нетерпеливо задал вопросы Алекс, ведь он до этого момента уже провел второй год в поисках одного имени. — Это был мой прадедушка. Тишина повисла за столом. — Пра… дедушка? — несмело выговорил Алекс. — Его звали Ким Тэхён. Позвольте Вам рассказать.***
«Дорогой мой Чонгук, Я не мог все эти долгие годы дышать без тебя. Простишь ли ты меня? Мы не виделись 35 лет, я сбежал, когда был слишком юн, чтобы понять, что мы одни — против всего мира. Позволь мне объясниться и разложить всё для тебя. Может тогда… Ты меня простишь? Я всегда хотел семью. Всегда. Я хотел детей, о, мой родной Чонгук, но я готов был душу продать за то, как ты называл меня французской ромашкой. Ты знал, что нам нельзя быть вместе. Вот и моя семья узнала о нашем романе, на что я был жестоко наказан на всю жизнь. Мне пришлось жениться. Мне пришлось бросить искусство. Я работал на отца, а он меня спрятал на всю жизнь от тебя. У меня есть сын и дочь и пятеро внуков сейчас. Но я жалею, что у меня нет этого с тобой. Моя жена была девушка из семьи аристократов, родители хотели больше денег, для них это было выгодно. Но моя внутренняя ромашка завяла из-за них. Мы никогда не любили с ней друг друга, но она подарила мне детей. Странно, но мне кажется, что она даже не любила наших детей. Она умерла от своего разгульного образа жизни пару лет назад, но я сбился со счету. Но я всё ещё считаю каждый день нашей разлуки. Ты не поверишь, но я все эти годы получал письма от тебя. Моё условие для семьи было то, что я продолжу получать эти письма. Я каждую ночь выл от боли, перечитывая их и пересматривая три наши фотографии, которые я имею. Это кажется ничего, но для меня это был целый мир целых 35 лет. О как же я был глуп мой родной Чонгук, ведь я люблю тебя на всех трёх языках. Я люблю тебя, Je vous aime, 사랑해요. Я люблю тебя на всех языках мира, и я так поздно это осознал. Прошу тебя, мой милый и дорогой Чонгук, забери меня. Найди меня. Раз зажег, то ты и должен потушить.Ta petite camomille, Твой Ким Тэхён
5 марта 1949»
***
— Спасибо за предоставленные письма и другие составляющие нашего расследования Алисии Ким, чьим прадедом был Ким Тэхён, — Алекс, стоя на сцене за трибуной в смокинге, улыбался во все тридцать два, ведь спустя столько потраченных сил и времени, они это сделали. Перед ними весь мир готовый услышать ту самую историю жизни. — И так, мы видим не только гениального писателя прошлого столетия, но и трагедию любви, которая его и натолкнула написать его культовый бестселлер и роман «Ромашковый чай у пустой постели». На экране идет слайд-шоу, а мир наконец-то смог узнать о них.***
Краткая биография на Литрес (читать за 5 минут!)
Чон Чонгук — английский писатель с французским и корейским происхождением. Он был рожден в Провансе 1 сентября 1880 года и умер в монастыре монахов в Гималаях 5 марта 1949. Именитые работы: роман «Ромашковый чай у пустой постели», сборник стихов «Твои золотые кудри» и том стихов «КТH». Все работы посвящены несостоявшейся любви Ким Тэхёну, потому что были отвержены обществом из-за отрицания однополых мужских отношений. Ким Тэхён был аристократом, художником и пианистом, который пожертвовал всем ради своей любви. Их отношения продлились три года с 1910 по 1913 год. Их разница в возрасте составляла 11 лет, но это была искренняя и чистая любовь, как Чон описывал в своем самом известной работе. Чон Чонгук никогда не покидал Англию после переезда туда с семьей в 6-летнем возрасте, лишь прожив три последних года в Гималаях, где написал сборник стихов и новеллу, за которые был награжден литературными наградами посмертно. Писатель сделал большой вклад в ЛГБТ-общество, потому что в современном мире его работы интерпретируют в новом и более правдивом русле. Чон Чонгук написал своему мужчине более 3000 писем, на которые пришел только один ответ в день смерти мужчины. Писатель не успел прочитать письмо от своего возлюбленного. Но за неофициальными данными они были безумны влюблены до последнего вздоха. Чон Чонгук умер в возрасте 68 лет в лагере монахов, а Ким Тэхён в возрасте 87 лет. Из неофициальных источников их последними словами были: «Я люблю тебя, ma douce camomille (моя милая ромашка)», адресовано Ким Тэхёну, и «Я люблю тебя, мой дорогой Чонгук» соответственно.