Спасибо, что спас меня...

Ветер колышет рядом стоящее красивое, такое изящное дерево. Такемичи действительно нравилось как оно выглядит. Ханагаки желал увидеть это дерево во всей красе с различными красками осени, но пока этого не удаётся сделать. Мальчик снова повернул свою голову на могилу матери. Она молчалива, спокойна. Это передавалось и самому ребёнку, что того несказанно радовало. Он сидел рядом, приобнимая свои ноги, глядя на монумент, не желая разрывать тишину, но мысли всё же просочились наружу сквозь щель и язык, что их тихо отбивает. -Я рад тому, что смог запомнить дорогу, мам. Я ведь ещё боялся её потерять, поэтому нарисовал всё на листе, — Такемичи достал из кармана тетрадный лист, где нарисовано странными каракулями и подписано его детским почерком дорога, а в конце стоял крест, конец маршрута. Ханагаки даже как-то невольно хихикнул, - словно карта сокровищ, — и снова помрачнел, - только эти сокровища более никогда не поднимутся на поверхность земли, ведь закопали посмертно. Это грустно... Но в этом ведь есть что-то... — Ханагаки замялся, как и бумага в руках, которая после снова оказалась в кармане штанов, - Правильное? Верно? Мама ведь всегда говорила, что всё живое и неживое когда-то умирает. Это так... странно? Но в тоже время правильно, что я не могу понять мои мысли насчёт смерти. Смерть и хорошая она, и плохая... Или она ни то, ни другое? — мальчик задумчиво покивал головой, - Всё так сложно, вот поэтому я не люблю думать. Могила не отвечала, только ветерок колышет новые, чуть ли не те же цветы в вазочках, так же разнося приятные запахи ароматических свечек. Монумент продолжал молча стоять, слушая маленького ребёнка, который и не ждал ответа, просто желая рассказать матери его мысли и новости за последнее время с ним случившееся, конечно в урезанной форме, чтобы та не волновалась. -А, мам... Ты надеюсь не будешь ругаться, но я некоторое время не приходил в школу... По причине моего плохого самочувствия, — Такемичи мгновенно встрепенулся, -Но не волнуйся! Всё было хорошо! Да... — его живые глаза снова опустились в землю, словно вспоминая, что те были вот только недавно мертвы и желают больше не мучиться, а просто зарыться поглубже в могилу, -Хорошо... Глаза пустоты увлекли ребёнка в мрачные события прошлых дней, от которых хотелось забыться, но проклятая память словно работала против и наоборот перекручивала каждый раз кассету. Мальчик был признателен, что прокрутка была хотя бы разных моментов, разного времени. Капля упала, разбиваясь о воду. Ханагаки находился в ванной, та была наполнена ниже половины и покрывала только часть ног сидящего ребёнка, который находился в прострации. Тело Такемичи сейчас было просто слабо, при этом он напрягался каждый раз когда принимал ванную, поэтому слова что "ванны помогают расслабиться" ничуть не действовали и так на напряжённое уставшее тело. Настроение ребёнка было на самом дне Марианской впадины, Ханагаки не собирался туда лезть. Ему было страшно находиться в ванной наполненной лишь на половину, куда там до каких то впадин в огромном и бескрайнем тихом океане. Мальчик водил рукой в уже остывшей воде, даже как то забывая то моргать, то дышать. Состояние вводило в транс и заставляло забыть даже о своём физическом теле, которое покрывалось холодом и невольно тряслось. Такемичи лишь погружался в болото мыслей, стараясь рассматривать каждую досконально, пускай это было и невозможно, ведь всегда найдётся вопрос который отвлечёт больше чем ранее заданный. Мечется, словно зверь в огромной клетке с разными тоннелями не зная в какую сторону побежать дабы сбежать. -"Интересно то, что я выжил,"— голос был даже для Такемичи тихим и спокойно нейтральным, -"Но... выживу ли я дальше, если такое произойдёт снова? А что, если будет ещё хуже? Хотя... Куда хуже?" -"Интересно, а дверь девушка заметила?" -"А как я с ней найду связь? Своего телефона у меня нет. Наверное будут приезжать другие полицейские машины, что-то явно будет меняться и мне нужно быть очень внимательным, но пока... Пока мне нужно набраться сил и привести себя в порядок, а то будет плохо и в школе и дома." В тишине мыслей только звонко отдавались капли с крана, которые падали и разбивались об водную гладь. При этом они являлись ниточкой, которая выведет его из лабиринта, а лабиринт заводит всё дальше, самолично выстраивая новые дороги, завитки, тупики. Нет карты,нет даже хоть какого-то представление о лабиринте, есть только тонкая нить и мысль, что выход должен быть. -"Вода холодная...Ненавижу холодную воду. Кто вообще купается в холодной воде? Это же страшно и просто ужасно холодно! Это вообще люди?..." Руки аккуратно вновь прошлись под водой, та была тёплая, тёплая в очень тусклом ключе, для тела ребёнка та всё же холодина. Однако вылезать мальчик не собирался, ведь, это единственное место в которое не ворвутся и предоставят время для размышлений. Как то выходить из мокрой ванны Такемичи не хотелось вовсе, ведь придётся разгибаться и терять тепло которое тот укрывает. Сидеть на стуле и мёрзнуть не очень хорошо даже для факта прибывания в этом пространстве. -"Отец увидит мои ноги в щели и явно выгонит меня с ванной... Не хочу! Не буду! Лучше продолжать сидеть здесь!" — мальчик вздрогнул,-"Отец..." Глаза Такемичи начали движение влево-вправо, очень резкие и быстрые, будто таким способом рассматривая каждый вариант реакции на это, либо подбор новых интересных слов к продолжению начатой мысли. -"Отец спокоен, он ведёт себя как обычно, словно этого не было, словно всё действительно страшный сон, но это тупость!" — Ханагаки оскалился, его глаза резко остановились, он чуть было не разжал свои руки желая ударить по воде, но быстро отпрянул от этой затеи, медленно туша пожар, который мог и его спалить, -"Я то вижу, что дверь теперь имеет различие. Её хорошо заделали, так всё сделали будто и не было там дыры, но я то знаю куда отец стрелял и где находиться то, что искусно замазали. Я всё видел... Оказывается, заделать стену куда легче чем дверь, там я толком не нашёл различий, но мой мозг просто кричит воспоминаниями говоря в лицо «бред всё это! Бред!»" Такемичи выдохнул из своего тела горячий воздух недавнего пожара. Словно таким способом избавляясь от мёртвой души того, что могло его погубить. -"Почему, что бы выжить нужно нагло врать самому себе?... Мерзость, ненавижу это... " — разглядывая руки Хананаки продолжил свой путь. -"Тетрадь лежала там, куда я её закинул, я положил её обратно в потаённое место," — мысли замолчали, резко, ведь дальше показались воспоминания, которые были не очень приятны для того, чтобы их по новой увидеть, но его никто не спрашивал, особенно собственный разум и это молчание пришлось нарушить доводами на счёт самого себя в этот момент. -"Было не очень приятно наблюдать за своим внешним видом. Я был похож на человека который потерял весь смысл жизни..." — глаза снова устремились в неизвестную даль, время остановилось. Время остановилось, пока мысли продолжали наматываться и опутывать мозг сдавливая его, заставляя чуть ли не кровоточить, однако мозг отказывается подчиняться тому, что вообще создаёт самостоятельно. -"Взлохмаченные волосы, мятая одежда, которая была мокрая из-за пота, кровь почти по всему лицу как и на руках..." — Такемичи передёрнуло, -"Пот и кровь не очень приятное сочетание, оно мерзкое. Особенно, когда кровь уже превратилась во что-то твёрдое и не сдираемое. Я уже привык дышать ртом, конечно он из-за этого был сухим...Но, это всё не важно, потому что на меня смотрели они... Эти глаза. Пустые, тёмные, усталые, отдающиеся болью глаза. Они были мерзкие, мне не нравятся мои глаза в этот момент, я удивлён, что это мои глаза вообще. Такое чувство, будто мне мои вырвали со всей силы, а на место приземлили другие, не очень для меня подходящие. Я испугался и они пролили слёзы... Ну хоть с чем то мы с неизвестными глазами похожи." Такемичи приобнял свои ноги сильнее. Маленькое тело старалось сжаться и не потерять хоть какое-то тепло, которого в теле было до одури мало. -"Холодно... Вот поэтому я люблю что-то тёплое..." Быть чем то тёплым в холодной воде было крайне некомфортно, но приспосабливаться и покрыться холодной коркой, становясь сплошным льдом без чего-либо тёплого гоняющее кровь, дабы просто не ощущать этого холода становясь частью того, что ненавидишь было в двойне некомфортно, и даже как-то мерзко, а может как-то и по предательски. Ханагаки отказывается от этого, и вряд ли хоть когда либо согласиться. -"У отца хорошие навыки стрельбы, но ещё больше он хорош в навыке лжи. Мерзость. Я спокойно принимаю закрытые пространства, они даже спасают! -... -"Хочу себе дверь в комнату, почему отец не хочет на неё соглашаться?..." Такемичи в мимолётном раздумье сравнил эти мысли со вставками в тетрадь, но он не желал их запоминать, незачем. Тем более тратить силы ещё на то, дабы написать всё это в тетрадь казалось ещё большей тратой ресурса, который и так толком не пополняется, накапливается намного медленнее. -"Я чувствую себя спокойно после употребления таблетки успокоительных, отец говорит, что это так же какое то "самовнушение", но мне не важно, главное что я спокоен. Мне их выписал врач, он был интересным, не знаю почему он меня так зацепил, но он это сделал. Сам доктор был обычного вида, разгадывать его внешность было не зачем, но от него был странный неуловимый след. Я не знаю что это был за след, но врач будто что-то скрывает. Его эмоции, как он смотрел на отца , его движения, они должны быть обыденными но что-то непонятное в этом всём было, но... Что именно? Я следил пристально за всем этим пока нечаянно не словил мимолётный взгляд отца на меня и ухмылку, после этого я понял, что невежливо поступаю с человеком и нужно извинится, снова становясь тихим и уходя в себя. Отец издал лишь смешок, пока доктор сказал "ничего, всё в порядке", но я видел что ничего не в порядке. Хорошо... Оставим эту тайну, потому что она просто ни к чему не приведёт только если от размышлений из-за этой загадки у меня разболиться голова, но это не плюс..." -"Нужно навестить маму," — резкая смена мыслей, мальчик этому не удивлялся, плавая по течению раздумий,точнее, лежа окружным водой, пока по его голове течением грубо не наносят удар камни. Голове больно, но это плата за то, что можно посидеть одному и плата за дальнейшую хоть какую-то спокойную жизнь, с переменным успехом. -"да, это нужно делать в другие дни, но я ведь не буду омывать монумент, значит могу себе позволить уйти. Главное, это уйти так, чтобы отец не заметил. Правильно? Но...отец заметит ли вообще?" Ханагаки прикрыл один глаз, немного зажимаясь и наклоняясь в сторону из-за резкого дискомфорта в одном из ушей, прикасаться к уху руками он отказался. -Тц... -"Мои уши немного болят, и этот странное неприятное ощущение меня бесит... Бесит этот странный вакуум когда туда заливают что-то для ушей, я вообще не понимают что это, но меня заставляют это заливать. Что это? Я вообще слушал врача с помехами, только кивая на уточняющие вопросы." Внимание снова ушло, как и эта спонтанная боль, а возможно боль не ушла, просто её начали очень грубо игнорировать. -"Бесит, что я не могу слушать мамин плеер. Он меня всё время спасал, а теперь я не могу на полной громкости его слушать. Почему всё настолько плохо?... " — чуть ли не всхлипывая поинтересовался мальчик. Пустому пространству скорее всего надоело слушать одно и тоже, ведь, эти мысли были не новы. Они пластинкой заедали, пока ребёнок не поймёт, что всю какую либо информацию и способы ответа своих возможностей на эти вопросы он просто всё выжил досуха. Сухую тряпку сколько не выжимай, ни капли воды не получишь, кроме своего пота, что впитался проделывая для этого долгий путь струей скатываясь по рукам, но эта ведь не та вода, которая была нужна. Ханагаки поглощён и был сожран своими эмоциями и мыслями которые обсасывали его со всей сторон, забирая и так малые частички энергии. Такемичи ничего не делал. Сейчас он хотел лишь просто сидеть и... Всё. Было сложно сделать ни шага ни какого либо вообще движения ни одной частью тела. Мальчик ощущал пустоту и отрешённость. -"Я хочу снова ощутить тепло..." — невзначай проговорил про себя ребёнок, остановившись на этом подольше, -"Нет, не от одеяла, мне нужно человеческое тепло, оно согревает больше всего и такое... Горячее," — Такемичи почувствовал что-то приятное в районе грудной клетки, но там стояла будто странная стена, которая не давала толком прочувствовать манящую теплую... Эмоцию? Без понятия. Неизвестное нечто находившееся рядом с этой стеной было чем то неясным, но, оно проклёвывало. Проклёвывало создавая дыру в стене которая мешала ощущать что-то... -"Горячее, но не обжигающее! Такое... Приятное. Такое..." — глаза мальчика наполнялись мягким светом, видимо всплывали на верх бездны светлячки, позволяя этим водам иметь блеск, -"Хочу чтобы это тепло всегда было рядом! Но..." — мальчик увел свой понурый взгляд, -"сейчас я лишь в стакане со льдом мечтаю о горячем напитке, который зальёт меня полностью вместе с этими кубиками льда и растворит их, пока я буду в тепле, будто на горячих источниках. Это единственный вариант, когда я не буду переживать о том, что меня может с головой накрыть жидкость." Капля упала на водную гладь, секундный всплеск донёсся до ушей, а после грубый резкий удар по двери, который заставил ребёнка встрепенуться и чуть было не подскочить от неожиданности, ударившись головой об ванную,но он это представилось лишь в голове. Выдыхая облегчение, что его кровожадной фантазии не дало сбыться его же окоченелое тело, мальчик смотрел с потрясением на дверь, ожидая. -... Тишина. -"Предупреждение..."— Ханагаки расслабился от того, что ему не причинят вреда, а после снова напрягся, ведь дабы этого не случилось нужно выполнить свою часть молчаливой сделки, -"Скорее всего, я слишком долго здесь нахожусь. Ну да, задерживаться нельзя, я ведь не имею здесь право находиться столько, сколько я захочу, и это крайне обидно, между прочим... Но дуться нет смысла, мой отец быстро вытрясет из меня весь воздух. Звучит жутко..." Этот удар в дверь дал ребёнку толчок выбраться на сушу, накрываться большим полотенцем с ног до головы, оставить вещи в стиральной машине и уже аккуратно и крайне медленно выйти из укромного места. -"Звучит жутко, а на деле всё ещё хуже..." Тело мёрзло даже под полотенцем. Пол был безумно холоден, что хотелось просто пролететь над ним, как супер герой, дабы просто не касаться кожей льда, ведь был риск прилипнуть, как если языком дотронуться до железной трубы в минусовую температуру. -"Однако...если жидкость растопит лёд, значит ли это,что она слишком для меня горячая и я умру?..." — Ханагаки оказавшись в комнате слишком быстро надел базовый набор одежды на домашнее ношение, он желал побыстрее укутаться, согреться хоть чем то. -Это ведь не важно, — проговорил спокойным тоном мальчик, не осознавая своих слов. Глаза незаметно для ребёнка окунулись во тьму, -умру то я в тепле, пусть и в таком горячем... -... Минули секунды и он вздрогнул, недавно потухшие глаза думающие о смерти снова загорелись, голова начала мотаться в разные стороны, ребёнок вернул себя обратно, -что я такое говорю?! — чуть ли не прокричал Такемичи, однако всё ушло на громкий шёпот недовольства. Ханагаки приложил руку к своим дрожащим губам, телу всё ещё немного холодно. -"Глупый! Ужасно глупый!" — корил себя мальчик постукивая по губам рукой, -"Нельзя такое говорить! Ужасно! Не смей! Что с тобой?! Продолжай дальше идти к той первой поставленной цели! Куда сворачиваешь?! Нельзя на кладбище! Как я маме в глаза смотреть буду, если окажусь там так рано, в качестве не гостя, а того кто там будет существовать?! Плохо, Такемичи, очень плохо! Пло-хо!" Ханагаки крутил головой и был крайне недоволен собой, но продолжал всего лишь ругать себя, не желая наносить себе физический вред, хотя в голове это промелькнуло. Такемичи резко остановился и сделал глубокий вдох, когда на глазах блестели капли слёз. Мгновенная задержка дыхания, он положил руку на бушующее сердце, чтобы заострить внимание на проблеме,медленный выдох до невозможного. Спокойное набирания воздуха в лёгкие по новой, снова вверх до посинения, повтор нескольких раз,пока дыхание не придет в норму как и пульс. Ребёнок наконец успокоился. Мысли о спокойствии тела отошли назад, теперь в своей голове он прокручивал способы избавиться от этого неуместного с собой диалога. Ханагаки уже дал себе наказание, потому, спокойно решил раскрыть тему, показывая дальнейшие ходы для хотя бы нормального сосуществования самим с собой. Такемичи не хотел потерять связь с ним же, ведь тогда всё разрушиться. Отступать назад тот был не намерен. В планах мальчика и в словарном запасе это слово было вычеркнуто, и желалось дабы оно просто забылось и не манило к себе, заставляя думать, что это отличный план. Мальчик отказывался, думая, что если пойдёт по зову этого слова, то сгинет и не сможет более подняться, ведь нет рядом того, кто протянет руку так, как нужно именно ему. Рисковать и опускать свой настрой было чревато не очень приятными последствиями, равносильными к самоубийству, которое не нравилось мальчику от слова "совсем". -"Раз так,— Такемичи нашёл в себе силы для отбития своих же доводов, -"то в мире же много стаканов, а значит я могу перебраться ненадолго в другой стакан, пока горячий напиток рушит лёд моего и согревает стенки. Жидкость когда растопит лёд будет холодная, но её можно выпить и залить снова. Не знаю сколько понадобиться таких действий, но рано или поздно в стакане больше не окажется льда, и там будет что-то теплое и подходящее под температуру, где я могу спокойно существовать, но... " — Такемичи почувствовал резко навалившуюся усталость, которая чуть не сбила с ног, потому побыстрее забрался на кровать. Его веки прикрывали глаза немного больше чем в расслабленном состоянии, так как тот расслабляться сейчас не хотел но и видеть окружающий мир желания толком не было, пришлось быть в подвешенном состоянии. -"Вот задача...которые я не люблю," — мальчик в недовольстве сложил руки, -"никогда их не любил, они всегда вводят в ступор и не факт, что ты правильно нашёл ответ на заданный вопрос, кхм... Тут же вопрос "а что на счёт другого стакана? и где достать жидкость?" "где я буду сидеть пока топится лёд? М?" — Ханагаки начал качать свисающими ногами, ему нужно было куда-то деть странное негодование и налипшее на него чувство тревоги. Непонятное желание потратить часть энергии на странные действия, которые просто должны быть, иначе Такемичи будет кусать свои губы до крови, а видеть кровь в этот промежуток времени он не желал, просто ненавидел мысль, что может увидеть свою или чужую кровь сейчас, ведь он ещё не ушёл от недавнего омерзительного события. Кровь точно пропишется к воспоминанию, а плохая память и хорошая фантазия сделают своё дело, размешав карты, тут же и отец придёт который, возможно, будет поддакивать странным навязанным мыслям ребенка и вот уже не поможет даже тетрадь. Этого Такемичи боялся больше всего. Боялся сойти с ума и не верить собственным записям и пережитому опыту жизни. -"Я скорее всего не смогу найти пока другой стакан," — неожиданно проговорил тот про себя, разглядывая комнату, дабы так же занять глаза хоть чем то, пока происходят мыслительные процессы съедающие и желающие переварить главные вопросы задачки, -"потому что это опасно, и неизвестно есть ли вообще пустые стаканы, но у меня по крайне мере есть свой. Поэтому буду сидеть на бортиках стакана, и пытаться самому раскалывать лёд и вытеснять его из того места, где должно быть тепло, потому что это мой стакан. Я не знаю, что на счёт жидкости,ну что нибудь придумаю. А пока буду сидеть на верху стакана, я могу прокричать о хоть какой нибудь помощи. Мне не нужно много, просто то, что людям не жалко отдать, и что не затянет их в мой стакан, дабы их не размельчили как и меня руки отца который не доволен, что вы самолично пришли в это место и "лезите не в своё дело" "лезите не в свой стакан". Ханагаки встрепенулся, разгоняя огромный мрак нависший вокруг него,наполняясь ясностью и свечением. -"Да! Так и сделаю! Мне больше ведь ничего не остаётся... " Восторг сменился испугом, когда в доме послышался резкий телефонный звонок. Ханагаки напрягся. Монотонный спокойный голос отца отвечал на вопросы,некоторое время, но после начал медленно набирать обороты недовольства. Видимо кто-то на другой линии выводил его из себя. -"Отец наверное спал, и ему позвонили действуя на нервы, или этот "кто то" кто просто действует на нервы..." — подметил ребёнок смотря пристально на дверной проход. Кто же знал, что пялясь в это пустое пространство, от туда появиться человек, который заставил Ханагаки снова вздрогнуть и сглотнуть слюну. Отец был крайне недоволен, держа рядом с ухом телефон. -Почему оправдываться должен я? — как-то наигранно обидчиво произнёс мужчина смотря то на трубку то на мальчика, -пусть Такемичи сам объясниться, — он подойдя к удивлённому ребёнку молча предоставил телефон. Ханагаки с секунд 10 смотрел на устройство, не понимая, что от него требовалось, и вот наконец мыслительные процессы дали о себе знать, и торможение немного прекратилось. Мальчик схватил устройство быстрее, чем срок терпения мужчины не истек. Он приложил телефон к уху. -{Такемичи?} — тут же послышался знакомый голос, однако голова не хотела говорить кому этот голос принадлежал. -А? Д-да? — Ханагаки посмотрел на отца, а тот лишь немного отойдя облокотился на стену боком, скрестив руки, пристально следив за мальчиком. Такемичи такой расклад не понравился, что-то было не так. -{Я твоя классная руководительница, если ты не узнал меня.} -А?... -"Точно..." — Такемичи завис, и переполошился только тогда,когда в трубке послышалось "ало", ведь связь телефона никак не может подсоединиться к связи в головах, дабы мысли были прочитаны другими. -Нет-нет! Узнал... Конечно узнал...Извините пожалуйста за медленный ответ. -{Не волнуйся. Что же... Я этому крайне рада.} -... Ханагаки не понимал чего ждать и почему женщина в трубке замолчала, не желая или наоборот подбирая дальнейшие слова для диалога. Реакция отца ничего за собой не показывала, он был спокойным и расслабленным, при этом мужчина явно ушел в астрал своих мыслей, ведь его взгляд смотрел "сквозь", а не "на" предметы. Это ещё больше накручивало и первые звоночки начали звенеть всё громче и отчётливее. -{Такемичи...}— голос учительницы заставил вздрогнуть. -Д-да? Я вас внимательно слушаю. -{Ханагаки... Ты не появляешься в школе уже длительное время. Я молчала на счет твоих оценок которые снизились как и твоя внимательность на уроках.} -А? И-извините я... -"Что говорить?!" — паника подбиралась и давала этот отвратительный жар по всему естеству, который наоборот заставлял тело холодеть. Почему всё играет против ребенка?! Это выводит его из ума. Собственное тело является чуть ли не врагом, заставляя потеть а так же заплетаться язык. Мозг не слушал и не хотел отдавать правильные указания. Он вообще не желал работать, отключаясь в такой рискованный момент. Предатель собственного тела выводил на эмоции больше, чем те ранее сказанные слова руководительницы. -{Ханагаки... Не пойми меня не правильно, но, смерть матери это не такая уж и потеря, что бы не приходить на занятия, и отходить настолько долго,} — шок. Такемичи позабыл о спорах с собственным мозгом. Белый шум, в ушах от этих жёстких слов женщины был лишь белый шум. Дыхание застопорилось, снова эта грёбаная пауза сознания и тела. Мальчик почувствовал будто в замедленной съёмке увидел как та пуля, которая была предназначена кафельной плитке в ванной, поменяла своё направление и влетала со всей дури с двойной силой в сердце ребёнка. При этом, пуля была странная, та разорвала не только сердце но и всего мальчика целиком, словно маленькая бомба, -{да, мы давали поблажки, но они не вечны. Ты тоже нас пойми и войди в положение. Мы же, я имею ввиду учителей, стараемся для твоего же будущего, а ты так нагло пользуешься этим. Это очень грубо Ханагаки Такемичи. Это крайне груб...} Ребёнок перебил лишь тихим неразборчивым: -Извините... — и трубка в окаменелых мёртвых руках не смогла справится с гравитацией. Руки висели над полом, их спасало лишь то, что они подкреплены к весу, а именно к туловищу, так бы конечности действительно последовали за телефоном, валяясь на полу и подрагивая от шока как и веки Ханагаки. Глаза пытались закрыться дабы наглядно увидеть действительно смерть от той пули, но сознание твердило и орало чтобы тот ни за что не смел закрывать их. Периферийное зрение показало движение в комнате, но Такемичи смотрел в пустоту, в эту дыру или то, что от него самого осталось после взрыва. Ханагаки и сам не мог разобрать, куда он смотрит. Его мозг попросту предоставил кашу напичканную противоречиями, а мальчик не мог её есть палочками, и не мог поднять миску, дабы заглотнуть эту смесь, ведь ничего его попросту не слушалось. Даже если бы тот упал в эту миску, открытый рот всё равно б не заглотнул ничего, Ханагаки лишь станет в этом всём новым не вписывающимся ингредиентом, что добавили в самую последнюю очередь и явно оплошали с рецептом. Зрачки дрожали, как и всё тело ребёнка, которое только неосторожно прикоснись рассыпется как прах и не собереться вновь. Мальчик почувствовал как что-то влажное начало покрывать глаза, как вода начала стекать по щекам, как от этого становилось сложнее не закрывать веки, неприятное немного жгучее ощущения никуда не желало уходить, да и прятаться не получалось так же. Словно труп поедают черви, а тому приходиться просто с этим смириться. Ханагаки как ошпаренный подскочил когда до его плеча грубо дотронулись. Он вскрикнул и его же голос его и напугал. Такемичи начал жадно глотать воздух, зрачки наконец начали бегать на куда большее расстояние чем раньше. Эти же зрачки и увидели спокойно смотрящего отца, который точно видел именно его, своим безэмоциональным взглядом. Ребёнок сам не знал почему, но это спокойствие безэмоциональности заставляло глаза не бегать, а приковаться именно к не двигающимся глазам Иошайо, хотя в другие разы Ханагаки отказывался смотреть в эти стёкла показывающие за собой смерть и самые отвратительные кошмары, которые можно только представить или увидеть в черноте. -Пришёл в себя? — первое о чем поинтересовался мужчина с холодным тоном. Такемичи хотел заглотнуть ком в горле, но каждый раз не выходило. Только неприятное и не логичное чувство заставляли думать, что мальчик желает проглотить само горло, но не этот ком, вот поэтому у него не получается выполнить задуманное. -Спрашиваю ещё раз, — снова холодный но уже настойчивый и грубый тон, -Такемичи, ты пришёл в себя?... Видишь вокруг предметы?... Знаешь что ты находишься сейчас в реальности? — интересовался тот каждый раз делая паузы, видимо чтобы мальчик переварил вопросы и они не сыпались на него градом. -... — Ханагаки слышал отца, но развернуто отвечать тот не мог. Голова пуста, тело ломит, взгляд на цепях у зеркал ледяной души мужчины. -Мне не нужен устный ответ "да" или "нет", просто кивай, — он сам кивнул, -или качай головой, — сказанное он так же самолично повторил, -хорошо? -... -Ясно? — уже более грубо поинтересовался Иошайо когда не получил отклика, и Ханагаки сумел всё же еле кивнуть. -Прекрасно. -... -Всё же слышишь меня. Кивок. -И понимаешь речь... Кивок. -Хорошо. -... -Находишься в здравом состоянии? Ханагаки вздрогнул, но ответ был больше "да" чем "нет", хоть и на малый процент, поэтому кивнул. -Прекрасно. Ты дышишь? Это заставило Такемичи задуматься и уйти в анализ дыхания, которое было словно река с огромным количеством порогов. Мальчик с трудом вдохнул полной грудью и задержал дыхание, смотря в пол и считая на пальцах до 10, а после выдохнул весь воздух который смог так же застопорив дыхание на 10 секунд, после этого стало более спокойно но бушевать река не прекращала. Голова при этом начала гудеть, а мысли так вообще путаться не желая вообще ничего предпринимать, только разводя беспорядок. Всё выводило, давило, но привыкание к этому имелось, так как сейчас есть сдерживающий фактор. -Что она там наплела? — как то спокойно и обыденно произнес отец. -Смерть...мамы... это... не... потеря, — очень тихо, будто сорвал или потерял голос процедил мальчик через силу, пытаясь выпутать из головы нужные слова, которые и нанесли жёсткий удар в самое больное место, которое ещё толком не зажило,однако не редко кровоточа. -Самое интересное к себе забрал потеряв другой смысл, — рука мужчины легла на голову ребёнка и аккуратно начала его трепать. -А? — Ханагаки теперь сменил полностью внимание на действие отца, ведь важен сейчас именно тот, кто перед ним, именно тот, кто может сделать что-то плохое. Из телефона вылезти ни кому не удастся, но вот мужчина... Он находиться близко и имеет с ним контакт. Это напрягает. Сейчас важно выживание, дальнейшая угроза. Как бы эгоистично это не звучало, однако придётся заткнуть на время переживания, ведь старая и большая проблема сейчас важнее, так как если на неё внимание не обратить, больше не обратишь ни на что, прах не разговаривает и не думает как живой человек. -"Праху повезло..." Такемичи отпустил глаза в пол, желая прикусить зубы, однако только сейчас осознал, что те уже это делают и достаточно долго, что аж десна начали болеть от напряжения, потому пришлось наоборот их немного расслабить, на свой страх и риск. -Видно та немного сухая, при этом уж точно не знает о твоём положении, — Ханагаки ощущал теплоту большой руки, которая была груба, но сейчас такая приятная. Страх который гладит по голове, теперь это не просто выдуманные слова. Почему он вообще его успокаивает? Почему у него вообще это сейчас получается? Ребёнок не понимал, но настолько устал, что просто принимал это, желая потом, когда будут силы, понять его действия. А может тот прямо скажет зачем это всё, ведь монолог мужчины продолжился, -Она скорее-всего считает, что у тебя прекрасный отец, который помогает тебе принять действительность, и поэтому минус один родитель для неё не глобальная проблема, — Ханагаки встрепенулся, озадаченно смотря на отца, ведь мальчик и думать не мог, что такое есть у других, при этом неизвестно почему, -Это как отказал двигатель у самолёта, — отец продолжал холодно смотреть, отчеканивая эти слова так... Странно. Это не было на него похоже. -"Со дня смерти мамы он изменился...или он таким был всегда?'' — вопрос затерялся в монотонном голосе отца, который продолжал вещать. -лететь можно, приземлился, починил и дальше хуяришь, потому что "не все же двигатели отказали и ты не летишь на дно моря, дабы затонуть!". Она вышла замуж за работу и у неё явно не дикость поплакать неделю, а после снова придти, пусть то даже был её самый родной человек, — Такемичи открыл рот от удивления, для него было это поразительно, и мальчик не мог понять эта позиция хороша или немного бессердечна, пришлось слушать дальше, нет времени на размышления, при том, что и голова отказывалась так много переваривать, и так она полна не весть чем, так ещё и другое засунуть всё будет выливаться и оставлять ужасные ожоги, -Она думает и идёт так, как желанно строю. Умер один. Поплакали? Хорошо, идём дальше. Она не ребёнок и не ты, который привязан иными путями. У неё с родителями явно не было именно такой связи как у тебя, и такой же ситуации как у тебя. Она всё берёт из личного опыта, думая, что это подходит всем и вся. Не бери во внимание её слова, которые вообще с твоей реальностью не дружат. Твоя ситуация не идет под её трафарет, — глаза мужчины немного сузились, его речь стала более твёрдой, видно он постепенно раздражается, -У неё есть частичка пазла, и то, дубликат. При этом, дубликат очень жёстко изменён, до такой степени, что это две разные частички, поэтому, нахуя тебе её слушать? Нахуя ставить в вес её слова? При этом, она повела себя крайне не профессионально. Забей на неё болт, потому что та не в твоей шкуре, и та вообще не ебет твою жизнь, — рука на голове ребёнка застыла, это действие повлекло за собой дрожь, -Если не дашь себе отдых, ты проиграешь. Поэтому не смей идти на поводу у тех кто не видит всей, сука, твоей картины! — он недовольно оскалился, поднимая голос, Такемичи закрыл глаза и немного согнулся. -Важно сейчас твоё состояние, которое должно немного подлататься,— тон вновь вернулся к жёсткому спокойствию, забирая каплю страха и перерабатывая её в интерес к дальнейшим предложениям, -Важно то, как ты сам видишь своё состояние, ведь тебе виднее. Потом принесешь справку, а пока, отдыхай, ведь скоро, начнётся второй раунд. -Второй...раунд? — заворожённый мальчик наконец оттаял, повернул голову в бок, уже понимая, что расслабляться нельзя. Время отдыха очень ограничено и нужно понять когда в принципе нужно отдыхать, без боязни за своё здоровье. -Именно, — и только сейчас мужчина закрыл свои глаза, кивнув, убирая руку, -А ты думаешь на этом всё закончилось? — когда глаза были закрыты Ханагаки почувствовал, что может хоть как то вздохнуть, но они вновь открылись. Только вот, не глаза вгоняют в дрожь, ухмылка, вот что пугает больше всего в этой ситуации. Такемичи даже не знает что страшнее, вспышки гнева отца или его улыбка. От вспышки гнева можно предположить дальнейшие действия мужчины, но улыбка... Там за ней точно лишь пропасть, куда кинут ребёнка без объяснения причин, -Поверь, это лишь начало. -З-зачем? — Ханагаки начал неосознанно сжиматься всё больше настраиваясь на получение какого либо неизвестного разряда, либо психологического либо физического. -Проверить хочу. -Что? — ответы были, но от них становилось больше вопросов. Это ужасно давило и выводило из недавно сделанного на скорую голову стабильного состояния, которое уравнялась только из-за перекрутки на другую проблему. -А тебе всё расскажи, — мужчина стал немного угрюм, однако это его обычное состояние, как заметил ребёнок, потому не предал такому сильное значение, но взял на заметку, -Ты забудешь об этой информации через время, я то тебя хорошо знаю. Не важно, — он отмахнулся, -так как она тебе и не нужна более будет, можешь не переживать о её сохранности в своей голове, — Иошайо тихо хмыкнул. -Отец знает обо мне всё, я же толком об отце ничего...— поговорил мальчик смотря на мужчину исподлобья. Его глаза точно бы сверкали в темноте как кошачьи, в них таилось то, что явно обезопасит мальчика. -Пока тебе о себе думать нужно, — отец утихомирил взгляд Такемичи снова положив руку на его голову и растрепав сырые волосы,заставляя того прикрыть глаза, при этом он поднимался с сидячего положения, снова забирая на себя роль вышестоящего, а не приземлённого к обычным смертным, -нечего мною голову свою забивать, это лишь ещё больше груза, которые утянут на так твоё нелюбимое морское дно. Ты и так нагружен, нах тебе ещё и другой вес? Решил подобрать ещё больше когда в глубине сидел? Чтобы рассмотреть на поверхности "что за чудо эти непонятные грузы, которые тащили вниз"? -... — Такемичи продолжал с настороженностью смотреть через волосы, которые теперь перекрывали глаза. Его слова в этом диалоге были излишни. -Я сейчас для тебя непосильная ноша, пока лишь продолжай идти туда, куда шёл. Никуда эти камни не уплывут и никуда не денутся продолжительный срок, забыть успеешь и успеешь вспомнить. -Отец не запрещает? -Нет. С чего бы мне запрещать? — оскал клыков заставляет впасть в дрожь, но слово всё же успевает вылететь. -Точно? -Абсолютно. Продолжай начатое, или ты сда-ё-шься?... — последнее слово мужчина проговорил без запинок, но мальчик видел странное замедление, видно голова очень жёстко восприняла это ненавистное слово. Такемичи оскалился, что заставило мужчину удивиться, однако после, глаза мужчины немного прикрылись, в них читалось что-то не очень приятное для других, это явно был огонь и желание. Желание видимо узнать на что этот ребёнок пойдёт дальше, узнать не врёт ли его мимика и устоит ли тот. Азарт прошёлся по всему его телу, заставляя ладони сомкнуться в кулаки, впивая ногти в кожу. -Какое у тебя интересное выражение лица,— проговорил он уже спокойно не выдавая никаких тех эмоций которые были раньше. Глаза прикрыл, напряжённое тело расслабил,правда, ухмылка немного блистала, выдавала, это Иошайо не мешало. Ханагаки удивлённой поднял бровь, не понимая о чем говорит странный отец. -Надеюсь, ты его полностью оправдаешь, и закроешь на высший балл. Посмотрим на твою дальнейшую выдержку, — мужчина ничего на немой вопрос не ответил, лишь развернулся, засунув руки в карманы, явно с хорошим настроением. Он повернул голову к ребёнку довольно улыбаясь говоря, -Удачи, зайчонок, — с этим он спокойно вышел из комнаты под упорным взглядом ребёнка. Эти слова звучали безобразно, словно длинный мерзкий язык чудовища, который пришел за едой, прошёлся по всему телу живой добычи, оставляя слюну, от которой ещё долго не получится отмыться, а если и получится, то подсознательно тело будет в слюне всегда, как бы ты не тёрся мылом или другими средствами. -Гадость... — взгляд ребёнка качнулся в сторону стола, -Успокоительное... Мне нужно успокоительное... — дрожь тела виднелась невооружённым глазом, словно только что вот вот родившейся зайчонок, который ещё толком не окреп. Пугало. Это пугало. Незащищённость всегда пугает, будь то взрослый или ребёнок. Страх опасности загонит в клетку, каждый раз просовывая неожиданно через прутья острую иглу, пронзая тело, пока глаза жертвы никак не могут привыкнуть к гнетущей темноте, а разум к топлению тела в собственном соку, в собственном выработанном продукте, огромного бидона отчаяния и накрученных мыслей. Только тишина и тьма заставит свихнуться, при этом, когда сидишь по середине клетки до которой игла чаще всего не доходит, боишься, боишься то, что это будет последней удар который нельзя пережить, а тогда, потирая свои ушибленные с помощью этой иглы кожу, и так было больно, а боль неприятная, боль заставляет чувствовать эту самую незащищённость, сильнее лишь тревога к возможному удару. Ничего приятного от боли нет. Никто не любит боль и страдать, даже мазохисты. Безопасность главный критерий который Такемичи поставил на первое место,которое он часто смещает на второе, благодаря мыслям о своём обещании дальнейшего будущего, а до туда нужно дойти, дойти не уложенной тропинкой светящего солнца, а часто меняющейся тропой. Как игральная кость отца ляжет, такая дорога и будет. Остаётся только адаптироваться не потеряв себя. Сложно, пора снова заставлять себя идти по графику, ведь если есть график то значит всё не так уж и плохо, значит там впереди не попасть с неизвестным концом, а что-то, что можно контролировать, что-то реальное. Ханагаки сидел на кровати накрывшись одеялом, желая чтобы таблетка быстрее подействовала, когда как раздумья уходили далеко и точно не желали отпускать ребёнка. Что ещё делать кроме того, как доводить до себя до панических атак от своих же идей и размышлений? Но голова слишком полная, с неё нужно вылить информацию, хоть как то. -"Нужно отойти от мыслей, заглушать, после медленно по чуть-чуть забирать, записывать ответы и каждый раз перечитывать записи, дабы сказать себе, что я жив, что не сумасшедший, что думаю здраво, что у меня есть будущее. Вопросы часто повторяются, они назойливы, они меня убьют когда я не дам быстрого ответа. Хочу куда то деть эту тревогу, хочу заглушить её, хочу куда то её вылить, хочу просто что-то бить или... Быть побитым", — последние два слова эхом разошлись по голове, но сильного эффекта как от слов классной руководительницы не было, это облегчало работу трудоголика психики. Такемичи застопорился, не понимая как отвечать на этот странный выпад своего же сознания. Почему оно это закинуло? Зачем? Для чего? Не было ясно, но факт что это посетило голову оставался, и... Ханагаки по этому поводу из-за траты, а так же усталости, немного позлился, так, и то это не злость, это было раздражение которое есть, верно, однако как одинокая волна та не смогла смыть на берегу песка слово "SOS" и просто стало сигналом или пометкой, что так говорить плохо. -"Я сбился с мысли... А сколько я здесь сижу? Когда я выпил таблетку? А... Я спать хочу. Голова... Она гудит, но тело, слабое тело хочет то спать, то активничать. Я не понимаю чего от меня хочет моё же тело... Что происходит? Почему глаза слипаются, а ноги которые устали и так же хотят отдых, покачиваются? Мне нужно записывать? Или всё оставить как есть и идти по волне, не зная куда меня занесёт? А я усну, положив голову на подушку? А я встану, положив голову на подушку? Я вообще завтра подниму свою голову с подушки? Или буду вообще валяться два дня в бессознательном? А... Так же удобнее будет, разве нет? Тело отдыхает когда находиться в таком состоянии? Или это всё я выдумал? А если я выдумал, но мне полегчало это разве выдумка? Что я вообще несу? Почему я не могу остановить такой странный поток мыслей? Мне нужно достать хоть какой то листок и ручку, писа́ть ... Писа́ть... Писа́ть... Потому что я хочу избавиться от этих мыслей и как можно скорее. Уходите... Я хочу спать, спать, спать. Вы мне мешаете..." — глаза начали слезиться, Такемичи заставил себя согласиться на авантюру своей неугомонной головы и достать со стола листок, учебник и ручку. На кровати, полностью укутавшись в одеяло, давая слезам спокойно литься, используя учебник как что-то твёрдое для письма, Такемичи начал записывать абсолютно всё, что придет в голову. При этом не задумываясь над формулировкой, почерком, запятыми, правилами. Это не важно, важно то, что эти непонятные слова льются явно мерзкой субстанцией чернил на белый ни в чем неповинный тетрадный лист. Ханагаки попросил прощение у листа, за такое ужасное к нему отношение, даже записав это на нём же. Логики было мало, но ребёнок её и не искал. Каждый раз записывая вопрос Такемичи нарушал течение. Забавно. Словно какой либо природный мусор находился на поверхности течения реки и Ханагаки задержал тот же листик с дерева отделяя его своим вниманием от остального, при этом рассматривая не вынимая из воды, будто заворожённый не замечает, что создаёт такой большой засор. Ханагаки чувствовал, что находиться далёкой от реального мира. Эта местность была большим шаром, но меньше земли. Это маленькая планета принадлежала лишь Ханагаки. На ней был только ручей и вроде как поляна, однако мальчик настолько заворожён, что не видит ничего вокруг, кроме своих мыслей, как и если посмотреть на вверх можно увидеть только мрак. Ребёнок не задаётся вопросом почему тут так светло как днём, при том, что вокруг кромешная тьма. Река при том не просто находилась в земле,нет, было бы сложно её видеть полностью, она обвивает шар словно кольца Сатурна, замкнутая, значит поток и мусор был одним и тем же. Откуда мусор появился? Подкидывали. Неизвестное, но чем то знакомое дерево за ребёнком подкидывала ветки и листья, люди с других миров когда он уходил с этого, заставляют приносить новый мусор и он собирается и плавает по кругу, пока не разберёшься с ним нормально, это сильно выматывает и так ребёнка который просто хочет спать. В голове засели странные мысли, прокручивая свои пластинки, но Такемичи сравнил это с журчанием и не собирался вообще как то рассматривать их, понимать их. Он устал. Мозг и тело твердили о желанном отдыхе. Такемичи не сдержался и упал в эту реку полностью, с головой. Услышав лишь неизвестно откуда взявшейся стук капли о воду. Из воспоминаний начал постепенно вытаскивать странный шум из вне. Ханагаки вздрогнул и аккуратно, крайне медленно старался выпутаться из того дня, пока чужой голос становился более отчётливым, где уже можно было разобрать старого человека. Такемичи часто моргал и наконец смог увести взгляд от монумента матери. Глаза резко заметили действительно старушку. Маленькую, спокойную по телу и удивленной по лицу. Она находилась в нескольких шагах и явно интересовалась его состоянием, до Ханагаки, который ещё летал в облаках это дошло не скоро, но когда прозвучали слова: -Всё хорошо? — тут же резко включили рубильник осознания. Ханагаки встрепенулся и быстро встал на свои ноги, которые немного подкосились от долгого сидения на одном месте, однако Такемичи не придал этому значения и встав ровно поклонился. -З-здравствуйте! Не стоит так сильно переживать, я в полном порядке! Прошу прошения, что побеспокоил вас своим видом и состоянием, я этого не хотел, — ребёнок сжал не только свои руки но и брови перевёл к переносице от того, что заставил волноваться совсем незнакомого человека. Старушка сразу же расторопно рядом с собой начала махать одной рукой, пока другая была на груди. Из её губ слышались только охи и причитания, которые желали как то успокоить резкого ребёнка, говоря, что всё в порядке. -Я видно у тебя просить прощения должна, так как вторглась в личное пространство, но вот странно то было, сидел, прости меня, пожалуйста, не жив не мёртв. Я уж подумала что-то случилось и нужно скорую вызывать. -Э?! — удивлённый мальчик наконец разогнулся начав махать руками, -Нет нет нет! Я просто задумался! Прошу прощения за доставленные неудобства и благодарен за ваше внимание и доброту! -Ну тише тише, я ведь хоть стара, но хорошо слышу, да и мёртвые и так наслушались шума, стоит быть менее голосистым в такой то местности. Такемичи тут же прикрыл рот, на что старушка тихо засмеялась. -Ну полно. Не нужно свой язык проглатывать. -Извините...— Такемичи покрылся румянец неловкости, уводя руки и глаза в сторону. Старушка же подошла ближе, -Не стоит за такое просить прощения. -Д-да... — Ханагаки не знал, что сказать на такой ответ, оставлять без внимания посчиталось для него грубым тоном, потому он решил просто согласиться. Старушка приятно улыбнулась, осторожно и крайне аккуратно перевела взгляд на монумент. Молчание простояло не долго, ребёнок не успел даже окунуться в свои эмоции от неловкости, как та... -Могила действительно выглядит красиво...— слова женщины заставили резко потерять стеснение, и так же перевести взгляд на могилу. -Верно...— тихо, чуть ли не шепотом ответил Такемичи. -Выглядит крайне живописно, хоть смотри и зарисуй, ведь фото не передаст тех действительных красок и виденье прекрасного, — её голос был хоть и хрипок от старости, но он всё так же справлялся со своей задачей, транслировать в массы с помощью тона невидимые чувства. -... — Такемичи расслабил тело и опустил взгляд на цветы в вазах, которые тот принёс только недавно с цветочного магазина. -Ты был так погружён в свои мысли, что я подойдя ближе подумала о смерти. Прости, что перешла на "ты", надеюсь не против? — старушка повернулась к ребёнку, прикрывая глаза. -Ч-что вы?! Вы старше меня, поэтому... Я бы удивился если бы вы ко мне обращались на "вы"...— Такемичи положил руку на тыльную сторону головы. -"Вы" это не старость, — покачала головой та, -"вы" это уважение к незнакомому человеку, и не важно какого он возраста. -А?... — Такемичи растерялся ещё больше от такого заявления, а она хмыкнула. -Ну, это я так думаю. Выбивается немного из колеи, верно? -Д-да... Как то непривычно... -Потому то, дабы тебя, смущеныша, не смущать ещё больше, перешла на такой контакт, который будет более привычен. -Вот как... Какое интересное слово, никогда его раньше не слышал. -Да, это потому что я его выдумала только сейчас. -Э? -Поздравляю, ты стал тем, кто услышал новое слово в моем лексиконе и испробовал это на себе. Жаль, нет у меня ничего, так бы угостила за проявленную работу в этом открытии. -Н-не стоит! — снова начал тот махать руками при этом ещё мотая головой. Женщина ничего не ответила вновь вернувшись к монументу, и только после того как её глаза оказались на могиле, ребёнка пронизло осознание недавних сказанных ею слов. -"Подумала... О смерти?..." — Ханагаки насторожился, -простите?... -Да? -Вы тогда говорили, что подумали о смерти когда посмотрели...— запнулся, продолжать говоря что женщина увидела именно в его глазах смерть было страшно. Та же увела голову и кивала, -Верно... Ты был так погружён в явно не приятные воспоминания, что глаза отдавали лишь темноту и безысходность. Было непривычно наблюдать такой взгляд, тем более от ребёнка. Такое было ощущение, прости за дальнейшие слова, словно я увидела того, кто тут захоронен. Выбрался на свет дабы поглядеть на монумент и дерево рядом с ним. Послушать воздух свободы земного шара, а не мертвого мира. Почувствовать, что хотя бы хоть так можно сделать вид, что жив. -В-вот как... -"Я просидел достаточно долго в таком состоянии, скорее всего мама увидела мой взгляд, но надеюсь, что всё спишется на мою усталость, потому что я и вправду немного устал..." -Прости за наглость и мою ужасную бестактность, но... кто похоронен в этой могиле? Если не можешь не стоит говорить, старушка просто очень любопытная... -Ничего, — помотал головой ребёнок и спокойно произнёс, -Там... моя мама. Старушка вздрогнула. -Вот как... — она тяжко вздохнула, уводя взгляд в сторону. После этого вопроса на и так тихое место нависло ещё больше тишины, это заставило ребёнка почувствовать себя дискомфортно, он всё же решил присесть обратно, ведь начал покачиваться. -"Я надеюсь не доставлю проблем если просто сяду, ведь это плохо, что я буду сидеть а старший человек стоять, но... Куда она сядет? Меня ноги уже совсем не держат, нужно снова отлежаться, набраться сил, ведь скоро я снова пойду в школу. Надеюсь, что ко мне придирок не будет, я и так чувствую себя плохо, а грубый тон доводит меня до слёз..."— Такемичи поджал ноги к себе, невольно убегая в другую сторону размышлений,позабыв что здесь он не один, -"Почему они кричат? Зачем? Всё равно толку мало. Я их из-за этого просто боюсь и желание стараться всё ниже. У меня и так проблемы, а они ещё больше усложняют мне мою цель. Как же я хочу чтобы дома было так же спокойно, как на этом кладбище..." -Раз...— Такемичи вздрогнул возвращаясь в реальность, -ты так приходишь один, то очень ценишь свою мать. Видимо она была прекрасной женщиной с которой нужно брать пример. Ханагаки похлопал глазами, и после увел их в сторону. -Да... — кивок. На лице стало больше жизни, а губы показали приятную мягкую улыбку, как и глаза, что сузились в мечтании или в тех же приятных воспоминаниях, -Мама была и остаётся прекрасной даже после такой трагедии. -...— женщина тяжко вздохнула, -Маленький, сколько тебе? -Восемь. -Восемь...— Такемичи прочитал в глазах старушки явную грусть, из-за этого ему стало неловко, ведь он испортил настроение другому человеку, -А уже познал горечь смерти. -Не переживайте вы так,— покачал головой, а после ярко улыбнулся, -Главное, что мама больше не чувствует горечи жизни, а я переживу, постараюсь на все свои силы и даже больше! — настрой ребёнка резко сменился, лучики в его глазах начали играть по новой, заставляя поразиться. Старушка лишь на секунды потеряла дар речи, но быстро спохватилась, поймав за хвост мысль которая может стать ответом. -Какой у тебя красивый блеск в глазах. -А?... — мальчик недоуменно сместил голову в сторону. Слова стали не ответом, а скорее одним из условий задачки. Такемичи не мог понять свои же глаза, значит не мог понять свою же голову. Он видел как его глаза были убитые, он слышал как старушка же и говорила о смерти в них, а сейчас... Она говорит о блеске. Это вводило в ступор. Ханагаки не мог уложить в черепе, что именно у него могут быть такие смены эмоций, что именно у него имеется такая странная ветвь реакции, что именно он как маятник мечется туда сюда, ведь он желает оставаться на одной платформе, но груз всё время желает движения в другую, не очень желанную для мальчика сторону. Ханагаки нужно понять, что маятник не его собственность, и то что маятник слушает не только его. Хозяином, хозяйкой маятника может быть кто угодно и что угодно, хоть Такемичи и должен быть в более выигрышной позиции, но пока остаётся лишь находится в таком состоянии. Времени на полное внимание к этому маятнику у мальчика попросту нет. Нет ни времени, ни запасных сил. -Сразу таким оживлённым стал, — ребёнок пришёл в себя, -тебе это действительно идёт, как ясный лучик, ну что за чудо? — старушка улыбнулась и видно подняла руку, дабы потрепать того по голове, но всё же опустила ее вниз, не желая нарушить телесное неприкосновенность к мальчику. Ханагаки удивлённо слушал женщину, впитывая информацию, однако когда мозг наконец смог перевести слова старушки он тут же залился краской от таких слов, не зная что и сказать и как реагировать. -... — старушка же была спокойна и сместила взгляд, дабы не смущать, -Видно, что ты целеустремлённый ребёнок. Рада, что ты не потерял ещё такой приятный блеск в глазах, продолжай идти и у тебя всё получится, — она грустно хмыкнула, -Да... Можно сказать глупые слова, но даже такие глупые и избитые фразы могут помочь человеку хоть как то почувствовать себя в тепле. Верно? -Д-да... — Ханагаки снова встал и поклонился, -Спасибо вам большое. Они действительно тёплые, а тепло я люблю. -Ну что ты...— она отмахнулась, -Эти слова ведь просто слова, главное чтобы ты их превратил в фундамент к своим действиям. В мире есть люди, что явно поддержат тебя, кем бы ты не был. Но самое главное, чтобы этим поддерживающим для тебя человеком был ты собственной персоной, хорошо? Поверь старушке...— она спокойно улыбнулась, -Хоть и незнакомой. -Да, я искреннее благодарен вам за ваши слова. Они действительно трепят мою душу. -Хах,— женщина приложила руку к своим губам, -какой маленький ребёнок, а уже такими словами разбрасываться умеешь. -Я просто нахожу их в книгах и в фильмах и в...— мальчик замялся, -Диалогах... Кхм, и мне они нравятся, — он снова встал прямо, улыбаясь,положив снова от неловкости руку на затылок, -Мне нравится, что я могу словами передать то,что невозможно передать чувствами, потому что их показать будет как то тяжело. А! И мимика с эмоциями тоже очень прекрасные! Особенно улыбка и слезы люблю их сильнее всех. -Вот как. Даже... — она подняла одну бровь, пристально смотря за реакцией на вторую часть вопроса, -в себе? -Угу, — не задумываясь согласился ребёнок, но странное осознание дало по голове после, заставляя улыбку на малую часть спуститься вниз. Но подавать какие либо сильные сигналы сомнения ребёнок отказался. -Это хорошо, что ты не коришь себя за слёзы. Они хоть и солёные, но так освежают душу. Опустошают солёные грязные воды, дабы по новой залить чистую воду солёной радости, ведь люди плачут не только от грусти и это так славно. Жаль конечно, что слезы недооценивают и запрещают, — она положила руку на щеку, недовольно качая головой. -... — Такемичи опустил глаза в землю. -"Я их люблю... Но, это ещё не значит, что я не корил себя за них некоторое время..." -Глупо запрещать то, что делает тебя человеком, — резкие слова женщины заставили вздрогнуть, и мгновенно перевести на неё взгляд, -Вот... Что ты чувствуешь когда плачешь? -...— Ханагаки задумался. Конечно он знает ответ, но сформулировать так, чтобы всё было действительно понятно немного сложнее, но та не торопила, спокойно дожидаясь ответа, который всё же упал с уст странно спокойного или даже сейчас меланхоличного ребёнка, который сжимал свои руки, -В моменты стресса, когда слёзы появляются, я чувствую, что... живой. Не знаю почему, просто когда они имеются на моем лице и сказываются вниз, мне как-то становится легче и я... Просыпаюсь? Убегаю от рук смерти. Потому что ступор для меня это смерть. Тогда всё замирает, даже кровь наполняющее моё тело, сердце которое ее должна гонять, лёгкие которые должны давать мне кислород, абсолютно всё...и только слёзы,которые идут против этого замерзания времени, согревают и дают мне оттаять. Они очень помогают почти всегда. После них, мне становится легче. Они... Вот кто то любит что-то бить, дабы избавится от эмоций, а я этого не люблю. Я не хочу что-то ломать и так далее, хотя у меня есть такие мысли. Мне кажется будет куда спокойнее и экологичнее просто плакать, ведь так легче, разве нет? Укутаться подальше от всех в теплое одеяло, чтобы тебя никто не видел и никто не доставал. А если рядом есть ещё и человек, который будет утешать, то можно просто лечь к нему, к ней, на колени чувствуя тепло рук и такое же теплое к себе отношение. Это помогает намного лучше именно для меня, и я чувствую, что постепенно отхожу от разных ситуаций и страшные мысли в этот момент не мешают, потому что рядом человек который любит говорить. У моей мамы получались длинные монологи о ситуации и эмоциях, о том что это нормально и что моя реакция на это не что-то плохое. Она даже часто извинялась за то, что много говорила и "не слушала меня", но я крутил головой, так как её спокойный при этом частями эмоциональный голос отпугивал страшные мысли. "Не слушала меня" имея ввиду, что она слишком много болтала и наверное я хотел что-то сказать, выговорится, но... в такие моменты у меня нет словарного запаса, я просто хочу слушать и всё. Спокойствие и тишь мне нравиться куда больше, чем разгромленная комната, потому что второе окружает чуть ли не везде и чуть ли не всегда, а первое я встречал немного реже. После смерти мамы их больше вообще со мной нет. Это меня огорчает. -Вот как... — женщина вдохнула для продолжения своих мыслей, но Ханагаки упустил этот момент. -Извините, — он рефлекторно поклонился вновь, -что слишком много рассказал, вы же просили одно, а я приплёл второе, хоть там есть связь, но всё же... Старушка помотала головой и лишь продолжила начатые мысли, которые только сейчас образовались в устную речь. -Это действительно крайне мило, я чуть не проронила слезу. Ты рассказываешь так спокойно и с такой интонацией, что невольно, на подсознательном уровне даже незнакомый человек понимает, что отношения с матерью были крепкие. И такие моменты явно остаются в памяти на самых важных полках, не желая чтобы эта же память утилизировала их. Мне нравится ход твоих мыслей, — на лице старушки блуждало такое приятное умиротворение, ребёнок разогнувшись только за ним и наблюдал, -У самой на душе стало как-то... тепло и солнечно. Вспоминаю, благодаря этим, свои душевные моменты, — слеза у женщины всё же проскользнула, а та лишь улыбнулась. Такемичи заворожённый не знал что и предпринять и нужно ли предпринимать что-то вообще. Она вытерла слезу, мягко, так, будто слеза была явным чем то ценным, но которое пришлось по печальным причинам убрать. -Странно, что я уже давно не роняю слёз на могиле моего почившего мужа, а тут вот появились. Не знала, что я вообще снова здесь их пророню. Ну, никогда не говори никогда, верно? Ведь у жизни свои на тебя планы. -Давно?... — озадаченное слово к сожалению выпрыгнуло из рта и Такемичи не успел его вовремя закрыть. -Верно...— она кивнула, наслаждаясь спокойным ветром и тем же небом над головой, -Хоть мой муж и был мною горячо любим и я отходила от его смерти долгие года, но в конце концов, он желал чтобы я жила, а не убивалась прошлым, — та продолжила и Ханагаки расслабился погружаясь в ее монолог, -Он желал мне самого лучшего и делал всё самое лучшее для меня, поэтому...Если я буду жить прошлым я стану самой отвратительной предательницей его непосильных стараний. Ладно саму себя предать, но вот близкого человека... Я просто... Можно сказать таким способом аннулирую его слова о просьбе быть счастливой, когда он погибал у себя в кровати. Аннулирую и свои приятные и трепетные чувства к нему, только из-за какого-то жалкого страха. Я этого не хочу, ведь после его смерти у меня от него остались самые ценные воспоминания и чувства, если я их потеряю, то потеряю навсегда, безвозвратно. -А вы...нашли своё счастье? -Да... Счастье я нашла, конечно не полное без него, но думаю он бы гордился мной и говорил как любит, как дорожит тем, что я не проигнорировала его слова и прислушалась. Ради него и ради себя я обрела покой и счастливую жизнь, по моим задумкам. Такемичи слушал старушку и по щекам его покатились слезы. Настолько та ласково отзывалась о муже, насколько та дорожила им. Ханагаки чувствовал, что эта история ему поможет ещё больше успокоиться и смириться, ведь её всегда не хватает. -Мне его действительно не хватает, — ребёнок вздрогнул посмотрев на женщину, -Но... Мне тепло от того, что он больше не мучается. Я рада, что он был в моей жизни и являлся для меня самым ярким примером для подражания. Он был моим чудом и ясным лучом надежды во тьме. Он сгорел быстрее чем я, и меня это действительно печалит, но после... Я постаралась не унывать и стать для своих других близких не заменой, но чем то светлым. Я соединила в себе своё спокойствие и его эмоции и остальные повадки. А ведь именно он подарил мне их, и я осталась без ума от подарка который сделал мою жизнь лучше, безопаснее, особенно к своей личности ведь я... Кхм, — старушка умолчала, видимо осознав, что ребёнку лишь 8 лет и такое по её мнению знать мальчику не обязательно, да и страшно,потому сместилась, быстро сменив эмоцию дальнейшего монолога. -Хах... Почему то всегда самые яркие и приятные, самые прекрасные, позитивные, самые солнечные сгорают быстрее всех... Видно, они действительно яркие звезды, что пришли на землю дабы осветит другим путь, а после затухнуть навсегда и переродившись зажить счастливо по новой в новом месте, освещая путь теперь уже другим. Главное... Это не потерять ту тропинку которая вела к свету, ведь, не зря же человек пожертвовал свои силы и время для показа тебе красоты мира и свободы своей личности. Сделал всё, что было в силах человека, чтобы близкий рядом улыбался и чувствовал, что может добиться своего счастья. Это ли не прекрасно? Я поражаюсь такими людьми, с ними всегда тепло, даже если у них всегда мёрзли руки, а ты и не прочь их согреть. Согреть их руки это такая мизерная помощь... Хочется дать им что-то большее, но совсем не знаешь что именно и как, ведь они заслуживают целый мир, а порабощение это плохо. Такемичи опустил глаза в пол. -Почему то у плохих людей в моем окружении руки горячие, а у хороших руки холодные...— его голос был достаточно тихим от переполняемых эмоций, но видно у старушки слух со временем не испортился. -Они отдают всё тепло нуждающимся, поэтому, думаю стоит им помочь,помогая возобновлять их тепло, иначе человек просто остынет, отдав свои последние крохи риса умерев от голода. -... — Ханагаки разжал зубы, -скорее-всего, вы правы... -Ты милый ребёнок, у тебя есть кто-то на примете? Имею ввиду человек, который поможет тебе согреться, просто... Ты сейчас явно замёрз, дрожишь и зажал зубы, видно дабы те не стучали. Ханагаки помотал головой. -Сейчас мне сложно с социумом, я стараюсь наладить то, что мне позволит идти вперёд, чтобы выжить, а после и жить. Старушка удивилась. -Но, ты так похож на того, кто любит общение и очень легко идёшь на контакт. Не уж-то тебе не одиноко? -... — Такемичи вытер слёзы, -Всё в порядке. Я точно не буду одинок до конца своих дней. -Настолько уверен в своих силах? -Да...— Такемичи кивнул, твердо произнося, -Я верю в это, всей своей душой. -Главное смотри, чтобы обстоятельства не потушили твою веру. Я уже говорила что жизнь не предсказуема, но к сожелению невозможно быть готовым ко всему. -Я постараюсь... Насколько смогу и пересилю. -Вот и молодец. Видно, что ты хороший мальчик, пусть удача будет на твоей стороне. Надеюсь ты найдешь четырёхлистный клевер. -... — Ханагаки снова кивнул, -Я постараюсь. -Что же...— старушка как-то странно замолчала, видно желая что-то сказать, но не решаясь. Вопросительные глаза ребенка всё же заставили её открыть рот, -Может старушка попросит у тебя кое что? -А? Конечно. Я постараюсь сделать всё, что есть в моих силах. -Могу я тебя милого...обнять? Не знаю, но мне так хочется это сделать сейчас, аж сердце разрывается. Такемичи удивлённо похлопал глазами, но раздумав секунды ответом лишь мелко кивнул, давая своё согласие. Старушка улыбнулась. Ей пришлось немного присесть, но это ей видно не мешало. Она крепко обняла маленького ребёнка, поглаживая его по спине. -Ты такой холодный, — первое что проронила та, пока дыхание ребёнка застопорилось, -желаю тебе найти человека, что тебя согреет и поддержит твоё сияние дольше, или надеюсь придумаешь свой способ возобновлять своё тепло. Не знаю какой из путей тебе подойдёт в дальнейшем больше, главное надеюсь ты не потухнешь как огонек который толком не смог разгореться так, как мог. Такемичи сглотнул вязкую слюну, ручьи слез продолжили своё странствие и мальчик, поборов стеснение так же обнял женщину. На душе стало как-то тоскливо но тепло, руки к сожелению пришлось разомкнуть слишком быстро, Такемичи хотелось побывать в объятиях дольше но не смел даже предлагать, когда как женщина неловко и тихо засмеялась. -Что-то у меня всё будто главное. Ну, подумаем что это свиток главных правил для спасения своих искр. Хорошо? Такемичи кивнул. -Вот и хорошо, — она предоставила ребёнку носовой платок, -сама вышивала, надеюсь будешь им пользоваться. Ханагаки вздрогнул удивлённый подарком, он постарался отнекиваться, но старушка покачала головой. -Я дарю его от всего сердца, возьми, он пригодиться уж точно. Надеюсь... Знаешь как их стирать? Такемичи принял подарок двумя руками в поклоне. -Да. Спасибо большое, и за слова и за объятия и за платок, я буду им дорожить. -Как зеницу ока беречь не нужно, пользуйся. Потеряется? Ничего страшного, со всеми случается, главное чтобы мой подарок не вызывал плохих слёз, а наоборот помогал их вытереть. Такемичи кивнул, шмыгая носом. -Что же... Я бы посидела ещё, но запись не требует отлагательств. Ханагаки по привычке вытер слезы руками, старушка лишь улыбнулась. -Спасибо ещё раз, счастливого пути. -Да, — она поклонилась в прощании, -удачи тебе в дальнейшем светлом будущем построенным твоими руками, милый ребёнок, — старушка махая уходила в даль на прощание оставив платок и свою отдаляющуюся улыбку. Такемичи мог ей ответь лишь такой же яркой улыбкой, в конце чуть не позабыв помахать рукой. Вот женщина уже скрылась из виду, оставляя маленького мальчика в тихом городе монументов и спокойствия мертвых. Ханагаки только сейчас почувствовал какой то прилив сил, и настроение после этой встречи у Такемичи поднялось достаточно, словно дали сделать мимолётный вдох, но, ведь после, его снова погрузят в пучину,так как ещё ничего не закончилось, хоть и хотелось этого прямо здесь и сейчас. На этой хорошей ноте завершить и сохраниться, уйти и отдыхать, но, это жизнь, от которой не отключиться обратно возвращаясь назад. Такемичи понуро опустил взгляд. Вода снова будет заливаться в нос, в уши. Вода снова оккупирует мозги и снесет его как тайфун города. Снова будет паника, беспомощный неслышимый крик в пустые одинокие стенки ванной. Снова холод. Снова отсутствие кислорода. Снова неприятные странные манипуляции с его телом для откачки воды, и то, если эти манипуляции вообще будут произведены. Кашель и прострация с полу работающим мозгом. Нужно найти от этой ванны затычку. Пусть вода сольётся. Не важно, что мальчика точно будут бить головой об железо, важно, что воды больше не будет. В руках зажат красивый узорный платок,Такемичи не смог разглядеть его полностью, ведь он аккуратно сложен. Решив, что раскрывать его мальчик не собирается, платок аккуратно был засунут в карман штанов. Глубоко, дабы тот не потерялся. -"Надеюсь моя неуклюжесть не будет общаться с рассеянностью и я не потеряю платок в первые секунды его прибывания в моих руках... Будет крайне плохо. Очень плохо. Не нужно такого допускать", — Такемичи оглянулся на монумент матери. Сегодня на него смотрел не один человек. -"Мама была темой для разговора... Жаль не собеседницей. Наверное маме бы понравилась эта старушка.Возможно мама бы встретила её в больнице, помогая со здоровьем. Будь наша жизнь немного добрее... Почему наша жизнь как мой отец любит слёзы и отчаяние вместе? Не понимаю почему отцу вообще такое нравиться. Мне становиться плохо, если человек плачет, а отцу наоборот это нравится. Страшный... Человек? А он вообще человек? Не видел чтобы он по-настоящему плакал. Не видел ни одной настоящей слезы, действительно искренней. Не видел то, что я могу назвать человеческим, даже его тень. Пугает..." — по телу Ханагаки будто прошёлся импульс жути. Такемичи решил оборвать ненадолго связь с этими размышлениями и оглянулся на небо, сравнивая сколько времени он уже тут находится и не пора ли возвращаться, ведь он можно сказать впервые сбежал из дома, не предупредив отца. Кивнув своим же мимолётным раздумьям он повернулся к матери, -Прости мам, что сегодня я рассказал слишком мало, я ведь приду ещё и расскажу куда больше. Главное ведь, что всё хорошо, не о чем так сильно волноваться. Верно? Его лицо озарила приятная яркая улыбка. Глаза к сожелению прикрылись и невозможно было посмотреть как те ярко сияют, но насладиться ими можно будет попозже, ведь ясные глаза всегда откроются, как бы сильно они не хотели закрыться. -Я навещу тебя точно с хорошими новостями, но даже если их будет мало, всё равно наведаюсь. Надеюсь... Я не буду тебе таким способом надоедать. А если буду, то постараюсь не быть слепым рассматривая знаки. Постараюсь не накрутить себя по этому поводу. Маме ведь нужен покой, а я тут... — он запнулся не желая продолжать, будто зная, что мать на эти слова недовольно запричитала и обняла ребёнка, но вторых объятий Такемичи сегодня явно не получит. -Что же... — он тяжко вздохнул. Ханагаки уже и не знал как здесь остаться подольше, ведь боязнь отца, который будет крайне недоволен побегом, перерастало. Боль Такемичи не любит, но почему то именно она всегда открывает дорогу его любимым слезам. Ханагаки надеется это когда нибудь изменить. Постарается это изменить, а пока... -Скоро ещё увидимся, мама, — та же приятная улыбка, после и поклон. Такемичи нехотя начал отдаляться от надгробия, при этом часто оглядываясь, не желая терять его из виду, но... Вот завиток и к сожалению пришлось потерять с радаров материнскую могилу. Ханагаки чувствовал себя смешано, не зная какая эмоция над ним главенствует, однако решил плыть по течению и их толком не разбирать. Спокойно погружаясь в свои мысли, следуя по знакомым важным объектам, дабы не потеряться. Потеряется, ребёнок получит наказание куда более жёсткое чем наказание за то, что ушёл из дома без предупреждения взрослого. Руки в карманах, одна из них мнёт бумагу, другая гладит платок. Странное ощущение двух разных предметов, это немного забавляло м уводило в сторону непонятные мысли. Дорога была спокойная, её ребёнок видел и ощущал. Спешил, но старался так же видеть различные вещи, заостряя внимание на чем-то ярком, ведь хотел оставить своё приподнятое настроение после поддержки старушки ещё хотя бы ненадолго. Сложно было держать его, пока тоже самое течение ужасных мыслей пыталось наоборот обесцветить счастье и забрать все такие желанные для ребёнка крупицы. Дом уже не казался таким ужасающим как был ранее, Такемичи морально подготавливался всё то время до прихода в это место. Сглотнув слюну он постучал. Тишина. Стук об дверь ещё раз. Тишина. Такемичи удивился. -"Видно, отец ещё не пришёл..."— вздрогнув осознав наконец сказанное он всполошился, -"Сейчас..." — убрав из кармана бумагу, тот достал ключи. Ключ вошёл в замочную скважину без приключений, Такемичи насторожился и повернул ключ. Щелчок открывающегося замка послышался после оборота. Ханагаки надеялся, что это не ловушка отца, но нужно быть аккуратнее, потому то медленно открыл дверь и старался абсолютно всё сделать как можно тише. Клетка захлопнулась, вернее дверца медленно и аккуратно закрылась когда ребёнок зашёл за порог. Ханагаки прошёлся глазами по полу. -"Отцовской обуви нет.. Но, она может быть спрятана, поэтому..." Ханагаки начал медленно снимать свою обувь. Проверка шкафов не дали мысли о утаение вещей подтвердиться. Такемичи поставил галочку на это действо, продолжая проверку дальше. Наступая на нужные места, дабы меньше производить шума, начал обход территории дома. Вывод: пусто. Такемичи облегчённо выдохнул, а после резко вспомнил о важном. Вернувшись к двери крайне быстро он закрыл её на ключ, после ключ оказался на полке. Ханагаки старался положить его так, как брал, чтобы уж точно не было никаких придирок. -"Теперь всё хорошо...Наверное." Такемичи сидел в своей комнате, разглядывая платок. Ему не хотелось его портить и терять, поэтому, решил его спрятать в шкафу. -"Я попозже его возьму... Просто... Ну он такой красивый, я не хочу... Извините, пожалуйста." Дверца шкафа открылась и от туда прямо в ноги выпал... -"Красный плащ?... " — Ханагаки удивился, он не помнил чтобы засовывал именно так ценную вещь. Плащ был быстро подобран и обтряхнут. -"Плащ... " — отдавал странной тоской, -"Разве он не был... Более красный? Он выцветает? Или... это уже у меня проблемы со зрением?." Ханагаки застопорился рассматривая и аккуратно прикасаясь к вещи. Ценный, хоть возможно потускневший но всё ещё сияющий, хранящий частичку тех коротких моментов, когда он был создан. На глазах снова неосознанно выступили слезы. -Нужно повесить его там, где я его буду видеть. Чтобы постараться соответствовать тому ранее весёлому и не слышащему слова "сдаюсь" ребёнку. На дверцу этого шкафа? Да, так и сделаю. Ребёнок выполнил своё действие, и отошёл в дверной проход, посмотреть на свою же работу. -Красный очень выделяется в этой серой комнате... — Такемичи сжал сухой платок, пока текли слезы.