don't complain

За окном по-зимнему темно и морозно, Сокджин чувствует это на пороге полудремы. Нехотя разлепив глаза — его разбудила непривычная прохлада, что закралась под одеяло, — слепо озирается, не понимая, что не так. Закутывается теплее, сбивая мурашки со своей кожи, и только потом, запоздало осознает, что одеяло поддалось слишком просто — обычно они с Хосоком насмерть бьются за него. Оглянувшись назад, видит, что проснулся в своей узонькой кровати один. — Хосок-а, — тянет сонно, слабенько. Вчера они поздно приехали к нему впервые за долгое время, чтоб проверить отопление, но Хосок, к бесконечному удивлению Сокджина, ничего не смог сделать. То ли звезды не сошлись, то ли еще что — Чон впервые с чем-то не справился на глазах Кима. Тот повозился с котлом полночи, и наотрез отказался сесть за руль, поэтому оставшуюся часть ночи они своими сплетенными телами утепляли старенькую кровать. Но где сейчас он? Неужели убежал по делам не попрощавшись? Снова. Нет, но как Сокджин должен добираться до его дома, если в такой сугроб на велике не прокатиться, а телефон не взял, оставил на зарядке у Хосока. Его вещи медленно, но верно переезжают к нему, и с этим надо что-то делать. Раздраженно фыркнув, Ким опускает ноги на пол, чтоб встать, но тут же с трусливым писком прячется в тепле кровати: холод собачий. Он околеет за доли секунды! — Проснулся? — на пороге неожиданно появляется бодрый, умытый и полуголый Хосок, который даже в такую рань готов покорять мир не только своей улыбкой, но и всемогущими руками и умом. Сокджин, который только недавно обозлился на Хосока, за то, что так скоро приручил к себе, на себя, за то, что так скоро приручился, и на всё вокруг, что позволяет ему приручиться, — слишком быстро скуксился и оттопыривает край одеяла, приглашая к себе. — Доброе утро… — Залезай обратно. — надувшись, требует, не желая думать о том, насколько у него самого опухшее лицо. Хосок со смешком проходит внутрь, шлепает босыми ногами по линолеуму — он точно бессмертный, — и смачно целует своего парня в губы, понятия не имея, что успел тот выдумать за эти короткие минуты. — Я не умылся. — А я — да, — поигрывает бровями, вновь срывая влажный, не глубокий поцелуй. — И у меня для тебя подарок, именинник. — Сокджин удивленно смотрит на него, точно позабыв про свой день, но заинтересовавшись своим подарком. — Утренний секс? — предполагает, и, кажется, угадывает с первого раза, судя по довольной улыбке Хосока. Но улыбка стирается с его лица, когда Ким отрицательно качает головой. — Я хочу другой подарок. — Какой же? — Хочу отсосать тебе. — заявляет уверенно. — Может тебе отсосем сегодня? — с усмешкой предлагает, вновь возвращаясь к игровому настрою. — Именинник задает свои правила. — Сокджин откидывается назад, не выпуская из рук одеяло. Всё его тело крепко закутано, видно только лицо, но для задуманного ведь только рот и нужен, да? — Залезай на меня. — требует, стекая с подушки, и Хосок, усмехнувшись, уверенно забирается на кровать. Перекидывает ногу через него, коленями удерживает свой вес, но на всякий случай хватается и за железные прутья изголовья. — Будь добрым, спусти свои штаны. — Хосок, славный послушный, до бёдер спускает не только штаны, но и боксёры, являя парню гладко выбритый лобок. Сокджин, вытянувшись, носом утыкается в тепло паха и глубоко вдыхает естественный запах чистого тела и душистого мыла, затем лижет основание члена, заставляя Хосока прерывисто выдохнуть. Чон, запустив пальцы в чужие волосы, оттягивает за них вниз, затем, перехватив другой рукой собственный член, проводит несколько раз по всей длине. — Ты до безумия красивый. — шепчет, не прерывая зрительного контакта. Зачарованно смотрит ему в глаза, заставляет уверовать в каждое своё слово. — Самый прекрасный из всех… — а сам не прекращает движения рукой: возбуждает себя, дрочит на святой образ своего парня под собой, который разгорячился от комплиментов и от его бесстыдного, пошлого действия. — Это не весь подарок, ты же понимаешь, да? — стучит пару раз окрепшим членом по полным губам, и влажно, плавно скользит внутрь, когда Сокджин приоткрывает рот и прикрывает глаза, расслабляясь и сладко вздыхая. Хосок приподнимается, обеими руками держится за изголовье, и начинает плавно водить тазом вперёд и назад, следя за выражением лица парня под собой. — Невероятный… — выстанывает, чувствуя себя переполненным разными эмоциями, глядя на то, как губы Сокджина туго обхватывают его входящий и выходящий член, как его брови сосредоточено сошлись на переносице, как начинает дышать тяжело, и Хосок точно знает, что тот под одеялом давно возбудился. — Сделай мне больно, если переборщу, — просит, откидывая голову назад, и отпускает себя, громко, во весь голос стонет, увеличивая скорость. Сокджин может и жёстче принять, они давно проверили возможности каждого, но день только начинается, и у него нет в планах одно траханье: они ещё должны в город уехать развлечься. Спустя несколько шумных, горячих минут, Сокджин хлопает его по заднице, вынуждая остановиться. — Слишком? — озабоченно спрашивает, рассматривая его лицо, но всё вроде хорошо: Сокджин аппетитно раскрасневшийся, его губы стёрлись от сильного трения, а волосы взмокли на корню. — Садись, — приказывает, а сам стекает на пол. — Заболеешь же… — но Ким отмахивается, коленями встаёт на пол и хлопает по кровати, мол, садись давай. Хосок садится. Взглядом ловит чужой топорщийся член, и пальцами ног вжимает ощутимо, заставляя Джина прикусить губу. Он подаётся вперёд тазом, трётся о его ногу, пока языком ловит член, и слитным движением берёт во всю длину. Хосок громко чертыхается, жёстко сжимая волосы Кима. — Черт возьми… — пытается стянуть парня с себя, но тот не позволяет: качнув головой, сжимает горло, носом утыкаясь ему в лобок. — Я так кончу… — Сокджин выпрямляется, тяжело дыша. Прекрасный в своей испорченности. — Я так и хочу. — вновь берёт до основания, выбивая из Хосока все мысли, даже намёки на осознанность. Держит долго, не выпуская, а после имитирует сглатывание, и Хосок с позорно высоким стоном кончает, тут же обессиленно обмякает. Сокджин сплевывает сперму на пол. — Я…сейчас… — еле волочит языком, хочет позаботиться о своём парне, но Сокджин сам всё делает: оседлав его, глубоко и чувственно целует, пока сам себе дрочит. — Я…совсем близок… — отмахивается между поцелуями, мол, мне многого не надо. И вправду вскоре кончает на грудь Хосока. Чуть позже, когда они привели себя в порядок и вернулись в дом Хосока, последний рассказывает о планах дня: — В первую очередь у нас свидание: кино, ресторан и все дела. — Сокджин игриво поигрывает бровями. — Имей ввиду, я после первого свидания не трахаюсь. — Именно поэтому мы потрахались перед. …- Ким фыркает, скидывая с себя одежду, переодеваясь перед зеркалом. Нет, все-таки тут слишком много его вещей, а они даже не живут вместе официально. — Затем отправимся в клуб, или же Намджун приглашает к себе на квартиру — у него сегодня туса. — Сокджин даже не задумывается. — Намджун классный, поедем к нему. — Хэй, — Хосок прикусывает голое плечо Кима, — Насколько классный? — Семь из десяти? — дразнится, наслаждаясь неосознанной ревностью Чона. — И так мало только потому, что я его член не видел. — По твоему 7 это мало? — не удовлетворяется его ответом Чон, и Ким делает вид, что не расслышал. — Хэй, семь из десяти для не-парня слишком много!.. И в смысле хочешь увидеть его член?