Безмолвный

      Прислонившись головой к деревянной стенке широкой кровати, застеленной белым шелковым покрывалом, Доппио пустым взглядом смотрел в потолок. Голос в голове затух уже месяц назад. Тишина в голове была звонкая, молотом отбивавшаяся от стенок измученного бессонными ночами мозга. Ни один "телефон", попадавшийся под руку, не позволял ему услышать желанный голос.       – Где же вы, Босс? – слабо сжимая в маленькой ладони тонкий эрегированный член, спрашивал Доппио, взывая к милосердию истинного хозяина этого тела.       Доппио чувствовал, что его сознание, подобно гостю, совершенно чуждо этой розоволосой голове, словно оно само по себе вот-вот вырвется наружу в образе противоположном, неидеальным и слабым в отличии от непревзойдённого оригинала, но все же по-особенному красивым, ведь сам Дьяволо выбрал именно его. Парень наслаждался тем, что именно он внутри, именно он удостоен чести быть всегда с ним.       Вяло и мучительно кончая в ладонь, Доппио шумно и прерывисто выдыхает, понимая, что в очередной раз даже в такие моменты в голове остаётся лишь звонкая пустота, в очередной раз заполняемая его собственными осточертевшими мыслями.       Протирая быстро испачканную ладонь салфеткой, он осознал, что, возможно, месяц назад он, и так высоко ценивший любовь и доверие Дьяволо, в последний раз слышал его невероятно чарующий голос, завлекающий своим тембром. Немаловажно и то, что итальянский язык по звучанию своему весьма страстен, что и придавало нотки раскалённого лиризма и порывистого возбуждения бархатному голосу Босса.       Приведя себя в порядок, Доппио тихо вышел из гостиничного номера в слабо освещенный коридор. Несколько ламп перегорели вот уже как два дня, с момента как он попросту незаметно поселился в этом забытом месте.       Только здесь Доппио оставался на ночь, и только здесь стояла тревожная непоколебимая тишина. Она лишь усиливала ощущение пустоты.       Доппио считал, что не достоин постижения ни одного из видов удовольствий будучи в полном одиночестве. Без него все было противно.

***

      Сицилийский лазурный пейзаж, ограниченный синими горами, потемнел и покрылся золотистыми искрами. Доппио молча прогуливался по узким, скрытым от глаз туристов, улочкам, не желая натыкаться на мультинациональные толпы весёлых людей, выходящих из баров, кафе и ресторанов. Шум города отображался в стенах этой темной улочки, что порядком раздражало его. Голоса были смешаны, но он все равно устало прислушивался, надеясь услышать долгожданный звонок.       Нет. Доппио снова убедился в том, что совершенно один.       Он зависел от Дьяволо.       Дьяволо был тем самым источником энергии, вдохновения и самой эссенции жизни. Тот, кому было достаточно лишь быть голосом из "телефонной трубки", чтобы Доппио прилагал все усилия ради поставленной цели.       Потеря мотивации. Аппетита. Сил. Сна. Рассудка.       Он – смысл жизни, пребывающий в смертоносном бессмертии.       Тошнота подобралась к горлу. Доппио вырвало посреди улицы.       – Босс, почему вы оставили меня?       Он опустился на колени и скрестил руки, поставив ладони на надплечья. Его опустошенные глаза устремлены вниз. По подбородку стекает струйка рвоты.       – Мой милый Доппио, что ты делаешь?       Взгляд прояснился. Он резко поднялся с колен, хрустнув суставом, и огляделся. Нет никакого звонка. Есть лишь вопрос, зависший то ли в воздухе, то ли в измученном бессознательном, игриво вытолкнувшем на первый ряд так часто задаваемый хозяином вопрос.       – Босс? Босс, где вы?       Глазами он искал телефон, но ничего на него хоть минимально похожего не нашел. Голос снова стих. На долгие два часа, тянувшиеся бесконечно. Он все сидел на том же месте неподвижно, не содрогаясь ни от холода, ни от уставившихся взглядов мимо проходящих случайных людей, ни от их вопросов по типу "Все ли в порядке?" или " Вам помочь?".       – Доппио, я здесь. Я всегда был с тобой. Не беспокойся.       Незамедлительно Доппио отвечал:       – Босс! Позвольте только слышать Ваш голос! Все, что нужно мне в этой жизни – это слышать Вас, жить Вами, дышать Вами. Вся моя жизнь – это Вы! – Доппио говорил быстро, местами невнятно из-за обострившегося вкуса блевоты, но он даже не замечал этого.       – Временами я буду вынужден с тобой расставаться. Но будь уверен, что я разделю абсолютно все вместе с тобой: жизнь, смерть, любовь и тело. Это и есть любовь, мой милый Доппио.